Дмитрий Ковпак
Тактики диспута. Когнитивно-поведенческий подход
Софизмы и другие логические нарушения в аргументации
Здесь мы приведем далеко не исчерпывающий список возможных нарушений в процессе доказательства, используемых как намеренно, так и по незнанию требований к аргументации. Более полный список можно найти в [9].
Предвосхищение основания [8]: в качестве аргумента используется мысль, которая, в свою очередь, нуждается в доказательстве.
«Был бы я Илоном Маском – был бы счастлив». (А кто сказал, что он счастлив?)
«Почему я в это верю? Мне так говорили родители». (Может быть, они ошибались?)
Рассуждение по кругу [4]: посылка зависит от доказательства, а доказательство от посылки. «У меня нет сил, потому что я много переживаю. А много переживаю я потому, что у меня нет сил остановить свои переживания». «Я слабая потому, что могу расплакаться над фильмом. Почему я могу расплакаться? Потому что я слабая».
К: Люди опасны. Они вызывают у меня тревогу.
П: Когда они перестанут быть опасными?
К: Когда перестанут вызывать тревогу!
(Тезис: люди опасны потому, что вызывают тревогу. Аргумент: люди тревожат меня тем, что опасны.)
«Я не могу этим заниматься, потому что испытываю тревогу. Почему я испытываю тревогу? Потому что ни разу не смогла этим заняться!»
Аргумент к личности [13]. Указание на личные качества того, кто выносит суждение, якобы делает ложным само суждение.
«Он богат, а значит, ничего не может знать про сложности жизни».
«Я человек поломанный, не стоит верить моим словам».
«Она хитрая и изворотливая, поэтому все, что она говорит о работе, не нужно воспринимать всерьез».
Истина в том, что аргумент должен быть рассмотрен независимо от мотивов человека, его высказывающего. Фрейда с его теорией пансексуальности можно заподозрить в личных сексуальных проблемах, но сам по себе этот факт не делает его теорию ложной.
Post hoc, ergo propter hoc. «После этого – значит вследствие этого», то есть «после» не значит «по причине». Смежность во времени не всегда говорит о причинно-следственных связях.
«Я надела это кольцо и сдала экзамен. Это счастливое кольцо».
«Он стал злым после компьютерных игр!»
«Меня били в детстве, и поэтому я вырос приличным человеком».
Ложная дилемма: ошибка при делении, где собеседника (а в нашем случае и самого себя) ставят перед выбором из двух альтернатив, хотя фактически их может быть больше.
«Какие психологические проблемы? Я здоровый, а не больной!»
«Вы либо пробуете наш Уникальный Психологический Тренинг, либо подсознательно хотите оставаться со своими неудачами».
«Либо я принимаю маму такой, какая она есть, либо ее не люблю».
Аргумент к авторитету. Вместо ответа по существу собеседник ссылается на свою или чужую значимость и компетентность в этом вопросе.
«Ты не специалист в области расстановок по Хеллингеру, а потому ничего не можешь сказать по этому поводу».
«Я права, потому что я мать!»
В жизни мы чрезвычайно часто полагаемся на экспертность других людей. Изучая любую научную систему, мы в некоторой степени доверяем ученым, ее создавшим. Спрашивая друга-автомобилиста, какую лучше выбрать машину, мы прислушиваемся к его мнению. Невозможно полностью избежать влияния авторитетов, и, пожалуй, этого и не нужно. Полагаясь на чужую экспертность, мы экономим силы и время. Но в спорах, там, где затронуты наши и чужие интересы, лучше избегать подобной аргументации. Вот что говорит об этом известный философ и логик Бертран Рассел: «Никогда не мешайте процессу мышления – и тогда успех вам обеспечен. Столкнувшись с оппозицией, даже в лице собственного мужа или детей, стремитесь преодолеть ее путем аргументов, без ссылок на свой авторитет. Потому что победа, зависящая от авторитета (власти), недействительна и иллюзорна».
Аргумент к традиции: ссылка на то, что тезис был принят в сообществе или клиентом лично долгое время.
«Мужчинам нельзя доверять. В моей семье так все думают».
«Я так привык».
«Если я буду менять свою точку зрения – я бесхребетный».
«Конечно, мужчина должен дарить женщине цветы. Все так делают!»
Аргумент от эмоций: тезис верный, потому что он мне нравится/не нравится.
На языке КПТ это когнитивное искажение «эмоциональное обоснование». Например, депрессивный клиент может заявить: «Мне не стоит мыть посуду, потому что я не получу от этого удовольствия». При этом ее стоит помыть не для удовольствия от процесса, а по другим причинам – из чего-то же надо есть.
«Я беспокоюсь, а значит, что-то произошло» – здесь подразумевается, что эмоция клиента может служить аргументом к его тезису «произошло что-то плохое».
Аргумент к эмоциям: попытка ответить не на доводы оппонента или обосновать свой тезис, а убедить его, воздействуя на эмоции. Как правило, такая аргументация сводится к какой-либо остросоциальной или яркой этической проблеме: голодающие дети, Бог, негативные ярлыки вроде «безумия» или «ненормальности». Цель – отвлечь оппонента от явного недостатка своей аргументации с помощью мощного эмоционального образа.
«Я точно считаю, что должна всегда и всем помогать. Любой ценой. Вдруг из-за моего бездействия пострадает ребенок!»
«Заниматься сексом до брака плохо. Те, кто ведет беспорядочную сексуальную жизнь, шалавы. А ими быть ненормально».
Уловка «это всего лишь…». Суть в том, что аргумент якобы обесценивается эмоциональными фразами «всего лишь», «это ничего не значит», «но это просто…».
«Я занял первое место, но это всего лишь республиканский турнир. Я ни на что не способен».
«Он меня избил, но это просто синяки и царапины, на самом деле он меня любит».
С таким же успехом можно занять первое место на Олимпиаде, но обвинить себя в том, что не установил абсолютный рекорд, или не сделал этого с первого раза, или не выиграл две Олимпиады подряд. Оборот «всего лишь», в сущности, не доказывает ничего.
Либо можно сказать: «Он ударил меня по голове, но это просто сотрясение мозга, а значит, он меня любит».
Ошибка мнимого следования: аргументы верны, но не относятся к тезису.
«У меня случилась паническая атака, а значит, это неподходящая для меня работа». Паническая атака действительно случилась (аргумент), вот только при чем здесь работа (тезис)?
«Самолеты падают. Значит, я тоже разобьюсь!»
Подмена тезиса: прием, основанный на нарушении закона тождества. Сначала доказывается один тезис, затем, в ходе спора, он незаметно для оппонента меняется на другой.
К: Я часто сомневаюсь в себе и в своих решениях. Мне не нравится эта черта в себе.
П: Сомневаетесь, но часто ли? Мы с вами пытались найти хоть один случай из недавних, где вас мучило бы сомнение и вы сочли бы его излишним.
К: Бывает, я не получаю удовольствие от принятого решения.
П: Но не получать удовольствие и сомневаться – разные вещи.
Ошибка ложного вопроса. Риторическая уловка в чистом виде. Сам по себе вопрос ничего не утверждает, а потому не может быть истинным или ложным. Но утверждение в подобных рассуждениях подразумевается! И с его помощью доказывается следующая посылка, хотя оно может быть ложным.
«Почему Андрей не любит работать? Потому что он ленивый и неспособный человек».
Нарушение принципа «бритвы Оккама» – философского требования, гласящего, что «если имеется несколько объяснений для какого-то положения вещей, то следует предпочитать наиболее простое из них, а именно то, которое прибегает к наименьшему количеству дополнительных предположений» [2].
Это могут быть:
суеверия («моя неудача связана с магической силой»):
К: На экзамене мне выпал неудачный билет. Надо было брать первый, а не вытаскивать посередине! Я всегда брал первый, и мне везло.
П: Может быть, это совпадение? Иначе вам нужно доказать, что вы обладаете способностью читать текст на перевернутых листах;
подозрения в злонамеренности («он забыл меня поздравить. Наверное, он злит меня специально!»);
бредовые идеи («этот шум за окном не от машин. Это инопланетяне устанавливают свои зонды, чтобы просматривать мои мысли!»).
Сведение к абсурду. Этот прием нередко используется в КПТ, РЭПТ и некоторых других подходах (описывался как у А. Эллиса, так у М. и Р. Гулдинг, транзактных аналитиков; описывался в рамках «парадоксальной интенции» В. Франкла). Однако психотерапевтическим методом его можно считать только в том случае, если через абсурдность следствий мы доказываем клиенту ложность его тезиса. Например:
К: Я могу сделать все, что захочу. (Тезис.)
П: Вы говорили, что хотели бы жить в Средневековье. Так почему мы не в замке и где ваш меч? (Следствие: ты можешь переместиться назад во времени.)
К: Выходит, я могу не все.
Если же цель – карикатурно преувеличить, выставить в смехотворном свете чужой тезис и тем увести оппонента от темы, то это не более чем софистическая уловка.
П: Похоже, что вы испытываете к Анне интерес.
К: Вы что, считаете, что я влюбляюсь в каждую встречную? Вы думаете, я сексуальный маньяк?
Понятие «интерес» не равно понятию «влюбленность» и тем более «сексуальный маньяк». Последние два входят в множество «интерес»: надо полагать, и влюбленный, и маньяк испытывают к своему объекту интерес, но интересоваться кем-то может не только маньяк и влюбленный.
Любая из этих уловок может использоваться как намеренно, так и без явного намерения ввести в заблуждение. Знание о них позволяет нам мыслить точнее и замечать ошибки в аргументации собеседника. Стоит, однако, помнить, что в терапевтической работе важно не указание на ошибки само по себе, это лишь один из инструментов для оспаривания деструктивных установок. Ошибки в рассуждениях клиента имеет смысл подмечать там, где они ведут к негативным эмоциям и дезадаптивному поведению.
Если аргументация не сработала
Убедить человека не всегда просто. Почему одного клиента полностью убеждает какой-либо аргумент, а на другого он не производит впечатления?
Убежденность – это вера в правильность какой-либо идеи. Вера же относится к сфере иррационального. С иррациональным можно работать и иррационально. Но на человека, взявшего курс на рациональность, лучше подействуют рациональные же аргументы. Склонного скорее доверяться чувству больше впечатлит подача, форма аргументации. Жесты, поза, мимика, уверенный тон голоса, красочные, хотя и не обязательно точные, аналогии.
Убежденность, на наш взгляд, приобретается тремя способами (или их комбинацией):
• количеством аргументов;
• качеством аргументов;
• эмоциональным зарядом аргументации.
Количество аргументов может перейти для клиента в качество. Если мы не знаем, что конкретно лучше всего сработает на клиенте, нам не остается ничего другого, как последовательно приводить доводы, подкрепляющие предлагаемую идею. Для того чтобы отслеживать, насколько наши аргументы успешны, имеет смысл спрашивать клиента, как его уверенность в тезисе изменяется. Например, в процентах.
Второй способ – подобрать такой «особенный» аргумент, который, как недостающий фрагмент пазла, позволит клиенту сложить картину целиком и резко поменять отношение к тезису. Этот процесс может сопровождаться ощущением инсайта, озарения. Чем мощнее инсайт, тем больше вероятности, что клиент запомнит произошедшее на сессии за счет ее эмоциональной нагруженности. Для того чтобы подобрать такой аргумент, стоит учитывать опыт клиента. Иногда, впрочем, инсайты случаются неожиданно для терапевта, и это не удивительно.
Эмоциональная, то есть в нашем контексте иррациональная, аргументация может произвести быстрый эффект, но если у клиента не будет опоры в виде систематичной, реалистичной и прагматичной аргументации, кто поручится, что негативные эмоции, например после неудачи, не перебьют эффект от эмоций, полученных на терапии? На наш взгляд, иррациональные воздействия на клиента в большинстве случаев стоит использовать лишь как добавление к рациональным.
Что делать, если наши аргументы (либо наши контраргументы, либо наше указание на ложность его аргументов) не произвели впечатления на клиента? Вспомнить, что человек может мыслить не только для того, чтобы познать действительность, и, соответственно, не всегда будет использовать строгие логические аргументы для обоснования своих мыслей. У мысли есть и другие функции, для которых логика не первостепенна. Возможно, мы спорим не в ту сторону! В приведенной ниже таблице [14] на логике основаны, пожалуй, только первая и, с некоторыми оговорками, последняя функции (табл. 1).
Таблица 1
Вторая, третья и четвертая функции носят явно иррациональный характер обоснования. Иррациональный – не значит бесполезный! Эти функции могут быть важны для клиента, и получаемая от них польза может оказаться причиной его сопротивления рациональным аргументам. Иногда стоит перейти от логического или реалистического диспута (то есть своего рода атаки в лоб) к диспуту прагматическому или метафорическому.
Для того чтобы понять последнюю функцию веры в мысль, стоит посмотреть на процесс доказательства с другой стороны. Доказывая, мы нацелены на создание ощущения доказанности. Нет никакой объективной возможности раз и навсегда доказать что-либо, к каждому аргументу можно задать еще как минимум один вопрос: «Ну и что?» Этим вопросом (разумеется, в разных формулировках) живет наука, этим вопросом живет философия. Но человеку не свойственно находиться в поисках ответов на вопросы постоянно. Как правило, мы достигаем некоего условно удовлетворяющего нас состояния и тратим ресурсы уже не на стремление мыслить точно, а на защиту имеющейся картины мира. Р. МакМаллин в своей популярной книге по КПТ, вслед за автором терминов «когнитивный диссонанс» и «консонанс в психологии» Л. Фестингером, назвал такое состояние консонансом.
Согласованность – это взаимосвязь мыслей и поведения в мировоззрении человека. Нередко бывает так, что, если убрать одну мысль или элемент поведения, под сомнение попадут и другие. Консонанс может смениться диссонансом. Мы болезненно переживаем смену мировоззренческих установок! Мы готовы прилагать массу усилий для того, чтобы избежать состояния диссонанса, даже если привычная нам система убеждений и поведенческих стратегий приносит больше вреда, чем пользы. Страх впасть в тягостное состояние диссонанса, неопределенности может перевесить и эти соображения, и множество других рациональных аргументов. Человек охраняет свой консонанс – ощущение «нормальности» и «логичности» мира [6].
Когнитивный терапевт поощряет клиента задавать вопросы и по поводу хода терапии, и по поводу собственных мыслей, то есть сталкиваться с неочевидностью и разрешать ее. Когнитивный терапевт сеет сомнения! Важно, впрочем, понимать, что сомнения ради сомнений не являются целью терапии. Всех желающих сделать сомнения философией жизни мы отправляем изучать труды скептиков и Декарта. КПТ помогает сжиться с идеей, что не все в жизни однозначно. КПТ учит быть гибким и адаптивным. Для этого и нужно сомнение: не все наши мысли связаны с реальностью, и понимание этого позволяет не застревать в одной и той же структуре.
Что делать с клиентом, который на все наши блестящие аргументы в диспуте отвечает в духе «ну и что с того? Все равно я верю, что я неудачник!»? Первый вариант – искать скрытые выгоды, в том числе так называемые «вторичные» или «условные», то есть перевести диспут в плоскость прагматическую. Для чего он так держится за свое убеждение? Что оно ему дает? Что будет, если он от него откажется? Второй вариант – ролевая игра, где клиенту нужно доказать свое дезадаптивное убеждение, а терапевт встает в скептическую позицию клиента. Последний вариант предполагает высокую степень доверия между клиентом и терапевтом и, скорее всего, не сработает на первых сессиях.
Достаточно часто исходом диспута оказывается ответ клиента: «умом понимаю, а сердцем нет». Что делать в этом случае? Ответ прежний – искать скрытые выгоды. Или провести ролевую игру с попеременным изложением «сердечных» идей и мыслей клиентом и записавшим их терапевтом для включения критического мышления клиента по посылу Л.С. Выготского, который обозначал, что критика к внешней речи на порядок выше критики к речи (речемыслительным процессам) внутренней (как пример, упражнение «пункт – контрапункт», которое предложил Джеффри Янг, еще будучи преподавателем и когнитивным терапевтом в Институте Бека). При озвучивании терапевтом «сердечных» мыслей клиентов у последних часто увеличивается критичность к ним и формируется новое, более рациональное отношение. Если пройден и этот этап, а вердикт не изменился, можно показать клиенту, что «понимать сердцем» каждую мысль необязательно. Важно действовать в соответствии с новой мыслью. Возможно, «понимание сердцем» придет позже, с нарастанием позитивного подкрепления от действия. Возможно, нет. В любом случае можно действовать и менять жизнь, несмотря на несогласие с мыслью. Пример клиента с социофобией:
К: Я понимаю умом, что я такой же человек, как остальные. Но все равно я кажусь себе каким-то неправильным, неуклюжим, когда общаюсь!
П: Мы довольно долго дискутировали на эту тему. Может быть, зайдем с другой стороны? Возьмем за гипотезу, что вам в чем-то выгодно держаться за это убеждение. Чем оно может быть в таком случае вам полезно?
К: Наверное, пока я верю, что я неуклюжий и мне нет места в обществе, мне не приходится сталкиваться со страхом (выгода – избегание негатива). И это я тоже понимаю! Как избавиться от самой негативной мысли?
П: А зачем от нее избавляться? Почему бы не начать чаще общаться с людьми, несмотря на нее?
К: Но ведь это страшно! Впрочем, я помню, что не научусь плавать, не залезая в воду. Нужно начинать.
П: Как думаете, если вы кроме страха начнете получать и удовольствие от общения, сколько встреч вам потребуется, чтобы вы перестали верить в собственную «неуклюжесть» (позитивное подкрепление от действия)?
К: Не знаю. Наверное, стоит проверить.
Литература
1. Гулдинг М., Гулдинг Р. Психотерапия нового решения. – М., 1997.
2. Дрессер К. Обольстить логикой. Выводы на все случаи жизни [Электронный ресурс] / К. Дрессер; пер. с нем. – 2-е изд. (эл.). – Электрон. текстовые дан. (1 файл pdf: 179 с.). – М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2015.
3. Ивин А.А. Основы теории аргументации. – М.: Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС, 1997. – 176 с.
4. Коэн М. Введение в логику и научный метод / Моррис Коэн; Эрнест Нагель; пер. с англ. П.С. Куслия. – Челябинск: Социум, 2010. – 405 с.
5. Леммерман Х. Уроки риторики и дебатов. – М.: ООО «Издательство “Уникум Пресс”», 2002. – 113 с.
6. МакМаллин Р. Практикум по когнитивной терапии: Пер. с англ. – СПб.: Речь, 2001. – 560 с.
7. Поппер К. Логика научного исследования. – М.: Республика, 2005. – 447 с.
8. Светенко Т.В. Дебаты: Учебно-методический комплект. – М.: Бонфи, 2001. – 296 с.
9. Степаненко Г.Н., Каримов А.Р. Теория и практика аргументации / Г.Н. Степаненко, А.Р. Каримов. – Казань: Казан. ун-т, 2017. – 78 с.
10. Стернин И.А. Практическая риторика в объяснениях и упражнениях для тех, кто хочет научиться говорить. – Воронеж: Истоки, 2011. – 169 с.
11. Франкл В. Человек в поисках смысла. – М., 1990.
12. Харви-Смит Н. Методическое пособие по ведению дебатов в Британском / Всемирном парламентском формате / Нил Харви-Смит; пер. с англ. А.А. Беляева. – Нью-Йорк; Лондон; Амстердам: IDEA, 2012. – 208 с.
13. Холтон Дж. Тематический анализ науки.) Пер. с английского: А.Л. Великович, В.С. Кирсанов, А.Е. Левин. Общая редакция и послесловие: С.Р. Микулинский. Составитель: А.Е. Левин. Художник: А.Д. Смеляков. – М.: «Прогресс»: Редакция литературы по философии и педагогике, 1981. – Серия «Логика и методология науки».
14. Чароки, Дж., Бейли, Э. Интеграция когнитивно-поведенческой терапии и терапии принятия и ответственности. Практическое руководство: Пер. с англ. – СПб.: ООО «Диалектика», 2021. – 224 с.
15. Юм Д. Трактат о человеческой природе. – М.: Мысль, 1996. – 800 с.
16. Russell B. Liberalism; Its calm search for truth, viewed as dangerous in many places, remains the hope of humanity. December 16, 1951, Section The New York Times Magazine, P. 18.
Языковой диспут
КПТ и неточности в употреблении слов
В XX веке в гуманитарных дисциплинах произошел так называемый лингвистический поворот: многие философские, социальные и психологические проблемы начали рассматривать через призму языка. Стало ясно, что язык – не просто инструмент, с помощью которого мы доносим мысль, язык сам может задавать и конструировать наше мышление. Мы можем менять отношение к вещам и свое поведение в зависимости от того, КАК о них сказано.
Когнитивно-поведенческая терапия немало может почерпнуть из обращения к проблематике языка. Многие страдания и заблуждения клиентов вызваны неточностями в употреблении слов, и не всегда такие неточности лежат на поверхности. Терапевту полезно иметь инструменты для более глубокого анализа языка.
В предыдущих главах мы изучали преимущественно рациональные средства, способные сделать мысль убедительной. Эту же главу начнем с краткого описания риторических инструментов, влияющих на степень доверия слушателя. Далее мы углубимся в языковые проблемы, не относящиеся напрямую к искусству убеждения. Это будут идеи из семиотики, лингвистики и философии языка.
