Дмитрий Девяностый
За стеной сна

Глава 7

Весь следующий день Вадима мучили сомнения. Он не знал, как быть и что делать. И это заметили сослуживцы, даже спрашивали с усмешкой в столовой, дескать, что с тобой, излишне дерябнул что ли накануне?

«Что со мной… Что со мной…» – в ответ сам для себя шептал Вадим. А потом вдруг воспрянул. Так это и есть подсказка. Он пошёл к майору и попросил у него ещё отгул на следующий день, ссылаясь на то, что до сих пор не оправился и опять надо сходить к врачу. Алдонин был на удивление благожелателен:

– Ты и правда как-то не очень смотришься. Нам нужны люди крепкие, без всякой «инфлюэнции», – он дружески похлопал парню по плечу.

Илья звонок Вадима воспринял спокойно, будто ждал этого.

– Нам сейчас нужно время, а чуток отдохнуть тебе от службы никогда вредно не будет. Есть у меня хороший знакомый врач-терапевт. Пообщаюсь, думаю, он не откажется нам помочь.

Вадима удивило поведение Ильи. Он вёл себя так, будто давно знал о таком повороте событий.

– А потом нам надо будет кое-куда съездить вдвоем. Ты же сам хотел узнать, зачем нам «Лунный календарь» и причем тут твои старые сны?

Вадиму ничего не оставалось, кроме как согласиться.

На следующий день к девяти утра Рогов прибыл во двор дома Ильи. Тот его уже поджидал там. Серый сюртук и брюки, на голове шляпа. Одежда скромная, но со своим стилем. Тут парень вдруг понял, что он никогда и не видел философа вне квартиры. А теперь, под тенистыми деревьями, в таком костюме – это было нечто совсем иное. Каким-то новым духом от этого веяло, и Вадим слегка поёжился, ведь это сделано ради него.

В руках у Ильи был всё тот же бумажный свёрток с книгой, с тем самым «Лунным календарём». Заметив взгляд парня, Илья улыбнулся, кивнул и чуть приподнял груз:

– Да, как раз сегодня, как говорит эта книга, у нас есть неплохой шанс кое-что найти.

Вадим чуть отпрянул:

– Вы гадали, что ли?

Илья засмеялся:

– Зачем? Просто кое-какие подсказки, анализ твоих снов и небольшая работа с логикой. Ну, впрочем, сам увидишь. Нам пора выезжать.

Они вышли на улицу. Молодой следователь думал пройти к ближайшей автобусной остановке. Но Илья вдруг остановил его, мягко потянул за рукав. Вадим обернулся. Философ показывал на стоящий у обочины неподалёку черный автомобиль. Газ М-1, или просто «Эмка». Округлые формы, позади запаска.

– Ваш? – удивился Вадим.

Илья улыбнулся и отрицательно качнул головой:

– Что ты. Так, одолжил на денек у знакомого.

– А кто же будет за рулем… – растерянно протянул Рогов.

– Ну это-то я смогу, ты не бойся, – последовал смех старшего.

И спустя минуту они оба уселись в автомобиль.

– Для начала кое-куда к Москве-реке, – выдал первую цель их поездки Илья.

Двигатель заурчал, и эмка плавно повезла людей по городским улицам. От проспектов к тихим проулкам и затем снова к проспектам. Вскоре впереди показалась Москва-река и её мощенные набережные. Но сосредоточенный на вождении философ не стал там останавливаться, а не понимающий в чем дело Вадим просто молчал, глядя на дорогу. Вот ещё один поворот, и они, наконец, остановились у одного из старых мостов.

– Пошли, – коротко сказал Илья, и оба выбрались из машины. Здесь вниз к реке вела тропинка. Мужчины спустились по ней и остановились в тени моста. Илья огляделся:

– Да, это место подойдет.

Вадим чуть поёжился, всё происходящее казалось слишком непонятным.

– Сегодня двадцать седьмой лунный день, убывающая луна, – продолжил говорить Илья. – Подойди, Вадим, к воде, дотронься до неё, посмотри на волну…

Молодой следователь медленно подошёл к реке. Не слишком ему это нравилось, уж больно начинало напоминать магию. Но возражать не стал. Присел над песчаным берегом, протянул руки к воде, почувствовал её прохладу, посмотрел на тёмные небольшие волны.

– А теперь вспомни тот старый сон с тётушкой, – звучал голос Ильи за спиной.

Вадим напрягся. Вспоминался скорее уже тот рассказ, что сотворил Илья из того сна. Вода же гладила, ласкала ладони.

– Вот, хорошо, – говорил Илья. – И теперь ответь мне, там же была не только тётушка, не только её квартира?

И Вадим вдруг вспомнил. Сначала большое старинное здание с мощёнными стенами да куполом на крыше. А потом уже и простой старый сельский дом – и рядом с ним еще одного человека. Он отдёрнул ладони:

– Нет, не может быть. Она от меня сбежала!

Он резко встал и повернулся лицом к Илье. Философ мягко улыбнулся:

– Раз ты вспомнил, значит, ты видел это в том сне.

– Но что это такое?!

– А вот для этого мы и пользуемся нашим календарём, – Илья поднял старую книгу вверх. – Тот старый сон ведь не просто так приглашал тебя в Москву. Это было не только твоё будущее, но твои долги… Карма…

Илья сказал последнее слово так, будто смаковал его как некое яство.

– Я не верю во всё это! – громко сказал Вадим. – И не хочу вспоминать о ней. Ведь это она от меня ушла!

Но образ той девушки опять встал перед его глазами. Девушки, которую он считал своей невестой…

– Я и не заставляю тебя в это верить. Но опиши подробней мне те места, что ты вспомнил. Думаю, теперь мы можем уезжать от реки.

Вадим повторил свои воспоминания, уже не задумываясь о том, что говорит, почти механически. Однако Илья опять довольно улыбнулся. Оба мужчины поднялись наверх к машине. Мотор заурчал, «Эмка» сдвинулась с места, чуть скрипя рессорами. Снова вокруг замелькали улицы, люди, дома. И вот опять остановка.

– Взгляни, – указал Илья направо.

Вадим медленно повернул голову и замер, поражённый. Они стояли неподалёку от Дома Союзов. И он очень походил на то здание из сна. Странно, очень странно. Характерные стены, колонны – и тот самый купол наверху. Не то чтобы молодой следователь никогда раньше не видел этого здания. Доводилось проходить здесь. Просто Вадим не связывал это здание со сном. А вот теперь…

– Оно? – спросил Илья.

И Вадим кивнул в ответ.

– Хорошо. Но сон, похоже, говорил о растущей луне, здесь твоё будущее. А теперь давай-ка опять вернемся к прошлому и съездим за город. Сны ведь уже давно рассказали тебе, где живёт она. Да, Вадим?

Поведение Ильи стало пугать молодого человека. Факт передвижения философа на дорогой машине, на которой не побрезговал бы передвигаться сам товарищ Сталин, ещё можно объяснить. Может, авто вовсе не мифического друга, а его собственный. Возможно, Илья давал частные консультации по психологии и восстановлению душевного здоровья недобитым буржуям и прочей контре, хранящих под подушками и в дореволюционных матрасах награбленные у трудового народа драгоценности. Но почему этот загадочный человек не боится напоказ демонстрировать своё богатство? Вопрос. Неужели фининспектор не приходил по его душу? А, может, приходил, а тот взял и загипнотизировал его, подобно знаменитому Мессингу?

А вот тот факт, что философ, психолог и даже сомнолог каким-то образом вызнал о существовании бывшей невесты, очень и очень смущал. Это была одной из тех тайн, делиться с которыми Вадим не желал и даже боялся.

Наталья происходила из древнего дворянского рода. Она рассказала об этом Вадиму слишком поздно, а ведь он, остолоп, мог бы догадаться сам. Откуда у простой девушки может быть такая гордая осанка, благородство манер, наконец, знание английского и французского языков? Только у отпрысков из богатых именитых родов, из века в век улучшающих свою породу хорошим питанием, образованием, музыкальными экзерсисами, – что там ещё входит в их ежедневный рацион?

Встретились они случайно, романтично. Никто их не знакомил: ни родственники, ни школьные друзья, ни доморощенные свахи. То есть это был стопроцентный акт судьбы во всём её великолепии.

Тогда Вадим только поступил на первый курс Высшей школы милиции и ездил на громыхающем трамвае на занятия по узенькой Новоподмосковной улице.

Десять лет как кончилась Гражданская война, красные знамёна безраздельно царствовали на одной шестой суши, всех, кто сопротивлялся учению Маркса-Ленина-Сталина, уничтожили или благополучно выдавили из страны. Остались лишь социально близкие люди, требующие простой перековки и воспитания.

Но не все поддавались влиянию единственно правильного учения. Отдельные несознательные элементы вставали утром не с целью дать Отчизне стали в два раза больше плана, а потискаться в трамвайной толпе спешащих тружеников и отжать у самых беспечных кошелёк с сотней, а то и больше советских рублей.

Сентябрь ещё баловал москвичей теплом, только-только начиная собирать свою осеннюю жатву из листьев тополей, вязов да ясеней. В синем небе курлыкали прощальную песню гуси и журавли. Девушки ещё носили коротенькие платьица, выставляя напоказ загорелые за лето коленки. Мужчины ходили в рубашках, с рукавами, закатанными по локоть, и в полюбившихся за лето щегольских широких штанах из белого парусинового материала.

Вадим ничем не отличался от остальных москвичей мужского пола. Кто сказал бы, глядя на щегольски одетого парня в блестящих лакированных туфлях, что он еще пару недель топтал пыльные улицы провинциального городка? В левой руке он держал шикарный кожаный портфель гранатового цвета, извлечённый из дальнего угла шкафа тётушкой. Книги и тетради отлично помещались в нём, а ещё имелось отделение для линейки, циркуля, карандашей и прочих атрибутов студенческого быта. В школе милиции требовались и навыки черчения, как ни странно это звучало. Портфель раньше принадлежал мужу тёти Ани, погибшему в Гражданскую. Родословная Леонида Любанова не подкачала, настоящая, пролетарская. Рабочий на Механическом и литейном заводе инженеров братьев Струве, затем участие в революции, где он сражался в рядах красных. Погиб на Врангелевском фронте в 1920 году в сорокалетнем возрасте. Детишек им Бог не дал, остался тёте Любе от мужа лишь трофейный портфель, который тот привёз ей однажды прямо с фронта.

Так что, открывая портфель, Вадиму чудилось, что он явственно ощущает невыветрившийся за столько лет запах гари, пороха и дыма.

Правой же рукой молодой человек держался за стойку, и хватка должна быть очень крепкой, поскольку напирали изрядно со всех сторон. Уже на первых занятиях в милицейской школе лектора и преподаватели психологически подготавливали своих студентов к будущей профессии. Худощавый седой профессор, из бывших, читал лекции по криминалистике, но делал часто лирические отступления. «Вы, – повторял он, – молодые люди, должны постоянно шлифовать навыки сыщиков, криминалистов и даже прокуроров, овладевать всеми смежными профессиями. Научитесь подмечать любые мелочи. Только посмотрев на случайного прохожего, вы должны мысленно раздеть его догола, почувствовать, чем он дышит, что ел сегодня на завтрак, каково семейное положение. Поверьте, на первый взгляд, это кажется сложным, но постепенно вы привыкнете и даже войдете во вкус. Очень скоро будете понимать в первое же мгновение знакомства, что можно ожидать от вашего визави, честный ли это человек или же имеет, так сказать, криминальные интенции».

Профессора Зверева, несмотря на сомнительное прошлое, все в милицейской школе уважали. В своё время ещё в дореволюционной России он раскрыл немало громких преступлений, а теперь же полностью перешёл на преподавательскую работу.

Рогов старался следовать советам умудрённого светила полицейской ранее, а теперь уже милицейской науки. Даже при поездках в трамвае шлифовал свои интуитивные способности, пытаясь определить, что за человек стоит рядом с ним, нет ли у него, и впрямь, криминальных интенций.

Случилось так, что в то сентябрьское утро, никакой такой интуиции не понадобилось. Вадим бросил взгляд на суетящегося парня, энергично пробивающего себе дорогу среди напряжённо застывших горожан, готовящихся к очередным трудовым будням. Внимание будущего следователя привлекли руки молодого человека, а вернее, его левая ладонь, которая молниеносно открыла коричневый ридикюль рядом стоящей девушки, скользнула внутрь и извлекла наружу чёрный кошелёк с блестящими застёжками. Не успел Рогов хлопнуть ресницами, как тот уже исчез в заднем кармане широченных брюк трамвайного воришки. Более того, он почёл за нужное замести следы преступления и захлопнул ридикюль. Теперь уже жертва долго не обнаружит свою пропажу.

Кража среди бела дня настолько потрясла Вадима, что на мгновение он опешил и потерял дар речи. Конечно, он знал о существовании воров и даже грабителей в Белокаменной, но наяву столкнулся с этим впервые. Через мгновение он уже, сжав покрепче портфель, пробивался через ту же толпу, за преступником. На ходу сказал красивой девушке, то сих пор беспечно держащейся за стойку, о том, что её обворовали и побежал на выход. Трамвай в это время, дребезжа, останавливался. Всё – согласно планам хитроумного вора, рассчитывавшего улизнуть с добычей и раствориться в многочисленных переулках северо-запада столицы.

Трофейный портфель ужасно мешал передвижению юного следователя, который ещё не закончив милицейской школы, уже приступил к своим обязанностям. Секунда и портфель вознесся над головами, так молодой человек и продрался на выход. За ним, как в фарватере огромного теплохода, следовала и ограбленная красавица. Мысли Рогова занимал сбегающий ворюга, но он не мог не отметить стройности талии, пышности каштановых волос и лучезарных глаз случайной попутчицы. Он потерял пару драгоценных мгновений, дожидаясь, пока девушка спрыгнет с подножки трамвая. Ещё раз поразился её красоте, попросил подождать его тут, не сходя никуда с этого места, вручил объемистый портфель, а сам ринулся за улепётывающим вором.

Тот не бежал, а просто стелился по земле. Роста среднего, лица незапоминающегося. Именно такое должно быть у воров и у сыскарей. И те, и другие просто обязаны влачить неприметное существование, не вызывая особых эмоций в первых встречных. Вор иногда оглядывался и бросал на преследователя насмешливый взгляд, мол, вряд ли ты догонишь меня, паря, и не от таких удирали. Но тут он ошибся и ошибся очень серьёзно.

В милицейскую школу слабаков не берут. Это первое. А во-вторых, Рогов являлся чемпионом своей школы в беге на все дистанции. Ни в спринте, не в стайерских дистанциях никому пальмы первенства не отдавал. Мешали бежать только эти модные узкие штиблеты, но постепенно Вадим приноровился и к ним, хотя мозоли в результате сумасшедшего бега всё-таки натёр. Расстояние стало неумолимо сокращаться. Вор уже не насмехался над ним, а молча добавил скорости. Но силы его иссякали с каждым шагом. Видать, бедолага, ещё не завтракал, рассчитывал подкрепиться после удачной поездки на трамвае, но не тут-то было. Преступник оглянулся, смерил дистанцию, затем приняв трудное решение, запустил руку в карман, вытащил бумажник и, плюнув, сбросил его, словно ящерица – хвост.

Рогов решил довольствоваться достигнутым. Кошелёк взял, а беглеца оставил в покое. Всё-таки не те туфли, не та одежда, да и на занятия уже опаздывал.

Красивая незнакомка ходила взад-вперёд с его тяжёлым портфелем.

– У вас что, там кирпичи, что ли? – недоуменно спросила она Вадима, когда тот, задыхаясь, весь потный, вернулся с утренней пробежки за чужим кошельком.

– Книжные кирпичи, точнее если выразиться, – ответил он, улыбаясь.

К такой красавице он ни за что бы не решился подойти. А вот судьба сама вручила такой великолепный шанс. Он с удовольствием продемонстрировал ей отнятую у вора добычу.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – сказала девушка. – Меня зовут Наталья.

– Вадим, – представился и молодой человек.

Так благодаря трамвайному вору и произошло их знакомство.

Юноше в ней всё казалось очаровательным: и печальные глаза, и ласковая улыбка, и потрясающие знания в музыке и литературе, то, как она одевалась, скромно, а вместе с тем, изысканно.

Они встречались по вечерам и бродили в полюбившемся им парке «Сокольники», недалеко от дома Наташи, где она жила вместе с мамой.

Вели, как водится разговоры. Как-то речь зашла о теории Дарвина, и Вадим заявил: люди были глупцами, что верили в сотворение человека некой мистической силой.

– А как же, по-твоему, появились люди? – спросила девушка.

– От обезьян, Дарвин доказал, – как нечто само собой разумеющееся, произнёс молодой человек. – Все наши предки произошли от приматов.

– Твои, может, и произошли от обезьян, а мои – нет, – лукаво улыбнувшись, парировала Наталья.

Вадим промолчал, только тоже засмеялся в ответ. Ведь он не мог даже на миг предположить, что девушка, с которой он вместе сейчас гуляет, может даже гипотетически верить в Бога. Разве не знает каждый советский школьник, что религия опиум народа, и её придумали богачи и попы, чтобы держать в страхе и подчинении бедняков?

Однако дальше случилось и вовсе невероятная история. Как-то в воскресный день, Наташа, как будто случайно, затащила его в церковь. Сам он никогда в жизни не посетил бы храм, а тут какая-то волна подхватила и втолкнула прямо в логово фанатиков и мракобесов, как в школе называла верующих классная учительница.

В дневное время мракобесов оказалось немного. Храм пустовал, лишь пара старушек да какой-то пожилой седовласый мужчина молились, стоя возле зажжённых ими же свечек. В темноте Вадим не сразу заметил маленькую старушку, сидящую за столиком, где лежали свечки в узеньких коробочках. Наташа подошла к ней и приобрела парочку. Вдвоём они подошли к иконам с изображением Иисуса Христа и Богородицы, как позже объяснила ему Наталья, и тоже зажгли свои свечки. Наталья пробормотала что-то про себя. «Неужели молится?» – с ужасом подумал Вадим.

«Надо же, в четырёхмиллионной Москве встретить девушку, которая ходит в церковь, а ещё и молится!» Словом, Наталья всё время чем-то его поражала. Но с ней ему всегда было легко, девушка привлекала его остроумием, живостью характера и ясным взглядом на вещи, который тоже часто ставил в тупик обыкновенного советского парня-комсомольца.

Некоторые идеологические разногласия до поры до времени не мешали развиваться романтическим настроениям. Напротив, страсть Вадима разгоралась всё сильнее, и всё закончилось тем, что однажды вечером молодой человек остался в её квартире. Мама Наташи уехала в Торжок, к сестре на свадьбу сына. Звали и Наталью, но та отказалась. Потом Вадим думал, стараясь понять, не спланировала ли она всё заранее. Но это свидание оказалось для него роковым. Девушка забеременела, а когда он узнал об этом, приехал и хотел сделать предложение, она начала его избегать. А затем и вовсе куда-то исчезла… Мать Натальи, строгая женщина, которую Вадим откровенно побаивался, не захотела с ним даже разговаривать, и куда уехала Наталья, не сказала. Видимо, во всех злоключениях дочери, винила именно его. Хотя в чём его вина? Он искренне любил Наталью, и хотел на ней жениться. А теперь её нет. В чём причина бегства? Ну, допустим, он привлечёт на помощь всю милицию города Москвы и даже Советского Союза, и что? Вдруг она по какой-то причине не хочет его видеть? Но почему? Такие мысли терзали его всё время. Он гнал их от себя, но они возвращались к нему австралийским бумерангом.

И вот теперь странный человек, словно ясновидец, вытаскивает откуда-то то знание, которое он сам от себя хотел спрятать. И в то же самое время в нём вдруг затеплилась слабая надежда…

Илья улыбнулся, посмотрев на растерявшегося Вадима. Потом снова взглянул на дорогу, дотронулся до руля.

– Скоро всё сам поймешь, – негромко сказал философ.

Прошло минут сорок, и вот они уже оказались за городом. Здесь Илья опять остановился и огляделся. Взглянул и на лунный календарь, эту книгу, что лежала неподалёку.

– Да, северо–запад. Только это направление подходит, иначе сон был бы в другие лунные сутки, – сделал вывод Илья. – Думаю, ещё полчаса и скоро ты всё увидишь.

Снова загудел мотор. Вскоре асфальт сменился на грунтовку. В летнюю сухую походу тут машина шла довольно плавно, хотя на ухабах порой и потряхивало. Да и пыли поднималось немало.

Впереди показалось кладбище, и Вадим вдруг почувствовал тревогу. Нет, он не боялся привидений и мертвецов. Но странное чувство вдруг возникло в нём – будто он уже видел когда–то это место.

Илья же рядом опять улыбался, глядя на молодого человека.

– Значит, узнаешь, – сделал он вывод.

Неподалёку красовался и чуть покосившийся дорожный знак с надписью «Отрадное».

– Здесь есть река, Синичкой, кажется, зовётся. Думается, именно здесь есть связь воды с твоим сном. Теперь будь внимательней, Вадим. Сейчас проедемся тут, смотри по сторонам, не зевай.

И эмка въехала в деревню. Несколько крестьян занимались сеном чуть вдали. Все разом замерли, увидев автомобиль. Один из них медленно вытер пот со лба. А вот пара детишек лет пяти–шести отроду, игравших рядом с палисадником старого дома неподалеку, увидев авто, вдруг оба хором загалдели, засмеялись. Залаяла и собака рядом с ними.

Мужчины ехали медленно. Вадим смотрел то влево, то вправо. Следователь тоже вспотел, он действительно узнавал эти места. Потом же он вообще застыл, напрягся, схватился обеими руками за кресло авто. Да, чуть в стороне от улицы стоял тот самый дом из сна. Илья посмотрел на друга и притормозил.

– Вот мы и нашли её, – тихо сказал странный философ. – Что же, значит, вот оно и твоё прошлое.

Вадим тихо сидел на месте. Илья же вышел из машины и прошёл к невысокому забору около дома, окружённого густыми зарослями вишни. Высокая женщина со строгим лицом в длинном чёрном платье вышла навстречу философу. Это не была Наталья, женщина была куда старше. Но как она была похожа на его невесту…. Женщина взглянула в сторону машины, покачала головой. Вадим не слышал, о чём она говорит. Старые воспоминания роились в нем так, будто открылась некая рана – Вадиму было больно. Наконец, Илья что–то достал из внутреннего кармана своего сюртука, передал женщине. А затем вернулся к машине, сел обратно.

– Да, я подозревал это… – сказал философ, глядя на друга.

Тот по–прежнему молчал.

– Она приезжала сюда. И её бабушка знает, где внучка сейчас. Так же, как и где правнук…

Тут Вадим не выдержал:

– У Натальи есть ребенок?!

– Да, – спокойно кивнул Илья. – Только вряд ли она готова простить тебя и принять обратно. И ты сам знаешь почему…

Вадим понурил голову. Он помнил те аресты, в которых ему пришлось принять тогда участие.

– Это были диссиденты!

Молодой следователь прекрасно помнил те обыски в общежитиях, аресты некоторых студентов. Кое–кого из них знала и Наташа… Нет, она не дружила с ними. Но когда он рассказал ей об этом, тогда и начались их первые споры.

– Может быть, – пожал плечами Илья. – Но она не хочет тебя бояться. Поэтому и не хочет встречаться. Ну да ладно. Теперь ты знаешь это. Думаю, на сегодня хватит. Тебе есть о чём поразмыслить. А пока давай вернемся в город. Там тебя ждет твоё настоящее и будущее.

Илья повернул ключ зажигания, двигатель машины заурчал.

Вадим же посмотрел ещё раз на этот дом. Начинался закат, окрасив крышу в особые тона. Багровое солнце, растущие тени…