Джой ˜
Добро пожаловать в Сеул!

Глава 5. Американский завтрак.

Подъём в семь утра стал поистине волевым поступком, особенно если учесть тот факт, что уснуть мне удалось только к трём часам утра. Всю ночь меня не отпускали мысли, которые назойливо жужжали в голове как мухи. Я думала об отце и о причине своего приезда в Сеул. Меня пугала мысль, что я могу не сдержать обещание и вернуться домой ни с чем. И что тогда делать?

Будильник разражается третьим сигналом и я, стукнув по нему ладонью, вылезаю из кровати и направляюсь в ванну комнату. Там, в большом зеркале придирчиво разглядываю своё лицо, радуясь, что не смотря на отсутствие желания всё же нашла в себе силы и смыла перед сном косметику избежав слипшихся ресниц, потёкшей туши и размазанной губной помады. Но от волос всё ещё несёт маслянисто-жаренным душком с острыми нотками.

Забираюсь в душевую кабинку, мысленно благодаря менеджера за проявленную заботу и провожу там добрых полчаса. Вдоволь наплескавшись, выхожу из душа совершенно другим человеком. Я называю такое состояние – умиротворённо счастливым. В детстве папа часто говорил, что в прошлой жизни я, должно быть, была слоном. Раз вода доставляет мне столько радости. Я не буддистка и в перерождения не верю, но если на миг представить, что перерождение и правда возможно, то, я охотно верю в слоновью теорию папы.

Заправляю кровать и водружаю на неё свои чемоданы. Раскрываю молнии и разбираю их содержимое по полкам. Когда из-под платьев и джинсов выглядывает уголок потрёпанной книги, я достаю его и с нежностью провожу ладонью по обложке. Эта книга досталась мне от папы. Я взяла её без его ведома и, больше не вернула на место. Теперь она по всюду сопровождает меня, куда бы я не шла. Как амулет, а точнее – как шкатулка для амулета. Потому что самое драгоценное для меня – то, что спрятано между её страниц. И она хранит этот секрет с давних времён. Как верный товарищ.

Внезапно, мой телефон издаёт мерзкий всхлип, а за ним второй, а потом трети и так до тех пор, пока я не поднимаю трубку.

– Эва? – недоверчиво спрашивает мамин голос.

– Да, – отвечаю я, начиная чувствовать беспокойство. – Что-то произошло?

– Звонил доктор Майлз, – аккуратно начинает она.

– И чего он хотел?

– Настаивает на отключении от аппарата.

– Ему стало хуже? – уточняю я.

– Без изменений.

– Тогда к чему этот разговор?

– Ты же понимаешь, что пора его отпустить. – Слащаво елейным голоском напевает моя мать, что совсем на неё не похоже. – Он тут мучается. Ты его мучаешь!

Последняя фраза звучит с укором, что уже больше похоже на мою настоящую маму.

– Нет! – твёрдым голосом отвечаю я. – И не пытайся меня разжалобить!

– Да ты просто эгоистка! – взрывается она. – Только о себе и думаешь. Только о себе и ни о ком другом.

– «Ни о ком другом» – это ты о себе?

– Да хотя бы и о себе!

– И кто из нас эгоист, мам?!

– Ну, знаешь ли!

Я буквально вижу, как она поджимает губы в злую линию.

– Я столько всего натерпелась за это время! Разве это плохо, желать спокойной жизни?

– Под спокойной жизнью ты имеешь в виду деньги отца? – хмыкаю я и опередив её ответ говорю: – Не отвечай! Я и так знаю. И хочу, чтобы ты тоже знала: Я не дам своё согласие на его отключение.

– Ты – бездушная девчонка! – кричит она. – Уверена, отец уже пожалел, что выбрал тебя своим распорядителем.

– Если бы он выбрал тебя – ты бы отключила его через неделю.

– Это добрый поступок…

– Нет мам, добрый поступок – это верить, что он придёт в себя.

Три года назад, возвращаясь из своего офиса в Бруклине мой отец попал в аварию. Не справился с управлением на Бруклинском мосту и на всём ходу врезался в боковое перекрытие. Прибывшие на место аварии врачи, нашли его без сознания, а позже сообщили о вегетативном состоянии и поместили под аппарат искусственной вентиляции лёгких. За эти три года его сердце не выдерживало и останавливалось пять раз. Но каждый раз после реанимации, начинало стучать снова. Что это, если не знак свыше?!

– Са Ра! – тихий стук в дверь, застигает меня врасплох.

Я сижу на своей кровати обмотанная полотенцем и крепко сжимаю в руках телефон.

– Са Ра! Е Чжин уже пришла, тебе стоит поторопиться. – Поторапливает меня голос за дверью.

– Да, – вскакиваю на ноги я. – Я сейчас!

Хватаю первое попавшееся – чёрные джинсы с высокой посадкой и коротенькую маечку с рукавом тёмно-зелёного цвета. Быстро переодеваюсь. Наспех сушу волосы полотенцем и застегнув на ушах серьги, шаркаю тапочками в сторону двери.

– Ого! – встречает меня изумлённым выкликом Тэ Кван. Он обводит меня любопытным взглядом и заключает: – То, что надо!

– Это как понимать? – теряюсь я.

– Без косметики и в тапочках – ты по-домашнему уютная!

Он вцепляется в мою руку, чуть выше запястья и тянет за собой.

– Это, ведь, хорошо?! – всё ещё не понимаю я.

– Да, это очень хорошо, Нуна! То, что нужно для утренней съёмки.

Его ответ не даёт мне той конкретики, которой я добивалась и начинаю чувствовать себя неуверенно.

– Давно она приехала? – любопытствую я, пока мы проходим через гостиную.

– Минут десять назад. Но техники приехали раньше.

– А ты во сколько встал? – поражаюсь его осведомлённостью я.

– Около шести часов! – хмыкает он.

– Вааау! – восхищённо изрекаю я.

– Проспал всего часа три, не больше. Но чувствую себя отлично. Не то, что Хёны.

И действительно, когда мы входим в кухню, за столом нас встречают три кислые мины, на которых явно читается сожаление о выпитом вчера алкоголе.

– Доброе утро! – приветствую их я, не ожидая ответа. – Ты прав, выглядят они так себе! – шепчу стоящему рядом Тэ Квану.

– Это ещё ничего. Видела бы ты их пол часа назад. – С ухмылкой заявляет он.

– А, где же Джи Хун?

– Он не ночевал здесь.

– Хочешь сказать, он ещё не вернулся?

– Похоже на то, но Е Чжин лучше пока об этом не знать.

– А вот и наша Са Ра! – елейным голоском выводит свою трель Е Чжин. Она улыбается, глядя на нас с Тэ Кваном, как обычно смотрят на двух влюблённых. – Рада тебя видеть! – сообщает она. – Ты, ведь, не против, если я буду обращаться к тебе на ты?

– Нет, я не против. – Растерянно отвечаю я, стараясь понять в чём подвох.

– Вот и хорошо!

– Не знаешь ли ты, Са Ра, где Джи Хун?

Её губы всё ещё растянуты в улыбку, но теперь она больше напоминает оскал чёрной пираньи. Что, довольно точно, учитывая то, что на сегодняшнюю съёмку она решила надеть короткое чёрное платье из вельветовой ткани, хорошо подчёркивающее её тонкую талию.

– Понятия не имею! – честно отвечаю я.

– Он в душе! – поспешно отзывается Тэ Кван.

– В душе? – Е Чжин складывает руки на груди и недоверчиво приподнимает бровь. – Так долго?

– Мы вчера устроили посиделки. Много выпили. – Чешет в затылке Тэ Кван. – Посмотрите на ребят, – предлагает он. – Джи Хун выглядит ещё хуже.

Е Чжин меряет троицу оценивающим взглядом и кивнув, выдыхает:

– Ладно! Значит начнём без него.

Она подходит к столу и повернувшись так, чтобы её было видно всем участникам, громко произносит:

– Знакомьтесь, это господин Ю – мой помощник.

Высокий, долговязый мужчина с всклокоченной шевелюрой и с бейджем, свисающим почти до самого ремня, покорно кивает.

– А это господин Пак – наш режиссёр и оператор. Именно он сегодня будет руководить всем съёмочным процессом.

Молодой и улыбчивый господин Пак добродушно машет рукой в знак приветствия, а мы, в ответ, склоняемся в лёгком поклоне.

– Ну, а с моим визажистом – Ми Рэ – вы, вероятно, уже знакомы!

Тоненькая и сильно накрашенная девушка в коротком платьице смущённо зардевшись, кивает головой.

– Са Ра! – снова обращается ко мне Е Чжин.

– Да, – откликаюсь я.

– Сегодня ты – наша главная героиня. На тебя возложена важная миссия – удержания интереса телезрителей.

– Но, я думала, ребята…

– Они – то, что побуждает людей к просмотру нашей программы, но ты… ты – её основа. Центр. Да называй как хочешь, только помни, что именно от тебя зависит успех сегодняшнего выпуска. – Устрашающе заявляет она. – Но ты не пугайся! Всё, что тебе требуется, это приготовить завтрак. Такой, какой обычно ты готовишь дома.

– Хлопья с молоком?!

– Что-то менее обыденное…

– Тосты с яйцом и беконом?

– Уже лучше.

– Блинчики с кленовым сиропом и патокой?

– Решено! – хлопает в ладоши Е Чжин. – Сегодня на завтрак ты приготовишь тосты с яйцом и беконом, и блинчики с кленовым сиропом и патокой. Да, то, что нужно! Настоящий американский завтрак.

– Хороший выбор! – лебезит перед ней господин Ю.

– Как скажете! – пожимаю плечами я. – Но учтите, этот завтрак не имеет никакого отношения к ПОВСЕДНЕДНЕВНОМУ американскому завтраку.

– Приступим? – с натянутой улыбкой, предлогает Е Чжин, делая вид, что пропустила последнюю реплику мимо ушей. – И так! – она складывает ладони лодочкой. – Господин Ю! Принесите продукты! – командует она.

Молча кивнув, долговязый срывается с места и на несколько минут пропадает из виду. А вернувшись, тащит в каждой руке по два пакета, набитых разной всячиной.

– А тебе, Тэ Кван, лучше переместиться за стол! – велит она. – Покажем идеальную картинку с тёплыми семейными нотками! – вдохновлённо тянет она, но быстро мрачнеет, переведя взгляд на лица парней. – Господин Ю, у нас есть что-нибудь от похмелья?

– Да, госпожа О.

– Тогда, дайте им что-нибудь, да поживее! – просит она и переключает своё внимание на меня. Я разбираю пакеты с продуктами попутно изучая их содержимое: лоток яиц, лоток с беконом для жарки, сахар, мука, сиропы, бутылка подсоленного масла, листы салата, целый пакет фруктов и…

– Что это? –спрашивает она, когда я выуживаю из пакета продолговатую железную коробочку с колпачком.

– Масляной стик! – отвечаю я. – Вы таким не пользуетесь?

– Я не готовлю дома! – отвечает она. – Проще питаться едой из ресторана. Здорово экономит время.

Я прикусываю язык, чтобы не задать вопрос о том, как к этому относится её муж и просто открываю железную крышечку демонстрируя как кусочек ароматного масла.

– Но, подождите. Разве корейцы могут есть масло? – хмурюсь в раздумьях я. – У многих, ведь, непереносимость лактозы.

– Верно! – кивает головой Е Чжин. – Поэтому большинство молочных продуктов – соевые. Как и это масло. – Она указывает на значок на этикетки, в котором находился стик.

– Видешь?

– Угу

– За меня можешь не переживать, я – Канадец! – вмешивается в наш разговор ленивый голос Мин Джу. – Моё тело с детства привыкло к молочным продуктам.

– Вот и замечательно! – щёлкнула зубами Е Чжин и добавила: – И где же Джи Хун?

– Пойду, потороплю его! – вскочив со стула, предлагает Ын Джи.

– Хорошо! – соглашается телеведущая и предлагает, обращаясь ко мне. – Давай переложим продукты в холодильник.

После короткого вступления Е Чжин, я занимаю место рядом с тостером. Погружаю в него несколько кусочков белого хлеба и с излишней силой жму на кнопку. Хлеб исчезает в железных недрах тостера оставив на поверхности нежно – оранжевые корочки, те, что так сильно не любит мой папа. При мысли о нём к глаза подступают слёзы, но сдерживаю их, боясь запороть кадр.

Пока я вожусь с готовкой: намазываю подрумянившиеся тосты маслом, разрезаю пополам тонкие полоски бекон и жарю глазунью, Е Чжин неспешно ведёт беседу с ребятами, кокетливо покачивая ножкой. И пусть её лицо озаряет непринуждённая улыбка, глаза -мечут молнии, и нет ни малейшего сомнения в том, что виной её бешенства – отсутствие Ын Джи и Джи Хуна.

Юркий господин Пак, вертится волчком по всей съёмочной зоне, вылавливая нужные ракурсы. Уже несколько раз а он прерывал беседу с просьбами поправить Е Чжин выбившейся волос или убрать со стола сахарницу, что, по его мнению, портила кадр.

В какой-то момент, колдуя над нежно-розовой тарелкой с глазуньей, я замечаю мелькающую в окне чёрную бейсболку. Она медленно плывёт рядом с подоконником и замерев на месте, приподнимается являя миру два карих глаза. Глаза моргают, окидывают оценивающим взглядом комнату и застывают на мне. Никогда прежде мне не приходилось читать по глазам. Я даже не уверена, что это возможно, однако, я отчётливо вижу в уставившемся на меня взгляде призыв к помощи. Времени на обдумывание нет, и я не нахожу ничего лучшего, чем грохнуться в обморок. Что я, собственно, и делаю, случайно зацепив рукой горячую тарелку с глазуньей.

Падаю я как надо! По всем театральным канонам: навзничь, с трудом сдерживая инстинктивный порыв смягчить падение с помощью рук. Моё тощее тело громко грохает костями об пол, и я слышу взволнованные возгласы и топот ног. Горячая глазунья, подлетев, приземляется прямо мне на руку. И хоть на моё лицо сохраняет спокойствие, внутри я ору белугой, ругая Джи Хуна на чём стоит свет и думая о том, во что ему обойдётся моя жертва.

Надо признать, что не смотря на моё фееричное и слегка не обдуманное падение, оставившее мне на память пузырчатый ожёг, съёмки заканчиваются на позитивной ноте. Е Чжин со своей командой остаются, весьма, довольными. Особенно после того, как в кухню вальяжной походкой вплывает Джи Хун, в сопровождении Ын Джи. Когда я прихожу в себя от фальшивого обморока, на губах Е Чжин цветёт улыбка, а взгляд прикован к Джи Хуну. Она услужливо подаёт ему кухонное полотенце, чтобы тот промокнул влажные, якобы после душа, волосы. И видимо, этого достаточно, чтобы уберечь себя от оправданий перед Е Чжин и её командой.

За всё время съёмок он ни разу не посмотрел в мою сторону, словно бы меня не существовало. Но вечером, когда камеры отключились и я, выбравшись из своей берлоги, спускаюсь в кухню за льдом, он преграждает мне путь.

– Это тебе! – коротко говорит Джи Хун вкладывая в мою ладонь маленький холодный пакетик.

– Ты так просто не отделаешься! – ворчу я. – Ты, теперь, мой должник!

– Да знаю я, знаю! – спокойно отвечает он и согнувшись над моей раной, сам прикладывает к ней лёд.

– Почему мне кажется, что ты меня ненавидишь? – слетает с моих губ.

Он поднимает на меня глаза и растерянно моргает, но потом снова опускает их, сосредоточившись на пакете со льдом.

– Я не ненавижу тебя! – тихо изрекает она. – Просто немного злюсь.

– Но, что я сделала?

– Стала участницей этого шоу.

Он сильнее нажимает на лёд и я вскрикиваю от боли.

– Извини. – шепчет он.

– Разве это шоу не пойдёт на пользу вашей группе?

– Предполагается, что так. – Соглашается он. – Но, сейчас не самое подходящее время. Слишком мало времени прошло… – он замолкает.

– Ты про те обвинения? – сглатываю подступивший к горлу ком.

– А ты любопытная! – грустно усмехается он. – Ещё чуть-чуть и я мог бы поверить, что ты и правда наша фанатка.

– А ты в этом сомневаешься?

– Все твои слова на шоу и твоё поведение, в целом, создают впечатление, что ты действительно наша фанатка. – Задумчиво произносит он. – Но я уверен, что сейчас никто из наших настоящих фанатов не решился бы сняться с нами в реалити-шоу.

– Ты прав! – выдыхаю я. – Я, действительно, не ваша фанатка.

– Где он тебя нашёл? – спрашивает без доли удивления, Джи Хун.

– У стойки регистрации в отеле. – Бормочу я. – Когда я искала паспорт…который у меня украли. Так что я здесь не совсем по своей воле.

– И какая у тебя выгода?

– Хочу потянуть время, пока не найдётся сумка, которую у меня украли в день прилёта. Менеджер Ким, обещал помочь.

– Да, у него полно связей в этой сфере. – Хмыкает Джи Хун и выдержав паузу, спрашивает: – Зачем прилетела в Сеул?

– Вообще-то, – чуть помедлив говорю я. – Я здесь из-за отца.

– Он здесь живёт?

– Нет, – качаю головой я. – Мой отец остался в Нью-Йорке.

– Не понимаю… – нахмурив лоб, признаётся Джи Хун.

– Я здесь, чтобы найти одного человека.

Глава 6. Прямой эфир.

Каждое утро в доме телекомпании начинается со съёмок с Е Чжин и с каждым днём я всё сильнее убеждаюсь в том, что она неравнодушна к Джи Хуну. И меня это здорово настораживает. Разве замужняя девушка может вести себя так вызывающе рядом с другим мужчиной? Особенно здесь, в Корее. В стране, где всем заправляют традиции и правила. Где за глубокий вырез на груди, достопочтенная тётушка с посидевшими завитками на голове, выльет на тебя такой поток ругани, что ты больше никогда в жизни не посмотришь в сторону V-образного выреза.

Но Е Чжин, видимо, относится к той редко встречающейся касте молодых южнокорейских девушек, которых ничуть не стесняет наличие обручального колечка на безымянном пальце.

– Давно Е Чжин замужем? – любопытствую я у Ми Рэ, её визажиста, когда съёмки прерываются на кофе-брейк.

– Разве ты не знаешь? – удивлённо взмахивает накладными ресницами Ми Рэ. – Они с Сун Хи поженились в январе этого года. Тогда весь Сеул гудел! – хвастливо добавляет она.

– Вот как! – бесцветно тяну я. – А Сун Хи это кто?

– Выдающейся хирург! – восклицает она и, понизив голос до шёпота склоняется к моему уху: – Говорят, он как-то лечил самого президента! И теперь вся его семья, периодически, консультируется у Сун Хи. Тайно, естественно.

– Вот как! – задумчиво бормочу я. – Должно быть они долго к этому шли! В смысле, Е Чжин и Сун Хи! – поясняю я, заметив во взгляде собеседницы непонимание. – Я о их браке.

– Не так уже и долго! – пожимает плечами она. – С Джи Хуном они встречались гораздо дольше. Ещё со времён его стажировки в компании, если я не оши… – она обрывает свою речь на полуслове устремив взволнованный взгляд куда-то над моей головой. Я оборачиваюсь и врезаюсь в широкую грудь, преградившую мне путь.

– Обо мне судачите? – с дерзкой ухмылкой интересуется Джи Хун. Он выдерживает паузу, давая нам возможность объясниться, но не дождавшись ответа, кивает в мою сторону: – Сегодня моя очередь выходить в прямую трансляцию с фанатами, не хочешь составить компанию?

– К-к-компанию? – блею я. – Тебе? Я? С чего бы?

– Слишком много вопросов. – Вздыхает он. Ухмылка с его лица исчезает, уступая место серьёзному выражению. – Просто хочу, на правах лидера группы, официально представить тебя нашему фандому.

– Фандом?! Как здорово! – радуется Ми Рэ. – А как называется ваш фандом?

– «Не твоё дело» – буравя её взглядом, цедит Джи Хун.

– Очень надо! – обижено надувает губки Ми Рэ. Она делает большой глоток кофе из своего стаканчика и гневно бросает его в корзину для мусора.

– Не общайся с ней больше! – советует мне Джи Хун, когда девушка удаляется, энергично крутя бёдрами. – Эта сорока приносит на своём длинном хвосте сплетни для Е Чжин.

– Поняла. – Коротко отвечаю я, а в сердцах ругаю себя за то, что вообще полезла с расспросами о Е Чжин. Если Джи Хун прав и «сорока» сделает своё дело, то в скором случае Е Чжин узнает о том, что я о ней спрашивала.

– Трансляцию планирую начать в половине девятого. – Вырывает меня из раздумий голос Джи Хуна. – Так что после того, как камеры отключаться, жду тебя в нашей, с ребятами, комнате. Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу! После восьми в мужской спальне. Приду, как отключат камеры. Я запомнила! – не без раздражения, чеканю я.

– Вот и умница! – срывается с его губ и он вытягивает руку над моей головой и легонько похлопывает ладонью по моей макушке.

– И всё же, как называется ваш фандом?

– «V.I.P». Довольно банально, не так ли?

– Есть такое! – соглашаюсь я.

– Пусть так. – Он убирает руку от моей головы и прячет ей в карман джинс. – Важнее смысл. Наши фанаты, действительно VERY IMORTAMT PEOPLE!

Вечером, дождавшись отключения камер, я быстро переодеваюсь и шмыгнув за дверь своей комнаты, на цыпочках пробираюсь по узкому коридору. Судя по громким возгласам, доносящимся из гостиной, на первом этаже разыгрывается настоящее ледниковое побоище. Смертельное сражение на мечах. Хотя на деле, парни просто играют в «Fifa 23» на xbox. Да, представляя жизнь звёзд такого масштаба, последнее что приходит на ум – что по вечерам они рубятся в видеоигры уплетая острые куриные лапки и пиццу. Но, согласитесь, в этом есть что-то приятное. Ведь, приятно осознавать, что каждый свой выходной вы можете проводить в стиле мировых звёзд.

Оставив веселье позади, я устремляюсь к двери, приторно-белого цвет. Она напоминает мне цвет больничных палат и от этого во рту расплывается терпкий привкус мятного желе. Я морщусь. Ни один американский ребёнок, пробыв в больнице хотя бы день, ни за что не купит это склизкое месиво, по собственной воле. А всё потому, что подают это «блюдо» с каждым приёмом пищи. И пусть его нахождение в меню абсолютно заслуженно, жевать эту блевотину, по меньшей мере, три раза в день, просто невыносимо.

– Наконец-то! – изрекает Джи Хун, когда я появляюсь на пороге его комнаты.

– Камеры отключили минут десять назад!

– Двадцать! – поправляет меня он и для пущей убедительности, указывает пальцем на экран своего мобильного, на котором предательски высвечиваются 20:20.

– Слегка задержалась, ничего страшно! – хмыкаю я, изучая комнату взглядом. – Какой у нас план?

– Никакого!

– Как это, никакого?

– Пусть это будет импровизация!

– Импровизация?

– Угу. Импровизация и есть наш план!

– Звучит не особо успокаивающе.

– А ты что, боишься?

– У меня нет такого опыта выступления перед многотысячной толпой, как у тебя. – Сложив руки на груди, замечаю я.

– В этом ты права. – Нахмурившись, отвечает Джи Хун. Он одет в светло-фиолетовую футболку с коротким рукавом и синие джинсы. Волосы уложены в аккуратную причёску. Даже глаза слегка подведены тёмным карандашом.

– Тебе идёт! – одобряю его образ я, помахивая подолом своего сиреневого платья. – Просто, но красиво.

– Думаешь? – спрашивает он. В его голосе сквозит неуверенность о которой я раньше и не догадывалась. Весь напускной образ крутого молчуна рассыпается на моих глазах, оставляя лишь настоящего Джи Хуна, которому тоже страшно.

– Что-то случилось?

– Нет, ничего! – Отвечает он. – Нам пора начинать.

– Кстати, ты тоже хорошо выглядишь! – ободряет меня он. – Правда, эта заколка… Уверен, без неё будет лучше.

Он делает шаг мне на встречу и аккуратно достаёт из моих волос заколку нежно-сиреневого цвета. В тон платью.

– Вот так лучше!

– Думаешь?! – передразниваю его я.

Он задерживает взгляд на моём лице и я радуюсь, что успела подкрасить ресницы и нанести тонкий слой ягодного тинта на губы. А потом он отстраняется и занимает место перед ноутбуком. Жестом приглашает меня присоединиться.

– И всё-таки, может придумаем план? – не отступаю я, присаживаясь рядом и невольно теребя подол платья.

– Боишься, что моя подмоченная репутация может отразиться и на тебе? – спокойно спрашивает он.

– Я просто хочу, чтобы всё прошло хорошо.

– Доверься мне! – он бросает на меня убедительный взгляд, а потом возвращает его на экран и клацает по клавише.

На экране открывается сайт с названием «WeToo!»

– Это ваш фансайт? – интересуюсь я.

– Да, – откликается он, не отрываясь от экрана.

– А почему «WeToo»?

– Это – как напоминание. Напоминание, что мы такие же, как и все.

– Но, вы не как все! – возражаю я. – Вы – знаменитости.

– Мы просто ребята, которые хотят делать музыку. Вот и всё. Так было всегда и так будет. А известность – это бремя, от которого бы я с удовольствием избавился.

– Так почему не сделаешь этого?

– По контракту я должен отработать ещё два года. Мы все должны. Иначе, придётся выплатить компании неустойку. А сумма-то огромная. Но, как только контракт закончится…

– Ты уйдёшь из группы?

– Именно!

– И чем займёшься?

– А что?

– Просто любопытно!

– Скорее всего продюсированием. Мне это больше подходит.

– Неожиданно.

– Ты готова? – серьёзно спрашивает он.

– Да

Ещё один громкий удар пальцев о клавиатуру. Напряжённое молчание, тяжёлый вздох и радушное приветствие:

– Привет, V.I.P! С вами лидер группы H.I.M – Ким Джи Хун. – Он склоняет голову в поклоне. – Рад встречи с вами! Признаюсь, некоторое время назад, я был уверен, что больше никогда не произнесу эти слова! – его лицо озаряет широкая улыбка, а изо рта вырываются смешки. Но глаза остаются по – прежнему ледяными. И именно они выдают настоящего Джи Хуна. Того, кем он стал. Того, кого они ещё не знают и судя по натянутой улыбке, того, кого он не позволит им узнать.

– Вы наверняка уже знаете, что мы с парнями сейчас участвуем в реалити-шоу «Вместе со здёздами» на канали SBS с телеведущей О Е Чжин.

Он прерывает свою речь, уставившись в экран ноутбука, на котором, со скоростью света мелькают сообщения.

– Всё верно! – снова улыбается он. – Ын Джи, Тэ Кван и Ха Ра, уже провели прямые трансляции, так что вы в курсе событий! И всё-таки, у меня для вас есть что-то неожиданное. То, чего вы точно не ждёте! – интригующе поводит бровями он.

А я чувствую, как бешено колотится моё сердце и дрожат от напряжения руки.

– Нет, нет! Это не новый альбом. – Усиленно трясёт головой Джи Хун. – Хотя его выход не за горами. И всё же, это не он.

Его взгляд бегает по экрану, читая всплывающие сообщения.

– Нет, у меня нет девушки! – хмыкает он. – Но это очень близко. Я действительно хочу познакомить вас с девушкой. Точнее сказать, с участницей реалити-шоу – Сарой!

Он поворачивает экран в мою сторону так, что, чёрный глаз камеры утыкается на меня немигающим взором. На экране показывается наше с Джи Хуном изображение.

– Скажи что-нибудь! – одними губами шевелит он.

– Всем привет! – смущённо выдавливаю я и приветственно машу рукой.

«А у неё не плохой корейский!» – мелькает на экране первое сообщение. – «Красотка!» – хвалит меня кто-то. – «Завидую! Я бы тоже хотела сидеть рядом с Джи Хуном…», «Слишком тощая для американки!», «Не такая уж и красивая!», «Сколько ей лет?», «Джи Хун поговори с нами!», «Оппа, женись на мне!» – сообщения мелькают с такой скоростью, что я не успеваю дочитать их до конца. Но одно из них заставляет меня вздрогнуть. Оно гласит: «Подсадная утка! Иначе, почему в шоу не взяли кореянку?».

Я нервно сглатываю образовавшейся ком и поворачиваю голову в сторону Джи Хуна. Он тоже смотрит на меня, но лишь короткое мгновение, но я успеваю прочитать в его взгляде немой приказ «не подавай виду!»

– Корейский у Са Ры и правда не плохой! – соглашается с фанатами Джи Хун. – Наверное, потому что она востоковед. А вот на счёт красоты не знаю. Я не из тех, кто заостряет внимание на внешности. То, что внутри – важнее. И я бы точно не стал завидовать тому, что Са Ра сидит рядом со мной. Уверен, она бы с удовольствием променяла моё общество на тосты с арахисовым маслом. Не так ли? – он бросает насмешливую улыбку в мою сторону. – Кстати о возрасте, сколько же тебе лет, Са Ра?

– Двадцать два! – еле слышно сиплю я.

– Хороший возраст! Думаю, большинству наших фанаток столько же. Я прав? – он снова устремляет взгляд на экран ноутбука.

«Прав! Мне 22 года!», «И мне 22!», «И мне!», «Мне тоже!», «Оппа Джи Хун как всегда прав!».

– Жениться на тебе? Боюсь, муж из меня будет ещё хуже, чем музыкант! – усмехается он. – Подсадная утка? Ты так говоришь потому, что не прошла отбор? Если это так. То мне очень жаль. И я надеюсь, что в следующий раз тебе повезёт. Но, не следует говорить то, в чём ты не уверена. Знаешь ли, домыслы могут разрушить чью-то жизнь. Уж я-то знаю.

Я завороженно наблюдаю за тем, как искусно он выстраивает диалог с фанатками. Как он улыбается, стараясь быть для них тем Джи Хуном, которого они знали до скандально известных событий. Видеть его таким оказывается хуже острого рамёна. Да я готова съесть с десяток порций острого рамёна вприкуску с мерзкими куриными лапками, лишь бы больше не лицезреть его страдания. До это момента, я даже не предполагала, насколько глубока душевная рана Джи Хуна.