Дмитрий Григоренко
Я из Зоны. Небо без нас

7

– Да, натворили вы шороху. Взбаламутили всю Границу.

Трофимыч приспособил ящик под сиденье и, выпрямив ноги, смотрел в костер. Я вытащил из Хибары все что горит, и костер запылал с новой силой. В Хибаре даже обнаружился топор и лопата со сломанной ручкой. Наступила глубокая ночь, хрупкий свет луны с трудом пробивался сквозь низкие тучи.

Крыса сидел на земле, согнув больную ногу, и качался, стараясь убаюкать боль.

– Одну открывать? – спросил я сталкера, держа банку тушенки.

– Давай две. Воды нет?

– Нет, – ответил я. – Две, это все банки.

– А куда ее беречь? Теперь путь только домой, на блокпост, – удивился Трофимыч.

Он постарел за эти сутки. Грязная тряпка украшала его голову, накрученная в несколько слоев, скрывала рану на затылке. Бушлат перестал служить примером чистоты. Ружье он прислонил рядом с собой и периодически печально вздыхал.

– Что к бару не пойдем? – удивился я.

Трофимыч усмехнулся. Прикрыл ладонью левый глаз, потом – правый. Еще раз вздохнул.

– Растешь. Еще в схроне, ты бы орал, идем в ночь, идем прямо сейчас. Сдадимся первому же патрулю.

Он помолчал и добавил:

– Хлеба тоже нет?

Я пожал плечами. Нож Унылого, оттертый от грязи, с визгом вскрывал жестяную банку. Саму банку я приставил на плечо Крысе. Не сильно удобно. Запах тушенки вырвался на волю, но вонь перебить не мог. Странно, «кровохлеб» лежит далеко, а несет от него не мерено. Беззлобно пнул солдатика.

– Крыса, что с едой?

– Все что осталось. Я от страха не ел, – он скукожился, ожидая удара. – А вот воду выпил.

Я отреагировал спокойно. Трофимыч придерживался такого же мнения:

– Ну и молодец. Меньше тащить будем.

Я протянул ему банку, но сталкер не спешил ее брать.

– Эй, Трофимыч, ты как нас отыскал?

Он повернулся, взял банку и подсунул ее к огню.

– А что искать? Шума от вас, как дыма от большого костра. Вовремя очнулся, собаки уже подбирались. Заполз в схрон, собрал мозги в черепную коробочку. Вот, перемотал рубахой… – Трофимыч замолчал на минуту. – Что скрывать? Сначала дурные мысли лезли, вернуться назад, рассказать, как что случилось. Вдруг за тобой бы выслали помощь.

– И что решил? – спросил я с усмешкой. Крайняя банка открылась и я протянул ее Крысу. Тот меланхолично взял ее, но есть не стал. Боится, что бросим его на болотах?

– Шутник. Давай излагай, что ты испытал, и как докатился до такой жизни? – предложил Трофимыч. Что ж, я, конечно, имел к нему несколько вопросов, но он же спас меня, притопал и что самое главное вовремя.

Я постарался четко, без размусоливаний изложить, какие беды пережил. Странно, думал буду подробно описывать все нюансы и переживания, а начал говорить и получилось все сухо.

– Н-да, еще тот отморозок. Жаль я не раскусил его в схроне, повелся на слова торговца. Эй, ущербный, ты уже очнулся? Не притворяйся, мозга у тебя нет, сотрясаться нечему! – крикнул Трофимыч урке. Тот, привязанный к целому столбу, не отреагировал на окрик сталкера. Вот и судьба, совсем недавно он точно так же привязывал Крыса, даже тем же ремнем от винтовки.

– Молчит, – произнес сталкер. – Ну-ну. Знаешь, Кузьма, может бандит и прав, что я зря бросил своего пацана под Всплеск. Не прав я был, сгоряча рубанул. Не вернуть тех ребят, которые не смогли открыть двери, а я еще и друга потерял. Так и с Семеном, жалко, что так погиб сталкер, но… Тебя, как зовут?

– Крыса, – произнес солдатик.

– Нет, зовут тебя как? Как мама в детстве называла?

– Антон.

– Не бойся, Антон. Я уже твари отомстил за Семена. Тебя трогать не буду, – пообещал Трофимыч.

Тот испуганно посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я забрал у него тушенку – все равно не ест – и сказал:

– Он – надежный человек. Проверено.

Так мне его охарактеризовал чернявый прапорщик и оказался прав.

– Вы меня не бросайте, – затараторил Крыса, – я легкий. Если дать мне палку, я поскачу, только не бросайте.

Трофимыч ухмыльнулся:

– Это ты не меня спрашивай, а Кузьму. Ему тебя тащить. Я же просто проведу краями…

Я как раз поддел кончиком ножа плотный кусок мяса.

– Лучше расскажи, какими краями ты нас отыскал?

– Сложнее оказалось вспомнить, что ты, растяпа такой, уронил ружье и пачку патронов под ветрянкой. До него я успел добраться раньше, чем собаки до меня. Куда топать я знал, боялся, что эта троица тебя на месте застрелит. Шел за вами дыша в спину, когда вы устроили этот бедлам на блокпосту. Видишь, как получилось, ты потом смог использовать этот момент против бандита. Хорошо получилось стравить его с торговцем. А что, правда, толстый оказался расчленителем?

– Угу. Рисунки видел, – ответил я. – Они конечно не доказательство, но Дельный и Чес подтвердили.

– Да, он мне сразу глаз колол своим видом, но такого я даже не мог предположить. В Зоне все проще, мутанта видно сразу, – Трофимыч плюнул на землю и продолжил: – Шум на блокпосту привлек внимание к деревне новичков. Я там покрутился, хотел найти оружие получше, но все попрятались, как мыши. Сунулся через нору, а там уже «фризовцы» крутятся, замышляют беду. Я ж не думал, что вы с другой стороны участвовать будете, а эвон оно как получилось. В банде оказалась пара наемников и дали они перцу военным. Это как в заводь гранату кинуть. В блокпост-то под мостом и раньше стреляли, а тут, помяли военных из группы зачистки. Наемники не промах. Удивлен, как вы смогли одного из них завалить.

– Как, как, – сказал я, вываливая остатки тушенки в рот. – Мы ж профессионалы! Трофимыч, ты тушенку будешь? А то я могу помочь.

Трофимыч засмеялся.

– Помогай, – он протянул мне подогретую банку. – Смотри, на рекорд идешь. Я больше двух без хлеба так и не смог съесть.

– Я не иду, я сижу, – прошамкал я с набитым ртом.

– Так что теперь по Границе не походишь. Там репрессии, как в тридцать девятом. Устроили войнушку. А про Гунча я слыхал. Плохой человек, очень плохой. Кстати, Борзого многие уважаемые люди на место Гунча хотели поставить. А теперь, получается, жизнь у Гунча наладилась, нет конкурента. Только вот не могу догнать, каким боком еще и «адептовец» за вами увязался? Они ребята странные. Правда, если ты слова точно передал, он вообще безумный. Далеко забрался от центра, вот и твердил всякую чушь.

– Не наладилось. Эти для Гунча искали не только Семена, а, главное, его блокнот. В этом блокноте написано, где он столько артефактов нашел… Да эта информация сорвала ему крышу.

– Семен – сталкер старой закалки. Если он обнаружил такое, что бандитам на руку, то вполне мог сделать побег на рывок… Блокнота точно нет?

– Нет, – сказал я.

Самое главное, я промолчал про мобильник Чеса. Его-то я сломал и выкинул в темные воды.

Аппетит у меня начал пропадать.

– На, доедай, – чуть ли не насильно впихнул я банку Крысу.

– У меня черная мелькнула мысль, тебя уже завалили. Довел до болот и все, в воду. Костер помог. Я сместился в сторонку и тут почуял. Двинул к вам, а тут вы с болотной тварью развлекаетесь. Вопросов много. Что же Семен такое узнал?

– Рюкзак с артефактами?

– Хорош хабар, слов нет, но Семен непрост. Что-то не складывается. Буди этого, неадекватного, – произнес Трофимыч, намекая на урку. Вонь усиливалась, словно появился новый «кровохлеб».

– Трофимыч. А нового мутанта нам не ждать?

– Нет. Кровохлеб самый сильный на этой территории. Его запах еще долго будет распугивать остальных. Страшная тварь. Сильная, зубами вопьется в горло и все, сосет кровушку. Да еще и эта чертова невидимость. Я его спецом в воде ждал, по брызгам вычислял.

– Рюкзак так и не нашли, – сказал я задумчиво.

– Чего его искать? В схроне он лежит, на колхозе. Семен сталкер не промах, засунул так, чтобы бандиты не догадались, – Трофимыч помолчал, и добавил: – Был сталкер…

Я взял банку тушенки у заснувшего Крыса. Тот от пережитого уже не выдержал. Доел. Резко кинул пустую банку в Чеса. Попал. Урка поднял голову. Кровь текла по лицу, но глаза – трезвые.

– Постарел я, не снес тебе башку, сталкерок вонючий, – четко проговорил урка.

– Угу, постарел. Помирать пора, – ответил Трофимыч.

– Ты что ли меня застрелишь? – оскалился Чес.

– Пулю на тебя тратить? Много просишь, – произнес Трофимыч.

Я насторожился. Что-то мне не нравилось в Трофимыче. Его поза. Как он сидит у костра, и намеки про будущее Чеса.

– Сам расскажешь из-за чего развели ор по всей Границе? – спросил Трофимыч.

– Думаешь, играть буду в разведчика? Только резон в чем, выкладывать вам, как следователю? – просипел Чес.

– Варианта два. Легкая смерть или оставим тебя под Небом. – Трофимыч поднял палец: – Чуешь? Нет? Ты же слепой, как котенок. Для тебя Зона – это мусорка.

Я втянул воздух. Запах костра, вонь гниения, а за всей этой ширмой – прекрасный воздух Зоны. Чистый, не запятнанный угарным газом и отходами заводов. Луна серебрила наш холм. Чуть дальше, в камышах светилась аномалия приятным синим цветом.

Я наклонился над разложенными в ряд автоматами. Мужские игрушки, которые спасают жизни. Или отнимают их. На самом краю лежал зеленоватый артефакт. Я взял его и начал подбрасывать в воздух. Появилась идея насчет Трофимыча и я захотел ее проверить.

– Выбор гнилой, сталкерок, ой, гнилой, – ответил Чес. Он отчаянно ерзал, стараясь высвободиться. Нет, он надежно связан.

– Что предлагаешь? До утра еще далеко, зачем удлинять ночь страданиями? – начал угрожать Трофимыч. Я же протянул ему артефакт. Слева. Он не реагировал. Я подвинул его, чуть не касаясь его щеки. Ноль реакции.

– Трофимыч! – позвал его.

Он рыпнулся и отдернулся от артефакта. Потом взял его, покрутил:

– Хорошая штука, дорогая. Мало того, что от радиации защищает, так еще и выводит, если ты нахватался ее в походе. Мыслю, чуток ты на Топях хапнул. Все же нормально собрал тебя в поход Сережа. Не пожалел, как для родного все сделал.

– Какой Сережа, – удивился я, забирая артефакт у сталкера.

– Начмеда твоего как зовут?

– Сергей Палыч… – проговорил я. Нет, не чисто. Что-то Трофимыч скрывает. Если сложить все моменты, то получается, начмед все заранее продумал. И артефакт дал не пустышку, а с пользой для организма, и проводников. Сначала прапор за мной присматривал, даже назад не отпустил сопровождать парня со сломанной рукой, потом Трофимыч, надежный сталкер. Получается, начмед меня не просто спровадил в Зону, а дал хранителя и проводника?!

– Ну, молодец, что помнишь.

Чес загоготал:

– Что, Кузьма, нежданчик?

Я поддел носком вторую банку и она полетела в урку.

– Привет от меня передашь, – сказал Трофимыч. Я хотел ответить, сам передашь, но наконец-то понял, что не так.

– Трофимыч, ты левым глазом вообще не видишь? – спросил я тихо.

– Совсем, Кузьма.

Тут я понял, откуда пованивало. Из повязки на голове доносился привычный запах гнилой раны.

– Трофимыч, давай перемотаю? – предложил я.

– Да что ее перематывать? Гниет башка, это и ежу понятно. Плохо, что левую сторону стал хуже чувствовать. Что скажешь, дохтор?

Чес засмеялся еще сильнее:

– Не, все же я не постарел! Нормуль тебя покалечил! Короче, расклад такой, я вам накидаю план, что да как, – начал Чес ставить условия. – А вы меня или отпускаете в чем мать родила или пусть Кузьма по горлу чиркнет. Но только Кузьма, если не обделается от страха.

Я готов был стрельнуть в урку хоть сейчас, однако Трофимыч схватил меня за куртку. Счастливую куртку. Что ж получается, сталкер говорил, я фартовый. Вон, пример приводил с «кровохлебом», которого обнаружил молодой сталкер. А у меня что, «кровохлеб» есть, фарт есть, а вместо счастливого конца, трупы, трупы…

Зато я живой. Не просто живой, а целый. Конечности на месте, внутренние органы не отбиты, и если Трофимыч не лукавит, то и радиации мало наглотался. Это получается, что за фарт такой, для себя самого? Фарт эгоиста?

– Конечно, согласны, – ответил Трофимыч и дернул меня, намекая присаживайся. Я дернулся в сторону. Спасибо, что спросили. Чес хитрый, манипулятор человеческих душ. И правда, какой из Кузьмы убийца? Сослепу и от страха, как «фризовца» на базе, это еще получится, а вот лицом к лицу. Даже не смог помочь утопить «адептовца».

– Кровоизлияние. Пищит сосудик в оболочке мозга, – сказал я. – Вот и весь диагноз.

Трофимыч кивнул, словно поставил точку. Чес заржал, как сумасшедший конь.

– Нет, все же я обожаю вас, сталкеров. Какие же вы тупые. Как Семен. Он был смелый мужик, но наивный, как ребенок. Нашел он что-то в лаборатории. Кроме артефактов, целую россыпь… Он сумел спуститься вниз. Без шума и стрельбы. Вот там он стащил блокнот. А в том блокноте, то что ученые напридумывали. Что да чё, не ко мне вопросы. Семен обещал исключительно с Гунчом базарить на эту тему. Взамен попросил проход и денег, в обмен на рюкзак с артами и блокнотом с информацией, где эта лаба находится.

– Что не срослось? – спросил Трофимыч.

Я же нагнулся за лопатой с обломанным черенком. Осмотрелся, выбрал место, как раз рядом со столбом урки. Болотистую землю копать оказалось тяжело. Вода затекала, да и мокрая земля весила не хило.

Урка криво усмехнулся, наблюдая за моими действиями. Типа пугай, пугай, не на того напал.

– В блокноте беда. Вот и листал его периодически. Видимо что-то заумное прочел, подбил еще одного. Сказал: такая информация не должна попадать бугру. А дальше ты знаешь. Мы за ним сорвались, этого, – Чес кивнул на вырубившегося Крыса, – сюда отправили.

– Ученые… – протянул Трофимыч, – слухами Зона полнится, что адепты и ученые связаны. Может это они за вами и послали адепта…

Копалось крайне тяжело. Я уже проклял свой порыв, остановился, вздохнул чистого воздуха и продолжил отвоевывать землю у болота.

Весенняя ночь обдала холодом, но пот катился ручейками по спине. Урка еще много чего рассказывал, как мы притопали сюда, как произошла стычка с Борзым, как я дрался с его ребятами. С каждой могилой, он становился все более словоохотлив, улыбка стала нервной.

Я отдыхал, присаживаясь подле Крыса, мечтая о воде. Простой, из-под крана, с резким запахом хлорки. Луна пробилась сквозь тучи и с грустью смотрела на нас. Я же, отдохнув, снова брался за поломанный черенок лопаты.

– Ты, это… Кузьма, – назвал меня по имени Чес, – не торопись третью копать. Вдруг нет смысла.

– Есть, – ответил я спокойно, – здравый смысл есть.

– Чё, вариант оставить меня под Всплеск – не вариант? Или как дружка своего, так можно, а меня сразу в расход? – окрысился урка.

Я промолчал, третья могилка давалась очень тяжело и даже не от усталости. Просто она копалась еще живому человеку. За меня ответил Трофимыч.

– Знаешь, ты тогда правду в схроне сказал. Не правильно человека оставлять под природной бурей, которая выжигает мозги. Я ошибся, наказывать нужно сразу.

– Так отпустите. Страшно, что пальну в спину? Так я так пойду, в берцах и трусах, – предложил Чес.

Я остановился, перевел дыхание.

– Ты нас за таких же уродов держишь, как «фризовцев»? Нет, понимаю, их логика для тебя родная. Но не для нас, – произнес я. Постарался, чтобы голос не дрожал.

Чес сплюнул на землю и начал материться. Закончили мы одновременно, я копать, а он ругаться. Я вытер грязные ладони о штаны. От мата урки вынырнул из глубокого сна Крыса и испуганно озирался по сторонам, пытаясь понять, что происходит.

Чес похрустел шеей:

– Слышь, на фига ты напрягался?

Я чувствовал пустоту внутри. Обычно мысли роем кружат в башке, спорят, выкрикивают новые идеи. Теперь же, пустота. Словно туман проник в мою голову и ничего в ней не осталось. Мой мозг хладнокровно высчитывал, заслуживает ли смерти урка или явка с повинной его спасет?

Чес продолжил:

– Только силы потерял. Хоронить дома надо, а тут надо на пределе спасать задницу.

Я промолчал. Поднял нож Унылого, оттер от грязи. Он как знал, что придется напиться крови. Радовался этому, игриво сверкал в отблесках костра.

Трофимыч по-стариковски покряхтел:

– Могу и я, если рука дрожит. Однако, он свою часть уговора выполнил…

– Угу, – кивнул я.

Крыса молчал, скукожился, постарался слиться с землей.

– Накрайняк, засунул бы трупы в Хибару и спалил, – выкрикнул Чес.

– Знаешь, в чем беда, Чес, – начал говорить я, подходя к нему. – Ты не думаешь о других. Есть только ты и весь мир, который тебе должен.

– И чё, это не так? – усмехнулся Чес. Он облизал уголки рта. Нервничает.

– Конечно, ты прав, – мне не хотелось говорить, но убивать привязанного не хотелось еще больше. – Конечно прав, пока не найдется более сильный зверь. Тогда, ты превращаешься в обычную дичь. Сразу вспоминаешь все моральные нормы.

– Ты мне что-то можешь предъявить? Только не шей фуфло про артефакт. Ты его мне сунул, гнида, – прошипел урка.

– Не буду. Хотя имей ты мозги, не дал бы развернуться конфликту. Даже не буду вспоминать адепта, это его путь, как и путь наемника. Забей даже на Трофимыча. Он сам виноват, что не раскусил тебя… – я остановился в шаге от урки.

Трофимыч за спиной крякнул. Я же продолжил:

– Даже не будем размышлять, скольких сталкеров и не только их, медленно кромсал Унылый под твоим чутким руководством.

Язык с трудом ворочался во рту. Шершавый, сухой. Я выталкивал каждое слово с большим трудом.

– Так чё?!

– Ничё. Пацана у блокпоста помнишь? Ты его просто убил, стоящего на твоем пути. Мог застрелить сержанта и дать солдату по голове. Это не твой метод. Все в кровавую лепешку, всех убивать и грабить. Ты о его матери думал, которой придет похоронка?

Я искал зацепку, искал причину, чтобы не делать еще большего зла. Однако Чес не разочаровал:

– Да клал я на него и на его мамашу! Вы дичь, а я зверь! Надо было тебя прирезать, как свинью, сразу же видно, ты понты свои показал. Ну, режь! Чё стал!?

– Я не могу тебя отпустить, – сказал я. – Зато могу сделать две вещи. Позволить умереть тебе стоя и похоронить как человека, а не бросить как падаль.

Чес ухмыльнулся, самостоятельно начал приподниматься, опираясь спиной о столб. Он сорвался, попробовал еще и у него получилось.

– Жаль, Кузьма, мы раньше не встретились. Я б из тебя слепил настоящего бугра, – просипел он.

– Мне жаль, что в тебе пропал человек.

Шаг, резкое движение, и кромка ножа разрезала упругие шейные мышцы. Кровь брызнула во все стороны, окатив меня, как из шланга.

Я сделал заступ за столб и опустился на корточки. За моей спиной булькал урка, я же блевал в темные воды болота.

8

– Ты правильно сделал, что не сжег Хибару. Она строилась для укрытия и отдыха, а не для того чтобы делать из нее костер, – сказал Трофимыч.

– Знаю. Хотя теперь мозоли ноют, – ответил я ему.

Рассвет застал на марше. Марш команды инвалидов. Я успел положить тела в могилы, Трофимыч на столбе написал имена и клички, вырезал дату смерти. Крыса же, после иммобилизации хоть и получил костыль из доски, тянул нас, как прицеп на сдутых шинах.

Мы залегли в кустах, настоящих кустах, а не в рогозе и камышах. Они остались в прошлом, как и болото, которое мы покинули с первыми сумерками. Теперь осталось сделать последний рывок, обойти нескольких военных, мы выходили на финишную прямую – к колхозу, за которым блокпост. Наш с Крысой блокпост.

– Скоро схрон. Должны успеть, – произнес Трофимыч, крутя монокль. Спасибо Дельному, тщательно его берег.

– Угу. Что делать будем, Трофимыч? Может, сдадимся?

– Если хочешь дезертиром прослыть, то давай топай. Крыса не забудь захватить, – хекнул как от шутки Трофимыч. – Хотя я знаю, приказ у военных, стрелять в любого, похожего на бандита.

– Понятно. На губу не хочу, в землю тоже, – задумчиво ответил я. – Крыса, ты что выбираешь?

Крыса не ответил. Он кусал сложенную в несколько раз тряпку. Ножка у него болела – будь здоров. Однако я больше ничего не мог сделать. Как и не мог помочь Трофимычу. Жаль, что не успел взять сумку, там хоть антибиотики лежали.

– Черт, – произнес я с досадой.

– Нет, это просто Всплеск, – сказал Трофимыч. Как всегда, спокойный и уравновешенный. Видящий на один глаз, с жуткой головной болью и с плохим прогнозом на здоровье.

Я аккуратно отполз назад, перевернулся на спину. Почему-то мне казалось, в конце пути небо обязано разлиться синевой. Тучи разбегутся как можно дальше за горизонт, и над Зоной засияет солнце.

Наивно. Тучи, издеваясь, клубились над нами, наливались бурыми оттенками, как пятна крови на одежде. Тучи опустились ниже, мечтая раздавить нас о землю.

Всплеск. Чертов Всплеск начинался на сутки раньше прогнозов.

– О! Нам помогут кабаны. Вон кусты шевелятся. Сейчас пойдет гон, военные начнут стрелять в их сторону. Тогда и рванем.

– Крыса, слыхал? Я тебя тащить буду, ты постарайся не кричать, как в туннеле с «разрядками», – сказал я солдатику. Странно, он служит в части на полгода дольше меня, а я оказался более подготовленным. Туннель, через который я не мог провести бандитов, мы проскочили без проблем. Трофимыч знал расположение аномалии и провел нас за несколько минут. Опыт…

– Гон, – повторил Трофимыч. Он поправил автомат на плече, окинул меня взглядом:

– Может, мне ружье забрать?

– Нет, я обещал вернуть его начмеду, вот и верну, – угрюмо сказал я, и мысленно добавил. – И задам парочку вопросов.

– Смотри, у нас патронов… На раз, два…

Я нащупал в кармане еще несколько. Вот дурак, по болоту двигался и разбрасывался ими, как гайками.

– Двинули! – скомандовал Трофимыч сразу после первых выстрелов.

Мы вскочили и ринулись. Крыса, опираясь на меня, как на костыль, и бодро передвигая доской, продержался метров пятьдесят. Как раз толстые стволы тополей встали между нами и военными. Хорошие кабаны, хорошие!

– Ааюна, – жалобно протянул Крыса.

– Тихо, – попросил его Трофимыч. Сам он двигался шатко, все время оступался. Для сохранения равновесия приходилось ему ударять прикладом о землю. Не нравилось мне его состояние.

– Не могу, болит, сил нет, – пожаловался Крыса, но продолжил движение. Понимал, надо добраться до своего родного поста.

Выстрелы за спиной усилились, а с неба полил холодный дождь. Впереди замаячила ветрянка. Она, как огромная иголка, пронзала низко ползущие тучи.

– Это что, Трофимыч, Всплеск?

– Да! – громко крикнул сталкер. – Теперь нам надо успеть до схрона!

Смешно. Мне казался нереально длинным поход до колхоза. Это как первая поездка из своего города и неожиданное понимание, родной миллионник – это маленькая деревня.

Хромая мы топали к спасению. Слабость во всем теле, боль в грудной клетке и желание упасть прямо на месте. Дождь усилился и начал бить наотмашь, как ладонями по щекам. Не падать! Осталось чуток до счастья, и жизнь заиграет новыми красками. Что там упоминал Трофимыч? Рюкзак в схроне?

– Стой, – выдохнул сталкер за несколько метров до схрона.

– Тля, – выругался я. – Не может быть.

Из проема высунулись знакомые морды. Стая собак начала вываливаться из здания колхоза.

– Да сколько же их? – удивился я.

– Гон, Кузьма, гон, – произнес Трофимыч. – Ты это, Сергею передай, что проверку прошел…

– Ты о чем, – насторожился я. – Даже не думай.

– Давай, двинули, – толкнул меня в плечо Трофимыч. Он улыбнулся, широко, показывая целые зубы. Дождь намочил его волосы и теперь сталкер выглядел моложаво. Он смотрел на нас и радовался.

«Незрячие псы», почуяв минутную заминку, ринулись к нам.

Трофимыч вскинул автомат и начал короткими очередями стрелять в мутантов Зоны. Я подхватил покрепче Крыса, и мы рванули вперед. Нет, так далеко не уйдем.

– Да, что ж ты меня не отпускаешь, – просипел я, думая о Зоне. – Бросай костыль, инвалид.

Бледный Крыса оказался тяжелее, чем я ожидал. Или может просто устал. Бежать не получалось, глина под берцами опасливо скользила.

– Аааа! – заорал Крыса, перекрывая звуки выстрелов. Что радовало, за каждой короткой очередью слышался предсмертный визг собак. Собаки теснили нас прочь от зданий.

– Бегите к посту! – раздался крик сталкера.

Я впервые оглянулся. Удалось немало протопать, мы вывернули на дорогу, по которой когда-то шли к ветрянке, «разрядке», «тушам». Колхоз и схрон остался позади, а вот Зона не хотела отпускать. Темные тучи, насыщенные бордовым цветом, наступали на нас сверху. Внизу же стая собак. Вру. Не может быть стая больше пяти-семи особей. Тут же – двадцать, облезло-гнойных старых знакомых. Они неслись группами и стекались со всего колхоза, точно Трофимыч стал вершиной треугольника.

Он повернулся, махнул рукой. Потерял зрение, потерял здоровье. Сталкер со стажем и верным «калашниковым» выглядел сосредоточенно спокойным. Точно взамен он получил очищение от старых грехов, которые мучили его кошмарами, не давали спать. Может, видит во мне замену?

Я сбросил Крыса, но тот успел вцепиться в пропитанную кровью куртку бандита.

– Ты куда? Не надо! Не надо! Их много, много! Я никогда не видел столько «Незрячих псов»!

Он вцепился крепко, как репей.

Да, много. Черт. Конечно, тушки привлекли внимание голодных созданий, а Всплеск усилил их страх. Теперь они готовы наброситься на любого, обглодать его, сожрать. Хотя странно, почему они не разделились и не бегут к нам? Трофимыч начал стрелять. Экономно, прицельно, он гасил ненависть в глазах зверей.

Эти выстрелы и жалобный стон Крыса меня отрезвил.

– Я сам не дойду. Бросишь и меня точно съедят.

Я глянул в его белое лицо, покрытое липким потом. Его трясло, больную ногу он поджимал, как хромой утенок. Его окатывали холодные струи дождя. В тот момент я думал не про себя. Странно, мне снова вспомнился солдатик, которого обглодали собаки. Из-за него я боялся ходить в Зону. Ошметки лица, вырванные крепкими зубами куски кожи и мяса, оголенные дыры в теле, через которые был виден развороченный кишечник.

Это мое испытание от Зоны. Я мог кинуться к Трофимычу, но с ружьем и пятью патронами мало чем помогу. Старый сталкер сделал выбор, и теперь я стал старшим в группе. Прощай жизнь «отмычки»!

Я поправил ружье на плече, так чтобы легко его было сдернуть для выстрела, незаметно погладил артефакт в нагрудном кармане.

Крыс за пару минут стояния потяжелел килограммов на десять. Или это чувство вины прибавилось на мои плечи, и теперь каждый шаг давался с трудом. Выстрелы. Они придавали мне сил. Значит, сталкер ведет бой, и, чем судьба не шутит, вдруг вырвется. Он же опытный! И плевать, что собак не мерено, и плевать, что патронов у него пара рожков, плюс пистолет Макарова.

Крыса подвывал от боли, но негромко, словно боялся привлечь внимание собак. Я же скрипел зубами и периодически крыл матом, проклиная тварей. Странно, я повторяю маты Чеса. Вот так, жизнь «отмычкой» не проходит даром. Понабрался от своих спутников. Чему ж меня могут научить старый сталкер, урка, торгаш и любитель расчленять молодые тела? Я не знал. Мне хотелось верить в себя, что из этого потока черного и белого я смогу впитать только правильные вещи. Верность от сталкера, который не побежал на Границу искать врача, ярость от Чеса, имя которого я так и не узнал, расчетливость Дельного… Даже Унылый пригодился, показывая, каким не стоит становиться. Выстрелы.

Грудная клетка трещала, в ушах появился свист. Ветер усиливался и помогал нам, толкая в спину. Холодные капли текли за шиворот, остужая меня. Страх, нет, опасность придала силы, и я немало прошел. Выстрелы. Теперь тише и менее грозные. Это уже ругался пистолет. Вперед! Есть шанс! Ветер в нашу сторону, не учуют нас «слепые псы».

Я слышал визг, впервые визг собак. Выстрелы прекратились, остались где-то там, в зоне тумана и дождя. Громко треснуло небо. Предупреждает, скоро и Всплеск, так что беги, Кузьма Новиков, беги!

– Собаки! – заорал Крыса.

Нет, не отпускает меня Зона. Я вдруг вспомнил, как просил Небо дать шанс отомстить троице бандитов. Громыхнуло, свет ударил по глазам. Как в ответ от Неба: я выполнило твою просьбу. Теперь плати? Чем? Бросить Крысу? Или наоборот, это проверка на вшивость?

– Собаки! – повторно проорал Крыс. Мне кажется, он снова обоссался. Или это просто дождь?

Вот он, родимый холмик. Помню, как лежал, пробовал на вкус травинку. Горечь и сейчас оставалась во рту. Я сбросил Крыса, встал спиной к холму. Повернулся к колхозу. За пеленой дождя очертания построек остались смазанными, казалось, низкие тучи задевают ветрянку.

К нам приближались мутанты. Запах мокрой псины забивал ноздри.

Я сдернул ружье. Хорошая «вертикалочка».

– Не боись, Крыса, их только пять, – произнес я, не добавляя, что столько же у нас и патронов. И что к нам двигается еще одна стая.

Я всматривался без страха в приближающиеся точки. Они обретали очертание, становились видны вытянутые тела.

Ружье из моих рук выдернули ловко. Крыса вцепился у него и тут же упал на спину. Два черных зрачка уставились мне в грудь.

– Прости, Кузьма, прости… – тараторил Крыса.

– Ты чего? – поднимая ладони к небу, спокойно сказал я.

– Я не хочу помирать, не хочу…

Я усмехнулся. Ружье дрожало, выводило восьмерки в тяжелом воздухе. Крыса трясло от страха и боли. Он опустил ствол чуть ниже, нацелив мне в живот.

– Они от меня отстанут? – уговаривал он сам себя. – Да, точно, отстанут. Займутся тобой, пусть тебя едят.

Его зрачки, расширенные до размера копейки, смотрели на меня и не видели. Страх заполонил его, заставлял творить глупости. Что ж, у каждого свой инстинкт самосохранения.

– Нет, без меня ты и дальше десяти метров не пройдешь, – спокойно сказал я. Где там собаки? Еще бегут или уже прыгает тварь мне на спину?

Я сделал шаг, ствол почти уперся мне в живот.

– Антон, не дури. Сам ты не…

Он нажал на спусковой крючок. На долю секунды, я резким движением убрал в сторону ствол, а сам отклонился вправо. Громко рявкнуло ружье. Ошметки куртки разлетелись по полю.

– Тупой, – произнес я со знакомой интонацией.

Выхватил ружье, переломил его. Дымящиеся патроны отлетели под дождь. Я повернулся спиной к Крысу. К нам неслась здоровая псина. Я видел ее желтые зубы, покореженное тело. Странно, руки у меня не тряслись. Я вытащил два патрона, вложил их в ствол. Клацнуло ружье.

– Не боись, солдатик, сейчас прорвемся, – пообещал я Крысу. Провел по разорванной куртке. Нет, на теле даже царапины не отыскалось, мимо выстрелил солдат. Только зацепил счастливый, бандитский куртяк. Где-то внутри меня, ярость требовала застрелить предателя, снести ему башку и, оставив собакам, ломануться на блокпост, который очень близко.

– Пр… Прости, – заикаясь, ответил Крыса.

– Должен будешь, – с улыбкой ответил я. И засунул между зубами патрон. Единственный патрон. Нащупал нож Унылого. Готов. Холодный дождь приятно струился по бороде, Небо устроило карнавал цветов, умелой хозяйкой выставило перед дорогим гостем самое лучшее.

Первым выстрелом я снес полголовы вожаку. Он уже собрался прыгать, но вместо этого рухнул на землю. Спасибо, Трофимыч, за науку в схроне!

Второй выстрел, и слепой пес с развороченной грудиной упал, задрыгал лапами в воздухе. Перелом ружья. Новые патроны. Я стрелял точно и четко. В упор. С каждым выстрелом, за себя, за Трофимыча, за трясущегося от страха Антона.