Джулия Келли
Последний сад Англии

Эмма

Эмма встала, уверенно подбоченившись, и оглядела на сухой ров, который когда-то, вероятно, был прекрасным водоемом, испещренным водяными лилиями.

– Нам надо будет его полностью перекопать, заново наполнить водой и переобустроить дно, – проговорила она.

– Не похоже, что тут было какое-то водное сооружение, – сказал Чарли, делая заметку в своем телефоне.

Она нахмурилась.

– Никогда не слышала, чтобы Винсента в своих садах использовала насосы для подачи воды, но без планов…

– …невозможно узнать это наверняка. – Ее друг кивнул. – Ты ж усадила Сидни копаться в их семейном архиве?

Она усмехнулась:

– Ты меня хорошо знаешь.

– Да, ты никогда не упускаешь шанса припахать к проекту реставрации самих владельцев, я ни разу не видел, чтобы кто-то из заказчиков сорвался у тебя с крючка.

– В конце-концов, это их сад. Они тоже обязаны заботиться о нем. Иди сюда, хочу показать тебе кое-что.

– Было бы славно, если бы Сидни удалось отыскать какой-нибудь давно утерянный дневник Винсенты и тайник с ее письмами, – задумчиво произнес Чарли, когда они шли по дорожке, обсаженной разросшимися и потерявшими форму тисами. Эта дорожка являла собой верхнюю границу водного сада, а по другую ее сторону начиналась та самая загадочная зеленая комната.

– И чтобы в них было подобное описание, где все было рассажено и почему. Эх! Мечтать не вредно.

– Ты же знаешь, мы успешно воссоздавали сады, пребывавшие в гораздо худшем состоянии, – настаивал он.

– Твоя уверенность испарится после того, как увидишь это, – сказала Эмма. Они пролезли через дыру в тисовой изгороди и увидели, в каком диком беспорядке побеги ежевики сплелись с ветвями деревьев над вершиной кирпичной стены зимнего сада.

Чарли тихонько присвистнул.

– Если это выглядит настолько ужасно отсюда, то…

– …я и представить не могу, что творится внутри, – закончила фразу Эмма.

– Что тебе известно про это?

– Сидни сказала, это зимний сад, – ответила она.

– Тогда почему там из середины растет двадцатифутовая буддлея? Это же не зимостойкое растение, – спросил он.

– Потому что буддлея самосевом проберется везде, куда только сможет. Из семян она даже лучше вырастает, – объяснила девушка, ведя его вокруг скругления стены до тех пор, пока они не достигли ворот.

– Если верить воспоминаниям Сидни, за всю ее жизнь эти ворота ни разу не отпирались.

– Зловеще, – сказал Чарли и потряс ворота. С них посыпалась ржавчина, казавшаяся оранжевой на его темно-коричневой коже. – Ворота-то добротные, но вот обращались с ними плохо уже лет сто, если не больше.

Она сощурилась, пытаясь проникнуть взглядом сквозь путаницу ветвей. Даже в конце февраля густая растительность загораживала обзор. В этих зарослях легко было различить только плетистые розы да ярко-красную кору кизила. А там, дальше – неужели это морозник пробивался из-под необрезанной камелии? – трудно сказать.

– Похоже, у всех этих растений было лет двадцать-тридцать бесконтрольного роста. Вероятно, когда они уже начинали лезть в остальную часть сада, кто-то приносил лестницу и просто вырубал самые настырные. Ты только посмотри, как тот кизил обкромсан, – Чарли, указал на странно наклоненное дерево.

– Сидни говорила, что садовники сократили частоту обрезки до одного раза в год. – Чарли стрельнул в нее взглядом, и она добавила: – Я уговорю ее нанять новую бригаду садовников, из другой фирмы, прежде чем мы уедем отсюда.

– Так как нам все же пробраться в зимний сад? И что же мы обнаружим там, когда проникнем в него?

И почему он был заперт так долго?

Чарли сдвинул на затылок выцветшую бейсболку Mets, которую давным-давно привез из поездки в Нью-Йорк, и почесал лоб.

– Разной степени разруху?

– Уверена, – ответила Эмма.

– Мы принесем болгарку, разрежем прутья и так откроем ворота, – предложил мужчина.

– Я не меньше, чем ты люблю побаловаться с болгаркой, но здесь это не прокатит. Владельцы очень трепетно относятся к идее сохранения истории, рушить ничего не разрешают.

– Тогда берем плодосъемник^[28] и проделываем в зарослях проход достаточного размера, чтобы спустить лестницу вниз на ту сторону стены. Мачете на рассвете!^[29] – пошутил он, для пущего эффекта еще сильнее утрируя свой шотландский акцент.

Через плечо Чарли Эмма заглянула в щель ворот.

– Все может быть, но эти растения могут оказаться ценными.

– Должен быть другой путь.

– Ага, ключ. Но пока он не нашелся, нам придется что-то придумать, – сказала она.

– Эй, а ты слыхала про ту работенку в Королевском обществе ботанического наследия? – спросил Чарли.

Она оцепенела.

– Что?

– Он ищут руководителя комитета по природоохране.

– Да ладно, – медленно произнесла она.

– Ты бы c этим отлично справилась.

– С чего бы это мне понадобилась работа? У меня есть TurningBackThyme, – ответила она резко.

Он шутливо поднял руки вверх.

– Эй! Эй! Я просто подумал, что та работа могла бы тебе вполне подойти…

– Шесть лет я положила на то, чтобы построить этот бизнес.

– Не притворяйся, что тебе никогда не хотелось взять и закрыть все свои проекты. Я же знаю, что ты пребываешь в постоянном стрессе. И не любишь работать с клиентами. – сказал Чарли.

А еще не люблю логистику, не люблю управлять персоналом, не люблю платить налоги… этот список можно продолжать до бесконечности.

– Я обожаю наших клиентов, – ответила она твердо.

Практически сразу после этих слов зазвонил ее мобильник. Она вытащила телефон из заднего кармана джинсов и скривила лицо, увидев, кто звонит.

– Уилл Фрейн.

– Муж нашего инфлюенсера? – спросил Чарли. – Разве он не звонил на той неделе?

Вздохнув, она свайпнула, чтобы ответить.

– Это TurningBackThyme, Эмма слушает.

– Эмма, – зажужжал голос Уилла. – Джиллиан тоже здесь. Разреши, поставлю тебя на громкую связь.

– Эмма, – проворковала Джиллиан в телефон, – мы по тебе скучаем.

– Чем могу вам помочь, Джиллиан? – спросила Эмма.

– У нас тут проблема с садом… – начала Джиллиан.

Их сад состоял из серии традиционных английских бордюров, засаженных таким образом, чтобы создать эффект омбре, с переходом от темно-фиолетового через лиловый к палево-белому. Клумбы соединяла извилистая разноуровневая дорожка, которая заканчивалась колодой из красного дерева, окруженной вишневыми деревьями.

Этой весной клумбы выглядели хорошо, а через несколько лет они будут вообще потрясающими, когда вырастут и зацветут все высаженные на них многолетники.

– У ваших садовников возникли какие-то проблемы с теми инструкциями, которые я им оставляла, после передачи сада под их контроль?

– О, ничего такого, – ответила Джиллиан.

– Тогда в чем проблема?

– Ничего не цветет! – в голосе прозвучала истерическая нотка.

– Это действительно проблема, – влез в разговор Уилл. – У Джилли фотосессия завтра, и нет ни одного цветка.

Эмма прижала кончики пальцев ко лбу, тихо проклиная глупость собеседника, но терпеливо пояснила:

– Сейчас февраль. В вашем саду ничего цвести не будет по крайней мере до апреля, разве что деревья скоро выпустят почки.

– Но, Эмма, какой толк от сада, если в нем нет цветов? – удивленно спросила Джиллиан.

– Сады возделывают циклично. В саду надо выполнять сезонные работы. Вот почему я предложила метод последовательных посадок. При таком подходе бóльшую часть года в вашем саду будет немало интересного, на что можно посмотреть, – Эмма старалась объяснять все подробно.

Чарли, стоявший поодаль, фыркнул.

– А что интересного у нас есть?

– Множество растений, зацветающих поздней весной и ранним летом. В июне они будут выглядеть потрясающе. – Она ведь уже предупреждала Фрейнов именно об этом. Однако, когда они услышали, что последовательная посадка будет означать регулирование постепенного расцветания в течение всего сезона цветения, и что не будет такого, что все их клумбы зацветут разом, они пошли на попятный. А поскольку за все платили они, Эмму принудили неохотно уступить.

– Мне необходимо, чтобы цветники выглядели великолепно сейчас! Мы вокруг этого построили рекламную кампанию и уже продали ее одной компании, – в голосе Джиллиан послышалась паника.

– Какой компании? – задала вопрос Эмма.

– Это сабскрипшн бокс для интернет-магазина органических продуктов, – сказала Джиллиан.

– Поговорите про то, как сады меняются в зависимости от сезона и, таким образом, там созревают овощи. И если ты ешь сезонные продукты, ты уменьшаешь углеродный след. Если они действительно за органическую еду, они ухватятся за эту идею сезонной еды и устойчивой гастрономии, – посоветовала Эмма.

Перешептывания на другом конце провода. В конце-концов, Джиллиан сказала:

– Мы можем так сделать. Спасибо!

– Удачной съемки, – пожелала Эмма.

Когда она снова повернулась к Чарли, он расхохотался.

– Однажды я выбью тату у себя на лбу типа «Сады – это не только цветы», – проворчала она.

– Бьюсь о заклад, что Королевскому обществу ботанического наследия не приходится иметь дело с Джиллиан Фрейн. – Когда Эмма сердито взглянула на мужчину, он передернул плечами: – Я просто шучу.

Она не смогла сдержать улыбку.

– Давай, пойдем уже размечать рабатку^[30].

– Есть, босс!

Стелла

Февраль 1944 год

Стелла хлопнула дверью кладовой так, что часы, висевшие над дверью, задрожали и чуть не упали со стены.

– Миссис Джордж, – рявкнула она на старшего армейского кашевара госпиталя Хайбери Хаус. – Уже второй раз за последние несколько недель вы пытаетесь сбежать, стащив мое молоко!

– Мисс Аддертон, пожалуйста, – со вздохом произнесла миссис Диббл, экономка Хайбери Хаус, которая, как и Стелла, была в штате врачебного персонала госпиталя.

Миссис Джордж, та самая негодяйка в синем саржевом платье, неспешно вытерла руки своим чистым белым полотняным передником. Все это время двое младших кашеваров, ее подчиненных, таращились на них во все глаза и так увлеклись, что даже перестали чистить картошку – и поэтому каждая в одной руке держала картофелину, а в другой руке нож.

– Мисс Аддертон, думайте, что говорите. Вы действительно обвиняете меня в воровстве? – спросила Миссис Джордж.

– Уверена, мисс Аддертон не стала бы…

– Я обвиняю не вас, – Стелла осадила миссисс Диббл. – Говорю же вам, я знаю, что вы снова украли молоко из кладовой. И яйца украли. Сегодня утром было шесть яиц, они лежали в зеленой миске. А теперь в миске лишь четыре яйца.

Те четыре курицы-несушки, которых миссис Саймондс позволила ей содержать в углу кухонного садика, неслись теперь гораздо реже, чем полгода назад, поэтому яйца становились все ценнее. Натуральное же молоко, коровье – не то молоко, что разводят из порошка, – было на вес золота. Ну а про натуральные сливки в настоящем кофе и говорить нечего – Стелла даже представить себе боялась, на какие преступления готова была бы пойти ради того, чтобы только попробовать их вкус.

– Мы в этом госпитале не нуждаемся в ваших молоке и яйцах. У нас свои пайки. – заявила миссис Джордж.

– А как же тот случай, когда я вас поймала с поличным? Ваши руки были по локоть в муке!

Женщина потупила взгляд и стала смотреть на груду картошки перед собой.

– Произошла экстренная ситуация, мне надо было срочно испечь бисквитное печенье. Я твердо намеревалась возместить то количество муки, которое взяла для теста.

– Так я тебе и поверю, – проворчала Стелла.

– Простите, мисс Аддертон, – раздался кроткий голосок с другого конца помещения.

Стелла развернулась на каблуках и оказалась лицом к лицу с младшим кашеваром мисс Грант, миниатюрной девушкой лет девятнадцати.

– Что? – требовательно спросила Стелла.

Мисс Грант открывала и закрывала свой ротик, словно рыбка, вытащенная из воды, силясь что-то произнести.

– Что такое, мисс Грант? – повторила Стелла ободряюще, постаравшись смягчить свой тон.

– Это я сегодня утром яйца разбила. Я была в кладовой, попятилась, как-то не так двинулась, задела прилавок спиной и, должно быть, качнула его, и миска с яйцами опрокинулась, и два яйца выкатились и упали на пол, и мне так жаль, мисс! – Девушка говорила правду, рассказывала взахлеб, пока, наконец, полностью не выговорилась, потом ее плечи поникли.

Миссис Джордж кинула на нее ехидный взгляд.

О, почему эти чертовы половицы не разверзлись и не поглотили меня?

Миссис Джордж отметила, что Стелла напугала ее кухаркаих сильнее, чем фашисты напугали наших раненых солдатиков, которые расположились там, на втором этаже. И что сейчас мисс Грант в страхе побежит от нее еще быстрее, чем проклятые немцы драпали от наших парней. Еще она сказала, что терпеть не может, что ее кухню заполонили кухаркаихи из Отряда добровольной помощи^[31], но еще сильнее ее раздражает то, что эти же самые кухаркаихи перестанут теперь с ней разговаривать.

Она приложила руку к синтетическому шелковому шарфику, повязанному на манер тюрбана, чтобы волосы не выбивались наружу, и расправила плечи и, встав наизготовку, стала заглаживать свою вину.

– Мисс Грант, со всеми случаются несчастные случаи, бывает.

– Я возмещу битые яйца. Я… я придумаю способ, как это сделать, – пообещала Мисс Грант.

Но Стелле яйца были необходимы сегодня вечером, и провинившаяся девушка никак не успела бы раздобыть их к сроку. Из них кухаркаа должны были сделать сладкий заварной крем, который Стелла подала бы к столу, чтобы завершить вечеринку, которую миссис Саймондс устраивала для отеца Билсона – викария Хайбери, его жены миссис Билсон и мистера Хиссопа, солиситора^[32] из соседней деревни.

Война шла уже долго, поэтому почти никто не питал иллюзии, что какой-либо званый ужин хотя бы приблизительно будет таким, как до 1939-го года. Но Миссис Саймондс была одной из тех немногих, кто с таким положением был не согласен. Не подать к ужину пудинг – ну и что, что кругом война! – неслыханное дело.

– Я сделаю хороший крем и на четырех яйцах, мисс Грант, – пообещала Стелла.

Девушка часто закивала и побежала по коридору.

– Но, мисс Аддертон, Миссис Саймондс специально велела подать сладкий заварной крем, ведь это любимый десерт викария, – поговорла миссис Диббл, заламывая руки в отчаянии.

– Боюсь, отецу Билсону придется довольствоваться каким-то другим сладким блюдом и быть счастливым, – сказала Стелла, мысленно прокручивая список рецептов и пытаясь выбрать тот, который можно было бы приготовить, имея четыре яйца, немного молока и по чуть-чуть всех остальных ингредиентов.

– Пойду, расскажу миссис Саймондс, – сказала миссис Диббл.

– Ну и идите, – бросила Стелла в спину ретировавшейся экономке, зная, что новость, которую та принесет своей работодательнице, навлечет на нее же саму хозяйский гнев. Причем гнев ничуть не меньший, чем тот, который вызывала у миссис Саймондс в последние несколько дней и Стелла.

Миссис Джордж указала на свою другую помощницу:

– Мисс Паркер, подите к мисс Грант.

Высокая кухаркаиха-помощница положила нож и практически бегом покинула кухню.

Оставшись один на один со Стеллой, миссис Джордж начала было:

– Мисс Аддертон…

Но та подняла руки в знак того, что сдается.

– Мне жаль, что я расстроила мисс Грант. Я извинюсь перед ней.

– Мы должны держаться друг друга так же тесно, как бойцы в казарме, – сказала Миссис Джордж.

– Вы бы лучше не моральный дух своих подчиненных поднимали и сплачивали их ряды, а заставили бы навести порядок на рабочем месте, – ответила Стелла, бросив выразительный взгляд на столешницу, которую покрывали картофельные очистки.

Она приготовилась продолжить свои нападки, но ее прервал стук в дверь кухни. Стелла твердым шагом подошла к двери, рывком отворила ее и застыла. Напротив нее стояла не кто иная, как ее сестра Джоанна, вдобавок тащившая на буксире племянника Бобби.

– Привет, Эстрелла, – сказала Джоан, назвав ее так, как делала всегда, когда хотела от нее чего-либо.

– Что ты тут делаешь, Джоан? – спросила она, принимая из рук сестры шерстяное пальто темно-синего цвета с широкими черными войлочными лацканами, так выгодно оттенявшее ее бархатистую кожу и пышные золотисто-каштановые волосы. А маленькую черную элегантную шляпку, заломленную под острым углом и увенчивавшую головку Джоан подобно короне, Стелла в последний раз видела на сестре в день похорон ее мужа. Помада у Джоан неряшливо размазалась – ярко-красная киноварь с блеском, слишком вызывающий цвет, чтобы считаться респектабельным.

– Ты вообще собираешься нас впустить в дом? На улице-то холодно.

Но Стелла даже не пошевелилась, тогда Джоан опустила ладонь на голову Бобби.

– Ты ведь не допустишь, чтобы твой племянник до смерти продрог, не так ли?

Стелла отступила на шаг, освобождая вход.

– Какая чудесная большая кухня тут у тебя, – проговорила Джоан, оглядываясь по сторонам, кивая в знак приветствия Миссис Джордж и другим кухаркаихам, которые незаметно прокрались обратно на кухню.

– Кухня не моя. Ты почему не в Бристоле? – Стелла посмотрела на маленький коричневый потрепанный чемоданчик, ручку которого крепко сжимала сестра. – И почему ты с поклажей?

Тут Джоан как-то вся сжалась, выглядя виновато.

– Ты рассердишься на меня.

– Что ты натворила?

– Вот потому-то я не хотела сообщать тебе в письме, лишь бы ты не отказала мне…

– Джоан… – тон старшей сестры стал предостерегающим.

Джоан сделала глубокий вдох, набрав в легкие побольше воздуха и выговорила.

– Мне нужно, чтобы ты забрала Бобби.

Стелла ошарашено моргала.

– Прости, что?

– Твой племянник. Мне надо, чтобы ты его забрала. Снова начались бомбежки, – проговорила Джоан.

– Но ведь сейчас не начало войны, чтобы эвакуироваться в таком спешном порядке, а ты выглядишь как беженка, – ответила Стелла.

– Я сейчас тружусь на патронном заводе. Я незаменимый работник, – объяснила Джоан.

Это стало для Стеллы новостью. Она помнила, что ее сестрица всегда бежала от подобной работы как от огня, но, возможно, так дело обстояло раньше, пока был жив муж Джоан.

– Кроме того, я не могу снова ехать в эвакуацию с Бобби, – продолжала Джоан. – Я рехнусь, если они отправят меня в деревню. Но ведь у меня есть ты. И ты можешь его взять.

Стелла поглядела на племянника – мальчик посмотрел своими большими светло-карими глазами на нее, а потом опустил головой.

– Я не могу, Джоан. Я кухарка. Я весь день на работе.

Она в одиночку руководила всем кухонным хозяйством Хайбери, кроме того, дважды в неделю дежурила в местной дружине МПВО^[33] и каждый вечер в своей комнатенке за крохотным письменным столиком допоздна корпела над своей курсовой работой. У нее и на себя-то времени едва хватало.

Но когда она смотрела на худенького маленького мальчика – в школьном форменном пальтишке, которое было ему немного мало, в нелепом большом, – где-то в глубине ее души всколыхнулось и поднялось чувство вины. Как могла она отказать своему племяннику?

– На сколько его забрать? – спросила она.

– Ох, Эстрелла, спасибо тебе! – воскликнула сестра, бросившись с объятьями ей на шею.

– Я еще ни на что толком не согласилась. Я должна сначала спросить у миссис Саймондс и…

– Спросить у меня? О чем?

Стелла замерла, а потом, обернувшись, обнаружила, что в двери вошла миссис Саймондс, как всегда собранная и целеустремленная.

– Ну и дела. Миссис Диббл сказала мне, что заварного крема сегодня не будет, но я никак не ожидала, что это из-за того, что у вас тут вечеринка, – сказала хозяйка.

– Бобби, мой племянник, Джоан, моя сестра, – представила родственников Стелла.

Миссис Саймондс оглядела сестер, переводя взгляд с одной на другую, словно пытаясь увидеть сходство между бесцветной тихоней Стеллой и дерзкой и яркой Джоан.

– Ваша сестра?

– Так приятно познакомиться с вами, миссис Саймондс, – сказала Джоан, протягивая руку, готовая к рукопожатию.

Стелла от ужаса была готова выпрыгнуть из кожи. Сестра кухаркаихи направляется к леди чтобы пожать ей руку! Уж Джоан – дочери служанки и сестре служанки – следовало бы об этом знать.

Миссис Саймондс поглядела на протянутую ладонь Джоан и обвиняющим взглядом обвела комнату.

– Будьте любезны хоть кто-нибудь объяснить мне, что здесь происходит?

– Джоан живет в Бристоле и беспокоится из-за воздушных налетов. Она беспокоится о безопасности Бобби и потому привезла его сюда. Это стало в некотором роде сюрпризом для всех нас, – торопливо объяснила Стелла, надеясь, что ее работадательница умеет читать между строк, ведь намек был явным и толстым, а строки очень широко стояли друг от друга.

У Миссис Саймондс промелькнула тень понимания в глазах, она пристально поглядела на Джоан.

– А каковы были Ваши предположения, где Бобби станет спать, миссис?..

– Рейнолдс, мэм, – ответила Джоан. В присутствии леди-владелицы поместья она растеряла всю свои прежнюю смелость. – Я подумала, что, может, Стелла выделит ему местечко. Она говорила, у нее есть своя комната…

– Неужели? Хорошо, тогда, я полагаю, нам придется найти для Бобби кроватку?

– Он не будет обузой. Он может даже помогать мне по кухне, выполнять мелкие поручения, – сказала Стелла.

– Не несите глупости. Он ребенок, – сказала миссис Саймондс.

– Он пошел в школу, как раз в этом году, в Бристоле, – рассказала Джоан.

Миссис Саймондс сделала шаг вперед, остановилась перед Бобби, склонилась над ним.

– Сколько тебе лет, Бобби?

Бобби ручонкой вцепился в подол материнского пальто, молча, но внимательно, в восхищении глядя на незнакомую ему новую леди.

– Давай же, Бобби, – Джоан выдернула край своего пальто из его пальчиков. – Поначалу он может немножко посмущаться, но когда привыкнет, будет тот еще говорун.

Миссис Саймондс не обратила на нее ни малейшего внимания – ее взгляд был прикован к мальчику.

– У меня тоже есть маленький мальчик, его зовут Робин и у него комната полным-полна чудных игрушек. Тебе хотелось бы их посмотреть?

– Да, – прошептал Бобби.

– Да, мэм, – чуть слышно подсказала Стелла.

– Хорошо. И быть может, у нас получится устроить тебя даже в ту же школу, куда ходит Робин. Тебе нравится ходить в школу?

Бобби кивнул.

– Очень рада это слышать. – миссис Саймондс выпрямилась. – Я возьму его с собой к Робину завтра, а также прослежу, чтобы ему оформили регистрацию^[34].

Это был благородный жест – устроить ребенка в школу в середине полугодия было непросто кому бы то ни было. Но только не такой влиятельной леди как миссис Саймондс. Однако Стелла не смогла удержаться от того, чтобы не заскрипеть зубами от злости: взять и принять решение за нее – какое высокомерие и неуважение!

– Итак, почему бы тебе не позволить миссис Диббл отвести тебя в гости к Робину и Нэнни? Уверена, что твоей маме и твоей тете есть о чем поговорить друг с другом, им многое надо обсудить, – улыбнулась миссис Саймондс.

Бобби посмотрел на свою мать, та кивнула.

– Иди-иди. Я с тобой повидаюсь еще перед отъездом.

Как только мальчика увели, миссис Саймондс повернулась к Стелле.

– Итак, мисс Аддертон, у нас остается проблема с меню. Мы согласовали его несколько часов назад.

– Да, мэм. Только вот тут было одно происшествие с яйцами, и…

– Происшествие? Мне следует напомнить вам, мисс Аддертон, насколько ценны продукты нынче. Вы должны это понимать как никто другой.

– Это моя вина, миссис Саймондс, – сказала миссис Джордж. – Я приношу свои искренние извинения, и я уже сказала мисс Аддертон, что восполню ее припасы – заплачу из собственного кармана.

– Ваша вина, миссис Джордж? – переспросила Миссис Саймондс.

– Да, я перекладывала припасы и разбила два яйца. Заменить их будет нечем, уверяю вас, – сказала старший кашевар.

– Вы перекладывали продукты? – миссис Саймондс задала вопрос угрожающе ровным тоном. Стелла могла бы предупредить Миссис Джордж, если бы та была ей союзницей, о том, что это верный знак того, что работадательница находится в своем самом опасном расположении духа. И хотя леди никогда не повышали голос, сверкание свирепого взгляда миссис Саймондс было ничем не скрыть.

Миссис Джордж, наконец, хватило здравого смысла, чтобы, сцепив руки за спиной жестом скрытого превосходства, на лице изобразить раскаянье.

– Еще раз извиняюсь.

– Миссис Джордж, я напомню вам, что и вы в моем доме лишь гостья, и что госпиталь, в котором вы служите, размещен здесь тоже временно. И я ожидаю, что с моей собственностью станут обращаться бережно. Сюда относится и содержимое моей кухни. Ни вам, ни любой из ваших кухаркаих нет никакой нужды производить обработку продуктов для Хайбери Хаус. То есть кормить меня, моего сына и моих слуг. Я выразилась ясно?

Лицо Миссис Джорж застыло.

– Я отлично поняла Вас, Миссис Саймондс.

– Хорошо. Да, а к ужину я ожидаю также коменданта, – проговорила миссис Саймондс, чеканным шагом выходя из комнаты.

Джоан, спрятавшаяся за спину Стеллы, стараясь унять страх, сделала глубокий вдох.

– Ох, и крута наша хозяйка, да?

– Я бы, конечно, могла сказать, что она стала еще нетерпимее после того, как скончался ее супруг, но… – Стелла начала говорить и осеклась.

– Но?..

– Но она была такой всегда, сколько я помню, с тех самых пор как я приехала в Хайбери Хаус. Пойдем, отнесем пожитки Бобби наверх в мою комнату.