Дмитрий Донской
Силинские рассказы
И денег заработал, и сам цел остался
Стоял жаркий день августа. Олегу в начале лета исполнилось четырнадцать и, как оказалось, это был возраст, когда тогдашнее советское руководство разрешало подросткам начать трудовую деятельность. С многочисленными оговорками и ограничениями, конечно, но, тем не менее, с этого времени уже можно было легально зарабатывать деньги.
Маленький скучал, так как Большой, учившийся тогда в техникуме, уехал «на картошку», а именно он и был организатором их досуга. Одному на Базе было как-то непривычно и одиноко. Да, большинство дружбанов были на месте, и Маленький проводил с ними много времени, но без Большого всё это было как-то не так. Всё же десять лет, проведённых вместе с братом, который, так или иначе, был лидером в их паре, приучили младшего, что рядом всегда есть старший, который думает и ведёт. А тут – свобода… попугаям…
В итоге получилось, что Маленький сошёлся с Генкой Мазиным, который жил на Посёлке, но их дом располагался на «граничной» улице, прямо напротив Базы, так что Генка был «свой» и там, и там. А ещё у Генки был старший брат. Все звали его Курука, хотя имя было Саша. Но даже родители обращались к нему по прозвищу. Почему Курука – Маленький не знал. Брат Генки был на три года старше, и, как и Большой, учился в Техникуме. Был он среднего роста и вроде не богатырь, но такой жилистый, крепкий. Авторитет у Куруки среди местных пацанов был очень высокий, никто даже не думал ему перечить. Генка говорил, что старший брат уже несколько лет занимается самбо и дзюдо. В общем, Курука был не тот парень, с кем можно было ссориться.
Сам же Генка ничем особым от местных пацанов не отличался, разве что откровенно пользовался тем, что у него был авторитетный старший брат. Вместе с этим он оказался общительным и этим летом с Маленьким они быстро сошлись. Раньше же было только «шапочное» знакомство.
От Генки Маленький и узнал, что на овощебазе набирают пацанов для работы, и там реально за месяц можно честно заработать до сотни рублей, что для четырнадцатилетнего подростка в те советские годы были огромными деньгами.
– Мы с Курукой идём устраиваться, – рассказывал приятель, – хочешь с нами?
Но овощебаза была вотчиной Посёлка, и туда базовских не пускали от слова «совсем». Маленький не раз пытал Большого насчёт возможности попасть туда, но старший брат только крутил пальцем у виска и говорил, что даже не думай об этом. Поймают посёлковские – одним разбитым носом не отделаешься.
– Да как же я пойду, – ответил Генке Маленький, – я ведь с Базы, нахлобучат мне там по самое «не боись».
– Не нахлобучат. Я с Курукой говорил, он сказал, что можешь с нами пойти, никто ничего тебе не сделает. С нами можно, – с самодовольным и важным видом добавил Генка, – на нас с братом никто «не дёрнется». На Куруку последний раз один придурок «рыпнулся» год назад, так потом долго конечности лечил. А был ведь старше. Так что – не боись! – завершил приятель свою аргументацию словами Большого.
И хотя это «не боись» сидело у Маленького уже «в печёнках», но он согласился. Один день заняло съездить домой за свидетельством о рождении и получить от отца согласие на работу, и через два дня рано утром они втроём стояли перед конторой овощебазы.
Там уже было человек пятнадцать местных малолетних «гастарбайтеров», все с Посёлка, ожидающих, когда тётки с конторы откроют и начнут нанимать на работу. При виде Маленького все внимательно провожали его глазами, как бы мониторя ситуацию на предмет того, «а чё этот пацан с Базы припёрся сюда? Он что, совсем нюх потерял?». Но при этом никто ничего не говорил и не делал. Как и заверил Генка, ни у кого не возникло желания «рыпнуться» при виде Куруки.
И тут Маленький увидел в этой «гоп-компании» здорового жлоба, которого все звали Полтава. Это был посёлковский разгильдяй, который в свои семнадцать лет всё ещё учился в восьмилетке, так как, по разговорам, три раза оставался в школе на второй год. Полтава был здоровый парень, крупный переросток, и Маленький не раз замечал его в клубе, куда все местные пацаны, и с Базы, и с Посёлка, ходили смотреть кино. Клуб был как раз на границе «участков», так что проблем с доступом в «храм культуры» не было. Для мальчишек типа Маленького Полтава был довольно опасен, мог без всякой причины заехать в ухо, да и не только в него.
Курука и Генка поздоровались с местными за руку, весело переговариваясь, Маленький же в это время встал в сторонку, понимая, что он здесь чужой и будет лучше, если станет небольшим, незаметным, и не будет отсвечивать.
Когда Курука здоровался с Полтавой, тот спросил:
– А чё ты базовского привёл? Вроде своих пацанов хватает. Обожрёт ещё нас.
– Да пусть поработает, – спокойно ответил брат Генки, – никому мешать не будет, да и не обожрёт он никого, вон какой худой, сколько в него влезет-то?
«Что значит обожрёт? – подумал Маленький, – вроде работать пришли, а не жрать».
– Ладно, – махнул рукой Полтава, – ты привёл, твоя ответственность. Но лично я бы базовских сюда не водил, а то привыкнут ходить на халяву, не выгоним потом.
– Маленький никого за собой не приведёт, – спокойно продолжал «пояснять ситуацию» Курука, – он сам с города, это брат его старший живёт на Базе, просто Маленький с детства тут крутится, его все здесь знают.
– Так он ещё и городской?! – удивлённо переспросил Полтава.
– Расслабься, свой он, – успокоил его Курука, – вон, контора открылась, давай оформляться.
Стоит сказать, что весь этот разговор внимательно слушала вся пацанва, широко раскрыв уши. Ситуация была нестандартная, и мальчишкам было интересно, чем всё кончится. Конечно, для развлечения им хотелось драки, но даже здоровый и хулиганистый Полтава не стал доводить дело до этого. Курука был не менее опасен, чем он сам, и кто бы победил – неясно. Да и ради чего лезть в драку с серьёзным противником? Ради такой шпаны как этот базовский? Овчинка выделки не стоила. А вот зачем Курука взял Маленького на овощехранилище, зная, что тем самым нарушает местные неписаные правила, тот тогда не понял. Только позднее, через несколько лет Генка пояснил:
– Авторитет себе зарабатывал. Он тебя привёл и ждал, кто «рыпнется». Если бы кто дёрнулся, то Курука его быстро «успокоил». Но все нарушение правил «проглотили», а потом по Посёлку «базар пошёл», мол, брательник что хочет, то и делает, и никому не «под шапку». Даже Полтава «проглотил» явное «нарушение границы». Куруку после это ещё больше уважать и бояться стали. Вот так авторитет и завоёвывается! Понял? Без драки, просто демонстрацией своих возможностей, отличных от других.
– Ну а твой авторитет тоже вырос? – с усмешкой спросил Маленький.
– А ты как думал? Конечно вырос! – самодовольно подтвердил Генка. – Мы ведь родные братья, друг без друга никуда. Меня на Посёлке и пальцем никто тронуть не может.
После оформления в конторе, где у ребят забрали документы и сказали, что обратно могут их получить вечером после работы, к толпе пацанов подошёл мужик, назвался бригадиром и повёл за инструментом. По дороге он объяснил, что выдаст каждому молоток и гвозди. А задачей будет сколачивание ящиков из разбитого хлама.
После раздачи инструментов мальчишек подвели к огромной куче битых ящиков, высотой метра три, а то и больше, тут их было столько, что подсчитать за день бы не получилось. В общем – большая куча.
Бригадир озвучил дневную норму и добавил, что оплата будет происходить в зависимости от её выполнения. Посмотрев на погрустневших пацанов, добавил, что придёт для контроля и подсчёта в конце рабочего дня, после чего пожелал успеха и удалился.
Группа несовершеннолетних «трудящихся» стояла перед этой кучей в растрёпанных чувствах и у каждого на душе «скребли кошки». Ящики были в изрядно поломанном состоянии и выполнить норму было малореально. По крайней мере, для этого надо было пахать целый день «как папа Карло».
И тут Полтава, «почесав репу», вдруг надумал проявить «креативность», огласив весьма нетрадиционное предложение по решению проблемы «работы на износ»:
– Предлагаю играть в «Молчанку». Все устраиваются вокруг этой кучи и сидят. Кто заговорит – начинает работать.
К большому удивлению Маленького, ни одного возражения не было сказано. Более того, пацаны тут же повалились кто куда: кто на более-менее целые ящики, кто прямо на траву. И все, естественно, молчали. Даже Курука с Генкой тоже завалились, где стояли.
«Что за дурь? – подумал Маленький. – Мы зачем пришли? Прохлаждаться на траве? Так это и дома можно сделать. Сюда ведь все пришли зарабатывать, а не дурака валять. А бригадир когда придёт, что ему будем показывать?».
А главное, и спросить никого ни о чём нельзя. В «Молчанку» ведь играли…
Так пошло время. Десять минут, двадцать, полчаса… При этом Маленького разрывала совесть и ответственность. Как можно «Ваньку валять», когда надо работать. Время так бездарно уходит, а ни одного ящика не сбито. Как бригадиру потом в глаза смотреть? Посёлковские же пацаны не выказывали никакого смущения, кто-то уже дремал, кто-то переглядывался с глупыми ухмылками.
«Они что, совсем дурные? – глядя на всё происходящее крутилось в голове». Но что Маленький мог сделать? Возмутиться? Да кто он такой здесь. Один из самых младших по возрасту, и вообще с Базы, то есть «на птичьих правах»: ни авторитета, ни какого-либо голоса.
Но когда прошло примерно минут сорок Маленький, понимая, что всё может закончиться для него очень плохо, но с кричащим уже во весь голос чувством ответственности, вбитым в него отцом, молча встал, подошёл к куче ящиков, выбрал пару и начал ремонтировать. Пока всё он это делал, посёлковские с удивлением наблюдали за происходящим, проявляя разную реакцию. Кто-то крутил у виска, кто-то каждое действие «пацана с Базы» сопровождал кривой ухмылкой, кто-то просто смотрел, переводя взгляд с Маленького на Полтаву. Большинство из тех, кто не дремал, ждали реакции «старшОго». А тот, похоже, сам не знал, как реагировать. Правила игры не нарушены, работать никто не запрещал. То есть «дурковать», или трудится, что по мнению посёлковских было равнозначным, можно было без угрозы наказания. Поэтому молчаливая пауза так и осталась без какой-либо реакции. Ведь и сам Полтава сказать, типа: «ты чё, пацан, совсем крышей тронулся?», не мог, так как тем самым нарушил свои же правила игры и ему пришлось бы встать рядом с Маленьким и начать «пахать». Вот такая возникла «ситуация»… Для посёлковских, похоже, она оказалась нонсенсом, и как поступать в этом случае те просто не знали.
Так продолжалось минут десять, пока не встал Курука и со словами: «Ладно, хватит дурью маяться, чё пришли-то, работать или на траве валяться?» присоединился к Маленькому. А вот это уже был серьёзный прецедент. Естественно, вслед за братом тут же поднялся и присоединился к работающим и Генка. Посёлковские пришли в ещё большее смятение, переводя взгляды с Полтавы на троицу «бунтарей», отказавшихся принять «правила игры» установленные «старшим». Но Полтава опять ничем себя в этой ситуации не проявил, закрыв глаза и начав дремать на солнышке.
Закончилось всё тем, что пацаны постепенно стали вставать и присоединяться к стану «сознательных трудящихся». А во второй половине дня и Полтава взял несколько ящиков, начал их сбивать. Но вот что удивило Маленького, так это то, что где-то в обед несколько мальчишек старшего возраста встали и ушли на территорию базы. Вернулись они через полчаса и принесли несколько крупных арбузов, которые тут же съели всей «бригадой». После чего и «мелкие» рванули в ту сторону, куда им показали «добытчики». Вместе с Курукой и Генкой пошёл и Маленький. Вскоре они увидели вагон с зелено-полосатыми плодами, что стоял под разгрузкой и рядом с ним никого не было. Все ушли на обед. Взяв по спелому плоду, пацаны тут же рванули обратно и, прибыв на место, с наслаждением начали объедаться сладкой мякотью.
«Вот это жизнь! – думал про себя Маленький, – и денег можно заработать, и арбузами объесться. Хорошо посёлковские тут устроились, поэтому и не пускают никого с Базы».
Когда вечером старший от овощебазы пришёл к своей «бригаде», то, внимательно осмотрев «результаты труда», сначала крякнул, а потом сказал:
– Да… работнички из вас ещё те…
Норму выполнили только Маленький и Курука с братом. У остальных было менее половины. А у некоторых не было и четверти.
– Какие есть, – ответил бригадиру Полтава, – мы за количеством не гонимся, пятилетку в три года делать не собираемся, для нас качество превыше всего. Так, пацаны?
Пацаны с кривыми ухмылками старались не смотреть бригадиру в глаза и ждали, чем всё это закончится. А закончилось всё тем, что бригадир пометил в табеле выработку по каждому «работнику» и, буркнув, что завтра будет ждать возле конторы, удалился.
На следующий день сбивать ящики их уже не поставили, как «не оправдавших доверие», а завели в огромный склад, заваленный разным барахлом, и поставили задачу отсортировать наваленное в кучу «имущество», в первую очередь те же ящики, чтобы к концу дня можно было пригнать машину и вывезти мусор. Так они и проработали до конца недели, после чего овощебаза прекратили трудовые отношения с «бригадой», которая как саранча каждый день объедала всё, что находила в прибывавших каждый день вагонах. К концу недели пацаны больше занимались поисками и поеданием найденной «добычи», чем собственно работой.
Как сказал Генка:
– Дураков слишком много оказалось. Хотели «на халяву бабла срубить» и фруктов с арбузами наесться. Вот взрослые и решили больше с нами не связываться, посмотрев на кучу арбузных корок, что там оставили.
– Ну и мы в их числе, – резонно заметил Маленький, – я столько арбузов в жизни не ел, сколько за эту неделю. Но лучше бы денег заработал, а то, похоже, нам вообще ничего не начислят за нашу «деятельность».
Но овощебаза начислила. Однако, как оказалось, самое сложное – это не заработать деньги, а уйти с ними домой в целости и сохранности с «чужой» территории. Когда Маленький пришёл в контору за деньгами, а пришёл он один, так как привык добираться самостоятельно – ведь его уже знали пацаны, с кем он работал, то никого ещё не было. Получив деньги, а это оказались немалые для подростка пятнадцать рублей за неделю "трудовой деятельности", он вышел наружу и обнаружил четверых посёлковских, которые не работали в их «бригаде» и, соответственно, не знали почему он здесь.
– Эй, ты, шпана базовская, что тут делаешь? Морду давно не били? – услышал он сразу возмущённые голоса местных, что моментально его обступили с четырёх сторон, отрезав путь к бегству. – Нюх потерял, что припёрся на овощебазу? Базовским сюда вход запрещён, показывай, что тебе в конторе дали.
Дело «запахло керосином» и Маленький понял, что нарвался на очень неприятную ситуацию, когда и побить могут, и деньги отобрать. Но выхода из неё он не видел. Пацаны были его возраста и постарше, уйти ему они бы не дали. Но тут появились ещё два посёлковских, с которыми Маленький работал. Похоже, они тоже пришли за заработанным. Но, увидев «ситуацию», не стали в неё встревать, а расположились в сторонке и с ухмылками на лице просто наблюдали за происходящим. А «происходящее» было не очень хорошим. Маленький пытался объяснить, что работал на базе, и что, мол, ему разрешили это делать, на что получил резонный вопрос:
– А пошлину ты заплатил? За право работать на нашей овощебазе?
Что такое «пошлина» Маленький знал. Это могло быть всё что угодно, и её размер зависел только от настроения и аппетитов «таможенников». И внутренний голос ему подсказывал, что его честно заработанные пятнадцать рублей могут как раз ею оказаться. Плюс фингал под глазом в качестве «довеска».
Но тут наконец-то разжалобились те двое, что вместе с Маленьким трудились на овощебазе:
– Пацаны, отстаньте от него, Курука привёл базовского подзаработать, Полтава «в теме» и не возражал.
– Курука привёл? – переспросил один из нападавших, после чего внимательно посмотрел в глаза Маленького, сплюнул на землю и дал «добро», – ладно, катись домой. Но ещё раз увижу здесь, тебе уже никто не поможет.
Дальше Маленький не стал дослушивать условия своего освобождения и рванул изо всех сил в сторону дома, не останавливаясь до тех пор, пока не перешёл «границу». После чего перевёл дух и уже спокойно двинулся по Базе.
Генка его потом отругал, что тот сам пошёл за деньгами:
– Ты что, совсем дурной? Чё попёрся без меня? Серёга Косой (один из тех двух, что заступились) со смеху падал, когда рассказывал про твоё выражение лица после заявы о необходимости платить «пошлину». Смеху, говорит, было – обхохочешься!
