Джим Батчер
Фурия Первого консула
Глава 2
– Господа, Учитель войны… – начал Тави. – Благодарю, что собрались. – Он обвел глазами собрание, которое привык про себя называть военным советом. – В ближайшие несколько часов то, о чем я собираюсь сказать, станет известно вашим войскам. Вам следует узнать об этом первыми.
Он помолчал, выравнивая дыхание и придавая себе наружное спокойствие и уверенность. Не дело показывать им своих опасений перед лицом нерадостных известий. И уж совсем не годится выказывать робость при канимах.
– Ворд уже атаковал Алеру, – сказал Тави. – Первый удар был отражен, но их силы не разбиты. Пала Церера. И столица Алеры. Пока мы доплывем до дома, вероятно, падут и другие города.
Каюту накрыла мертвая тишина.
Насауг повернул покрытую темным мехом голову к Варгу. Канимский Учитель войны поставил уши торчком и устремил на Тави налитые кровью глаза.
– Более того, – продолжал Тави, – Первый консул, мой дед Гай Секстус, погиб в бою, давая населению столицы шанс спастись.
Все молчали, но в этом молчании слышался недоверчивый стон алеранцев. Тави не хотелось говорить так отрывисто и деловито. Ему хотелось вопить от ярости и горя. Ворд отнял у него деда, с которым внук толком не успел познакомиться. Но что изменит гнев, каким бы жгучим он ни был?
В тишине Тави упрямо продолжал:
– Целиком потеряна долина Амарант. Ворд нашел способ подчинять себе алеранцев, и теперь нашим фуриям противостоят фурии захваченных. Кроме того, перерезаны почти все пути сообщения, что не позволяет воспользоваться ими ворду, но и нам не приходится на них рассчитывать. – Он повернулся к приколотой на дверь каюты карте Алеры. Распространение кроча было отмечено зелеными чернильными точками. – Как видите, ворд заполонил долину и протягивает отростки кроча по дорогам – они, даже при бездействии двигавших их фурий, удобны для передвижения. Ворд занял бо́льшую часть побережья и осадил почти все города. Но до полной победы ему далеко. Вот эти участки между линиями дорог и городами остаются свободными – возможно, потому, что ворд не придает им большого значения. Однако наши люди, отрезанные потоками кроча, оказались в ловушках. По самой благоприятной для нас оценке через восемь или десять месяцев кроч займет пустующие участки. – Он холодновато улыбнулся. – Вот так. За это время мы должны покончить с угрозой ворда.
– Клятые во́роны, – выдохнул Макс. – То еще дельце, так сказать.
– Задали нам работы, – признал Тави.
Руку поднял Красс. Младший брат Макса походил на него, но грубоватая красота Макса в нем отразилась тонкостью черт. Красс был на дюйм ниже брата и на тридцать фунтов мускулистого тела легче, а его благородный профиль чистокровного гражданина словно лепили со старинных статуй, картин и монет.
– Если Первый ко… если Секстус погиб при обороне столицы, из этого следует, что ворд натолкнулся на организованное сопротивление, и, возможно, оно еще держится. Что нам известно о легионах и их силах?
– Что Аквитейн Аттис, отвечавший за военные преприятия Гая, волей Первого консула был законно принят в Дом Гаев – как мой младший брат.
Макс фыркнул:
– Он тридцатью годами старше!
Тави слегка улыбнулся:
– В глазах Гая Секстуса – нет. Тот, по-видимому, предчувствовал свою смерть. Вернусь ли я, он не знал, а в мое отсутствие кто-то должен был возглавить государство. Он выбрал самого подходящего человека. – Тави, разведя указательный и средний пальцы, ткнул ими в Риву и Аквитанию. – В зависимости от состояния наших войск при отступлении Аквитейн будет отходить с легионами к Аквитании или к Риве и, возможно, пополнит по пути свои силы. – Сдвинув кончик пальца на две тысячи миль к западу, Тави остановил его на Антилле. – Антилла, как видите, пока свободна от кроча. Нам предстоит высадиться здесь, по возможности установить связь с Аквитейном и присоединиться к нему.
Валиар Маркус, Первое копье Первого алеранского легиона, ладонью потирал подбородок. Битый жизнью старый центурион щурился, вглядываясь в карту.
– Две тысячи миль. Из припасов – только вяленая левиафанина. И без дорог. Переход на всю весну с большей частью лета.
– Полагаю, мы как-нибудь сумеем сократить этот срок, – ответил Тави. – Если я не ошибаюсь в своих догадках, это просто необходимо.
– Царица ворда, – буркнул Варг.
– Именно, – кивнул Тави. – Она почти наверняка будет надзирать над новым столкновением ворда с основными силами Алеры. И она – наша первоочередная цель, господа.
Валиар Маркус покачал головой:
– Одна букашка. Среди всего прочего.
Тави показал ему зубы:
– Будь это просто, мы бы обошлись без легионов. Нам надо будет по возможности незаметно зайти в тыл ворда, зажав его между собой и Аквитейном, и позаботиться, чтобы царица не улизнула через заднюю дверь.
– Между отвагой и глупостью есть разница, – процедил Маркус, – но иной раз она едва заметна. – Нахмурившись, он добавил: – Прошу прощения, Первый консул.
Тави отмахнулся от извинений:
– Я еще не признан Сенатом и гражданами. Пока мы не разберемся со всеми затруднениями, давайте держаться прежнего обращения.
– Тавар, – пробурчал Варг, – твой Учитель охоты говорит дело. Две тысячи миль – немалый путь. Чтобы пройти его быстро, нужна пища. Голодная армия далеко не уйдет.
Теперь поднял голову и взглянул в глаза Тави Дариус, Первое копье Свободного алеранского легиона. Заговорил он только после одобрительного кивка. Перед лицом опасности закаленный бывший раб был тверже камня, но среди граждан до сих пор чувствовал себя неуютно.
– Нам понадобится не только еда, – низким и мягким голосом проговорил он. – У нас все снаряжение изношено. Антилланцы сумеют его пополнить?
Тави перевел взгляд на Красса.
Молодой антилланец свел брови и ответил с сомнением:
– В какой-то мере. Но если ворд готовит осаду, они будут не рады делиться запасами.
– Сами возьмем, – рыкнул Варг. Красс, обернувшись к нему, моргнул. – За нами численность и ваши маги. Я бы взял этот город одними своими силами. И вы, демоны, взяли бы. Дайте им знать, что мы в силах их захватить. Отставьте до времени алеранские любезности. Пусть видят, что нам нельзя отказать.
Тави поднял руку:
– С этим решим, когда дойдет до дела. Положение дел в Антилле нам пока неизвестно. Красс?
– Над городом не видно знамени моего отца, – ответил тот. Лицо трибуна выражало возмущение канимской дипломатией. – Городом, возможно, правит его сенешаль Ванориус. Думаю, принцепс, мне было бы разумнее опередить флот, чтобы предупредить его заранее.
Тави поморщился.
– Чем выпрашивать позволения, легче потом извиниться, – сказал он. – Я отправлю вас с известием, когда начнем высадку, но перепуганные горожане способны на неразумные поступки. Предпочитаю встретить их в легионерском строю и с подготовленными канимскими воинами.
Красс, шумно выдохнув, сухо кивнул:
– Как скажете.
Тави вернулся к карте.
– Посмотрим, – сказал он. – Ворд наступает. Переход в две тысячи миль. Без припасов. Через десять месяцев выживших не останется. – Он повернулся к собравшимся. – Кажется, это все. Есть вопросы?
Последний участник военного совета был одет в сине-красную тунику камердинера легиона. Пух его белых волос плавал над почти облысевшей макушкой. Глаза слезились, но покрытые старческими пятнами руки не дрожали.
– Э-э, принцепс?
– Да, мастер Магнус?
– Как фактический командующий разведкой я… – он сдержанно повел плечами, – полагаю возможным, что мне следовало бы знать источник ваших сведений.
Последние несколько слов он процедил сквозь зубы.
Тави серьезно кивнул:
– Я понимаю ваши чувства. – Он обвел глазами остальных. – Красс и его рыцари Воздуха нашли пригодную для высадки площадку. Прежде всего спустим на берег легионы, а за ними, как время позволит, гражданских. – Он обратился к Варгу. – Действовать придется быстро. Я сделаю все возможное, чтобы обеспечить ваших соплеменников доступным убежищем.
– Которое через несколько дней сметет ворд? – вмешался Насауг.
Варг ответил своему помощнику чуть слышным укоризненным рычанием. И не мигая взглянул на Тави:
– Он дело говорит.
Тави сделал глубокий вдох и кивнул:
– Конечно, он прав. Им понадобится защита городских стен.
Макс угрюмо мотнул головой:
– Старику Ванориусу это не понравится.
– Пускай не понравится, – прямо ответил Тави. – Уломаем. – Помедлив, он заговорил мягче: – К тому же, думается, он не так уж огорчится, получив для защиты стен несколько тысяч канимских ополченцев.
Варг вопросительно рыкнул и слегка склонил голову.
Тави уверенно взглянул на него:
– Ты думал, я ожидаю, что ты оставишь своих мастеровых без охраны?
– А если добьешься, чтобы кое-кто из наших сражался за вас, – отозвался Варг, – вы будете в выигрыше.
– Вы не ворд, – просто сказал Тави. – Между собой мы потом разберемся.
Варг ответил долгим взглядом и слегка наклонил голову набок.
– Тавар, – пророкотал он, поднимаясь. – Я займусь предложенными тобой приготовлениями.
Тави ответил ему канимским поклоном, постаравшись точно соразмерить его с поклоном Варга.
– Ценю твое согласие, Учитель войны. Доброго дня. И тебе, Насауг.
– Тавар, – проворчал младший каним. Оба, основательно пригнувшись в дверях, покинули каюту. Остальные восприняли это как разрешение вернуться к своим обязанностям и тоже потянулись наружу.
– Магнус, – тихо позвал Тави. – Минуту…
Старый курсор задержался, обернулся к нему.
– Дверь, – напомнил Тави.
Магнус закрыл дверь и снова обернулся:
– Принцепс?
– Прошу прощения, что так вас обрезал. Надеюсь, подсек не обе ноги.
– Принцепс, – вздохнул Магнус. – Не время нынче для изысканных речей.
– Понятно, – тихо ответил Тави. – И мне действительно нужна ваша помощь. Сведения мои… неполны. Мне нужно, чтобы вы переговорили с начальником разведки Ванориуса и точно выяснили, где теперь Аквитейн и как с ним связаться.
– Принцепс…
– Я не могу вам ответить, Магнус, – тихо и сдержанно сказал Тави. – Уверен, что и мой дед не открывал вам всех своих источников.
Магнус задумчиво всмотрелся в его лицо и склонил голову со словами:
– Хорошо, принцепс.
– Благодарю, – кинул Тави. – А теперь… Вы уже не первую неделю коситесь на Маркуса. Я хотел бы знать причину.
Магнус покачал головой и, помедлив, ответил:
– Не уверен, что ему можно доверять.
Тави нахмурился:
– Во́роны, Магнус? Не верить Валиару Маркусу? Почему?
– Он… – Магнус вздохнул. – Ничего определенного у меня нет. А я не первую неделю копаю. Просто… с ним что-то не так.
Тави крякнул:
– Вы уверены?
– Разумеется, нет, – не задумываясь, отрезал Магнус. – Ни в чем нельзя быть уверенным.
Тави кивнул:
– Но и не отказываетесь от своих подозрений.
– Нутром чую, – сказал Магнус. – Я знаю. Просто не могу сказать, откуда знаю. – Он поднял руку, отбросил со лба седые волосы. – Возможно, я просто поглупел к старости. – Он вдруг прищурился, глядя на Тави. – Как давно вы узнали о Секстусе?
– Через несколько дней после отплытия из Кании, – спокойно ответил Тави.
– И молчали.
Тави пожал плечами:
– Это известие ничего бы не изменило – только напугало бы наших и сделало их уязвимыми в глазах канимов. – Он покачал головой. – Мы все сидим на тихоходных судах, и делать нам нечего, кроме как пережевывать дурные новости – не прошло бы и недели, как на палубу пролилась бы кровь. А так, пока все узнают, мы будем уже в деле. Каждому хватит других забот.
Магнус вздохнул:
– Да, полагаю, молчать было необходимо. – Он покачал головой и вдруг блеснул глазами. – И все же прошу вас, принцепс, не брать такое в привычку. Сердце у меня так долго не выдержит.
– Постараюсь, – сказал Тави. Кивнув Магнусу, он повернулся к своему столу. – Да, мастер…
– Хм?
Устало обмякший на стуле Тави поднял голову:
– Валиар Маркус спас мне жизнь. А я ему. Не могу представить, чтобы он выступил против легионов. И против меня.
Магнус долго молчал. Ответил он тихо:
– Такими нам всегда видятся предатели, мой мальчик. Потому мы их так ненавидим.
И старик вышел из каюты.
Аквитейну Аттису, всю жизнь тянувшемуся к алеранской Короне, оставался до нее один шаг. Нетрудно поверить, что кто-то таит нож за пазухой, выжидая время для удара.
Тави прикрыл глаза. Он чувствовал себя слабым и беззащитным. Ему было страшно. Вскочив с места, он шагнул к дальней стене и принялся надевать доспехи – броню, снятую с умершего от ран легионера взамен оставленной в молварской гавани. Привычная тяжесть алеранской лорики остужала и внушала уверенность. Повесив на бедро меч, он ощутил, как поет в клинке холодная сила стали.
У него еще осталась работа.
Пора ею заняться.
Глава 3
– Спину прямо, – командовала Амара. – Пятки сильней разведи.
– Зачем? – крикнула девочка на пони.
Она выезжала лошадку на манеже, отведенном небольшому конному отделению Гарнизона. В сущности, это была заглубленная на четыре фута площадка, выложенная мягкой землей, около двухсот ярдов в длину и вдвое меньше в ширину.
– Так легче держать равновесие, – крикнула с земляного бортика Амара.
– Я и так отлично держу, – упорствовала девочка.
– Это сейчас, – сказала Амара. – А когда Аякс вдруг взбрыкнет, увидишь, что не очень-то.
Темноволосой курчавой девочке с глазами цвета спелого ореха исполнилось восемь лет. Подняв голову, она фыркнула – и Амаре явственно представился Калар Бренсис Младший. Она прижала руки к животу и вздрогнула.
– Постарайся держаться бедрами, Маша, – крикнула она. – Голову прямо. Представь, что на ней стоит чашка с водой и тебе надо ни капли не пролить.
– Глупости, – с улыбкой отозвалась Маша, проезжая мимо Амары. И уже через плечо весело крикнула: – Зачем мне брать чашку воды на прогулку на пони?
Амара невольно улыбнулась. Улыбки этой долгой и безжалостной зимой стали редкостью. Столько великих и ужасных событий случилось со всей страной, что легко было потерять из виду одну гибель, пусть даже отважного и верного державе человека. Одна жизнь была неизмеримой малостью в счете общих потерь.
Маше, когда она услышала от Бернарда, что мать к ней не вернется, от этого легче не стало.
Ребенку немного надо. Ему нужна мать. Одна потерянная жизнь обратила мир девочки в выжженную пустыню. Больше недели Маша ни с кем не разговаривала, а кошмары мучили ее до сих пор. Поначалу Амара с Бернардом пытались, успокоив девочку, отправлять ее обратно в свою постель, но четырежды за вечер ходить из конца в конец коридора оказалось слишком утомительно, а она толком не спала несколько дней. Теперь малышка что ни ночь шлепала ногами по коридору к тем, кто давал ей тепло и утешение, и засыпала, приткнувшись между ними.
Видят Великие фурии, Маша заслуживала улыбок и радости.
Даже если все это ненадолго.
Утреннюю тишину нарушил отдаленный рев воздушных потоков, несших по ясному небу гонцов или рыцарей Воздуха. Амара хмуро оглянулась на Гарнизон и, шепнув несколько слов Циррусу, своей фурии ветра, подняла ладони к лицу. Циррус преломил проходящий между ладонями свет, и Амара увидела несколько отдаленных темных фигур на фоне голубого неба, мчавшихся на северо-запад, юго-запад и восток.
Она нахмурилась. Полет к востоку от Гарнизона уносил летуна из алеранских земель во владения варваров-маратов. Примерно на юго-западе располагался обширный лагерь в Риве. На северо-западе лежал город-щит Фригия, теперь почти лишившийся своих местных защитников и стонущий под тяжестью беженцев из захваченных вордом частей государства, что мало чем отличало его от Кальдерона.
Амара на мгновение перевела взгляд на Долину, в который раз озирая бесконечные ряды палаток, шалашей, превращенных в жилье телег и фургонов, поднятых фуриями земли каменных куполов и прочих сооруженных на скорую руку укрытий. Рива не могла вместить и десятой части беженцев, изгнанных вторжением ворда. Те брели к городам между Ривой и Фригией, добирались и до самой Фригии, и до долины Кальдерон, где готовы были принять на себя свою долю общей ноши. А эта ноша, волей временного Первого консула, теперь утроилась.
Вторжение обернулось кошмаром. Из-за промерзшей за зиму земли, скудных запасов продовольствия и почти полного отсутствия медицинской помощи дети и старики ужасно страдали. Погребальные костры горели каждую ночь. С весенним теплом фурии ускорили созревание посевов, умерив голод, но для многих алеранцев пища опаздывала на недели, а иногда всего на несколько дней.
Первую лошадку Маши пришлось бросить, когда девочку эвакуировали от подступавшего ворда, чтобы убедить мать девочки, Ладью, послужить Короне. Аякс появился всего несколько дней назад – его подарила ребенку Хашат, предводительница маратского клана Лошади. Если бы пони прибыл парой недель раньше, его бы наверняка украли, зарезали и съели изголодавшиеся беженцы.
Бернард занялся беженцами с деловитой хваткой, свойственной, насколько могла судить Амара, всем давним обитателям долины Кальдерон. Те, кто всю жизнь оборонялся на дальнем рубеже, приобрели редкую для простых алеранцев самостоятельность, уверенность и независимость. Ее муж видел в нежданном наплыве людей не только трудную задачу, но и новые возможности.
За несколько недель он организовал строительство укрытий для каждой живой души, призвав на помощь техников легиона и жителей доменов, по-видимому воспринявших поток чужаков как испытание сельского гостеприимства. Справившись с первой задачей, Бернард воспользовался уже наладившими сотрудничество беженцами, чтобы их руками укрепить защитные сооружения и расширить земли под посевы.
Люди, сплотившись, способны творить невероятные дела.
Из задумчивости Амару вывел грохот подков – подъехал крупный мужчина на сильном гнедом мерине. Лошадь не желала замедлять бег и шумно возмущалась, колотя копытами воздух. Ее вопль всполошил малыша Аякса. Пони подскочил, по-кошачьи выгнув спину. Маша с визгом вылетела из седла.
Амара резким взмахом руки отправила Цирруса замедлить и смягчить ее падение – из земли манежа поднялся воздушный столб. Благодаря Амаре и мягкой земле (специально подготовленной к подобным неожиданностям) девочка приземлилась без какого-либо вреда для себя.
Аякс, очень довольный собой, носился по манежу, встряхивая гривой и высоко задрав хвост.
– Бернард… – вздохнула Амара.
Граф Кальдеронский усмирил своего мерина и, спешившись, набросил поводья на столбик коновязи.
– Этот балбес так и ищет, с кем бы сцепиться. Подумать страшно, что он вытворял до того, как его кастрировали.
Амара улыбнулась. Они вдвоем спустились в манеж к хнычущей Маше. Осмотрев девочку, Амара ничего страшней синяков не обнаружила. Пока она руками и ласковыми словами поднимала малышку на ноги, Бернард пристально посмотрел на Аякса, и магия земли мигом остановила гордого конька. Бернард нашел у себя в кармане кусочек воска, сдобренного медом и, тихо приговаривая, скормил его пони, после чего подхватил поводья.
– Спину прямо, – напомнила девочке Амара. – Пятки врозь.
Маша еще пару раз хлюпнула носом и заявила:
– Аякс мог бы быть поосторожнее.
– Пожалуй. – Амара спрятала улыбку. – Но он не умеет. Так что придется тебе держаться как следует.
Девочка не без опаски покосилась на пони, который кротко подбирал лакомство с ладони Бернарда.
– А можно я завтра поучусь?
– Лучше сразу, – сказала Амара.
– Почему?
– Потому что, если отложишь, может статься, никогда больше не сядешь на коня, – объяснила Амара.
– Но я боюсь.
Теперь Амара улыбнулась:
– Вот потому и надо сразу. Если ты не одолеешь страх, страх одолеет тебя.
Маша серьезно взглянула на нее:
– А ты говорила, что бояться хорошо.
– Я говорила, что бояться нормально, – поправила Амара. – Все чего-то боятся. Особенно когда приходит беда. Но нельзя уступать страху.
– А ты бросила службу курсора у Первого консула, – заметила Маша.
Амара почувствовала, как улыбка сползает с ее лица.
Бернард, стоявший у девочки за спиной, старательно прикрывал рот ладонью.
– Это другое дело, – сказала Амара.
– Почему?
– По множеству причин, которых ты не поймешь, пока не вырастешь.
– Почему это не пойму? – обиделась Маша.
– А ну-ка, – пророкотал Бернард и, как пушинку подхватив девочку на руки, опустил ее в седло. Он был большой, широкоплечий, в темных волосах и бороде блестело серебро. И руки у него были большие и сильные, все в шрамах от работы, но при всем при том с ребенком он был ласков, как кошка со своими котятами.
– Еще круг по манежу, – спокойно сказал он, – а потом обедать.
Маша собрала поводья, прикусила губу:
– Можно я помедленнее?
– Отлично, – согласился Бернард.
Прищелкнув языком, Маша шагом пустила Аякса вдоль стены манежа. Она так старалась держаться прямо, что чуть ли не перегибалась назад. И ступнями ног упиралась в ребра пони.
– Ну? – тихо спросила Амара, когда девочка отъехала.
– К нам собирается Исана.
– Опять? Трех дней не прошло.
– Сенатор Валериус сумел собрать кворум в Сенате, – сказал Бернард. – Он намерен оспаривать законность брака Септимуса.
При этих словах у Амары во рту появился неприятный привкус, и она сплюнула на землю.
– Иногда я жалею, что ты слабо врезал этому самовлюбленному маньяку.
– Такая была суматоха, – оправдывался Бернард. – И Валериус трещал без умолку. Сбил меня с мысли. В другой раз буду умнее, – поджав губы, пообещал он.
Амара тихо фыркнула и, проследив глазами за Машей, покачала головой. Помолчав немного, она сквозь зубы процедила:
– Кровавые во́роны. Эти идиоты даже теперь, когда на кон поставлен весь мир, не оставляют своих игр. Клятый ворд готов разнести их в клочья, а они все затевают тайные сделки, будто ворд – всего лишь временное неудобство.
– Им приходится в это верить, – сказал Бернард. – Не то пришлось бы признать, какими они были болванами, когда пять лет не слушали наших предупреждений.
– А это было бы ужасно, – сказала Амара и на минуту замолчала, обдумывая ситуацию. – Успех Валериуса даст Аквитейну все необходимые оправдания, чтобы удержать Корону, даже если… когда Октавиан вернется.
Бернард согласно хмыкнул.
– Что будем делать?
– Поговорим с моей сестрой, – сказал Бернард. – Выясним, кого из сенаторов можно склонить на нашу сторону. – (Маша с Аяксом уже завершали неторопливый круг по манежу.) – Как она?
– Сегодня улыбалась, – сказала Амара. – Шутила. Чуть ли не смеялась.
Бернард шумно вздохнул:
– Ну хоть что-то за сегодня хорошее. Если каждый день чего-то такого добиваться, понемногу сложится.
– Очень может быть, – согласилась Амара.
Бернард взглянул на нее искоса и ласково накрыл ее руку своей.
– Ты сама-то как?
Она обхватила его ладонь, ощутила ласковую силу и шершавость много работавшей руки.
– Женщина, которой я практически подписала смертный приговор, поручила мне защиту и воспитание своей дочери. Едва ли не в тот же день я убила отца Маши. А девочка каждую ночь прибегает ко мне за утешением после кошмаров. – Амара покачала головой. – Не знаю я, как с этим справляться, любимый.
Маша, подъехав ближе, подняла на нее взгляд. Проверила, прямо ли держит спину, и улыбнулась с гордостью, но чуть виновато.
Амара улыбнулась в ответ. Невозможно было не улыбнуться.
Бернард, посмотрев на обеих, кивнул с блеском в глазах:
– Может, вы с ней долетите до Гарнизона? А я приведу Аякса и встречу Сану в своем кабинете.
Амара взглянула на мужа и медленно, нежно поцеловала в губы. А потом пошла к Маше, натягивая на ходу кожаные летные перчатки. Девочка, заметив это, просияла.
Обдумывая слова мужа, Амара с сомнением поджала губы.
«Может, он и прав. Может быть, из маленьких побед сложится большая».
