Дмитрий Дёгтев
Над десятью сталинскими ударами. Противостояние в воздухе от Ленинграда до Белграда. 1944
«Видны были целые „пуки"»
После этого советские дальние бомбардировщики переключились на другие цели. Так, в ночь на 19 февраля 50 Ил-4 из 10-го гв. АП ДД и 20-го гв. АП ДД совершили налет на железнодорожный узел Псков. В 19.30 над городом появилась пара лидирующих самолетов, которые с большой высоты сбросили осветительные бомбы на парашютах. Через 10 минут над целью прошла первая группа «Ильюшиных», после чего до 20.30 на нее было сброшено 80 тонн фугасных и зажигательных бомб. Экипажи доложили, что на станции возникло 15 пожаров и прогремел взрыв большой силы. Правда, сделать аэрофотоснимки не получилось из-за нештатного срабатывания фотобомб (ФОТАБ). В районе Пскова вели огонь четыре зенитные батареи и работало пять прожекторов, кроме того, летчики видели в небе немецкие ночные истребители, один из которых безрезультатно атаковал Ил-4 командира 10-го авиаполка.
Когда бомбардировщики возвращались обратно, Андреаполь был затянут тучами и туманом, поэтому все машины перенаправлялись на запасной аэродром Торопа. Но и там была ограниченная видимость, в результате многим самолетам пришлось по часу кружить над базой, дожидаясь сигнала на посадку. Последняя проходила очень нервно, вследствие чего старший лейтенант Баринов снижался под углом 45 градусов (фактически пикированием), без щитков, коснулся земли на большой скорости и в итоге проскочил полосу и врезался в ранее застрявший в снегу Ил-4 капитана Даценко. Оба самолета были полностью разбиты и не подлежали восстановлению.
В авиаударе по Пскову участвовало и 17 Пе-8 из 45-й АД ДД. При этом целью 25-го авиаполка была товарная станция, а 890-го – пассажирская. Заход осуществлялся с юго-западного направления с последующим правым разворотом. Первые «корабли» достигли Пскова в 20.20 на высоте 4500–5000 метров, а последним – в 21.15 – над ним пролетел Пе-8 № 42910. На железнодорожный узел было сброшено 16 ФАБ-2000, 2 ФАБ-1000ТГА, 6 ФАБ-1000, 12 ФАБ-500ТГА, 36 ЗАБ-500, 12 ФАБ-250ТГА, 8 ФАБ-250, 27 ЗАБ-100ЦК – всего 73,5 тонны. Экипажи доложили, что большая часть боеприпасов попала в цели, но часть из них взорвалась среди жилых кварталов, в том числе в 500 метрах от железной дороги. При этом два самолета доложили о визуальном контакте с ночными истребителями. «Два экипажа отмечали патрулирование ночных истребителей, – сообщалось в журнале боевых действий 45-й АД ДД. – По сигналу истребителей красной фарой и красной ракетой зенитная артиллерия прекращала огонь в тех секторах, откуда подавался сигнал истребителями, а прожектора интенсивно работали».
Сделанные после налета аэрофотоснимки показали, что в результате массированного налета в Пскове были разрушены здания НКВД, школы № 11, комплекс Омских казарм, электростанция водопровода, гараж, веерное депо, несколько общежитий, госпиталь, повреждены железнодорожные пакгаузы и мост через реку Великая. При этом, по мнению штабистов АДД, в указанных жилых и учебных зданиях проживали исключительно немцы разных чинов и родов войск, эстонцы и власовцы[14].
В ночь на 23 февраля 3-я гвардейская АД ДД получила приказ совершить налет на цель № 3 (г. Турку). Однако из-за плохой погоды рейд был в последний момент отменен и на задание вылетел только один Ил-4 из 10-го гв. АП ДД. Он сбросил на Турку 5 ФАБ-100ТГА и 5 ЗАБ-100.
Через двое суток дальние бомбардировщики атаковали опорный пункт Ластеколоний, расположенный в 18 километрах западнее Нарвы. Учитывая малые размеры цели и отсутствие сильной противовоздушной обороны, сброс бомб на сей раз выполнялся с высоты 1200–2500 метров.
Несмотря на то что погода по-прежнему не радовала, утром 26 февраля маршал Голованов принял решение нанести третий удар по Хельсинки. В 10.30 соответствующие предварительные распоряжения поступили на аэродромы, а в 13.00 пришло подтверждение – атаковать цель № 2. Через два часа начался инструктаж пилотов и штурманов, в 16.00 техники приступили к запуску двигателей.
В 17.00–17.45 с аэродрома Андреаполь взлетели 23 Ил-4 из 10-го гв. АП ДД. Правда, три из них вынуждены были прервать задание из-за проблем с моторами. Через три часа полета, который, в отличие от начала операции, теперь практически целиком проходил над советской территорией, летчики снова увидели перед глазами финскую столицу. В небе на разных высотах горело множество САБов, над ними был «фейерверк» из разрывов снарядов зенитной артиллерии, а внизу виднелись огни пожаров. Первыми в 20.09 над Хельсинки оказались экипажи-осветители Парашенко и Алина, которые с высоты 4100 метров сбросили первую партию из 10 осветительных бомб, а через некоторое время вторую. Из-за сильного зенитного огня неопытные экипажи на подходе к цели стали набирать высоту и сбрасывали свой груз с 5000 метров. Правда, ни о какой точности в таких условиях не могло быть и речи, точкой прицеливания был примерный центр города, расположенного на большом полуострове.
Летчики 10-го гв. АП ДД не видели в небе ночных истребителей, но при этом загадочно исчез Ил-4 летчика Борисова[15]. Тот доложил по рации, что сбросил бомбы на город, после чего связь с ним оборвалась. В 22.45 остальные бомбардировщики вернулись в Андреаполь.
После этого был получен приказ нанести повторный удар по цели № 2. Первоначально из состава полка в нем должны были участвовать 17 самолетов. Однако в полночь взлетную полосу затянуло туманом. В результате вылет сильно растянулся по времени и до 04.00 в воздух удалось поднять только 10 машин, причем одна из них не дошла до цели из-за технических проблем. На сей раз на маршруте полета над Финским заливом стояла ясная погода, и уже с расстояния 200 километров летчики отчетливо увидели горящий Хельсинки. Первый самолет из 10-го полка достиг цели в 04.10, а последний отбомбился уже в 05.55. По возвращении экипажи рассказали, что к тому времени все улицы города были охвачены пожарищами. «ПВО Хельсинки на 27.2.44 по своему составу не увеличилась, однако экипажи отмечают, что сама организация ПВО, ее система управления стала лучше, огонь зенитной артиллерии более сосредоточен, и беспорядочной пальбы, как в первые ночи, уже нет, – говорилось в журнале боевых действий 10-го гв. АП ДД. – Отмечено так же, что орудия МЗА, прикрывавшие Хельсинки, были очевидно другой конструкции и их огонь был так же отличен от ранее встречавшихся орудий МЗА, т. е. вместо очереди трассирующих снарядов видны были целые „пуки“, которые шли вверх на одной высоте». При этом финская зенитная артиллерия продолжала стрелять на протяжении всего растянутого налета с неослабевающей интенсивностью.
В третьем авиаударе по финской столице участвовали и 18 Пе-8 из 45-й АД ДД. Как и у других подразделений, действовавших в ту ночь, рейд носил не характер массированного налета, а представлял собой сильно растянутый по времени рейд парами и одиночными машинами. Взлет четырехмоторных бомбардировщиков растянулся более чем на час – с 17.02 до 18.06. Первая пара Пе-8 № 4214 и № 42098 достигла Хельсинки в 21.02–21.05 на высоте 6300–6400 метров, следующие машины подходили с интервалом от 5 до 20 минут, заходя на цель разными курсами и на разных высотах. Всего пешки сбросили 113 бомб, в том числе 20 весом в 2 тонны.
Несмотря на большую высоту полета, экипажи четырехмоторных бомбардировщиков тоже ощутили на себе значительное усиление противовоздушной обороны. Четыре самолета были освещены прожекторами, при этом два из них были повреждены осколками снарядов. А Пе-8 № 421010 из 25-го гв. АП ДД пропал без вести. По свидетельству летчиков из трех экипажей, примерно в 22.05 тот на высоте 7000 метров прямо над Хельсинки внезапно вспыхнул, а затем упал северо-западнее города. Кроме того, при возвращении с задания на Пе-8 № 42089 из 890-го АП ДД заклинило мотор и возникла течь из маслобака 1-го и 4-го двигателей. Бомбардировщик совершил вынужденную посадку на аэродроме Выползово.
В целом налет советской авиации на Хельсинки в ночь на 27 февраля стал самым массированным за всю войну. Из 900 вылетевших самолетов АДД 863 (445 Ли-2, 290 Ил-4, 111 В-25 и 17 Пе-8) достигли цели, сбросив на нее свыше 100 тонн бомб.
По финским данным, в черте города упало только 338 бомб из более чем 5 тысяч, большая часть попала в море. Возникло 67 пожаров, было разрушено 59 зданий и 135 повреждено. Среди них были универмаг «Стокман», пивной завод «Сине-брюхофф», туберкулезный санаторий, кофейный завод «Паулинг» и университет. Потери же гражданского населения благодаря частичной эвакуации и своевременному выводу в бомбоубежища оказались минимальными: 18 убитых и 34 раненых.
Немецкие ночные истребители одержали три победы. Обер-фельдфебель Наумайер из St.I/JG302 в 20.00 сбил Ли-2, обер-фельдфебель Е. Йаакс из 3./JG302 в 21.01 сбил ТБ-7 (Пе-8), еще один четырехмоторный бомбардировщик был на счету фельдфебеля Д. Райхе (в 21.11).
В действительности АДД потеряла 9 бомбардировщиков, в том числе 4 Ли-2, 4 Ил-4 и 1 Пе-8. Из них по крайней мере один «Лисунов» был достоверно сбит «ночниками». Экипажи видели, как около полуночи после сброса бомб Ли-2 старшего лейтенанта Б.С. Чернышева из 12-го гв. АП ДД был сбит «Мессершмиттом» и горящим упал в Балтийское море. Вероятно, он и стал жертвой Наумайера.
В ночь на 28 февраля был запланирован еще один массированный налет на Хельсинки. Однако в 17.45 он был отменен.
Тем временем финны решили нанести ответный удар. Еще 19, 23 и 25 февраля самолеты-разведчики Пе-2 из PLeLv4848 с большой высоты сфотографировали аэродромы Левашово, Углово и Горская в окрестностях Ленинграда. На полученных снимках было зафиксировано большое количество самолетов Ли-2 и других. После тщательной подготовки вечером 29 февраля несколько Do-17Z-2 из PLeLv46, а также все имевшиеся ДБ-3 и Ил-4 из PleLv48 совершили налет на Левашово. Маршрут полета проходил над Ладожским озером с последующим заходом на цель с северо-восточного направления. Рейд оказался совершенно неожиданным для советской противовоздушной обороны, самолеты смогли незамеченными достичь аэродрома и сбросить на него фугасные и осколочные бомбы. В результате были уничтожены 3 Ли-2 из 7-го АК ДД и 1 В-25 из 4-го АК ДД, еще 10 самолетов получили повреждения. Погибли два человека, еще семь получили ранения. В 20.03 на перехват было поднято 2 «Харрикейна» из 26-го ГИАП ПВО, а затем в 23.30 еще один. При этом летчики получили приказ прикрыть Ленинград от налета вражеской авиации и никого над ним не обнаружили.
Днем 6 марта в районе Ленинграда на большой высоте пролетел самолет-разведчик, опознанный как Ю-88. В 13.15 он был перехвачен парой Як-9 из 27-го ГИАП ПВО, однако у одного из них – лейтенанта Целовальникова – быстро иссяк запас кислорода в кабине, что заставило преждевременно прекратить атаку. Преследование продолжил лейтенант Козаченко. Через какое-то время тот, видимо, уже находился в полубессознательном состоянии, во всяком случае, на аэродром от него пришло странное сообщение: «Дайте, наконец, кислороду 20 атмосфер». В районе станции Войбокало Козаченко открыл огонь по «Юнкерсу», но вскоре потерял сознание. Истребитель перешел в беспорядочный полет, постепенно снижаясь, но на высоте 4 километра летчик все же пришел в себя и смог восстановить управление.
В 13.24 в воздух было поднято еще 4 «Аэрокобры» из 102-го ГИАП ПВО. Набрав высоту 10 тысяч метров, старший лейтенант Кузьменко и младший лейтенант Усатов смогли настичь «Юнкере», когда тот прошел над западной окраиной города и взял курс на Карельский перешеек. В 14.07 ему удалось сблизиться с целью на дистанцию 50 метров и открыть огонь. Согласно докладу летчика, сначала у разведчика загорелся правый мотор, затем он взорвался и упал в районе Мусталово. При этом как минимум два члена экипажа выпрыгнули с парашютами.
Впрочем, пилоты двух Як-7Б из 27-го ГИАП лейтенант Кручнов и младший лейтенант Кошелев, которые также были подняты на перехват высотного разведчика, описали этот бой несколько иначе! По их словам, преследуя противника с одновременным набором высоты, они увидели, как пара Р-39 преследует Ю-88 на высоте 9700 метров. Ведущий истребитель стрелял по нему, но безрезультатно. После чего именно Кошелев, сблизившись с целью на дистанцию 100—50 метров, выпустил по ней две длинные очереди, вследствие которых у «Юнкерса» сначала загорелся левый мотор. После этого из кабины выпрыгнул один парашютист, а затем на высоте 7000 метров самолет взорвался и разлетелся на куски.
Интересно, что пара Ла-5 из 11-го ГИАП, вылетавшая на перехват той же цели, на высоте 9200 метров в районе Ораниенбаума внезапно встретилась с одиночным ФВ-190! Который, по утверждению летчиков, еще и пошел в лобовую атаку, но был умело подбит старшим лейтенантом Кобрановым. Когда же последний ринулся в погоню за фоккером, уже на высоте 6000 метров его снова атаковала подстерегавшая пара вражеских истребителей. Спасаясь от них, Ла-5 ушел резким снижением и приземлился на аэродроме Кронштадт.
В тот день их истребители заявили о 7 сбитых самолетах (2 Пе-2, 4 Ла-5 и 1 Як-1). В том числе командир LeLv34 майор Эйно-Антеро Луукканен примерно в указанное летчиками 11-го ГИАП время доложил о сбитом Ла-5 (в районе Нарвы). Ас одержал свою 34-ю победу, но при этом и его Bf-109G-2 получил попадание четырех 20-мм снарядов в заднюю часть фюзеляжа. Тем не менее Луукканен смог дотянуть до аэродрома Кюме. Правда, в боях над Финским заливом был еще сбит Ла-5 лейтенанта Ивана Рыбина из 3-го ГИАП ВВС КБФ. Пилот погиб. Еще один «Лавочкин» лейтенанта Юрия Шорина получил тяжелые повреждения, но тяжело раненный пилот смог дотянуть до базы и приземлиться. Кроме того, флотская авиация действительно потеряла два Пе-2 из 12-го гв. БАП, причем все шесть членов их экипажей (пилоты младшие лейтенанты А.Т. Абушенко и Н.Г. Туренко) погибли. Потерь же в составе финских ВВС не зафиксировано…
Если в дневное время советские истребители ПВО еще могли оказать отпор противнику, то в темное время суток эта оборона становилась чисто символической. В ночь на 7 марта группа в составе 21 бомбардировщика Ju-88A-4 и «Бленхейм» из PLeLv42 и PLeLv44 совершила налет на советские аэродромы в районе Ленинграда. При этом самолеты удачно присоединились к советским бомбардировщикам, возвращавшимся на базы после налета на Таллин. В результате финнам удалось уничтожить еще 10 самолетов, а также хранилище топлива. В течение ночи 26-й ГИАП ПВО выполнил 5 вылетов на прикрытие Ленинграда, но встреч с противником не было.
Впоследствии финская авиация осуществила еще несколько налетов на советские аэродромы, а вот авиаудары по самому Хельсинки, вопреки тревожным ожиданиям, так и не возобновились.
Развязка же данной истории получилась довольно комичной. После третьего налета финны через перевербованного советского агента «слили» противнику «ценную информацию» о том, что столица разрушена на 90 %, а район Коттаянока вообще сровнен с землей. Эти сведения донесли Сталину практически одновременно с оптимистическим докладом маршала Голованова, который был дополнен тщательно отобранными эффектными аэрофотоснимками. Обрадованный вождь сделал вывод, что нажим оказан, и приказал прекратить операцию, тем более что дальние бомбардировщики в тот период требовались по всему фронту. Сразу 83 летчика из состава экипажей АДД получили награды, в том числе 35 – звания Героев Советского Союза.
Когда же спустя 7 месяцев, уже после заключения перемирия между СССР и Финляндией в Хельсинки прибыл нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, он был потрясен увиденным. Вместо развалин и многочисленных строек он увидел, что большинство зданий в историческом центре города цело и невредимо, о чем впоследствии доложил и фактически обманутому Кобе.
Глава 3
Корсуньское побоище
«Мы воюем с очень сильной, упорной и устойчивой армией»
В начале 1943 г. главные события на Восточном фронте все же происходили не на севере, а в южном секторе – на Украине. Группа армий «Зюд» генерал-фельдмаршала Эриха фон Манштейна в течение зимы отражала бесконечные атаки Красной армии. Фюрер требовал удерживать линию обороны вдоль Днепра, даже когда советские войска с захваченных ими многочисленных плацдармов глубоко вклинивались в немецкую оборону. В результате 28 января 1944 г. подразделения 11-го и 42-го армейских корпусов были окружены на южном берегу Днепра, в районе Корсуня[16]. Возник очередной котел, в котором оказалось 56 тысяч солдат: 9 пехотных дивизий, одна охранная дивизия, 5 дивизионов штурмовых орудий, 3 саперных батальона, 4 строительных батальона, бельгийская бригада СС «Валлония», дивизия СС «Викинг», эстонский батальон, 810-й армянский батальон, русский кавалерийский кубанский полк и другие подразделения. Общее командование над группировкой взял на себя генерал артиллерии Вильгельм Штеммерман. Поначалу периметр котла был довольно большим, но затем быстро сократился до 35 километров в диаметре.
Дальше события стали развиваться по стандартной гитлеровской схеме: деблокирующий удар извне и воздушный мост. Но в данном случае фюрер сразу же разрешил Манштейну действовать по обстоятельствам, в том числе прорываться в юго-западном направлении.
Ответственность за снабжение блокированной группировки была возложена на VIII авиакорпус. Первоначально для операции были выделены I., II. и III./TG3, которыми командовали соответственно майор Ханс Элленброк, майор Отто Бауманн и майор Пауль Риш. Авиационные группы Ju-52 действовали с аэродромов Умань, Голта и Проскуров. Внутри котла прием транспортных самолетов был организован на аэродроме Корсунь. Ввиду нехватки и разбросанности по фронту истребительных авиагрупп люфтваффе для сопровождения Ju-52 была выделена венгерская истребительная эскадрилья 5/2. V.SzcL Интересно, что советская разведка достаточно быстро установила факт участия в операции эскадры TG3. «На аэродром Умань прибыла 3-я транспортная группа 4-го воздушного флота в составе 38 самолетов Ju-52 для помощи окруженной группировке», – сообщалось в соответствующем донесении.
Полеты в котел начались утром 29 января, когда первые 14 Ju-52 вылетели из Умани с 30 тоннами боеприпасов на борту. В обратный рейс отправлялись в первую очередь раненые, которых к этому времени накопилось уже свыше 2000 человек. Затем в котел были доставлены легкие зенитные батареи для обороны аэродрома Корсунь. Также к операции было решено по уже сложившейся традиции привлечь и бомбардировщики Не-111. Привычная миссия была поручена KG27 «Бельке». В начале февраля эта эскадра базировалась на авиабазах Голта и Проскуров и располагала 44 исправными самолетами.
У Красной армии также был богатый опыт операций по окружению немецких войск, и для наших командиров не было секретом, что немцы сразу же организуют воздушный мост. В первые же дни на кольце блокады были размещены зенитные батареи. Кроме того, в небе над котлом стали барражировать истребители. Но у «сталинских соколов» были два главных недостатка, которые часто использовали немецкие пилоты. Это отсутствие навыков ведения боя на малых высотах и неспособность действовать в плохую погоду. А таковая в конце зимы, которую бы в нынешние времена окрестили «аномально теплой», стояла почти каждый день! Поэтому экипажи Ju-52 предпочитали летать в сомкнутом строю на высоте около 500 метров. Однако и эта тактика таила в себе опасности. Несмотря на постоянное варьирование маршрутов и заходы к цели с разных направлений, Ju-52 часто подвергались обстрелу с земли, в том числе из стрелкового оружия. И отнюдь не у всех экипажей хватало выдержки на это.
Первые два дня работы воздушного моста обошлись без потерь, но уже вечером 31 января был сбит первый Ju-52/3m W.Nr. 6230 «4V+LV» унтер-офицера Фрица Мюкенхайма из 11./TG3. Из всего экипажа уцелел только бортстрелок Курт Роланд, попавший в плен.
В ночь на 1 февраля солдаты советской 5-й гвардейской танковой армии, находившиеся на внешнем кольце блокады, видели, как с юга на небольшой высоте пролетают группы по 6—10 Ju-52. Самолеты удалялись в сторону Корсуня. К утру погодные условия резко изменились, в районе котла установилась относительно ясная погода. Утром в Корсунь прилетела группа самолетов из III./TG3. По пути к цели транспортникам приходилось постоянно маневрировать, уклоняясь от снарядов и пулеметных очередей. Некоторые экипажи летели прямо над деревьями, чтобы затруднить обнаружение себя. Это было очень нервное и рискованное занятие. В результате командир группы майор Риш, вопреки строгим инструкциям, принял решение на обратном пути лететь на большой высоте. Как оказалось, это было роковой ошибкой. Как только все Ju-52 взлетели и собрались в боевой порядок, они были внезапно атакованы большой группой советских истребителей. В результате было сбито сразу 12 самолетов, в том числе и Ju-52 самого Пауля Риша. Еще 3 Ju-52 получили повреждения, два из них затем совершили аварийные посадки на немецкой территории, а один разбился на аэродроме[17].
По советским данным, в этот день шестерка Ла-5 из эскадрильи старшего лейтенанта Петра Базанова из 3-го гвардейского ИАП сопровождала к цели 6 Ил-2 (бомбардировка железнодорожной станции Корсунь). При подлете к ней летчики неожиданно увидели большую группу транспортных самолетов. Базанов оставил пару Ла-5 для сопровождения штурмовиков, а сам четверкой атаковал транспортники. Они подходили к Ю-52 сзади и с небольшой дистанции вели стрельбу из пушек и пулеметов.
После возвращения на свой аэродром Базанов доложил, что он и его ведомый Иван Иванов сбили по четыре Ю-52 каждый, а летчик Иван Богачев – два «Юнкерса». В это время на аэродроме находился командир 10-го ИАК генерал-майор Михаил Головня, который не поверил докладу командира эскадрильи, назвав его «фантазией». Но Базанов настаивал на своем. Тогда Головня и на своем личном Як-9 в сопровождении Базанова вылетел парой в район боя. На земле они увидели десять больших костров от горящих самолетов, которые, видимо, перевозили горючее. Потом они заметили еще пару «Юнкерсов», которые стояли на земле после аварийной посадки. Головня и Базанов обстреляли их, но в этот момент их самих неожиданно атаковали венгерские Bf-109. Каждый из летчиков вел бой в одиночку, но все закончилось благополучно. Головня долетел до Киева (его Як-9 вылетел с подвесными топливными баками), а Базанов приземлился на своем аэродроме. Впоследствии летчику были засчитаны четыре воздушные победы. Кстати, для Базанова это была привычная цель, еще во время блокады 6-й армии в Сталинграде он лично сбил 4 Ю-52 и еще 2 в группе[18].
Понесла первые потери в этот день и венгерская 5/2. V.SzcL Во время сопровождения Ju-52 в районе Корсуня Ла-5 из 3-го ГИАП сбили Bf-109G-4 хаднадя (лейтенанта) Дьёрдя Дебродя. Летчик совершил аварийную посадку на советской территории. Вскоре Дебродь стал свидетелем воздушного боя, во время которого его друг хаднадь Миклош Кеньерес из той же эскадрильи сбил Ла-5. Дебродь стал размахивать руками и сумел привлечь внимание товарища. Тот, не раздумывая, посадил свой Bf-109 рядом с ним! При этом на другом краю поля уже виднелись бегущие и кричащие советские пехотинцы. Кеньерес выбросил свой парашют и летную куртку, чтобы освободить место в тесной кабине. Дебродь сел на колени к нему, после чего «Мессершмитт» немедленно начал взлетать. При этом один летчик ногами нажимал на педали руля управления, а второй действовал ручкой. Двум венграм удалось осуществить фантастический взлет, сидя друг на друге и двигаясь по грязи и снегу. На малой высоте Bf-109 пролетел над холмами, кишевшими советской пехотой, и благополучно достиг авиабазы Умань.
Дебродь и Кеньерес были одними из лучших асов венгерских ВВС. Первый был вторым по числу побед, второй – пятым. Но воевать вместе после счастливого спасения им оставалось недолго…
Всего в этот день советская 5-я воздушная армия осуществила 417 вылетов, и летчики доложили о 25 сбитых самолетах.
После больших потерь, понесенных 1 февраля, руководство операцией по снабжению было поручено командиру II./TG3 майору Отто Бауманну. Он решил найти компромиссный вариант между бреющим полетом и полетами на большой высоте. Отныне Ju-52 следовали большим группами на высоте 1500–2000 метров в сопровождении Bf-109 из JG52 и 5/2. V.SzcL Впрочем, истребителей последних постоянно не хватало, поэтому соединения по 36 Ju-52/3m следовали с эскортом из двух-трех мессеров. Но в условиях плохой погоды этого оказалось вполне достаточно для надежной защиты.
2 февраля в руки к красноармейцам попала большая группа пленников. Они рассказали, что офицеры требуют от солдат оказывать ожесточенное сопротивление и не падать духом. Окруженным обещали, что уже через три-четыре дня с юга начнется наступление трех танковых дивизий, которые прорвут кольцо блокады и деблокируют части 8-й армии. Однако командование 2-го Украинского фронта смотрело на ситуацию с оптимизмом. К тому моменту на внешнем кольце блокады располагалось 10 стрелковых дивизий и 3 танковых корпуса, а на внутреннем кольце – 8 стрелковых, 3 кавалерийские дивизии, 4 танковых полка и одна танковая бригада. Наши располагали на этом направлении 243 танками. «Таким образом, превосходство в силах на нашей стороне, что дает возможность, сочетая наступление с обороной, отразить любые танковые атаки противника с юга и юго-запада и разгромить окруженные дивизии противника», – говорится в журнале боевых действий 2-го УФ.
В этот день в районе Корсуня стояла сильная облачность и шел дождь. 5-я воздушная армия осуществила 202 вылета и доложила о 7 сбитых самолетах. По немецким данным, во время вылета в котел в районе Городища был сбит Не-111Н-16 W.Nr. 162 112 «1G+KS» из 8./KG27. Весь его экипаж в составе 5 человек (лейтенант Хельмут Шён, унтер-офицеры Эрих Гюнтер и Рудольф Михель, фельдфебели Ханс Боттхер и Пауль Косубек) пропал без вести. Позднее выяснилось, что штурман 23-летний Гюнтер попал в плен. Однако на родину он так и не вернулся. Больше повезло экипажу другого Не-1 ПН-16 W.Nr. «1G+BR» из той же эскадрильи. В районе Городища он был поврежден зенитным огнем, при этом были ранены бортмеханик и бортстрелок. Но самолет смог благополучно вернуться на аэродром Голта. Что касается «классических» транспортников, то на маршруте Корсунь – Умань пропал без вести Ju-52/3m лейтенанта Рольфа Дахла из 10./TG3.
Командиры эскадрилий немецких бомбардировщиков применяли разную тактику. Некоторые достигали цели на высоте 3000 метров, потом по спирали снижались до высоты 200 метров, сбрасывали контейнеры, снова «завинчивались» (поднимались по спирали) на высоту 3000 метров, потом брали курс на базу. Эти маневры были очень опасны и часто приводили к потерям. Поэтому командир 8./KG27 Карл Ансельм стал использовать другую тактику, аналогичную той, которую часто применяли экипажи Ju-52. Бомбардировщики летели в котел на низком уровне, прямо над деревьями и холмами. Советские зенитчики, увидев несущиеся над землей «Хейнкели», просто не успевали прицелиться и развернуть стволы, а атаки истребителей на данной высоте были не опасны. В точке сброса группа поднималась на высоту 200 метров, скидывала груз, после чего снова на бреющем уходила на немецкую территорию.
3 февраля погода стала еще более пасмурной, температура воздуха составляла плюс 3 градуса по Цельсию. Активность ВВС КА снизилась до 166 вылетов, наши летчики доложили о двух сбитых самолетах. По немецким данным, в районе Корсуня был потерян Ju-52/3m W.Nr. 6021 «DS+ВВ» унтер-офицера Людвига Тонсора из 8./TG3. Правда, его экипаж остался цел.
С 29 января по 3 февраля в котел доставлялось в среднем 120–140 тонн грузов в сутки, а оттуда было эвакуировано 2800 раненых солдат.
4 февраля тучи немного рассеялись. Советские наблюдатели зафиксировали пролет 50 транспортников над кольцом блокады. 5-я воздушная армия осуществила 306 вылетов, в том числе 113 на атаку наземных целей в котле и на внешнем кольце. Атаки проводились и против авиабаз люфтваффе за его пределами. Так, 22 Ил-2 из 5-го ШАК и 30 истребителей Ла-5 из 10-го ИАК нанесли удар по аэродрому Умань. Советские летчики отчитались о 34 уничтоженных на земле самолетах Ю-88 и Ю-52, хотя это было, как всегда, сильным преувеличением.
5 февраля в районе Корсуня стоял сильный туман и шел дождь. Из-за этого советская авиация вообще не поднималась в небо. Немецкие транспортные самолеты, несмотря ни на что, продолжали летать. Солдаты постоянно докладывали о пролетах Ю-52 на малой высоте в северном и южном направлениях. Над позициями 5-й гвардейской танковой армии пролетело 70 транспортников. «Для борьбы с транспортными самолетами противника, пролетающими через нашу территорию в сторону окруженных войск, войскам приказывается использовать все средства и возможности: стрельба залпами дежурных подразделений, стрельба из противотанковых ружей, полевую артиллерию, всю зенитную артиллерию и пулеметы», – говорилось в приказе штаба 2-го Украинского фронта.
Тем временем сама операция по деблокированию развивалась медленно. Еще 1 февраля с юга (из района Антоновка – Кал игорка) перешла в наступление немецкая ударная группа. С севера им навстречу атаковали окруженные войска. Танки и пехота двигались навстречу друг другу, чтобы соединиться в районе Шполы. Уже к 5 февраля немцам удалось значительно продвинуться с обоих направлений, сузив кольцо блокады. Но одновременно с этим Красная армия с разных направлений атаковала периметр обороны и стала быстро сжимать его. Только в течение 4 февраля 52-я армия продвинулась на 14 километров на запад. На следующий день кавалеристы 4-й гвардейской армии окружили и захватили важный немецкий опорный пункт Олыпана, расположенный южнее Корсуня. Кроме того, в район Шполы были переброшены значительные резервы, что позволило отразить дальнейшие атаки. «Несмотря на то что немецкая группировка полностью окружена уже в течение нескольких дней, и наступление наших войск неуклонно сжимает кольцо окружения, несмотря на полную неудачу деблокирования окруженных войск с юга и невозможность выбраться из этого огненного кольца, несмотря на то что окруженные несут огромные потери в живой силе и технике, нет фактов деморализации и дезорганизации в окруженных дивизиях, – констатировал штаб 2-го Украинского фронта 7 февраля. – В плен сдаются единицы, сопротивление упорное, контратаки не прекращаются. Это явление еще раз показывает, что мы воюем с очень сильной, упорной и устойчивой армией». 5-я воздушная армия осуществила за день лишь 16 вылетов, из них 14 на разведку.
6 февраля при сопровождении Ju-52 в Корсунь был сбит зенитным огнем Bf-109G-4 хаднадя Миклоша Кеньереса из 5/2. V.SzcL Пилот выпрыгнул с парашютом над советской территорией и оказался среди черных стволов деревьев, которые тянулись во все стороны, насколько хватало глаз. Этот эпизод, как и прошлый раз, видел товарищ Кеньереса – хаднадь Дебродь, которого он пять дней назад спас в аналогичной ситуации. Но в этот раз рулетка «военной судьбы» повернулась другой стороной. Кеньерес находился в лесу, и ни о какой посадке на такой местности не могло быть и речи. Дебродь какое-то время покружил над напарником, потом топливо стало подходить к концу, и он вынужден был возвращаться на базу. Венгерский летчик пытался выйти к немецким позициям, но через два дня все-таки был взят в плен. «В плен попал венгерский летчик Кеньерес, – сообщал журнал боевых действий 2-го Украинского фронта. – На допросе он рассказал, что воевал в составе „5/2 венгерского королевского истребительного отряда“, входящего в состав 102-й авиационной бригады. Подразделение занимается сопровождением немецких транспортных самолетов»[19].
