Джим Батчер
Фурия Первого консула
Глава 7
Валиар Маркус отсалютовал у входа в штабную палатку. Октавиан, оглянувшись, кивнул и знаком предложил ему войти. После усилий, потраченных на водяное послание всей Алере, Октавиан выглядел усталым и помятым, но спать с тех пор не ложился. Всю ночь провел в этой палатке, читал донесения, склонялся над картами и песчаными макетами. В углу палатки так и остался маленький пруд, устроенный магией техников легиона.
Принцепс стоял над этой лужицей, глядя на уменьшенное изображение трибуна Антиллуса Красса.
– Сколько жителей удалось вывести?
– Восемьдесят трех, – ответил Красс. Голос доносился смутно, словно из глубины длинного тоннеля. – Всех, кто там был, принцепс, – вместе с животными и скотиной.
Тави отозвался коротким смешком:
– Летунов вам хватило?
– Мы кое-что показали врагу, принцепс. – Красс усмехнулся краешком рта. – Через несколько часов выведенных людей пришлось опустить на землю, но, по крайней мере, в ближайшее время они не пойдут на корм крочу.
Октавиан кивнул:
– Потери?
Красс перестал улыбаться:
– Пока двое.
Маркус заметил, как напряглись плечи Октавиана.
– Пока?
– Вы были правы. Ворд установил там оборону – нечто наподобие шершней. При вашем появлении над прудами они вылетели из кроча как болты из самострелов. – Лицо Красса осталось спокойным, но голос дал трещину. – Их жала пробивают кожаные доспехи и кольчуги. Укрепленные боевой магией пластины лорик гаденышам не пробить, но мы оказались не готовы… Во́роны, сударь, я и думать об этом не хочу. Мы справились, но жала у них ядовитые, и там, где они добрались до кожи, нашим людям плохо пришлось. Ночью я потерял двоих, и еще дюжине ужаленных становится хуже.
– Водяную магию применяли?
– Некогда, – покачал головой Красс. – Занимались рыцарями ворда, за ними неба было не видно. Я почти уверен, что захваченные вордом заклинатели воздуха взяли наш след. Уходить пришлось быстро.
Октавиан нахмурился:
– Вы выбрались с захваченных участков?
– Пока да.
– Теперь есть время попытаться исцелить раненых?
Крас покачал головой:
– Сомневаюсь. Ворд нас все еще ищет. Полагаю, для раненых будет лучше как можно скорей попасть к целителям легиона.
Маркус видел, что Октавиан ведет внутренний спор. Всякого командира тянет вмешаться в проводимую операцию. Но для общего руководства необходима разумная перспектива. Октавиан не мог сам оценить состояние пострадавших, расположение и возможности врага. Не хотел и без крайней нужды жертвовать жизнями своих людей. Очень велико было искушение отвергнуть решение, принятое командиром на месте.
Он вздохнул:
– Я прикажу целителям быть наготове к вашему приземлению.
Фигурка Красса кивнула:
– Благодарю, сударь.
– Так чего мы добились? – задумчиво протянул Октавиан. – Царица вышла из себя?
Красс пожал плечами:
– Сударь… мы и за десять миль от ее улья слышали вопли. Можете поверить, мне не пришлось уговаривать своих всю ночь провести в воздухе.
– Значит, и ее есть за что зацепить, – задумчиво произнес Октавиан. – Это можно обернуть в нашу пользу. Наверняка. – Он хмуро взглянул на трибуна. – Как вы намерены действовать?
– Дам людям пару часов отдыха, и двинемся дальше. До возвращения предстоит пересечь еще две полосы кроча. И, полагаю, она поднимет нам наперехват новых рыцарей ворда.
– Не давайтесь им.
– Не дадимся, сударь, – обещал Красс.
Октавиан кивнул:
– Хорошая работа, трибун.
От похвалы глаза трибуна блеснули. Он четко отсалютовал, ударив себя кулаком в грудь. Командир ответил на салют, затем провел над изображением ладонью. Вода, из которой была вылеплена фигурка, беззвучно и плавно пролилась в пруд.
Опустившись на табуретку, Тави прижал обе ладони ко лбу.
– Сударь, – подал голос Маркус, – вам бы отдохнуть.
– Отдохну, – устало ответил тот. – Потом.
– Сударь, – начал Маркус, – не в обиду будь сказано, вы сейчас совсем как… – Он осекся, удержался от разоблачительного: «совсем как ваш дед». Валиар Маркус не сотрудничал накоротке с Гаем Секстусом. И не мог знать Первого консула в частной жизни. – Вы совсем как мой новобранец, уверяющий, что запросто выдержит марш, хотя стер ноги в кровь и сломал лодыжку.
Губы командира тронула слабая улыбка.
– Тогда… отдохну сразу, как закончим.
– Очень хорошо, сударь. Чем могу быть полезен?
Октавиан отнял руки ото лба и взглянул на него:
– Что вам известно о маратских свадебных обычаях?
Маркус моргнул:
– Простите?
– Как у них принято ухаживать? – устало пояснил он. – Вы что-нибудь об этом знаете?
– Магнус наверняка знает больше, сударь.
Тави сердито отмахнулся:
– Его я уже спрашивал. Говорит: как только узнал, что у них принято время от времени пожирать своих врагов, понял, что не должен вести с маратами никаких дел.
Маркус фыркнул:
– Не так уж глупо, сударь. Мараты могут быть опасными.
Тави поморщился:
– И об этом расскажите. Но сначала об их сватовстве.
– Значит, вы решили оставить при себе посла?
– Это не так-то просто.
– Не могу не признать. Многие граждане будут недовольны.
– И во́роны с ними, – буркнул Тави. – Решать будут двое – я и Китаи.
Маркус крякнул:
– Я слыхал всякое.
– Что, к примеру?
Маркус пожал плечами:
– Как обычно. Что они совокупляются со своей скотиной. Что перед сражением устраивают кровавые обряды и оргии. – Он сдержал дрожь. Такое он видел своими глазами: повод для кошмаров, а не выдумки. – Что они колотят своих женщин, пока те не подчинятся воле мужа.
На последнее Тави громко фыркнул.
Маркус понимающе кивнул:
– Ну да. Если судить по послу, последнее весит как пух одуванчика.
– Что-то еще?
Маркус поджал губы, рассуждая про себя. Валиару Маркусу неоткуда было много знать о маратских обычаях. С другой стороны, уважаемый и общительный солдат на севере знакомится с уймой народу. И некоторые знакомые путешествуют. Иногда возвращаются с рассказами. И еще…
И еще Маркус поймал себя на том, что ему хочется помочь командиру.
– Со мной служил парень, который возглавлял охрану большого семейства торговцев, – сказал он наконец. – Он кое-что рассказывал про состязания.
Тави, нахмурившись, чутко подался к нему:
– Состязания?
Маркус утвердительно хмыкнул:
– Вроде бы маратская женщина вправе потребовать состязаний между просителями ее руки. Или поединка – он не слишком внятно объяснял.
Октавиан изогнул черную как вороново крыло бровь:
– Шутите?
Первое копье пожал плечами:
– Говорю, что знаю.
Он не кривил душой. Даже курсоры мало что узнавали о варварах помимо их военных возможностей. Сведения о жизни маратов были довольно отрывочными. Большей частью оба народа избегали друг друга. Алеранцам требовалось знать одно: представляют ли соседи угрозу, чтобы подготовиться к отпору.
И уж конечно, никто не приказывал курсорам узнать, как у них делается брачное предложение.
– Испытание поединком… – угрюмо и тихо пробормотал Октавиан.
Маркусу послышалось еще:
– Лучше некуда.
Он не позволил себе измениться в лице.
– Любовь – это чудо, сударь.
Октавиан ответил сумрачным взглядом:
– Сообщение от Ванориуса получили?
Из кожаного чехла на поясе Маркус достал свиток.
– Да, сударь, спасибо Магнусу.
Октавиан взял донесение, присел на край песчаного стола и стал читать.
– Вы прочли?
– Угу.
– Что думаете?
Маркус поджал губы:
– Численность ворда невообразимо велика, но без направляющей их царицы они, как видно, умом не блещут. При осаде городов случаются стычки, но встающие перед консулами задачи и их решения больше напоминают борьбу с природным бедствием, а не войну.
Октавиан перевернул страницу, зеленые глаза быстро пробежали следующую.
– Продолжайте.
– Крупные силы противника движутся к Риве. Они уже должны были добраться туда, но Аквитейн выжег всю землю между Ривой и старой столицей, превратив ее в кровавую грязь. Похоже, это их замедлило.
Тави, скривившись, тряхнул головой:
– Когда они войдут в соприкосновение с Аквитейном?
– Трудно сказать. Если станут продвигаться так же медленно, как сейчас, то через двенадцать-четырнадцать суток. – Нахмурившись, Маркус добавил: – Даже если они проиграют в столкновении с легионами, нам они сумеют нанести смертельный удар, если мы не уничтожим царицу. По ее воле они будут драться до последнего воскового паука. И прихватят с собой львиную долю наших сил.
– А она просто понаделает новых, – заключил Октавиан.
– Да, сударь.
– Тогда, я бы сказал, нам стоит добраться туда за двенадцать или четырнадцать дней. Вы согласны?
Маркус ощутил, как брови у него лезут на лоб.
– Невозможно. Дорог у нас нет. Нам ни за что не покрыть такое расстояние до начала сражения. И воздушных сил для доставки наземных войск не хватит.
Октавиан блеснул глазами, улыбнулся. Улыбка преобразила лицо обычно серьезного молодого человека. Так улыбаются мальчишки, задумавшие славную шалость.
– А известно ли вам, – осведомился он, – что Алера добилась мира с ледовиками?
– Сударь? Что-то я слышал, но легион переполнен такими слухами.
Тави кивнул:
– Вы знакомы с Ванориусом?
– Да, немного. Когда я служил у Антиллуса, нам случалось поговорить. Но только о делах легиона.
– Отправляйтесь к нему, – распорядился Тави. – Нам нужны заклинатели дерева. Пусть все рыцари Дерева, все граждане, владеющие лесной магией и все антилланские мастера по дереву к рассвету соберутся в этом лагере.
– Сударь? – удивился Маркус. – Не уверен, что понял вас.
– Да ну? – По лицу Октавиана снова скользнула та же улыбка. – А я даже уверен, что не поняли.
– Мастера по дереву…
– Да, – подтвердил он.
Маркус настороженно шевельнул бровью, хотя кулак уже взметнулся к сердцу.
– Что мне сказать Ванориусу, когда он спросит, зачем они нужны?
– Сошлитесь на военную тайну, – ответил Октавиан. – А если не поможет, сообщите ему, что неисполнение законного приказа Короны в военное время равносильно измене. – Взгляд его стал жестким. – Это не просьба.
– Да, сударь, – кивнул Маркус.
Снаружи окликнул кого-то часовой, рокочущий бас что-то прорычал в ответ. Тотчас вслед за тем часовой, просунув голову в палатку, доложил:
– Двое гонцов от канимов, принцепс.
Октавиан, кивнув, махнул рукой:
– Пожалуйста, проводите их сюда.
Двое канимов, пригнувшиеся, чтобы не задеть ушами потолок палатки, оказались незнакомы Маркусу. Один, здоровенный зверюга с темным мехом, был одет в помятые, лишившиеся пары пластин доспехи воинской касты. Другой, стройный, с золотистой шерстью и глазами-бусинками, был одет в куртку со стальными накладками, такими теперь защищали себя закалившиеся в боях ветераны канимского ополчения.
Поняв, что это значит, Маркус чуть не вздрогнул. Варг никогда не отправил бы воина в качестве курьера, а тем более того, кто выглядел так неряшливо, как этот. К тому же золотистый каним был, по всей вероятности, шуараном – у других канимов алеранцы такой расцветки не замечали. Шуараны не участвовали во вторжении Сарла в Алеру. Они прежде не покидали Кании. А значит, не могли принадлежать к обученному Насаугом ополчению, а обманом втершегося в ряды там бы мигом порвали в клочья. Канимская гордость свирепа, не терпит соперников и стоит на крови.
Предположим, воина в негодных, побитых доспехах могли послать с поручением. Предположим, в рядах нарашанов все же нашелся золотистый каним, просто алеранцы его не заметили. Одно или другое еще можно допустить.
Но и то и другое?
Маркус почесал пальцем нос, а когда опустил руку, она оказалась в дюйме от рукояти меча. Он послал предостерегающий взгляд Октавиану.
Напрасно беспокоился. Тот явно пришел к тем же выводам и, сохраняя видимость спокойствия, словно невзначай подцепил большим пальцем ремень, сдвинув руку поближе к рукояти заспинного кинжала.
– Доброе утро. – Октавиан вежливо отвернул голову – совсем немного, приветствуя низших по званию. – У вас ко мне дело, почтенные?
Каним в доспехах подобрался на несколько шагов ближе и сунул руку в висевший на поясе кошель.
И, выдернув из него каменный нож, с канимским кличем: «Один народ!» резанул Октавиана по горлу.
У Маркуса дрогнуло сердце. Тави недурно владел магией металла, но против каменного оружия это не защита. Будь у него время заранее обратиться к металлу, он мог бы противопоставить удару грубую мускульную силу, но без помощи фурий ни один алеранец не осилит канима, и лишь самые быстрые могли потягаться с ними проворством. Октавиан успел откинуть голову, так что удар прошел на волосок мимо цели. Качнувшись назад, он отступил на пару шагов и с разворота метнул выхваченный из-за пояса кинжал. Оружие, сделав полтора оборота в воздухе, ударило канима в неприкрытое доспехами бедро. От внезапной боли тот взвыл и оступился.
– Сударь! – Маркус одним движением обнажил и занес гладий. Не задерживаясь проверить, понял ли его Октавиан, он кинулся на второго канима, успевшего извлечь откуда-то тонкую деревянную трубку. Прежде чем Маркус его достал, каним поднес трубку ко рту и дунул – и из нее вылетела небольшая вспышка света и стали. Маркус пригнулся и почувствовал, как пуля звякнула по доброй алеранской стали его шлема. Затем, призвав на помощь земляную фурию, Маркус врезался в незадачливого убийцу.
Каним, при всей его неумолимой мощи, оказался неопытным. Когда оба грянулись оземь, он не догадался пуститься наутек, а забился, тщетно пытаясь достать Маркуса когтями или клыками. Вязать его не было времени. Следовало сейчас же вывести его из строя и поспешить на помощь Октавиану. Маркус сжал одно из запястий канима такой хваткой, что раздробил кости, а затем обрушил другой кулак ему на голову, размозжив череп своего врага усиленным фурией ударом.
Подняв голову, Маркус увидел, как Октавиан перехватывает грубое каменное оружие быстрым взмахом своего гладия и вслед за тем наносит четыре молниеносных удара по не прикрытому броней телу. Любые два из этих ударов должны были оказаться смертельными, но Октавиан ничего не оставил на волю случая. Он бил, пока не уверился, что противник полностью обезврежен, после чего с занесенным мечом развернулся к тому, с которым управился Маркус.
Два человека смотрели друг на друга, пока за спиной Октавиана медленно и неуклюже заваливался наземь каним в доспехах. Маркус опешил, сообразив, что Октавиан рассуждал в точности как он: «Надо как можно быстрее избавиться от своего противника, чтобы прийти на помощь другу».
Взгляд Октавиана скользнул от Маркуса к каниму с разбитым черепом. Потом он, обернувшись к своему мертвому противнику, угрюмо буркнул:
– Во́роны! Кровавые во́роны.
В палатку влетели часовые. Оба немедля обрушили клинки на убийцу, которого свалил Маркус. Как командир, как легионер – подумалось ему. Когда они двинулись к другому упавшему, Октавиан махнул рукой:
– Кончено. – Он поднял взгляд. – Маркус, вы ранены?
– Переживу, – отдуваясь, ответил тот. Он еще поспевал за легионом на марше, но за месяцы на корабле, конечно, вышел из формы.
«И еще, не обманывай себя. Ты стареешь».
Октавиан вытер гладий Маркуса о темную шерсть убитого канима и протянул хозяину рукоятью вперед. Благодарно кивнув, Маркус проверил, нет ли пятен или щербин, нашел меч пригодным и вернул его в ножны.
Октавиан, глядя на него, просто сказал:
– Спасибо.
И вышел из палатки, прямой как жердь – от ярости или просто еще не остыв после покушения.
Трое легионеров смотрели ему вслед.
– Что это было? – спросил часовой. – Я думал, мы союзники.
Маркус хмыкнул и, похлопав по закованному в броню плечу, отправил его вслед за командиром.
– Я тоже так думал, солдат. Я тоже.
Глава 8
– Ради всего святого, моя госпожа, – произнесла Верадис, – вы должны успокоиться.
Исана недовольно покосилась на нее через плечо, но не перестала метаться по комнате – самой просторной в лучшей гостинице Ривы.
– Как тут успокоишься, зная, с кем предстоит иметь дело?
– Не все в Сенате – умелые интриганы, не жалеющие сил, чтобы за счет других приобрести власть и влияние.
– Не все, – признала Исана. – Попадаются и неумелые интриганы.
Верадис повела бровью, выражая мягкую укоризну.
Исана выдохнула. Скрестив руки на груди, она сделала глубокий вдох, взяла себя в руки.
– Простите. Они, узнав о возвращении моего сына, еще упорнее тщатся лишить его наследственных прав. Мне не следовало взваливать на вас еще и эту ношу, Верадис.
– Как же не следовало, моя госпожа? – возразила Верадис. – Помощники для того и существуют. И еще, чтобы посоветовать вам сменить платок перед слушанием в Сенате. Этот вы совсем истрепали. – Молодая женщина встала и подошла к Исане, торжественно протягивая ей сложенный белый носовой платок. Приняв его, Исана слабо улыбнулась.
– Сенаторы получаются из людей определенного склада, – негромко сказала Верадис – Такой должен уметь хорошо говорить. Убеждать других принять его точку зрения. Должен умело торговаться и добиваться взаимных уступок. А в первую очередь, такой должен защищать избравших его граждан – в своих интересах. Это прежде всего. Пока избиратели довольны, он сохранит за собой пост. – Верадис изящно повела плечом. – Сенаторы на многое готовы для защиты тех, кто за них голосовал. Иные приплясывают на самой грани между законным представительством и преступным предприятием. А иные исподволь пересекают эту грань. – Дочь церерского консула взглянула Исане в глаза. – Но в некотором смысле они надежнее всех в этом государстве. Они будут защищать свои интересы. А значит, наживут себе врагов среди равных. Можете не сомневаться в том, что они выплатят старые долги или договорятся с заимодавцами, моя госпожа.
Исана слабо улыбнулась:
– Почти то же самое сказал мне сенатор Теогинус.
Верадис усмехнулась:
– Дядюшка Тео – неисправимый старый барышник. Но в этих делах он понимает, моя госпожа.
– Можно ли ему доверять?
Верадис серьезно обдумала ее вопрос.
– При данных обстоятельствах, думаю, можно. Валериус ведь родом из Аквитании – одного из городов, которым ворд пока не слишком угрожает. Дядюшка всегда призывал прислушаться к предупреждениям графа Кальдеронского, и ему жестоко досталось за это от Валериуса. Уверяя, что за ним надежная поддержка сенаторов наиболее пострадавших от ворда областей, он почти наверняка честен и, вполне вероятно, даже прав.
Исана покачала головой:
– Вам нужно было подумать, не лжет ли вам ваш родной дядя.
– Мой дядя – сенатор. – В серьезном взгляде Верадис вдруг сверкнула искорка. – Да, моя госпожа, я его люблю. А еще – я его знаю.
– Пожалуй, уже поздно об этом думать, – заметила Исана. – Они, верно, уже начали заседание.
Верадис кивнула:
– Моя госпожа… чем бы сегодня ни закончилось, помните, что для многих и многих вы всегда останетесь истинной Первой госпожой Алеры.
Исана взмахнула рукой:
– Нет, Верадис. Слишком многое стоит на кону. Если нас что погубит, так это распри. Я, несмотря на последние события, верю, что Алера – государство закона. И если законодатели решат… – Она покачала головой. – Попытка удержаться, открыто встать против них, только повредит державе. Нам ни в коем случае нельзя отвлекаться на внутреннюю грызню.
Верадис ничем себя не выдала, и все же Исана уловила пробудившееся в ней любопытство.
– Если Валериус добьется своего, вы снова станете всего лишь доминой. А ваш сын – одним из множества бастардов от гражданина. А Аквитейн Аттис, который в ответе за Вторую кальдеронскую битву и за смерть ваших друзей и близких, будет править государством.
– Именно так, – сказала Исана. – Государством. Которое никуда не денется. – Она со вздохом мотнула головой. – Я не забыла его вины. Но перед тем, что движется на нас, мы выстоим только вместе. И если для этого мне придется… – Она пожала плечами. – Если мне придется вернуться домой, разжившись только врагами, если Аквитейн так и не ответит за то, что сотворил с долиной Кальдерон, я это приму.
Верадис медленно склонила голову. И спросила:
– А Октавиан с вами согласится?
Исана подумала над ответом. И кивнула:
– Думаю, да. Да.
– Несмотря на то, – продолжила Верадис, – что в случае победы Алеры над вордом Аквитейн никак не сможет позволить себе оставить Октавиану жизнь и свободу?
Исана поморщилась. А потом вскинула голову. Мысленно вглядываясь в сильное привлекательное лицо Аквитейна, она сказала:
– В случае, если Аквитейн станет Первым консулом, ему надо будет очень осмотрительно выбирать, с кем сражаться – и кого делать врагом.
Верадис, пристально взглянув на нее, покачала головой.
Исана вопросительно повела бровью.
– Отец часто говорил со мной о природе власти, – объяснила Верадис. – И между прочим, горевал, что люди, действительно достойные власти, не стремятся к ней.
– Не понимаю, – нахмурилась Исана.
Верадис улыбнулась, и улыбка на миг согнала с ее лица серьезность и грусть. Исана поразилась ее нежной юной красоте.
– Знаю, что не понимаете, – сказала девушка. – И тем доказываете, что отец был прав. – Она склонила голову, переходя на торжественный официальный тон. – Я повинуюсь вашей воле, моя госпожа.
Исана не успела ответить, потому что в дверь торопливо постучали. Вошел Арарис.
– Моя госпожа, – поклонился он, – к вам посетитель.
Исана удивленно повернулась к двери, оправила платье. Вне зависимости от принятого решения сенаторы должны были послать за ней своего представителя – однако за обычным спокойствием Арариса ей почудилось немалое изумление. Видимо, личность посланника кое-что говорила об исходе дебатов.
– Спасибо, Арарис. Впустите его, пожалуйста.
Исана не сумела бы сказать, кого ожидает, но Аквитейн Аттис определенно не фигурировал в ее мысленном списке. Вошел консул, облаченный в великолепные алые и черные одежды, хотя на груди его красовалась официальная геральдика Дома Гаев – алый с лазурью орел. Тщательно уложенные темно-золотистые волосы были прижаты тонким стальным венцом алеранской короны, а темные глаза были такими же напряженными и сосредоточенными, как и всегда, когда Исана видела этого человека.
Аквитейн поклонился – вежливо, хоть и едва заметно.
– Госпожа, – негромко приветствовал он.
– Консул Аквитейн, – со старательным безразличием отозвалась Исана. – Какой неожиданный… – Она слегка улыбнулась. – …гость.
– Не мог терять время. Все сенаторы заняты, их осведомители забыли о службе. Я, с вашего позволения, хотел бы поговорить наедине.
– Вы женаты, сударь, – произнесла Исана без тени укоризны, решив, что так прозвучит еще обиднее. – Полагаю, это было бы неуместно.
– По правде говоря, – отозвался Аквитейн, – я уже оформил развод с Инвидией, вступивший в действие как раз с сегодняшнего дня.
– Какое страшное бремя упало с ваших плеч, – сказала Исана.
Аквитейн медленно вдохнул через нос и так же выдохнул. Исана ощутила в нем легчайший след раздражения, немедленно загнанный внутрь магией металла.
– Я бы предпочел, – сказал Аквитейн, – обсуждать это наедине.
Исана послала ему долгий взгляд, как если бы ожидала продолжения.
– Прошу вас, – все же не прорычал, а проговорил Аквитейн.
Верадис откашлялась:
– Я подожду за дверью, моя госпожа.
– Как пожелаете, – согласилась Исана, – но Арарис останется со мной.
Арарис шагнул в дверь движением, указывавшим, что начато оно прежде, чем Исана закончила фразу. Придержав дверь перед Верадис, он закрыл ее за ней, когда она вышла.
– Вы мне не доверяете, госпожа, – усмехнулся Аквитейн.
Исана молча улыбнулась в ответ.
Аквитейн кротко и довольно сдавленно хмыкнул:
– Так обращаться со мной позволяют себе немногие, Исана, и на то есть веские причины. Я не считаю себя безрассудным, однако плохо переношу неуважение и пренебрежение вежливостью.
– Будь вы Первым консулом, – ответила она, – это мешало бы вам. Но вы – не он.
– Разве? – прищурился он.
– Пока еще нет, – отрезала Исана тоном, немного не дотянувшим до воинственного. Она целую минуту выдерживала взгляд Аквитейна, затем понизила голос до тона беседы. – Если только сенаторы заранее не уведомили вас об исходе слушания.
Аквитейн покачал головой, ответив ей в тон:
– Валериус, разумеется, заверял меня, что все пройдет по расписанному им. К сожалению, я знаю цену таким обещаниям.
Она снова уколола его взглядом и улыбнулась улыбкой львицы.
– Вы решили, госпожа, что я пришел поглумиться над вашим изгнанием?
– Я это допускала, – признала она.
Он покачал головой:
– Я не настолько мелок, да и времени нет.
– Зачем же вы пришли?
Аквитейн прошел к шкафчику, налил себе вина в приготовленный бокал. Подняв его, он лениво погонял вино по прозрачным стенкам.
– Сенаторы, разумеется, потеряли голову, учуяв шанс урезать власть Первого консула – несмотря на всю тяжесть нашего положения. И, если дать им волю – конечно, если Алера уцелеет – они своего добьются. А мы уже видели, что бывает, когда слабеет Первый консул. Как бы ни повернулась игра в будущем, мы с вами одинаково заинтересованы в том, чтобы такого не допустить.
Исана пристально взглянула на пригубившего вино Аквитейна. И сказала:
– Допустим на минуту, что с этим я согласна. Что вы предлагаете?
– Брак, – хладнокровно ответил Аквитейн.
Исана не помнила, как оказалась в кресле. Она немо таращилась на него, пока губы складывали ответ – с трудом, потому что от каменно неподвижного Арариса прилетела вспышка раскаленного, ослепительного, ревнивого гнева. Арарис тотчас совладал с собой, только переложил руку на рукоять меча, но одна эта обжигающая вспышка выбила Исану из равновесия, словно она, выйдя из темного погреба, взглянула прямо на солнце. Спустя минуту ей удалось выговорить:
– Вы сошли с ума?
Аквитейн снова блеснул улыбкой.
– Работа у меня сумасшедшая, – ответил он. – Но предложение вполне здравое. Я сохраню за собой корону, а после моей смерти или отречения она перейдет по наследству к вашему сыну. К тому же такие отношения между нами обяжут меня лично отвечать за его безопасность, потому что, не сумев сберечь наследника, я утратил бы уважение граждан.
– А что же ваши дети? – спросила Исана.
– У меня их нет, – ответил Аквитейн. – По крайней мере, насколько мне известно – и определенно нет законных наследников. А поскольку водяная магия позволит вам решать, сумею ли я зачать такого, в вашей власти отказаться вынашивать мне наследника – и в этом случае Октавиан без заминки получит корону, когда станет старше, мудрее и лучше приготовится править державой.
Исана задумчиво прищурилась.
– Конечно, – заметила она, – случись что со мной, вы будете вольны взять другую жену. В таком случае ребенок, которого она вам принесет, получит права на трон – если убрать с дороги моего сына.
Аквитейн горестно хмыкнул.
– Инвидия всегда была мастерицей в делах измены, – сказал он. – Но я вижу, что вы не случайно уцелели после общения с ней.
– Кроме того, – продолжала Исана, – почему вы так уверены, что я, выбрав удобный момент, не стану злоумышлять против вас?
– Потому что не станете, – просто ответил Аквитейн. – Вы не из тех.
– Не из тех, кто готов на убийство для спасения своего ребенка?
– Не из тех, кто бьет в спину, – сказал он. – А удар, нанесенный глаза в глаза, я переживу.
Исана молча смотрела на него. Ей он всегда представлялся Инвидией в мужском теле – соучастником ее беспощадных интриг. Ей в голову не приходило, что он способен понять: не каждый строит заговоры против всех, не каждый способен на убийство и предательство, какие бы выгоды это ни сулило. Впрочем, стоило ли удивляться? Инвидия умела распознать верность в других – то ядро… чести – неуверенно предположила Исана, – которое придает слову цену сверх короткого теплого дыхания. И без колебаний обернула верность Исаны в свою пользу.
– Скажите, – спросила она, – какие причины могли бы заставить меня принять ваше предложение вместо того, чтобы поддерживать законного наследника?
– Три причины, – без запинки ответил он. – Первая: этим вы прекратите нынешнюю борьбу в Сенате и вырвете зубы у некоторых сенаторов. Валериус затеял эту свару в расчете, что военное время требует твердой, определившейся власти. Наш союз лишит Валериуса его молний, не позволит Сенату разбиться на фракции и не допустит опасного прецедента – когда Сенат диктует условия Первому консулу.
– Вторая?
– Это устранит причины, по которым я мог бы желать зла вашему сыну или защищаться от него. Я охотно признаю способности Октавиана. Но за мной опыт и положение. Борьба за власть неизбежно погубит его, а вместе с ним и страну.
Исана подумала, что высмеять его доводы оказалось бы много легче, если бы совсем недавно она не доказывала того же Верадис.
– Третья, – продолжал Аквитейн. – Это спасет жизни. Ворд наступает. Мы уже потеряли слишком много времени именно из-за сомнений, кому причитается корона. Наш враг с каждым днем сильнее. Кто бы ни носил корону – Октавиан или я, – эти колебания парализуют всех. Я уже здесь. Его здесь нет.
Исана вздернула бровь:
– А не случилось ли вам, мой господин, этой ночью стоять у пруда? Или у другой воды?
Аквитейн примирительно поднял ладонь:
– Согласен, он, по всей вероятности, жив и возвратился из Кании. Признаю, такая демонстрация силы впечатляет… – Он покачал головой с таким видом, словно слово застряло в горле. – Нет, не просто впечатляет – вдохновляет. Его обращение к народу было не просто заявлением о себе. Он вдохнул в людей отвагу. Вдохнул надежду.
– Как и пристало Первому консулу, – заметила Исана.
– Он сейчас где-то на западном побережье. Оттуда сюда долгий путь, госпожа Исана. Если позволить нашим людям усомниться, за кем идти, к его прибытию может оказаться поздно – новой весны не увидит ни один из нас. Я считаю, что этого можно избежать открытым союзом. Добровольное объединение наших Домов успокоит умы граждан и простых свободных. Если предоставить выбор Сенату, мы, кто бы ни занял трон, не избавимся от сомнений, вопросов, интриг и заговоров. – Аквитейн на шаг приблизился к ней и протянул руку. – Я не вечен. Я могу погибнуть на грядущей войне. Так или иначе, в конечном счете корона достанется ему. Нам не будет нужды испытывать друг друга на прочность. Мы спасем жизни. Наш народ получит надежду на спасение.
Новая волна ярости ударила Исану, когда Арарис качнулся к ней от двери. На этот раз даже Аквитейн что-то почувствовал. Он обернулся и поморгал, глядя на Арариса. Потом будто связал взглядом его и ее и выговорил:
– А… Я не догадался.
– Думаю, вам лучше уйти, Аттис. – Арарис говорил тихим и очень-очень ровным голосом. – Так будет лучше для всех.
– Происходящее за этими стенами важнее вас, Арарис, – холодно ответил Аквитейн. – И даже важнее меня. И хотя вы по-прежнему склонны необдуманно защищать женщин, ваши чувства ничего не изменят в происходящем.
Арарис сверкнул глазами. Исану ударила новая волна гнева. Казалось, даже ресницы у нее приподнялись от его напора.
– Странно, – проговорил Арарис. – Мне это видится по-другому.
Аквитейн покачал головой, отмерив ему небрежную улыбку.
