Дима Завров
Чёрная соль
Никита выстрелил в воздух и закричал:
– Ещё раз здесь увижу – застрелю!
Мужики предпочли ретироваться, бросив инструменты и куртки.
Африка лаяла и рвалась в погоню, запах крови разбудил в ней инстинкты волка.
– Тише, тише, – Никита погладил собаку. – Пойдём глянем, что они там накопали.
Он прыгнул в яму, шедшую шурфом вдоль каменных плит. На дне валялись выбеленные временем человеческие кости и череп. Никита поднял его и рассмотрел внимательнее. В широкие глазницы забилась грязь, но выразительные скулы и остатки зубов хорошо сохранились. В верхней части черепа были заметны два отвратительных нароста, походившие на несформированные рога. «Возможно, последствия травмы, – подумал он и почтительно положил череп на место». Рядом он заметил остатки медного топора без рукоятки. Не было похоже на то, что в могиле когда-то было золото, только зря потревожили покойников, решил Никита и вылез. Лопаты лежали рядом, он взял одну из них и принялся забрасывать могилу землёй, со дна которой одобрительно скалился рогатый череп.
Бульдозер приехал рано утром и, хищно рыча, принялся вспарывать каменистую почву. Ковш раз за разом выгрызал землю большими кусками и выплёвывал тут же в сторону. Внезапно сталь ковша звякнула, с размаху ударившись о каменную плиту. От удара та раскололась надвое. Испуганный строитель выскочил из кабины и бросился к краю ямы. Под разбитой плитой виднелись кости.
Он вопросительно посмотрел на Никиту:
– Ты что, на кладбище решил строиться?
Тот и сам был в замешательстве:
– В администрации мне не сказали, что здесь было что-то подобное, все бумаги у меня есть.
– Ты как хочешь, но копать я тут не могу. Боюсь я покойников. Мож, тебе где в другом месте вырыть?
– В другом не надо, я у реки хотел. Чтоб из окна на воду смотреть.
Строитель почесал затылок:
– По-хорошему полицию надо вызвать, акт составить…
– Ладно-ладно, понял тебя, нечего бумагу зря переводить, – Никита полез в бумажник и извлёк оттуда пару крупных купюр. – Это тебе и за работу и отсутствие бюрократии. Езжай уже, а как решу, где дальше копать, я тебе наберу, номер у меня есть.
Бульдозерист был доволен. Рабочий день ещё толком не начался, а он уже половину месячной зарплаты заработал. Он уехал, а Никита присел на крыльцо и задумался: «С кладбищем участок никому не продашь, да и не хотелось бы, столько уже в него вложено. Нет, останусь, земля моя, а кости – пустяк, в армии не на такое насмотрелся.»
В сарае размеренно тарахтел генератор. Лампочка под потолком подрагивала, вокруг неё устало плясал белый мотылёк. Он то и дело подлетал вплотную, обжигался, но, отскочив, вновь устремлялся к ней, не в силах устоять перед магией света. В углу, по паучьи расставив чугунные ноги, пыхтела жаром закопчённая печь. Берёзовые поленья внутри свистели и трещали так, словно взывали о помощи, пытаясь выбраться. Никита заварил крепкий чёрный чай и вышел на крыльцо.
Уже перевалило за полночь. Где-то неподалёку проухал филин. Близкий лес был наполнен звуками: свист, клёкот, какие-то шорохи и шелест ветра в кронах деревьев. Вдруг послышалось чьё-то чавканье. Никита осторожно двинулся в сторону источника звука. Слух привёл его к раскопанной утром яме. В ней что-то скреблось и копошилось. Никита перегнулся через край. На самом дне, под каменными плитами, было заметно движение. Он достал фонарь, и луч света скользнул по обломкам. Движение прекратилось. Выключил и немного подождал. Вновь послышался шум, и появилось слабое мерцание. «Что-ж, видимо, другого пути разобраться нет, – вздохнул он и спрыгнул вниз.» На дне ямы в нос ударил запах такой силы, что защипало глаза. Смрадный дух тления, казалось, заменил собой воздух. Краем глаза он увидел белёсый силуэт, но едва обернулся, как тот растаял в воздухе. Никита направил фонарь в ту сторону и подошёл ближе. Что-то набросилось на него сзади и повалило на землю. Фонарь выпал. Отчаянно отбиваясь, он работал руками и ногами, пока нечто, пронзительно взвизгнув, не ослабило хватку. Этой секунды ему хватило, чтобы выбраться из захвата. Подтянувшись на руках, он вылез из ямы и бросился к дому за ружьём. Добравшись до крыльца, обернулся. Из ямы в небо бил столб мутного, жёлтого света, внутри которого мелькали тени. Ему стало не по себе. Вместо ружья он взял висевший на крючке возле двери бинокль и, настроив фокус, прильнул к окулярам. Тени двигались быстро, но он различил искорёженные тела проносящихся мимо фигур и гримасы ужаса, застывшие на их обезображенных лицах.
Вдруг за спиной, в доме, включилось и громко зашипело радио. В белом шуме помех было ничего не разобрать. Он подошёл, прислушиваясь к какофонии звуков и пытаясь уловить какой-нибудь возможный ключ к пониманию происходящего. Потянулся прибавить звук и с удивлением обнаружил, что шнур приёмника не был включён в розетку. Радио взвыло, и могильный голос за пеленой шипения произнёс:
– Уходи иначе смерть.
Никита нервно засмеялся и щёлкнул тумблером, чужой голос сорвался в пике ультразвука, заложив уши. Он схватился за голову, пытаясь избавиться от иглой вспарывающего перепонки звука. Перед глазами поплыла пелена, ноги подкосились, и он упал без сознания.
– Света, привет, это Никита, из поезда, – начал он телефонный звонок, сам удивляясь своему невесть откуда взявшемуся стеснению.
– А, объявился, наконец. Долго же ты собирался, неужто призраки появились?
– Они самые, – виновато сказал Никита, понимая, что девушка ожидала несколько иного. – Запиши адрес и приезжай, пожалуйста, поскорее.
– Соскучился так что ли? – она засмеялась.
– Очень, приезжай, сама всё увидишь.
– Ладно, к вечеру буду. Кстати, если призраков вдруг не окажется, ты сможешь загладить вину шампанским. Для справки, я люблю брют.
– Боюсь, шампанское не пригодится, – сказал он тихо и положил трубку.
Голова всё ещё гудела. «Итак, до вечера время есть, надо съездить в деревню, расспросить там, может, кто помнит, что это за могилы, – решил он и завёл машину.»
Приземистый, старый, с резными ставнями, но добротно обшитый новым жёлтым сайдингом дом Григория он нашёл без труда. Простой, полноватый мужик лет сорока с пшеничными усами и большими бесхитростными глазами – он помогал Никите в строительстве и всегда принимал, радушно угощая то хрустящими солёными огурцами, то квашеной капустой собственного производства.
– Гриш, привет, а у меня к тебе дело.
На заспанном лице Григория отражалось радушие, любопытство и ожидание нового заказа, а значит, приработка, в котором он сейчас так нуждался.
– Какое же дело? – спросил он, пожимая протянутую руку.
– Вечера ко мне бульдозер приезжал, фундамент рыть; яму раскопал, а там плиты какие-то, кости. Как думаешь, может, кто из старожил вашей деревни знает, кому они принадлежат?
– О как! – Григорий изменился в лице. – Можно к бабке Агате сходить, она хоть и слепая уже, но помнит много и охотно рассказывает.
Он зашёл на минуту в дом и вернулся в куртке, зажав в руках трёхлитровую банку с маленькими маринованными огурцами.
– Домашние! Она любит, – он похлопал банку по запотевшему боку, – побалую старушку, родственница моя всё же.
– А кем она тебе? – спросил Никита, когда они свернули на соседнюю улицу.
– Тётка моей матери, не знаю уж, как это верно называется, зову её просто вслед за мамой тётя Агата. Да вот и пришли уже, – он махнул на покосившийся деревянный дом с некогда большим палисадом и вросшей в землю завалинкой.
Зелёная краска фасада давно облупилась и потрескалась, но крыша была из новой гибкой черепицы.
– Моя работа! – с гордостью провозгласил Гриша и махнул в сторону крыши.
– Вижу, добротная!
– Прошлым летом ставил, а всё как новая, – не переставал восхищаться собственным трудом строитель.
Они постучали и вошли. Белые занавески на окнах были расправлены, и солнечный свет наполнял избу, делая её уютнее и теплее. На кресле у включённого телевизора сидела старушка. На ней было синее старомодное платье и голубая косынка. Простое, отмеченное морщинами, лицо человека, прожившего долгую, честную жизнь. Глаза были полуприкрыты, и со стороны казалось, что она спит.
– Тётя Агата, – нарочито громко сказал Григорий.
Старушка дёрнулась и повернулась на звук.
– Это я, Гриша. Со мной приятель – Никита, он недавно купил участок у леса, там, где холодный ключ, и у него есть пара вопросов.
– Рада слышать тебя, Гриша. Как Машенька, всё ли в порядке, поправилась уже?
– Машка да, в полном порядке, она давно уж в городе, каникулы-то закончились. Теперь только зимой приедет. Так мы хотели по участку узнать…
Старушка кивнула.
– Тётя Агата, скажите, пожалуйста, кто раньше жил у холодного ключа? Я сейчас там дом строить начал и хотел узнать историю этого места, – спросил Никита.
Старушка вздрогнула и поморщилась:
– Ох, и дурное это место, проклятое, много крови на нём. Там же золото нашли ещё при царе, и старатели на реке работали, а потом, как красные явились, всем промысловым конец пришёл.
– Вот как, а кто там может быть похоронен?
– Похоронен? – Агата задумалась. – Как же, помню, про это ещё бабка моя рассказывала. Колдун там жил, шаман по-нашему, там он и прикопан. Нехороший был человек, чёрными делами занимался, за деньги мог на скотину болезнь наслать, а то и на человека. Как нашлёт, человек кровью кашляет, волос лезет, зубы все выпадают, а потом засыпал и больше уж не просыпался. Его все боялись, но потом он пропал. Долго не решались разведать, что с ним стало. Но, наконец, самые отчаянные собрались и к ключу пошли. Там увидели, что он себе могилу вырыл, оделся во всё чистое, лёг на дно и дух испустил. Лежит в могиле белый весь и улыбается, ни звери его не трогают ни черви. С тех пор и до того времени, пока на ручье золото не нашли, никто там не появлялся. Оно и понятно, чего в проклятые места соваться, своих забот хватает. Он нас не трогает, и мы его не трогаем.
Гриша махнул Никите, хватит мол спрашивать, и так, видишь, разволновалась.
– Вот мы тебе огурчиков принесли, посолониться. Открыть или позже? Хрустящие с гвоздикой, как любишь.
– Оставь, после поста уж откроем, под стол поставь покамест.
– Спасибо, Тетя Агата, пойдём мы, – подвёл итог Гриша и потянул Никиту из избы на улицу.
Когда они вышли, Гриша нервно закурил:
– Давай-ка присядем, расскажи, что там случилось?
Они сели на сложенные во дворе тёткиного дома чурки для колки дров.
– Разбудил я его, видимо.
– Кого его? – непонимающе спросил Гриша
– Шамана этого чёрного…
В ответ на немой вопрос и отвисшую челюсть Никита коротко, по-военному, пересказал события вчерашней ночи. Гриша долго молчал, затем радостно провозгласил:
– Есть у меня один вариант для тебя подходящий. В соседнем селе живёт другой шаман, который с нечестью дела имеет, может, и тебе, что подскажет. Давай завтра к нему съездим, как говорят – клин клином вышибают, и спросим, ежели сегодня у тебя всё не успокоится.
