Джина Шэй
Мой ненастоящий
8. Маргаритка
Платье, как я ожидала, совершенно дурацкое. Нет, юбка, конечно, заканчивается чуть ниже середины бедер, могло быть критичнее, но все-таки даже с моей длиной ног оно чересчур откровенное. А Лане, наверное, в нем нельзя было и наклоняться.
– Ну и? – выходя из спальни я застаю Машу в кресле, чинно сложившую ручки на коленях. – Где меня изволит ждать барин?
– Я провожу вас в столовую, – с энтузиазмом подскакивает девушка, явно обрадованная скоростью моего облачения. Впрочем, количество одежды на мне обязывало, конечно, не задерживаться
Шагая вслед за Машей по квартире Ветрова я волей-неволей вертела головой по сторонам. Мда. Пожалуй, тут одна только “зала с бильярдом” по метражу больше, чем моя крохотная однушка на окраине Кузьминок.
Оформлено все было как-то уж слишком безлико. Дорого, холодно и нейтрально. Не хватало милых личных мелочей, фотографий на полках, настоящей зелени комнатных растений… Нет, я очень любила отсутствие внешнего китча как такового, но сейчас у меня было ощущение, что я попала в офис. Один большой офис, с парой комнат для релаксаций. Пожалуй, даже в офисе нашего головного отделения было куда душевнее, чем у Владислава Каримовича в личной квартире.
Там мы хоть под клиентов подстраивались. Сюда клиентов явно не водили. И за цель кому-то понравиться точно не ставили…
– Что, уже прикидываешь, в какое место в моей квартире первым делом повесишь шторы, Маргаритка?
К сожалению, мой босс фактически ловит меня “с поличным”, как черт из табакерки вынырнув из тех комнат, мимо которых мы проходили. Кабинет – если я успела заметить верно…
– Даже не думала, – я скрещиваю руки на груди. Бывший неоднократно обвинял меня в том, что я таким образом от него закрываюсь, и отчасти, наверное, так оно и было. В такой позе и вправду я чувствовала себя чуть безопаснее.
Какая жалость, что с Ветровым “чуть” – это безумно мало. Я и так-то его побаивалась – тяжелый характер, высокая требовательность, большой вес в обществе, да и положение моего непосредственного начальника, способного уволить меня за малейшую провинность, играли свою роль. А сейчас – я вообще перестала понимать, что происходит.
– Ну конечно, – хмыкает Ветров ловя пальцами мой локоть, – ни единой женщины не бывало в моей квартире и не планировало все здесь переделать под себя.
– Это были ваши женщины, – едко комментирую я, – не надо меня с ними сравнивать.
– Ну, так и ты практически моя, Маргаритка, – хмыкает Владислав Каримович, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не дернуть агрессивно локтем, – нам осталось только оговорить твои условия.
Мне даже кажется, что я ослышалась.
– А вы намерены оговаривать? – я приподнимаю бровь и красноречиво кошусь на платье. – По-моему, вы ясно даете понять, что мое мнение в расчет не берется. Вот только, хотите вы этого или нет, но вашей женой я все равно становиться не соглашусь, ни за какие коврижки.
Бесполезно. Он и ухом не ведет. Будто все мои возражения мажут мимо, даже не залетая к нему в уши.
– Маша, иди, дальше я сам её провожу до столовой, – произносит Ветров хладнокровно. – К завтраку уже накрыли?
– Да, Владислав Каримович, – девушка исполнительно кивает и, развернувшись, уходит в обратную сторону.
– Не хотел говорить при Маше, сейчас скажу спокойно, – на мою талию падает тяжелая рука Ветрова, – тебе чертовски идет это платьице, Цветочек. Думаю, стоило и чулки к нему приложить, смотрелось бы еще лучше.
Я останавливаюсь. Просто потому, что становится невозможно дальше нормально дышать. Выворачиваюсь из хватки босса, разворачиваюсь к нему лицом, гляжу прямо в ядовито-синие глаза. Смеющиеся. Ему весело. Весело надо мной издеваться!
– Я вам не кукла, Владислав Каримович. Прекратите эти ваши дурацкие игры.
– На данный момент ты мне невеста, Цветочек. Практически то же самое, что ты сказала. Будешь делать то, что я скажу, без каких-либо споров. Только это от тебя и требуется.
Я хочу его ударить. Так отчаянно, что аж сжимаются кулаки и стискиваются губы в одну тонкую линию.
В его лице – ни капли эмоций, кроме этого бесконечного взгляда “сверху вниз”. Об холодный бесстрастный лед его глаз можно и в лепешку разбиться. Боже, как же это бесит…
– И каковы же будут ваши дальнейшие указания, мой господин? – ядовито и сквозь зубы цежу я. – Установите вашей новой наложнице рабочее расписание?
Короткий смешок в ответ меня абсолютно не устраивает.
– Невеста – не наложница, Маргаритка, – снисходительно бросает мой босс, – хотя если тебе так хочется – мы включим в твои обязанности и эти.
Он умеет поставить меня в тупик. Только-только я решила, что все поняла, и что таким вот идиотским способом мой босс решил нарваться на обвинение в харрасменте, как тут же звучит “если тебе хочется”, “твои обязанности”…
Да о чем он вообще тут ведет свои речи? Если это не домогательство, то что?
В отличие от меня, Ветров легко считывает мое смятение, криво ухмыляется, снова прихватывает меня за локоть и ведет вперед. В столовую – в большую, светлую комнату, с овальным столом, застеленным белоснежной скатертью и уже сервированным. Под прозрачными крышками что-то аппетитно дымится, но я не приглядываюсь – ощущаю тошноту при одной только мысли о еде. Здесь, кажется, теплится жизнь, хоть и едва-едва, благодаря букету свежих тюльпанов в вазе, приютившейся между тарелок, но все-таки!
Только здесь мой босс разжимает пальцы, которыми сжимал мое запястье – будто оставил пять ожогов на коже.
– Присаживайся, Цветочек, не скромничай, – бросает Ветров через плечо, – что предпочитаешь сделать сначала? Позавтракать? Поговорить о делах?
– О делах, – мой выбор его не удивляет. Если честно, сейчас у меня кусок в горло б не полез.
Блин, почему я сама отвечаю так, будто уже вступила с ним в переговоры?
Ветров, меж тем, обходит стол и поднимает черную папку с какими-то документами, спрятавшуюся за вазой, опускает её на один край стола, сам садится за другой.
Видимо, это мне…
– Что это? – нерешительно касаюсь оставленных мне бумаг.
– Брачный контракт, – бесстрастно откликается Владислав Каримович, поднимая крышку и с большей охотой уделяя внимание своему завтраку, нежели мне. – Ты должна подписать его сегодня. Свадьба состоится через неделю. Можешь приступать к изучению условий.
Объяснил так объяснил! Хоть аплодируй!
Какая еще свадьба? Какой брачный контракт? Я ведь просто работаю на него! Пока еще работаю…
Боже, как мне будет не хватать… той зарплаты, что он мне платит.
– Владислав Каримович, – я отодвигаю папку чуть в сторону, – я не выйду за вас замуж. Ни с брачным договором, ни без него. Это даже звучит бредово.
– Ничего бредового в этом предложении нет, – спокойно откликается Ветров, – и если бы ты немножко поработала своей умной головой, Цветочек, ты бы поняла, что на самом деле это отличный вариант для тебя.
– Вы собирались жениться на другой женщине, – я покачиваю головой, – я просто подвернулась вам под руку. Я не хочу становиться инструментом вашей мести Лане Викторовне.
Потом его месть свершится, он снова вернет её свою постель, а меня совершенно случайно переедет какой-нибудь поезд. Ну, я, конечно утрирую, но про мстительный нрав Ланы Михальчук было прекрасно известно. Даже то, что я чуть-чуть побыла на её месте – уже повод огрести неприятностей, а уж стать женой Ветрова в придачу… Нет. Этого я точно не переживу.
Владислав Каримович поднимает на меня глаза. И его глаза настолько откровенно смеются, что я снова теряюсь в недоумении.
– Тебе не скучно сидеть в тишине, Цветочек? – мягко интересуется мой босс и, не дожидаясь моего ответа, кивает. – Конечно, скучно. Позволь, я тебе кое-что включу.
Он выкладывает свой телефон на стол, вводит какой-то чертовски мудреный графический ключ, касается какого-то значка на дисплее. Автоматический голос нейросети предупреждает нас, что все разговоры записываются в целях улучшения качества обслуживания.
Знакомый голос… Такой же я вчера слушала, когда перезванивала в цветочный магазин…
– Салон цветов “One Million”, оператор Анастасия, слушаю вас…
Ну точно, тот самый цветочный бутик, в котором я оформляла заказ на эти гребаные гортензии…
– Здравствуйте, Анастасия.
Этот бархатистый, такой обходительный голос служит мне будто кнутом поперек спины. Вот его-то я услышать точно не ожидала. А уж то, что он говорит далее…
– Я бы хотел внести изменения в сделанный ранее заказ. Заменить цветы.
– Назовите номер заказа…
Воспроизведение останавливается, подчиняясь легкому касанию пальцев моего босса. И вправду, дальше слушать нечего. Все стало предельно ясно. Особенно то, что я дура…
– Тебе ведь понравились тюльпаны, да, Цветочек? – Ветров насмешливо склоняет голову набок.
Воздух у меня в легких вскипает от ярости. Боже. Я же… Я же вчера чуть не в коме шла к нему в кабинет, уверенная, что он даже слушать меня не станет. А он… Он сам заменил цветы в заказе!
И ведь надо ж ему было заказать именно мои любимые тюльпаны!
И все-таки, идею, что все это он крутит, потому что хочет отомстить Лане за скандал за час до помолвки, приходится зарубить на корню. Он сам все это организовал.
– Зачем вам это было нужно? – хрипло выдыхаю, пытаясь справиться с эмоциями. Боже, с каким же удовольствием я бы сейчас швырнула в его голову солонкой. Нельзя! Я ведь не Лана! Какая все-таки жалость, что я – не она!
– Чтобы расставить последние точки, – Владислав Каримович бесстрастно пожимает плечами, – мне нужно было окончательно избавиться от Ланы, да и взять тебя наконец в оборот.
– Меня? – повторяю, пытаясь поверить в услышанное, и не получается.
– Цветочек, – мой босс закатывает глаза, – тебя, разумеется. Или ты думаешь, совершенно случайно в приглашениях на помолвку не было указано даже имени невесты? Ты думаешь, я зря поручил именно тебе выбор платья для моей невесты? Думаешь, у Ланы не нашлось личного стилиста? Все это я планировал с самого начала.
– Вы сказали, что не доверяете её вкусу, – я вроде смотрю на цветы, но все равно ничего не вижу.
– Твоя доверчивость очень умиляет, Маргаритка, но она же тебя и подводит. Уже подвела…
Как многозначительно звучит его тон. Будто оплеуха лично мне.
Да, доверчивость, граничащая с глупостью – мое проклятие, обеспечившее мне историю не самых приятных знакомств и связей. Не будь я так наивна, не было бы у Сивого той флэшки.
Да и тут я бы не сидела…
– Допустим, вы собирались провернуть это с самого начала, – я беру себя в руки, – но с чего вы вдруг решили, что я соглашусь на это ваше предложение? Вы – мой начальник. Я никогда не рассматривала вас…
– Ты в последние полгода вообще никого не рассматривала в таком ключе, Маргаритка, – мой босс покачивает головой, перебивая меня.
Ну, не полгода. Дольше. Гораздо дольше.
– Давай припомним, из каких условий я тебя забрал, – пронзительные синие глаза впиваются в мое лицо, – ты терпела домогательства моего отчима на прежней работе. Старый хрыч распускал руки, ты же – стискивала зубы и терпела. Почему?
Я закусываю губу.
Не хочу отвечать.
Это унизительно, знать про себя такие вещи. Что ты спустишь некоторые закидоны босса, если он хорошо платит. Так, что в кои-то веки можно питаться чем-то кроме гречки и картошки.
– У меня есть глаза, Рита, – первый раз за несколько недель Владислав Каримович обращается ко мне без его дурацкого прозвища, – я плачу тебе весьма немало, но при этом ты виртуозно экономишь на одежде, обуви, снимаешь конуру в паршивом районе, даже таскаешь с собой еду, потому что так дешевле. У кого-то огромная дыра в кармане, и этот кто-то – не я.
– Вы что, собирали на меня досье? – осипшим голосом уточняю я. Как далеко он зашел в своих розысках, интересно?
– Слегка навел справки, – Владислав Каримович позволяет себе уклончивую улыбку, – когда взвешивал причины, по которым ты можешь принять мое предложение. Но даже на поверхности плавает слишком много. У тебя большие финансовые проблемы, Цветочек. Я могу помочь тебе их разрулить. Более того, я предлагаю тебе закрыть для себя этот вопрос до конца твоей жизни.
– Вам-то это зачем? – вырывается у меня изо рта.
9. Маргаритка
– Мне нужен наследник.
Он говорит это так спокойно, будто речь не про рождение ребенка – живого человека, с руками и ногами, а про что-то бытовое, обыденное, типа новой зимней резины к его танкообразной тачке.
Закажи мне, Рита, наследника. Чтоб был мой нос, глаза, а от тебя, так и быть, – губы.
– Когда прикажете приступить к выполнению этого задания, босс? – с сарказмом спрашиваю я.
Черт, как заразительно он ест… Я даже начинаю осторожно коситься на стеклянный купол клоша передо мной. Нет, есть его еду после снотворного в шампанском – глупо. Наверное. Хотя что еще он может мне сделать? Если бы он был маньяком-извращенцем, я бы уже сегодня проснулась не в теплой постельке, а где-нибудь в подвале, с цепью на лодыжке или на шее – в зависимости от степени извращенства.
Я, если честно, очень хотела продемонстрировать, что играть по его правилам не буду, трепетать – тоже, и вообще…
Результат, правда, оказывается противоположным. Мой ядовитый тон служит причиной того, что у Владислава Каримовича дергается уголок губы. Его забавляют мои попытки обнажить зубы.
– Такое рвение, – хмыкает он, – одно из твоих основных достоинств, Маргаритка, рвение и исполнительность. Ах, да, еще честность. Практически исключительная. Из тебя выйдет отличная мать.
– А из вас паршивый муж…
Плевать, что это хамство, я иду ва-банк.
– Если исходить из типичного представления о супружеских отношениях – разумеется, – невозмутимо кивает Ветров, – именно поэтому наш с тобой союз, основанный на голом и строгом расчете, имеет шансы на успех. Ты практична, честна, не склонна к ведению закулисных интриг, да и брачный контракт строго очертит те границы, в которые тебе позволяется войти. Ты чрезвычайно стрессоустойчива и прекрасно адаптируешься в сложных условиях – ведь ты удержалась на должности моего ассистента дольше прочих. А еще ты хороша собой, Маргаритка, а это значит, что представляя тебя влиятельным людям, я буду ощущать себя превзошедшим каждого из них.
С ума сойти.
Кажется, я вчера очень хотела, чтобы мой босс разродился хоть на один комплимент в мой адрес. Где моя тележка? Мне тут навалили их целый воз.
Гордости почему-то по-прежнему нет.
Все это говорится так сухо, без крупинки эмоций… Не ощущается как похвала.
Или это я зажралась?
Как там было в притче про рыбу, которая искала океан посреди океана?
Слишком многого я хочу, на самом деле. Даже такой вот, официальной, немного попахивающей порошком из лазерного принтера и свежей пачкой “Снегурочки” похвалы от Владислава Ветрова не удостаивалась ни одна из его ассистенток.
С другой стороны, сомнительной чести стать мамой его наследника тоже никто не удостаивался.
– А еще ты смертельно разочарована в романтических отношениях как явлении. Это мне тоже на руку, – добавляет Ветров, и это заставляет меня вынырнуть из моей прострации.
– С чего вы взяли? – я оказываюсь уязвлена слишком глубоко – Владислав Каримович вдруг оказывается чересчур проницателен. Но сознаваться в этом я точно не буду. Напротив, буду все отчаянно отрицать, противореча этой его характеристике про “исключительную честность”.
Обман мне слабо удается, кажется.
Ветров смотрит на меня как на забавную рыбку, что дергает у него перед носом красивым, интересно переливающимся хвостом. Будто насквозь меня видит…
– Ты часто перерабатываешь. Рано приезжаешь на работу, – спокойно произносит Ветров, попутно расчленяя вилкой то кулинарное произведение искусства, что ждало его на тарелке, – ни один отягченный семьей или отношениями человек так себя не ведет. За время работы у меня ты четырнадцать раз отказывалась от приглашений на ужин или свидание. Два раза из четырех приглашения были сделаны клиентами моей фирмы. Состоятельными клиентами. И не престарелыми мешками, а молодыми, интересными альфачами, которые точно знают, как понравиться девушке. Ты даже не рассматривала их как вариант. Вообще никого – ни богатых, ни красивых, ни коллег по работе, вроде того же Юрия Николаевича. Ты не хочешь отношений. Боишься их как огня. Это меня устраивает.
– С чего вы решили, что меня устроит ваше предложение?
– А разве ты не устала пахать, Маргаритка? – вдруг прямо и просто спрашивает Ветров, уставляясь в мои глаза аж через весь стол. – Ты терпишь одного самодура за другим , выпрыгиваешь из туфлей, расплачиваешься с чужими долгами, не можешь себе позволить ничего из того, о чем мечтаешь. Ты ведь хочешь ребенка. И не ври, что не хочешь. Я восемь раз видел тебя с детьми клиентов, четыре раза – с моей племянницей. Ты смотришь на детей как на радугу, которой никогда не достигнешь. Ты понимаешь, что это ответственность, и что ты её себе позволить не можешь.
Мои пальцы стискиваются на первой попавшейся вилке.
Какой же он все-таки гад! Мерзкий, бесцеремонный и… Видящий меня насквозь.
Да, я не могу!
Не могу рожать ребенка, чтобы стать зависимой от Сивого еще сильнее.
Не могу допустить, чтоб мой ребенок потом отмывался от моей внезапно выплывшей репутации. Клеймо "мать-шлюха", чтоб все соседи тыкали пальцем, это… Боже, от этого никакой психотерапевт не спасет.
Да и что там, я не могу поступать с моим ребенком так же, как моя мать поступила со мной. Мой ребенок не должен собирать бутылки, чтобы просто купить домой хлеба. И носить обноски, которые всем двором собирали сердобольные матрены, тоже…
Если я не могу обеспечить моему ребенку хорошее детство – я просто подожду.
Если смогу выкупить флешку у Сивого, смогу наконец быть себе хозяйкой и не носить гребаного оброка конченому мерзавцу – не будет риска, буду крепко стоять на ногах, вот тогда и…
Вот только когда это еще будет…
– Я предлагаю тебе стабильность, Маргаритка, – меж тем весьма многообещающим тоном произносит Ветров, – даже больше. Я предлагаю тебе благополучие. Семью, которую ты хочешь. Которая будет устраивать меня. Ты – не устраиваешь мне сцен, потому что знаешь свое место, я – решаю все твои проблемы и обеспечиваю твое будущее. Все довольны и счастливы. Тебе всего-то и нужно, подписать контракт и сказать “да” на церемонии через неделю.
Дьявол…
Почему я вообще думаю об этом предложении?
Что такого неожиданно заманчивого я в нем нашла?
– Для брака нужно знать друг друга, – сипло произношу я, пытаясь выиграть себе хоть пару минут, чтобы прийти в себя, – испытывать чувства друг к другу.
– Это не обязательно, – снисходительно роняет мой босс, и на его губах циничная улыбка, – иногда достаточно просто оговорить цену. Все, что от тебя требуется, – просто назвать свою.
Его цинизм…
Боже, как он меня убивает!
10. Влад
Я будто игрок, впившийся взглядом в шарик, летающий по колесу рулетки. Это уже давно стало моей любимой азартной игрой – смогу ли я довести Маргаритку до состояния, когда в её светло-карих, практически золотистых глазах белой кипучей бурей вскипит бешенство. Как цунами, поднимающееся и закрывающее горизонт.
Ну, же, давай, Цветочек, взрывайся. Я же чувствую, как дымит твой фитилек.
Взрывайся, плачь, торгуйся. Делай как все. Как Лана и прочие твои сестры по крови, вместо мозгов у которых один только калькулятор, работающий исключительно на сложение и присвоение.
Неужели так сложно?
Сложно!
Цунами снова успокаивается, не достигнув берега. Вместо взрыва Маргаритка опускает ресницы, складывая вместе ладошки и отгораживаясь от меня ими так, будто внезапно решила помолиться. Она так думает.
Думает!
Я не сомневался, что мое предложение её заинтересует. С её-то прошлым, она не может не уцепиться за такую возможность. Решить все проблемы единым махом, ведь моих возможностей для этого хватит.
Я практически слышу, как крутятся стремительные шестеренки в её голове.
Ну же, детка, тебе ведь нужны деньги. Столько, сколько у тебя нет. А я согласен тебе их дать, только открой свой дивный ротик и обозначь сумму. Я могу сделать за тебя что угодно, но не это.
– Вы специально выбираете такие слова, чтоб вас хотелось сразу послать подальше? – тяжелые смоляные ресницы Маргаритки, не нуждающиеся ни в каком макияже, чтобы привлечь внимание к её глазам, приподнимаются и бросают на меня острый взгляд, способный пробудить жизнь даже в гранитной глыбе.
Чтоб тебя!
Возможно, из-за этого взгляда вопрос Цветочка и застает меня врасплох. Хотя наверняка дело в том, что я все-таки ожидал попытки прощупать почву и степень моей щедрости.
Кто ж назначает цену слету, когда даже не представляешь примерных границ, которые вытянет твой покупатель? Любая бы начала юлить и избегать прямого ответа.
Любая. А Маргаритка спрашивает про формулировки вопросов. Один из немногих вопросов, ответа на который она не дождется.
Нет. Я выбираю слова так, чтоб наши с тобой отношения, Цветочек, не выходили за обозначенные мной границы. На данном этапе так гораздо проще. Но тебе об этом знать совершенно не обязательно.
– Ты хочешь позавтракать, прежде чем дать мне ответ?
– Я хочу подумать, – девушка натянуто улыбается, – хотя идея немедленного отказа ужасно заманчива.
Набиваешь себе цену, Цветочек? Это ведь смешно, с учетом того, сколько я о тебе знаю и в каких подробностях.
Ты могла бы просто сдаться, я жду этого от тебя не первый месяц. Но нет, даже сейчас, когда я припер тебя к стенке, ты продолжаешь дрыгаться.
– Это не будет настоящий брак, Цветочек. Договорной, взаимовыгодный, с одним общим ребенком и рядом ограничений. Любить и боготворить меня не обязательно, достаточно – соблюдать мои правила. Естественно, пока ты будешь замужем за мной – ты не должна позволять себе никаких сторонних связей. Но насколько я успел тебя узнать, тебе это не очень свойственно.
Ключевое тут – сейчас не свойственно.
Хотя какая разница? Раз уж моему долбанутому либидо приспичило присвоить себе именно этот Цветочек – мне в общем-то плевать на её прошлое. Оно, конечно, определяет качество моего отношения, но решив все-таки забрать эту Маргаритку себе, я сделал для неё некоторые скидки. Сойдет. Для моих целей она вполне сойдет. Тем более, что отцовский ультиматум и играет в них самую последнюю роль.
– Я никогда не предполагала решать свои проблемы с помощью выгодного брака, – медленно произносит Цветочек, скрещивая руки на груди. Образ этакой недотроги ей хорошо удается. Прикипел за два года?
Я ею любуюсь, на самом деле. Нежные губы в холодной полуулыбке – это просто произведение искусства. А эти изящные, практически неземные черты лица… Сколько еще мужчин смотрели на эту Снегурочку и хотели растопить её, прижимая к своей кровати?
Удивительно разной умеет быть эта девочка! Хрупкой – когда расслабляется, твердой – во время работы, нежной, как весенний первоцвет, и холодной, как лед, для всех, кого она боится…
Вот только даже если этот стебелек и оказался прочнее, чем кажется – я все равно его сломаю. Даже забавно, сколько еще она продержится.
– Ты не думала о таком решении, потому что тебе никто этого не предлагал, – насмешливо роняю я, поднимаясь из-за стола, – я предлагаю. Хочешь подумать – думай. Но пока я не услышу твой ответ – ты не выйдешь за пределы моей квартиры.
Еще одно цунами – огромная темная волна эмоций поднимается из глубин этих мягких, завораживающих глаз. Я даже останавливаюсь, чтобы полюбоваться этим зрелищем и дождаться его пика.
Сейчас взорвется? Нет? Что, неужели опять выдержит? Вот и где прелесть играть роль тирана, если твоя тирания даже не заставляет твою жертву пригорать в нужной мере!
– Это незаконно, – шипит Маргаритка, стискивая плечи пальцами так сильно, что у неё белеют костяшки.
Незаконно, но безопасно. На данном этапе чем ближе Цветочек ко мне – тем меньше риска, что то, от чего я её защищаю, все-таки случится.
Вчера я ведь рванул хорошую такую торпеду в полной акул морской впадине. Виктор Михальчук не очень обрадуется, что его драгоценная смертельно избалованная звездень вдруг оказалась сброшенной с пьедестала, да еще и так бесцеремонно, как это сделал я.
Я не хочу давать неудавшемуся тестю повод добраться до действительно уязвимого моего места. Пусть круги на воде улягутся, а Цветочек привыкнет к мысли, что она практически моя жена, по-настоящему. Чтоб ничего и никому случайно не сболтнула.
– У меня брат – лучший адвокат этого гребаного города, – ухмыляюсь я, любуясь, как белеют скулы Маргаритки, – да и у самого меня связей более чем достаточно. Не ерепенься, Цветочек. Думай сколько хочешь, примерься к комфорту, который ожидает тебя и нашего с тобой ребенка. Почитай договор. Нотариус приедет в шесть. Я хочу услышать твой положительный ответ до этого времени.
Я оставляю Маргаритку в уединении. Все, что нужно, сказано, как только она будет готова торговаться – придет сама. Скажет домработнице – та её проводит в мой домашний кабинет. А мне совершенно точно нужна передышка. Слишком сильно мне хочется сорваться и вырвать из неё согласие совсем уж крайними методами.
Нет. У нас с ней строго рабочие отношения. И чем меньше в них будет личного – увы, моего личного – тем проще нам будет существовать на одном поле.
Раз уж я не вижу в роли матери своего ребенка никого кроме неё…
И раз уж она связана с теми, под кого я сейчас копаю…
Люблю совмещать приятное с полезным, хотя с Маргариткой и есть у меня ощущение, что я сам себе рою яму, позволяя ей быть настолько близко.
В кабинете я застаю Машу, она протирает пыль.
– Приберись в гостевой спальне и смени там постельное белье.
– Будут еще гости? – домработница оборачивается, глядя на меня вопросительно. – Мне готовить обед на троих или ужин?
– Нет, это для Маргариты. Проводи её туда сразу после завтрака.
Маша не выказывает удивления, уже привыкла, что с моими распоряжениями спорить не стоит, если не хочешь оказаться без работы. Хотя, конечно, новость о том, что моя невеста будет спать отдельно от меня, её и удивляет.
Я чуть морщусь, невольно касаясь места под ребрами, куда врезался острый локоток моего Цветочка. Будильничек получился что надо. Зато какая похабная мне снилась дребедень, пока я прижимал к себя мою “добычу”…
Плохая была идея – укладывать Маргаритку в мою постель. Я невольно начинал ощущать себя каким-то животным или извращенцем, который, лишь раз склонившись к коже своей жертвы, уже не мог прекратить дышать её запахом.
И хорошо, что хоть в каких-то границах я смог удержаться. Хотелось-то куда большего. Даже с оглядкой на её прошлое.
Это немыслимо меня раздражало. Выбор был огромный. Торопиться с ним необходимости не было. Нет же. Зациклился на первой попавшейся… Маргаритке.
У нас есть год, и думаю – мы сможем договориться о “супружеском долге”. А пока этого не произошло – пусть лучше спит отдельно. Меньше искушения – больше спокойствия.
Маргаритка задумывается нешутя. Я не вижу её несколько часов, аж до обеда, даже начинаю подозревать, что она решила поискать какой-нибудь камин в моей квартире, чтобы попытаться освоить метод побега Санта-Клауса.
Не то чтобы я собирался её торопить, но все-таки – хотелось бы получить её ответ скорее. Если она собирается тянуть время – это нехорошо. Возможно, стоит пересмотреть стратегию прямо сейчас.
Запрос из службы охраны отвлекает меня от очередного приступа мыслей о Маргаритке. Я переключаюсь на окно с видеокамер, чтобы лично убедиться, что приехал именно тот, кого я ожидаю. Юра высовывается из окна своего танка, спуская с носа солнцезащитные очки.
Что ж, самое время ему отчитаться в проделанной работе.
Из всех моих толковых ребят только Городецкому я и мог поручить очень щекотливые поручения и не опасаться огласки.
От того, чтобы встретить моего зама лично, меня отвлекают снова, на этот раз – вибрация смартфона.
Лана. С одной стороны – терять на неё время особого желания нет, с другой стороны – точку поставить нужно.
Увы. Это были бестолковые полгода. Подмена не удалась. Ну, хоть в постели она была неплоха, и на том спасибо.
– Ну, и что нового ты мне хочешь сказать? – насмешливо произношу я, поднося телефон к уху и даже не пытаясь звучать любезно.
