Джонатан Эйг
Али: Жизнь
Но команду менеджеров Клея охватило беспокойство, поскольку они не знали, как реагировать на слухи о связях боксера с Элайджей Мухаммадом и Малкольмом Иксом. Малкольм был «очаровательным сукиным сыном», как выразился Гордон Дэвидсон, адвокат спонсорской группы Луисвилла, но связь Малкольма с молодым боксером представляла опасность. Если бы Клей действительно связался с черными мусульманами, то вряд ли предложения от «Джека Бенни» и «Мистера Эда» остались бы в силе. Клей был еще молод, ему только предстояло стать мужчиной, но впервые в душе боксера столкнулись два его сильнейших побуждения: жажда славы и бунт. Его сложно было назвать осторожным человеком, но он наверняка знал, что связь с «Нацией ислама» усложнит его отношения с белыми покровителями, белым тренером и белыми репортерами, внимания которых он так жаждал. По всей видимости, Клей понимал, что его имидж бесповоротно изменится, если он публично начнет поддерживать Элайджу Мухаммада, тем самым наслав на себя такой уровень враждебности, которая даже не снилась Великолепному Джорджу. Одно дело, когда мужчина носит бигуди и изображает из себя гомосексуала, а совсем другое – когда боец выступает за уничтожение всей белой расы.
В своих публичных заявлениях Клей целиком сосредоточился на Листоне. Он не говорил ни о каком другом боксере, кроме Листона. Кассиус верил, что только одолев непобедимого Листона, он сможет доказать свой талант и исполнить свое предназначение.
Но Листон вновь подписал контракт на бой с Паттерсоном, а Клей должен был поддерживать форму и зарабатывать деньги. Ему придется встретиться как минимум еще с одним противником, прежде чем он получит шанс побороться за титул. К середине 1963 года Клей занимал третье место среди тяжеловесов после Листона и Паттерсона. Даг Джонс был четвертым, но Клей во что бы то ни стало хотел избежать реванша с опасным Джонсом. По этой причине он согласился на бой с боксером, который занимал пятую строчку в мировом рейтинге, англичанином по имени Генри Купер: двадцать девять лет, двадцать семь побед, восемь поражений, одна ничья. Уязвимым местом Купера была тонкая кожа вокруг глаз, хрупкая, словно фарфор. Как писал спортивный журналист Джимми Кэннон, достаточно было моргнуть, чтобы на лице Купера открылся шрам. Но при этом Купер обладал одним из лучших левых хуков в спорте, который получил прозвище «Кувалда Генри». А если так, то англичанин будет пытаться хорошенько стукнуть Клея своей «кувалдой», прежде чем американец успеет моргнуть.
Бой был запланирован на 18 июня 1963 года на лондонском стадионе «Уэмбли». Клею, который на сей раз не добрался до Листона, оставалось утешать себя, что в ходе визита в Англию он очарует целую новую страну.
«Это было что-то неслыханное, – писал Питер Уилсон из «Daily Mirror». – Он пришел, увидел… и начал говорить».
Клей начал с того, что назвал Букингемский дворец «пристанищем шишек», а затем оскорбил величайшего боксера страны. «Генри Купер для меня ничто, – объявил он. – Если эта задница продержится пять раундов, то я месяц проведу за пределами Соединенных Штатов, и баста! Я даже не беспокоюсь об этом увальне. Купер будет только разминкой перед тем, как я расправлюсь с этим здоровым уродливым медведем, Сонни Листоном». Во время взвешивания Клей заметил, что в Англии есть королева, но раз так, то у нее должен быть король. Затем он достал картонную корону, нахлобучил ее на голову и объявил: «Я король!»
Король весил 207 фунтов [≈ 93,9 кг], пока что самый высокий показатель за всю его карьеру, и на 21,5 фунта [≈ 9,7 кг] тяжелее, чем Купер.
На ринге Клей появился в своей короне, а также в красно-белой атласной мантии за двадцать фунтов, которую он специально заказал для этого случая. Аудитория из 35 000 человек осыпала американца проклятиями и оскорблениями. Элизабет Тейлор и Ричард Бартон сидели в первых рядах: она в длинном пальто, бирюзовом платье и белых перчатках, а он в строгом костюме с галстуком.
Купер обычно долго раскачивался, словно «старый литографский станок», как выразились в «Sports Illustrated». На сей раз он обманул ожидания и начал бой агрессивно, раз за разом нанося свой лучший удар – левый хук. Через тридцать секунд ему удалось разбить нос Клея в кровь. Кассиус сморгнул слезы и утер их тыльной стороной перчатки.
«Первая кровь за Купером», – объявил британский телеведущий Гарри Карпентер.
Купер продолжил атаковать левыми, а затем обернул руку вокруг головы Клея. Когда тот повернулся к судье, чтобы пожаловаться, Купер снова нанес ему удар. Первый раунд был за британцем.
Во втором раунде Купер был более осторожен, заменив хуки на джебы. Клей тоже отвечал джебами и слегка рассек кожу под левым глазом Купера. Тем не менее Купер вел по очкам, нанося гораздо более сильные удары, чем Клей, и во втором раунде зрители заметно возбудились в надежде увидеть крах американца.
В третьем раунде Клей нанес еще одну рану, на этот раз над левым глазом Купера. Кровь меняет ход боя. Она служат напоминанием, что удары – это нечто большее, чем очки, которые бойцы зарабатывают в этом опасном спорте. Кровь – это красноречивый признак повреждения и опасности, а порезы над глазом особенно опасны, потому что капающая кровь ослепляет бойца и заставляет его действовать отчаянно: сломя голову бросаться вперед, нанося дикие удары, чтобы как можно скорее завершить бой.
«Эта особенность Купера всегда беспокоила нас, – взволнованно сказал английский телеведущий Карпентер. – Невозможно сказать, как долго он продержится с этим своим глазом».
Клей начал действовать более уверенно, в то время как Купер стал похож на человека, нырнувшего ласточкой в пустой бассейн. Опустив руки, Клей хищно вглядывался в покрасневшее лицо своего соперника. Он начал дразнить Купера, открывая рот и провоцируя его ударить. Но Клей нанес не так много собственных ударов – за весь раунд только одиннадцать его атак достигли цели. Возможно, он действовал так из-за желания воплотить свое предсказание нокаута в пятом раунде, поскольку на тот момент шел только третий. К тому времени Клей уже усвоил, что пресса была без ума от его пророчеств.
«Прекращай дурачиться!» – закричал с первого ряда Билл Фавершам, глава луисвиллской группы спонсоров.
В четвертом раунде Купер обрушил на Клея шквал левых ударов. Его единственной надеждой был скорейший нокаут, прежде чем он потеряет слишком много крови. Приблизительно за пять секунд до конца раунда Купер выдал идеальный левый хук, свою знаменитую «кувалду», который пришелся аккурат на челюсть Клея. Кассиус тяжело упал на канаты, его взгляд стал пустым, рот раскрылся. Он быстро вскочил на ноги, но следы ошеломления никуда не делись. Он выглядел так, словно не понимал, где находился и что произошло пять секунд назад. Шум толпы перекрыл звон гонга, который возвестил об окончании раунда. Клей проковылял в свой угол, сел на стул, попытался встать, но тренер Анджело Данди усадил его обратно.
В любой другой ситуации избитому человеку в полусознательном состоянии незамедлительно оказали бы врачебную помощь, но не в боксе. В углу Клея судорожно решался вопрос, как удержать его в бою. Если он не придет в чувство за шестьдесят секунд и не вернется на ринг за победой, то его команда вляпается в большие неприятности. При таком раскладе Листон будет сражаться с другим претендентом, возможно, с Генри Купером, а Клею придется ждать годы, чтобы вновь побороться за титул. Он растеряет свои навыки, а вместе с ними исчезнут выгодные контракты и золотые горы.
«Ты в порядке?» – спросил Данди, когда Клей осел на стул.
«Ага, – сказал Кассиус, еще не отойдя от удара, – но Купер вымотался».
Данди скептически взглянул на бойца, вытер его лоб и сунул под нос пахучую соль. Внезапно тренер воспрял духом. Перед боем Данди заметил небольшой разрыв шва на одной из перчаток Клея. Тогда он не обратил на это внимания, но теперь, когда его ошеломленный боец был на грани поражения, Данди среагировал молниеносно. «Я сунул палец в разрыв и расширил его, – написал Данди в своей книге «My View from the Corner» в 2009 году. – Затем я позвал рефери, чтобы тот подошел и осмотрел перчатку».
Пока Данди тянул время, Чики Феррара, один из секундантов Клея, распылил больше флаконов с пахучей солью под его носом и засунул кубик льда ему в трусы – обычный трюк, чтобы вывести бойца из ступора. Как гласили боксерские легенды много лет спустя, уловка с перчатками дала Клею три минуты на восстановление вместо обычного минутного перерыва между раундами. Однако если верить съемке матча, то дополнительное время для восстановления Клея составило не более пяти секунд. «Но даже те несколько секунд, – писал Данди, – были жизненно необходимыми».
Дополнительные секунды также шли на пользу Куперу, вокруг которого крутились тренеры, пытаясь остановить кровь, хлеставшую из глаза боксера. Тем не менее, когда судья подал сигнал к возобновлению боя, Клей вернулся на ринг с новым запасом энергии. Он двинулся на своего соперника как торнадо, дикий, яростный, сметающий все на своем пути. Удар за ударом Клей бил так сильно и быстро, что Купер не мог ни собраться с силами, ни ответить. Англичанин попытался удержать Клея, но тот был слишком быстрым, слишком сильным и не останавливал свою бойню. Вскоре кровь водопадом хлынула из глаза Купера. Клей продолжал кружиться. Примерно через полторы минуты рефери остановил бой.
Руди Клей выскочил на ринг после сигнала рефери, неся корону своего брата. Но Клей отказался от нее. Он выиграл в пятом раунде, как и обещал в своем предсказании, но чувствовал себя униженным.
В раздевалке после боя к Клею подошел маленький стройный мужчина в искусно сшитом костюме. Это был Джек Нилон, менеджер Сонни Листона.
«Нам не терпится встретиться с тобой в сентябре, Кассиус, – сказал он. – Я прошел 3 500 миль, чтобы заручиться твоим согласием».
Они обсудили возможность проведения боя с Листоном 30 сентября на Муниципальном стадионе Филадельфии на 100 000 мест, подразумевая, что Листон вновь одолеет Флойда Паттерсона в предстоящем поединке.
Тем временем в США пришло горячее во всех смыслах лето. В июне 1963 года чернокожий активист Медгар Эверс был убит возле своего дома в Миссисипи. В Алабаме федеральные войска вынудили губернатора Джорджа Уоллеса принять чернокожих студентов в Университет Алабамы. На севере чернокожие мужчины и женщины устроили марш в знак протеста против жестокости полиции, несправедливой заработной платы и дискриминации в сфере жилья. Через четыре года после закрытия школ с целью препятствования интеграции чиновники в округе Принс-Эдуард, штат Вирджиния, наконец сдались и разрешили чернокожим ученикам получать образование. 10 августа Клей принял участие в митинге в Гарлеме, на котором Малкольм Икс объяснил, почему он не планировал присоединиться к предстоящему маршу на Вашингтон. Восемнадцать дней спустя Мартин Лютер Кинг-младший и необъятная толпа из более чем 200 000 человек собрались в Вашингтоне, чтобы принять участие в одном из самых знаковых событий движения за гражданские права. «У меня есть мечта, – возвещал Кинг, – что однажды на красных холмах Джорджии сыновья бывших рабов и сыновья бывших рабовладельцев смогут сидеть вместе за братским столом».
Но не об этом мечтали Элайджа Мухаммад и Малкольм Икс. Последний назвал марш Кинга «фарсом», детищем чернокожих мужчин с белыми сердцами, организованным на деньги белых либералов с подачи президента Кеннеди. Восемнадцать дней спустя после многотысячного марша на Вашингтон сторонники превосходства белой расы, вооружившись пятнадцатью динамитными шашками, подорвали церковь для чернокожих в Бирмингеме, штат Алабама, убив четырех чернокожих школьниц и ранив еще двадцать человек. Эта трагедия стала жестоким напоминанием о том, что далеко не все американцы были готовы сесть за братский стол.
В сентябре Кассиус Клей присутствовал на конференции в Окленде «Взгляд из гетто», организованной Ассоциацией афроамериканцев-националистов. Но даже там он предпочитал изображать клоуна, а не мятежника. «Я не занимаю никакой стороны, – сказал он. – Я не политик. Я не выступаю против. Я мирный человек. Католики, протестанты, члены ККК и Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения приходят посмотреть на мои бои. Я не обсуждаю проблемы. Я просто сражаюсь». Когда журналист прямо спросил о его отношении к «Нации ислама», он сказал: «Я не отождествляю себя ни с кем – ни с кем, кроме Кассиуса Клея».
Из Окленда он отправился в Филадельфию, чтобы присутствовать на лекции Элайджи Мухаммада, время от времени вскакивая с места, чтобы подбодрить его, пока Посланник предостерегал черных людей, что они так и продолжат погибать, если не смогут отделиться от белого общества.
«Отделение абсолютно необходимо», – сказал Мухаммад собравшимся. И добавил, что белые люди «являются нашими врагами. Их конец близок».
Далее он сказал, что чернокожих мужчин и женщин обманом заставили поклоняться христианскому Богу, «которого не существует». Но еще не поздно принять Аллаха, сказал лидер, считавший себя божественным посланником Аллаха. «Старая байка о том, как Иисус умер на кресте и поднялся на небеса, является одним из худших заблуждений, в которые вы можете поверить, – продолжил он. – Я несу истину и прошу полного отделения. Под американским флагом для так называемых негров нет надежды на хорошее будущее».
На Клее были «дорогой шелковый костюм и угрюмое выражение лица», сообщала газета «Philadelphia Tribune». Когда репортеры обступили боксера, тот отмахнулся, велев им поговорить с Малкольмом Иксом. «Он действительно может сказать что-то важное», – добавил Клей.
Хотя Клей продолжал отрицать свое присоединение к «Нации ислама», беспокойство членов спонсорской группы Луисвилла с каждым днем все возрастало. Состоятельные белые бизнесмены опасались, что связь Клея с радикальной группой, которая выступала против интеграции и окрестила белых людей «бесами», повредит его карьере и их инвестициям.
Неужели Клей держал в тайне свои связи с «Нацией ислама», чтобы избежать скандала? Или он просто хотел выкроить себе больше времени на раздумья? Однозначного ответа не было. Клей вел себя как молодой человек, который считал, что может получить от жизни все, что хочет, делать все, что хочет и говорить все, что взбредет в голову. До сих пор его жизнь подтверждала эту позицию. Как еще можно было воспринимать человека, который сначала участвует в митинге «Нации ислама», а затем изображает клоуна в ток-шоу белого комика Джерри Льюиса? Как еще объяснить появление Клея на шоу Джека Пара, где он декламировал стихи, в то время как знаменитый эпатажный пианист Либераче, одетый в жакет из бисера, играл на пианино с канделябрами? «Ради разнообразия расскажи что-нибудь про себя», – пошутил Либераче над Клеем, когда тот собрался читать стихотворение.
Если Кассиус верил, что черный национализм был единственным шансом на свободу его народа, то как объяснить его стремление записать комедийный альбом летом 1963 года?
Этот альбом был задуман спонсорской группой из Луисвилла на случай непредвиденных обстоятельств, если Клей проиграет Сонни Листону или решит прекратить боксерскую карьеру. Казалось, что Клей был прирожденным артистом, который болтал и шутил почти так же хорошо, как дрался. Альбом шуток и стихов стал бы сигналом людям из сферы кино и телевидения, что Клей обладал и другим талантами. До этого поэзия боксера была по-детски незамысловатой:
Этот парень – задница,
В нокаут он отправится.
Но для своего альбома «I Am the Greatest!» («Я Величайший!») Клей усовершенствовал свой материал, используя более изящный юмор и рифмы, не забывая показывать дерзость, которую ожидали фанаты и критики. Альбом был записан 8 августа перед живой аудиторией на лейбле «Columbia Records» в Нью-Йорке. Клей прочитал стих:
Клей против Листона.
Листон пятится назад,
Стоит сделать еще шаг —
И он рухнет в первый ряд.
Клей бьет левой,
Клей бьет правой.
Гляньте на Кассиуса,
Какой парень бравый.
Листон все пятится,
Но некуда бежать.
Его дни сочтены,
Клей пришел побеждать.
Клей правый наносит,
Какой мощный свинг,
Листон взмыл в воздух
И улетел за ринг.
Листон парит,
А рефери злится.
Нельзя начать отсчет,
Пока тот не приземлится.
Толпа сходит с ума,
Листон исчез с экранов,
Но радары его засекли
Над Атлантическим океаном.
Кто мог подумать,
Покупая билеты,
Что с ринга случится запуск
Человека-ракеты?
Кто мог представить,
Придя на битву,
Что Сонни покинет
Земную орбиту?
В дополнение к стихам альбом содержал набор банальных шуток, в том числе остроты в адрес классических английских поэтов восемнадцатого века Китса и Шелли, высмеивания лишнего веса Сонни Листона и остроумный пассаж в сторону Кеннеди: «Я не спрашиваю, что бокс может сделать для меня, но – что я могу сделать для бокса».
Материал Клея улучшился по одной причине – большая часть материала не была написана боксером. Человеком, который стоял за этим, был Гэри Белкин, ветеран комедийного жанра, который был указан в качестве продюсера на конверте альбома, но нигде не упоминалось его авторство. Предположим, что Клей не сам сочинил остроты на альбоме, но ему хватило ума запомнить стихи Белкина. Выступления с этим материалом на телевидении и пресс-конференциях способствовали росту популярности Кассиуса. Он становился первым героем бокса, будто специально созданным для телевидения: жесткий, но игривый, мятежный, но не пугающий.
«Кассиус – очаровательный юноша», – писали в «New York Times».
Только горстка журналистов – большинство из них чернокожие – чувствовали, как что-то назревает под игривым фасадом.
«Когда Кассиус Клей заявляет: “Я – величайший”, он имеет в виду не только бокс, – писал Алекс Поинсетт в журнале «Ebony». – За этими словами скрывается горький сарказм Дика Грегори, решительное неповиновение Майлза Дэвиса, тотальное презрение Малкольма Икса. Он очаровательно улыбается, но за внешним фасадом стоит… доменная печь, в которой пылают гордость и боль за свою расу».
12. Страшный медведь
«Только посмотрите на этого здорового страшного медведя. Этот увалень даже в кости играть не умеет».
Более полувека назад спор из-за игры в кости подтолкнул деда Кассиуса Клея на убийство, что закончилось для него тюрьмой, но боксер, вероятно, был не в курсе этой истории.
«Посмотрите на этого большого страшного медведя», – дразнился он.
Клей приехал в Лас-Вегас, чтобы увидеть, как Сонни Листон дерется с Флойдом Паттерсоном. Позже Кассиус заметил Листона в казино и воспользовался возможностью спровоцировать своего противника.
Листон играл в кости. Четыреста долларов на кону. Он хмурился, а Клей щебетал: «Что случилось? Ты даже не можешь бросить кости».
Клей все не унимался: «Только гляньте на этого здорового медведя! У него все валится из рук».
Игроки за другими столами испуганно притихли. Листон швырнул кости и подошел к Клею. «Слушай, назойливый ниггер, – сказал Листон. – Если ты не уберешься отсюда через десять секунд, то я вырву твой язык и затолкаю его тебе в задницу».
В последующие недели Клей бесчисленное количество раз пересказывал эту историю друзьям и журналистам, словно сцену из его любимого вестерна, в красках описывая, как посетители казино замолчали, расступились, а по залу пронесся шепот: «Это Кассиус Клей, Кассиус Клей…»
С каждым новым рассказом его храбрость росла пропорционально угрозам Листона.
На деле его ответ Листону звучал не так храбро: Клей лишь поспешно ретировался.
Бой Паттерсона против Листона был классическим противостоянием между Добром и Злом, и Зло одержало победу нокаутом в первом раунде. Паттерсон боялся повторить свое фиаско, поэтому держал руки низко и опрометью бросался на своего противника. С тем же успехом он мог кинуться под колеса огромного грузовика. Листон сбил его с ног три раза в первом раунде и закончил бой через две минуты и десять секунд.
«Я чувствовал себя в порядке, пока он меня не ударил», – прокомментировал очевидное Паттерсон. Все равно как если бы он сказал, что с хрустальной вазой все было в порядке, пока ее не уронили.
Когда матч был окончен, Клей забрался на ринг, выскользнул из рук трех охранников и направился не к Листону, но к ближайшей телекамере.
«Этот был позор, а не бой! – вскрикнул Клей. – Листон охламон! Я чемпион!»
Он достал фальшивую газету с выдуманным заголовком: «У Клея очень громкий рот, и Сонни Листон его зашьет», и устроил спектакль, разрывая ее на клочки.
«Я хочу добраться до этого здорового уродливого медведя, – сказал Клей. – Чем скорее, тем лучше».
На этот раз Листон с удовольствием подыграл Клею и поднял руки в наигранном ужасе.
Джек Нилон желал, чтобы Листон как можно быстрее сразился с Клеем. Никакой другой боксер-тяжеловес не обладал обаянием молодого и горячего Кассиуса. Он был самой узнаваемой звездой бокса. Как выразились в «Sports Illustrated», Клей был «признанным спасителем бокса». Это был завуалированный способ сказать, что спорт нуждался в спасении от монстра, который в настоящее время носил корону чемпиона в тяжелом весе. «За что бы Клей ни взялся – ему удается удивлять, – писал британский журналист. – Этот невероятно привлекательный юноша, Гарри Белафонте с мускулами, взял и выбросил два с половиной века традиционного бокса в форточку, даже не удосужившись открыть ее».
Но перед тем как Нилон смог заключить сделку с Клеем и спонсорской группой Луисвилла, пришлось уладить кое-какие проблемы. Через несколько дней после второго боя между Листоном и Паттерсоном Нилон объявил о создании Inter-Continental Promotions, новой компании, которая будет продвигать все бои Листона. Сонни должен был стать президентом, а Нилон и его два брата заняли бы должности руководителей. Учитывая давние слухи о связях братьев Нилонов с криминальным миром, журналисты скептически отнеслись к их идее, решив, что дело пахнет мошенничеством. 28 июля Эстес Кефаувер, председатель Специального комитета сената США, занимающегося расследованием организованной преступности, объявил, что намерен обратить внимание на Inter-Continental Promotions. Три дня спустя чиновники из Пенсильвании отказались предоставить новой компании лицензию промоутера, заявив, что Листон не вправе владеть акциями компании, продвигающей его бои.
Это означало, что бой в Пенсильвании отменяется. Но другие штаты страстно желали получить деньги и рекламу, которые принесет чемпионат. После непродолжительных переговоров спонсорская группа Луисвилла и Нилоны достигли соглашения: бой состоится 25 февраля в Майами-Бич.
Спонсорская группы Луисвилла не привыкла иметь дело с сомнительными персонажами, белые бизнесмены еще слабо разбирались в боксерском бизнесе и посчитали некоторые условия контракта спорными, но тем не менее им удалось заключить выгодную сделку для Клея, которая сулила ему 22,5 процента от продаж билетов и поступлений от концессий, а также 22,5 процента от трансляций по телевидению. Репортеры, которые освещали сделку, сообщали, что Клей, вероятно, заработает почти один миллион долларов.
Хьюстон Хорн, журналист из «Sports Illustrated», сказал, что со стороны Клея было мудро заключить сделку как можно быстрее. Хорн ставил под сомнение мастерство молодого бойца и писал, что если бы не нежная лицевая ткань Генри Купера, Клей мог бы проиграть свой последний бой. Более того, по словам журналиста, шутки и поведение Клея уже набили оскомину. Характер боксера также вызывал вопросы у Хьюстона Хорна. «Он мало чему научился, посещая собрания черных мусульман, о которых он практически ничего не знал, – писал Хорн. – Не менее странно прозвучала недавняя критика в адрес его многострадального тренера Анджело Данди, которого он, словно малое дитя, называл “задницей”».
Нилоны и группа спонсоров из Луисвилла запланировали пресс-конференцию в Денвере 5 ноября, чтобы объявить о своей сделке. Клей отправился туда в недавно приобретенном подержанном автобусе. Он назвал автобус «Красным малышом» из-за красно-белой покраски. Кассиус Клей-старший украсил автобус надписями, которые гласили «величайший», «самый красочный боец в мире» и «Сонни Листон рухнет в восьмом».
Когда автобус приблизился к Денверу, Клей сделал остановку, чтобы позвонить репортерам, и посоветовал им собраться у дома Сонни Листона, если им нужен хороший сюжет. В час ночи репортеры уже были в сборе, когда автобус Клея добрался до дома Листона, который располагался в районе, преимущественно населенном белыми. По слухам, там появились тридцать два знака «выставляется на продажу» после того, как Листон переехал сюда в начале года. Клей надавил на гудок и включил фары. Затем он послал своего заикающегося друга Говарда Бингема, чтобы тот постучал в дверь Листона.
Сонни вышел в золотистой пижаме, сжав в руке трость с золотым навершием.
– Чего тебе надо, ты, черный сукин сын? – спросил он.
– Выходи сюда! – крикнул Клей из машины. – Я надеру тебе зад прямо сейчас! Выходи и защищай свой дом!
Листон вышел к нему навстречу, обмениваясь угрозами с возмутителем спокойствия, но вскоре автобус Кассиуса окружили семь полицейских машин и полицейская собака на поводке, которая рычала в нескольких дюймах от колен Клея. Когда полицейский поставил Клея перед выбором «ехать дальше или отправиться в участок», тот забрался в свой автобус и уехал.
На следующий день во время обеда для прессы Клей исполнил свой проверенный репертуар, чтобы очаровать репортеров и разозлить Листона. Он прочитал одно из стихотворений про улетевшего за орбиту Листона, которое Гэри Белкин написал для него тем летом.
Листон лишь смеялся.
«Я чемпион бокса, – сказал он, – а ты чемпион трепа».
Чемпион бокса продемонстрировал пару меховых боксерских перчаток и сказал, что любит использовать их против более слабых противников, таких как Клей.
Когда зал вяло отреагировал на шутки Клея, а остроты Листона встретил хохотом, Кассиус молча принялся уплетать тарелку с курицей.
«Ты ешь так, словно это твой последний ужин! – смеялся Листон. – Но бой-то не сегодня!»
Поединок назначили на февраль, после двадцать второго дня рождения Клея, а это означало, что он упустил шанс стать самым молодым чемпионом-тяжеловесом в истории. Но в конце 1963 года его заботило совсем не это, а приказ явиться на призывную медкомиссию в Луисвилле.
В то время на мировой сцене не разворачивалось международных кризисов. Пятнадцать тысяч военнослужащих США находились в Южном Вьетнаме, но правительство называло их советниками, а не солдатами. Никто не ожидал эскалации конфронтации в Азии. Клей остановился в чикагском мотеле, по пути из Денвера в Нью-Йорк. Там-то на него вышел репортер и спросил, что он чувствует по поводу службы в армии.
«Мне не о чем волноваться, пока я не получил официальное “добро” от призывной комиссии», – сказал он, отметив, что письмо было отправлено в Луисвилл и он еще не получил копию во время поездок. Затем он сострил: «Похоже, дядя Сэм хочет упустить налоги с 15 миллионов долларов, не так ли?» Тем самым он подразумевал, что вскоре будет зарабатывать огромные суммы денег, большой процент с которых будет уплачиваться в федеральное правительство подоходным налогом.
Две недели спустя прогремело убийство президента Джона Кеннеди. Боб Нилон, брат Джека Нилона и топ-менеджер «Inter-Continental», заявил, что бой состоится, несмотря на национальную трагедию и вероятность того, что Клея могут призвать на службу. По словам Нилона, Клей попросит отсрочку на четыре месяца у призывной комиссии, «чтобы воспользоваться величайшей возможность в своей жизни – побороться за корону в тяжелом весе и за богатство, которое к ней причитается».
Сонни Листон тоже не беспокоился о военной обязанности Клея. По его словам, в армии от Клея не будет никакого толка «после того, как я разделаюсь с ним».