Джейд Дэвлин
Аркан душ
Глава 6
Скандалить над головой у спящего ребенка не самая лучшая идея, это понимают даже эльфы. Нет, я, хоть и обозлилась, но таскать хозяина за уши все равно бы не посмела, а вот он… судя по прищуренным глазам… Впрочем, злости я в них не заметила, скорее… нездоровый интерес.
Господская морда криво усмехнулся, крепко ухватил меня за плечо и потянул к окну. Комнату нам с сыном выделили немаленькую, так что, обойдя любимое эльфийское кресло и прижав меня к шикарным полупрозрачным занавескам, его ушастость тихо хмыкнул и констатировал очевидное:
– Если не будешь орать, ребенок не проснется.
– Если не будете бить, то и орать не стану! – немного сварливым шепотом отозвалась я, вывертываясь из его хватки. Фиг бы вывернулась, конечно, если бы он сам в какой-то момент не разжал пальцы… Похоже, его забавляла моя неожиданная строптивость. А у меня не получалось по-другому – перенервничала, да и сию секунду тоже не могла похвастаться безмятежным расположением духа.
Катюшка… как же мне тебя найти, ребенок?! Тем более без помощи Никитки… Но я подумаю об этом потом, когда меня отпустят в город одну. Ну… относительно одну.
– Характер в карман не спрячешь? – насмешливо спросил эльф, интимно наклоняясь ко мне и глядя в глаза. Ух! Но мне нельзя по-настоящему с ним ссориться… Что за игры он тут затеял? Может ведь приказать, если захочет. Почти что угодно может приказать!
– Что поделать, господин, вам досталась не самая завидная собственность… Я никогда не была чьей-то вещью.
– А как же муж? – эльф продолжал разглядывать меня с неподдельным любопытством, как особо заковыристую сикарашку. – Не будешь же ты утверждать, что в своем мире родила внебрачного ребенка?
– Не буду, – я пожала плечами. – Но в нашем мире другие отношения между мужчинами и женщинами.
– Неужели женщины главные и держат своих мужей в черном теле, а то и вовсе в гареме? – еще и ехидничает, сволочь… а сам словно бы невзначай пальцами пробежался по шву на рукаве моей рубашки. Ну да, заштопала! Она у меня единственная, между прочим, и такие намеки я воспринимаю не как интимные, а как жлобские – штопка ему не понравилась… сам бы попробовал прожить несколько месяцев, имея всего один комплект одежды в условиях долбанного средневековья!
Заметив, как я подобралась, эльфийская морда опять насмешливо выгнул бровь:
– Госпожа недовольна тем, что низшее существо мужского пола посмело до нее дотронуться без спросу?
Вот у чувака фантазии, а?! Я слегка опешила от такого поворота, даже понимая, что ушастая сволочь просто и откровенно издевается.
– Между прочим, тонкие иголки стоят гораздо больше, чем зарабатывает служанка на псарне, – я решила сделать вид, что близко не поняла его странных поползновений, и вообще… – Тем, что было, я заштопала рубашку очень даже качественно, и незачем тыкать пальцем… И в моем мире мужчин не считают низшими существами, впрочем, как и женщин. Муж и жена – равноправные партнеры.
– Дикари, – поморщился эльф, отступая на полшага. Уф, даже дышать стало легче, когда он перестал нависать. – Ничего, я сделаю из тебя цивилизованную… женщину. Так и быть, я выделю тебе сопровождающих и дам денег, чтобы ты сменила гардероб на более достойный. Но учти, если оденешься, как вульгарная степная орка, воображающая себя “равноправной”, я сам сорву с тебя эти ужасные тряпки и заставлю тебя ходить по дому голой!
Если честно, мне было плевать, что носят вульгарные равноправные орки, хотя следовало бы поинтересоваться. Но мне и на перспективу принудительного нудизма было… как бы так помягче выразиться?
Потом разберусь с тряпками, орками, эльфами… Катюшка! Господи, только бы найти, только бы…
Но эльфу в ответ на его милостивую угрозу (денег дал, разрешение дал, но гадость сопроводительную тоже сгенерировал) я честно сделала сначала радостные глаза, потом испуганные.
М-да, судя по ехидному прищуру и уже знакомой кривоватой усмешке, мне попался, зараза, слишком умный рабовладелец. Дурочку ему сыграть будет непросто…
Но я справлюсь!
А утром, когда я, промаявшись всю ночь, насочиняв сто грандиозных планов, сто раз убедившись, что все это чушь и идиотизм, и придя в отчаянье, собралась в город, вылезла новая проблема.
Точнее, проблема проснулась и категорически отказалась отпускать маму. Я и так Никитоса уговаривала, и эдак… хоть тресни – “НЕТЬ!” и все… а главное, стены опять подозрительно затряслись, между детскими ладошками замелькали голубые искры, и вторая вышитая подушка украсилась сквозными подпалинами…
– Чем ты опять недовольна? – я как раз пыталась спрятать улику под кушетку у стены и стояла там, согнувшись в три погибели, при этом не спуская с рук огнеопасного сыночку, когда эльф неожиданно возник в дверном проеме.
– Я отпустил тебя за покупками и выделил охрану. Не стоит ломать мне дом, – что-то он подозрительно миролюбивый… дал бы по башке, если и правда считает, что я ему поместье трясу силой магии. Так нет же – стоит, картинно привалившись плечом к дверному косяку, руки сложил на груди, демонстрируя неплохие бицепсы сквозь тончайший шелк белой рубашки. Штаны напялил обтягивающие и вообще весь из себя герой-любовник. Подозрительное дело!
– Это вы отпустили, господин, а вот мой сын не отпускает, – я выпрямилась и продемонстрировала эльфу крепко вцепившегося в меня Кукушонка. Когда тот хотел, он вполне успешно изображал детеныша какой-нибудь обезьяны, демонстрируя “мертвую хватку”.
– Понятно, – эльф отклеился от дверного косяка, подошел ко мне и вдруг предложил сыну: – А со мной останешься?
– Неть! – возмущенно буркнул Никитос и насупился на непрошеного помощника.
Эльф пару секунд размышлял, а потом еще настойчивее предложил:
– Если пойдешь ко мне на руки, мы поедем в город вместе с твоей мамой и будем ждать ее там.
– Ладно! – вдруг выдал сын после длинной паузы. Я чуть не села на пол от изумления и неверящим взглядом уставилась на маленького предателя. – Купишь мне ошадку! И-гушечную! – уточнил начинающий жулик. – И пойдем в цик!
Мама дорогая… в цирк я и сама хотела, ведь именно туда “какадил” увел мою дочь, но… не с эльфом же в обнимку!
Ну, Кукушонок, удружил!
Глава 7
Полдень мы встретили в городе, более того, в местном подобии цирка. Общим мужским решением это дело объявили более важным, чем женские тряпки, которые никуда не убегут. Кто бы спорил… только не я!
Узкие улочки, одинаково пестрые и отзывающиеся на наше присутствие звонким цокотом копыт о серые булыжники мостовой, так незаметно перетекали одна в другую, что создавалось ощущение некоего бесконечного лабиринта. Но в конце концов они вывели нас на центральную площадь, и я наконец вблизи увидела слегка линялый парусиновый шатер, который Кукушонок громко назвал цирком. Помните картинки из исторических книжек? Вот так примерно оно и выглядело… Серый с потеками купол, украшенный нарочито-яркими узорами и блестками, сдавшимися на милость времени и погоды. Внутри сразу и помосты, где прыгают гимнасты, хохочут шуты, перебрасываются пудовыми гирями силачи, и клетки с животными, и лотки с сувенирами… и полгорода зрителей, бестолково слоняющихся между этими достопримечательностями.
Впрочем, все это я отмечала лишь постольку-поскольку, отчаянно вглядываясь в толпу и краем глаза косясь на плотно оккупированного Кукушонком “господина”.
И кто бы мог подумать, что из эльфа получится такая хорошая нянька, и что маленький предатель обоснуется на новом знакомом прочнее, чем мартышка на банановой пальме.
Эти двое вполне содержательно беседовали, обсуждая невеликие стати деревянных лошадок, которых мы видели в игрушечной лавке, и были вполне довольны друг другом. Одна я чувствовала себя так, словно меня сначала стукнули пыльным мешком из-за угла, а потом посадили на железную плиту и развели под ней костер…
Далеко не сразу до моих травмированных нервами мозгов дошло, что Кукушонок не просто воркует с эльфийским рабовладельцем, а успешно и плотно занимает все его внимание – ну, почти все. Отвлекает! Причем не только господина Хаэлирэля, но и наш конвой – сегодня с нами было всего два охранника, и…
Не знаю. Вот не знаю, правда ли мой родной сын неожиданно оказался вундеркиндом от шпионажа, или просто воображение шалит на нервной почве. Может, Никитос просто инстинктивно чувствует мое состояние и… и что?
Ох, подумаю об этом позже. А пока эльфячья компания, включая сыночку, дружно морщила носы в здешнем живодерском уголке (местные думают, что это настоящий правильный зверинец и воняет тут потому, что во всех зверинцах положено вонять), я пользовалась возможностью сунуть свой ненаморщенный нос в каждую щель.
Безрезультатно. Сколько я ни вглядывалась в толпу, разыскивая глазами цирковых служителей, похожих на “какадила”, сколько ни вслушивалась – ни следа Катюшки. Звуки сливались в дикую какофонию – смех, разговоры, рычание животных, лязг металлических запоров, нарочитые выкрики зазывал, разодетых в пестрые костюмы клоунов… в глазах уже двоилось и темнело от напряжения.
Из-за потертого занавеса тем временем вынырнул еще один крикун, для разнообразия обряженный в подобие карнавальных доспехов, и завопил басом, с легкостью перекрывая всех прочих:
– Дамы и господа! Спешите видеть! Самые честные бои! Самые высокие ставки! Только в нашей аттории! Спешите, спешите! Серый жрун против зеленой нелюди! Чью кровь сегодня смоют с арены? Какая из тварей окажется сильнее? Хотите пощекотать себе нервы? Хотите выиграть деньги? Только в нашей аттории!
Я вздрогнула и шарахнулась от идиота, изображающего пароходную сирену. Вот уж чего я не хотела видеть – так это местного гладиаторского побоища. И ребенку такое показывать… ну нет.
Пока я так думала, служители уже сноровисто тащили на помост какие-то решетки и строили из них подобие арены. Зрители возбужденно бурлили, многие старались протиснуться поближе к месту действия и вцепиться в прутья, чтобы не спихнули с удобного места.
Я мысленно заметалась: уходить отсюда, не найдя даже следов дочери – это казалось мне чудовищным, почти невозможным. Остаться? Ну, положим, переживу я кровавое зрелище, не хрустальная, не разобьюсь, если для дела надо. Но Никитос? Вернуться домой мы можем только вместе, черта лысого эльф меня тут одну оставит, даже если я сумею объяснить ему пагубность таких представлений для неокрепшей детской психики.
Сам он, судя по всему, ничего страшного в гладиаторских боях не видел и ограждать от них “племянника” не собирался. Они с Кукушонком оба с интересом слушали зазывалу и, кажется, никуда уходить не намеревались.
Я уже собиралась что-то предпринять по этому поводу, как неожиданная мысль заставила сбиться дыхание.
Что там кричал зазывала? “Зеленая нелюдь”? А не тот ли это…
Не чуя под собою ног, я шла вслед за эльфом в местную “вип-ложу” для особо денежных зрителей и все пыталась представить, какое отношение местный зверь-гладиатор может иметь к моей дочери.
Между тем действие на арене разворачивалось гораздо стремительнее, чем я успевала его осознавать. Служители принесли дополнительные светящиеся шары и зеркалами отразили их свет точно в центр усыпанной мелким белым песком площадки. “Зрительный зал” сразу словно бы отодвинулся в тень и выдавал свое присутствие лишь сдержанным предвкушающим гулом. Потом с громким лязгом с двух противоположных сторон арены поднялись решетки, открывая полутемные проходы, в которых угадывалось неясное движение.
А потом из левого тоннеля в освещенный круг выбралось такое… Я считала, что Найда превратилась в страшилище? Я ошибалась. Она просто комнатная собачка, милая болонка рядом с ЭТИМ!
Огромное – чуть ли не три метра в холке, – передвигающееся на шести несимметрично расположенных лапах, чешуйчато-гривастое и при этом покрытое неприятными струпьями, из которых что-то сочится. Запах гниения долетает даже в вип-ложу. Ко всему этому прибавьте полную жутких зубищ пасть, три пары малюсеньких красных глазок, в которых светится злоба и разум, и длиннющий хлыстообразный хвост, увенчанный шипастым шаром.
Мама дорогая, какой там бой, мне уже страшно! А ну как кинется на решетку – сомнет же, одним только весом!
– Какадил! – вдруг громко выкрикнул Никитос, подпрыгивая на руках у слегка удивленного такой реакцией эльфа, и ткнул пальцем в противоположный конец арены.
Я резко повернулась. Что?!
Глава 8
Выступивший на свет из темного решетчатого тоннеля парень на первый взгляд ничем не напоминал крокодила. Высокий, довольно мускулистый, но без излишества, широкие плечи уравновешивались довольно узкой талией и длинными не перекачанными ногами.
Вот он сделал шаг, и я вздрогнула: данный персонаж и человека напоминал только на тот самый первый взгляд. Подслеповатый и в темноте.
Первое, что привлекло внимание – огромные, раскосые, солнечно-янтарные глаза с вертикальным змеиным зрачком. Не знаю, почему я первым делом подумала о змеях, а не, скажем, о кошках. Может быть, потому, что обнаженный до пояса парень на свету довольно заметно отливал темно-зеленым, а вдоль острых скул, на лбу, на плечах и кубиках пресса отчетливо проступал чешуйчато-змеиный узор?
И вместе с тем он был вовсе не уродлив и не похож на какого-нибудь мутанта – скорее наоборот, такая экзотичная внешность еще больше притягивала взгляд к совершенно вылепленным мышцам, красивой форме головы, прямому, с высокой переносицей, носу, пухлым губам, твердому острому подбородку… Уши у него были по- эльфийски заостренные, но при этом маленькие и очень аккуратные. Волосы больше всего напоминали собранные в высокий хвост дреды из моего мира и тоже радовали глаз черным с прозеленью.
А еще он шел так, словно плыл и танцевал одновременно. Легко, текуче, вроде бы медленно, и в то же время глаза не успевали проследить за обманчиво ленивыми движениями.
И вот это… совершенство местные долбанутые психи собираются бросить в пасть вонючему монстру?! Это “зеленая нелюдь”?!
Да, так и было. Я, наверное, слишком пристально всматривалась в “какадила”, и потому успела заметить неопрятного, но очень богато одетого толстяка, грубо пихнувшего парня в спину, когда тот выходил из решетчатого тоннеля на арену. Толстяк что-то злобно шипел и держал за руку… ребенка, кажется, такого же змееглазого и зелененького, примерно ровесника Никитки.
Янтарные глаза старшего змея слишком жарко сверкнули, когда он оглянулся на “хозяина”, чтобы не понять – этот малыш ему не безразличен и… не все так просто с этим боем.
За спиной толстяка кто-то стоял, я успела заметить только еще одну пару нечеловечески-огромных глаз и короткий растрепанный ежик черно-зеленых дредов, но тут завопили служители, зазвенели гонги, заорали особо азартные зрители, успевшие сделать ставки… Бой начался.
Не буду вдаваться в подробности, да и не помню я их. Собственно, как можно помнить то, чего не видела? Я отобрала у эльфа своего сына, закрыла его собой от жуткого кровавого зрелища, и сама зажмурилась, уткнувшись в светлую макушку.
Никитос, словно чувствуя мой страх, только крепче обнимал меня и тихо, как мышонок, сопел мне в шею, не пытаясь оглянуться. Первый раунд, второй, третий… рев, грохот, хрипы, рычание…
– Жаль, я поставил на Эраорту, – раздался рядом довольно равнодушный, спокойный голос эльфа. – Не повезло, шрахаар сейчас особенно опасен, у него гон… Эраорту не продержится последний раунд, не с такими ранами.
Я против воли распахнула глаза и застыла, не в силах переварить открывшуюся картину.
Вот теперь я понимала, почему Никитка назвал парня крокодилом. Наверное, это какая-то боевая трансформация, как у оборотней. Змей стал выше, массивнее, форма головы у него изменилась – еще бы, такие челюсти отрастил… но скорее не крокодильи, а змеино-вурдалачьи. А когтищи на руках, и… на ногах!
И все это великолепие залито кровью, алой, совершенно обычной кровью, хлещущей из почти разорванного плеча.
Змей еще держался на ногах, но его уже заметно шатало, а его противник, не менее израненный, но все еще сильный и свирепый, яростно бросался на решетку, которой его отгородили на время перерыва.
Я всматривалась в горящие азартом и алчностью лица зрителей, и думала: как жаль, что нельзя спалить весь этот “цирк” к едрене-фене вместе с его кровожадной публикой!
Ведь именно эти жаждущие рожи – настоящая причина того, что за дальней решеткой обливается слезами маленький зеленокожий ребенок, без крика, без истерики, но с таким диким отчаянием глядящий на едва живого… отца? Брата?
Именно чужой азарт и жадность причина того, что змеелицая девочка-подросток, тонкая, мосластая, как жеребенок, которая теперь держит на руках малыша, даже не пытается его утешить. Она сама нуждается в утешении, судя по тому, какой болью и ужасом веет от каждого ее движения, каждого судорожного вздоха, взгляда.
А та жирная бородатая тварь в богатых одеждах, что отирается рядом – это всего лишь квинтэссенция жадности, подлости, равнодушия и гаденького подспудного желания обывателей развлечься за счет чужой беды и боли…
Я сама не знаю, что и откуда взялось, но словно на мгновение мне показалось, что с меня… “сняли кожу” – это неправильное сравнение, потому что я не чувствовала боли, зато почувствовала огромный вал чужих чувств, эмоций, мыслей…
Хорошо, что мы сидели, иначе я и сама бы упала, и сына уронила. А так приступ дурноты прошел почти незамеченным, оставив после себя только горькое понимание того, что сейчас произойдет на арене.
Строптивые сильные рабы опасны… а когда они еще и слишком умны… и есть шанс, что каким-то образом сумеют дать о себе знать соплеменникам… которые, нехорошие твари, без восторга отнесутся к тому, что семью странствующего мастера захватили в рабство, убив при захвате его жену и одного из детей…
Это была выгодная сделка, особенно потому, что прикупить удалось не только подневольного гладиатора, но и его уцелевшего щенка, с помощью которого можно было легко управлять змеем.
Но теперь жадничать стало опасно, и “хозяин” цирка решил сорвать последний куш: кровавая расправа над бывшим чемпионом принесет хорошие барыши, надо всего лишь создать правильные условия: зелье ослабления змеелюду, зелье ускоренного гона шрахаару…
Публика любит кровь, и те, кто проиграет деньги, поставленные на фаворита, не станут слишком сильно возмущаться, получив свою порцию жестокого зрелища. А потом и змееныша можно будет продать в подпольную лавку зельедела – на ингридиенты…
Резко дернувшись, я словно очнулась и с возросшщим ужасом обвела глазами арену. Господи… что это было?! И что теперь делать?! Чертов служитель уже взялся за веревку бронзового колокола, чтобы дать сигнал к началу последнего, смертельного раунда…
– Хаар! Дараан!
Резкий хриплый вскрик прозвучал так неожиданно и звонко, что на секунду притихли все – распаленная духотой и азартом толпа, служители в шутовской униформе, воин на арене… даже яростно грызущий решетку зверь вздрогнул и перестал свирепо хрипеть.
А потом под линялым брезентовым куполом грянул взрыв… хохота. И зрители и “циркачи” от души потешались над выскочившей на арену змеелицей девчонкой в драном платье из старой дерюжки.
А вот девчонке смешно не было. Так же как и змеелюду, который, не смотря на слабость и раны, отчаянно, зло зашипел-зарычал на непрошенную заступницу, и попытался за шиворот выволочь ее из круга.
Не тут-то было. Маленькая фурия легко увернулась, а потом, воспользовавшись неловкостью серьезно погрызенного мужчины, банально, хотя и ловко, сделала подсечку, опрокинув змея на песок.
И с вызовом уставилась на зрителей поверх упавшего “противника”.
– Хаар! Дараан! – громко и четко выкрикнула она, игнорируя хриплые ругательства змеелюда.
– Хм, это будет даже забавно, – эльф, про которого в круговерти событий я просто забыла, с усмешкой наклонился ко мне и поманил к себе притихшего Никитоса. Тот отрицательно помотал головой и обнял меня еще крепче. Эльф пожал плечами и продолжил, наткнувшись на мой вопросительно-возмущенный взгляд:
– Эта малявка требует права замены. Эраорту те еще дикари, у них женщина, предъявляющая права на мужчину и его потомство, может взять на себя его обязательства, в случае, если сумела победить избранника. Формально эта чешуйчатая дикарка только что “повергла” выбранного мужчину, так что… если идея натравить шрахаара на девку и полюбоваться на то, как ее разорвут на части, понравится публике… хм… собственно, уже понятно, что нравится. Этому самцу эроаорту сегодня повезло. Он только что женился по их правилам и через пару минут благополучно овдовеет.
Вот только “самец” так явно не считал, с арены его утаскивали пятеро или шестеро служителей, а он яростно отбивался и сорванным голосом крыл по матери весь белый свет и одну конкретную идиотку…
Зрители бесновались и орали, хозяин всего этого жуткого бедлама, хоть и выглядел слегка озадаченным, но явно в уме прикидывал новые барыши, а змейка…
Я уже почти минуту не отрываясь смотрела не на беснующихся уродов, не на хрипящего от ярости и грызущего решетку монстра, а на крепко зажмурившуюся посреди круга света зеленокожую девчонку, и на ее судорожно сжатую в кулак, опущенную руку.
Привычное движение плечом и головой, словно она непроизвольно откидывает за спину длинные волосы, которых сейчас нет… шевелящиеся губы… и ритмично выпрямляющиеся тонкие когтистые пальцы, словно отсчитывающие секунды – одна, две, три, четыре… пять!
И такой знакомый, категорически запрещенный, подсмотренный у отца неприличный жест, который никто в этом мире не сможет понять, но все смутно догадываются о его значении – сжатый кулак и вызывающе оттопыренный вверх средний палец!
Лязг падающей решетки… и злобный рык выпущенного из клетки зверя.
