Гай Юлий Орловский
Стальные перья

На лице стоящей в окружении бандитов амазонки отчетливо написано презрение: губы поджаты, щеки втянуты, что делает скулы еще более выпуклыми. Между изящных бровей складка, которая смотрится сердито и одновременно гармонично. Чуть прищуренные глаза – зеленее листвы.

Руки Брестиды спокойно висят вдоль тела, но наблюдающей из-за дерева Аэлло отчетливо видно, как ловкие пальцы медленно, незаметно приближаются к ножнам на широком кожаном поясе. Оказывается, попытку Брестиды завладеть саблей заметила не только юная гарпия.

– Ну-ка, гадина, руки подними! Так, чтоб я видел! – приказал, хмуря брови, чужеземец, что стоит напротив.

Остальные загомонили, торопя амазонку.

– А ну шевелись, амазонка!

– Не слышала, что атаман сказал?

– Уль, дозволь я с ней поговорю?

– У меня лучше выйдет!

Обращаясь к тому, кто сказал Брестиде поднять руки, почтительно склоняют головы.

Пристально следя за амазонкой, атаман важно скрестил ручищи на могучей груди. Высокий, хотя тот же Лотер его на полголовы выше, но какой-то широкий, с мощными длинными руками, перевитыми веревками мышц. Одет в черную кожаную жилетку и широкие алые портки, на ногах кожаная обувь с вытянутыми носами. Загорелое скуластое лицо сосредоточенно, недобрый взгляд черных, глубоко посаженых глаз так и буравит Брестиду.

Побледневшие губы амазонки, дрогнув, поползли в стороны, растягиваясь в издевательской улыбке. Зеленые глаза сощурились:

– Презренные ящероголовые… Только и годитесь, что ввосьмером на одну безоружную. Женщину!

Последнее слово Брестида выплюнула, презрительно кривя рот, и самодовольно усмехнулась. Судя по реакции воинов, амазонка только что нанесла им тягчайшее оскорбление. Даже лучники прекратили обозревать небесные горизонты и устремили свои стрелы на амазонку.

Оглядев наведенные на нее стрелы, Брестида, как стояла с поднятыми руками, так и расхохоталась. Приподнятая грудь заходила в кожаном лифе, а тот лучник, что стоит спереди, сглотнул.

– А ну заткнись! – скомандовал главный. – А вы все, не отвлекайтесь! Маг сказал, здесь водятся смертоносные птицы.

Одна точеная бровь Брестиды чуть приподнялась.

Стоило воинам вновь нацелиться в небо, как атаман снова заговорил:

– Думаешь, мне не понятны твои помыслы, амазонка? Ты специально дразнишь нас, пытаешься спровоцировать лучников в надежде на легкую смерть. Но ты не умрешь так легко. Я, Уль, атаман сагатских племен, обещаю тебе, что ты сполна ответишь за то, что совершила.

На этот раз обе брови Брестиды поползли вверх.

– И что же я совершила? Ты может, объяснишь, наконец, в чем меня обвиняешь? Прежде, чем наброситесь ввосьмером на безоружную женщину! И еще непонятно, кстати, чей верх будет! Но определенный шанс у вас есть… Один на тысячу. Нет, на миллион.

Окружающие Брестиду зарычали так, что Лотер бы позавидовал, а ей это только прибавило веселья.

Главный же остался невозмутим. Его губы под тонкой щеткой усов тоже нехорошо растянулись в улыбке, и от этой улыбки все внутри Аэлло похолодело. Судя по тому, что Брестида сглотнула, амазонка больше храбрилась, чем говорила всерьез.

– Смейся, смейся, – тихо проговорил атаман. – Скоро ты умоешься кровавыми слезами. Ты спрашиваешь, в чем тебя обвиняют? Я напомню, если память тебе отказала. Если вдруг ты забыла, как убила Краса! Ты убила сагата, чтобы завладеть Золотым Талисманом! И теперь, мы, сагаты, пришли за тобой.

По лицу амазонки пробежала тень.

Она хотела что-то сказать, но атаман не дал ей такой возможности. Властно подняв руку и повысив голос, он продолжил:

– Ты убила Краса, гадина! Подло ударила в спину того, кто открылся тебе! Ты с самого начала затеяла весь этот цирк с кражей Энем-шамана, и с вашим побегом из Лесостепья! Ты подло пустила в ход свои женские чары, чтобы самой завладеть Талисманом!

Аэлло увидела, как Брестида сжала челюсти, еще выше поднимая подбородок, смотря перед собой из-под полуприкрытых век. Сначала, когда Уль только начинал говорить, она собиралась что-то сказать, одна рука даже опустилась и коснулась груди, но стоило Улю продолжить, амазонка замолчала. Бледная, недвижимая, она внимала обвинительным речам, словно все это ее не касалось.

– За то, что ты лишила сагатов чести стать хранителями Талисмана, за подлое убийство нашего славного воина ты приговорена к самой страшной из смертей. Можешь не хвататься за свой жалкий осколок. Расправившись с тобой, мы получим весь Талисман.

Аэлло решила, что пришла пора вмешаться.

Осторожно кашлянув, бело-розовая фигурка вышла из-за дерева, предварительно постучав по стволу костяшками пальцев.

Глава 7

– Послушайте, – постаралась опередить воинов гарпия, – я не знаю, как там Брестида поступила с вашим воином… когда-то, но отнять Талисман невозможно.

Свирепого вида воины остолбенело уставились на девочку-подростка с розовыми волосами в длинном просторном платье.

Аэлло, в свою очередь, изучала сагатов вблизи. Опаленные солнцем лица, вздыбленные чубы на загорелых макушках, мощные, рельефные торсы. Все, как один, огромные и коренастые, в ножнах короткие, хищной формы сабли, мотки кнутовищ на поясах. Руки лучников, что все это время стоят, натянув тетиву, перевиты веревками мышц.

На юном лице гарпии не отразилось ни одной эмоции, словно вокруг не свирепые воины, а грибы. Скрестив на груди тонкие руки, она уставилась на атамана, чуть наклонив шею.

При виде гарпии амазонка скривилась так, словно лошадь лягнула ее всеми четырьмя копытами сразу. Реакция амазонки на ее появление не ускользнула от Аэлло, и гарпия невозмутимо пожала плечами, чуть закатив глаза.

– Это еще кто? – спросил главный, ни к кому конкретно не обращаясь.

На лицах воинов красноречиво проступил вопрос: «Кто отпустил в лес ребенка?»

Брестида шумно вздохнула и чуть повела руками, которые начали затекать в неудобном положении.

– Это мой враг, – с неохотой сказала она. – А, значит, ваш союзник. Не трогайте ее…

– Не хватало еще с бабами воевать, – скривился атаман. – Тем более, с детьми.

Брови амазонки чуть поднялись.

– А я кто?

– Ты – амазонка, – отрезал он сердито. – А значит, не женщина, а исчадие Пекельного Царства.

Видимо, с последним заявлением воина амазонка могла бы поспорить, и поспорила бы, если бы Аэлло снова не вмешалась:

– Вы извините, что я вам мешаю, но, во-первых, я совсем даже не ребенок, а во-вторых, отпустите Брестиду, пожалуйста. Не знаю, что она сделала с этим вашим Красом, но все же это не повод, чтобы нападать ввосьмером на одну безоружную женщину.

Брестида нагло усмехнулась.

– Вот видите, даже ребенок понимает, что вы трусы.

Стрелы, секунду назад направленные в небо, уставились в грудь Аэлло.

Брестида щелкнула пальцами, мол, что я говорила, и весело подмигнула, но не Аэлло, а атаману:

– А ты говоришь! А вы не только с бабами, но и с детьми воюете. Да и умом не особо крепки, все в мышцы ушло.

Главный нахмурился, и, прежде, чем глубокая морщина пролегла между бровями, все четыре стрелы оказались направлены в небо. Руки лучников даже не дрогнули, даром, что держат натянутые луки уже несколько минут.

Уль обернулся к Аэлло.

– Дитя! – начал было он, но гарпия гневно топнула.

– Я не дитя, я – хранитель!

Атаман уставился на золотую пластину на тонкой цепочке на шее Аэлло, только сейчас заметив ее.

Заставив себя оторвать взгляд от осколка, он продолжил, но говорил по-прежнему так, словно объяснял ребенку:

– Эта… Эта гадина обманула Краса! Она обольстила его! Выведала все наши секреты… а затем подло убила ударом в спину! Подумай, ди… сама, нужен ли Талисману такой хранитель, как эта… эта?

Аэлло, которая в силу последних событий втайне и сама считала, что без Брестиды всем зажилось бы лучше, тем не менее, упрямо сказала:

– Но она билась за Цитадель! И она доказала, что достойна! А вы, вместо того, чтобы явиться открыто, и говорить со всеми нами, выслеживаете женщин в лесу.

На щеках атамана заходили желваки, и он нарочито спокойным тоном, от которого у Аэлло внутри все похолодело, продолжил:

– Если бы она была повинна в чем-то, имеющем отношение к настоящему, мы, сагаты, которые славимся на все Лесостепье своей мудростью и справедливостью, так бы и сделали. Но на этот раз мы пришли судить ее за былое!

Гарпия нахмурила лоб, окинула Брестиду оценивающим взглядом. Амазонка сверкнула зелеными кошачьими глазами, но взгляда не отвела.

– Хорошо, – сказала Аэлло атаману. – Судите. Мне она не дорога. И я совсем не удивлена, что она крупно насолила кому-то в прошлом.

– Ничего другого я от тебя и не ждала! – не выдержала Брестида. – Давай уже, иди отсюда!

Слово «иди» амазонка выделила особым образом, и Аэлло, которая действительно намеревалась скрыться тем же способом, что и пришла, конечно же, воинственно распахнула крылья, заставив Уля крякнуть. Порыв ветра от крыльев гарпии растрепал чубы сагатов. Оттолкнувшись от земли, Аэлло взмыла в небо.

Брестида коротко выругалась.

Опомнившийся Уль заорал на лучников:

– Это она! Это о ней маг говорил! Когда говорил остерегаться смертоносных птиц! Он следил за Чужеземьем! Да стреляйте же! Дубины!

Те недоумевали:

– По ком стрелять-то?

– По девчонке, что ли?

Голоса их звучали немного обижено, от Брестиды не укрылось, что у одного, самого молодого, дрогнула рука.

Одновременно с Улем разразился грязной бранью еще один сагат, причем своей руганью очень мешал атаману. Он плевался, ругался и пытался что-то объяснить, размахивая руками, поэтому, кода Уль проорал:

– Придурки! Когда вас эта девчонка надвое разрубит, поздно будет!

Оказалось действительно поздно.

Стальные перья посыпались под ноги воинам, одно за другим, со скоростью молний. Двоим не повезло, упали с перекошенными от боли лицами, прижимая к животу покалеченные ноги. У одного в бедре, над коленом, у другого в стопе закачались стальные радуги.

Уль, что успел отскочить под спасительную сень дерева, выхватил из рук упавшего лук, и выстрелил.

Из-под соседнего дерева выстрелил уцелевший лучник.

Поток стальных перьев прервался.

Аэлло отпрянула – стрела вжикнула совсем рядом с лицом, едва не задев кончик носа. Гарпия захлопала крыльями, перевернулась в воздухе, беря выше. Раскинула ноги в стороны, пропуская между ними следующую стрелу. Замахав крыльями с удвоенной силой, она поднялась еще выше и, заходя на вираж, снова принялась метать перья, отрезая фигурку в кожаных доспехах от остальных.

Амазонка бежала, тоже уворачиваясь от смертоносных перьев, то припадала к земле, то подпрыгивала и переворачивалась в воздухе. Успев на ходу своротить нос одному воину, ударить ногой в грудь другого, избежать удара шашкой третьего и сокрушить четвертого ударом в челюсть, она оказалась на другом конце поляны, рядом с порослью спасительных кустов.

– Давай же… прыгай! – простонала Аэлло. – Ты легкая! А этим мордоворотам придется обегать вокруг, они не успеют…

Бормоча, гарпия выпустила еще несколько перьев, целясь по ногам. Судя по крикам и проклятьям снизу, часть достигла цели. В следующий миг пришлось взмыть вверх – две стрелы, одна за одной, прошли совсем рядом, пробив тонкую ткань платья, что развевалось в воздухе, подобно флагу, насквозь.

Набрав высоту, Аэлло скатилась по воздушной горке, если бы та была выстроена спиралью вокруг поляны. Уворачиваясь от стрел, она не сводила глаз с Брестиды.

Вот, амазонка, разогнавшись, прыгнула, взлетая над спасительной порослью колючих кустов, но одновременно с ней над поляной взметнулось черное кнутовище.

Рывок – и Брестида отлетела назад, спеленатая, словно младенец.

С размаху обрушившись на землю, амазонка зарычала от досады.

Дернулась, когда плечо обожгло всего в сантиметре от кнутовища. Стальное перо вонзилось совсем рядом, закачалось, елозя по ссадине.

Брестида закивала кружащей в небе гарпии, что значит, поняла, что гарпия метила в кнутовище, надеясь перерубить его, и заерзала, даже подпрыгнула в воздухе, переворачиваясь на другой бок.

К сожалению, понял это и Уль.

С криком:

– Стрелять, песьи дети, убью!

Он дернул амазонку на себя.

Та взмыла высоко в воздух, отскочив трамплином от одного из упавших, и ощутила, как сковывающие ее путы ослабли.

Время словно остановилось – медленно, как в кошмарном сне, черная змея кнутовища расслабилась, повисла в воздухе вокруг амазонки. Даже стрелы и смертоносные перья вокруг замедлили полет.

Расслабив хватку лишь на секунду, ровно настолько, чтобы амазонка, запрокинув голову, успела вдохнуть, черная змея вновь спеленала ее, сжав на этот раз так, что Брестида заорала от боли.

В следующий миг амазонка обрушилась на землю, на этот раз посреди поляны, застонала, стиснув зубы и зажмурившись, и вновь рывком поднялась в воздух.

Нырнув под свистящие в воздухе стрелы, Аэлло спикировала на макушку дерева, обдирая кожу.

Укрылась за стволом, в который тут же впились, одна за другой, три стрелы.

Пока воины прицеливались заново, гарпия успела метнуть в Брестиду, лежащую на земле, перо.

Аэлло хорошо прицелилась, надеясь освободить амазонку от пут, но одновременно с вылетевшей смертоносной радугой дернул Уль.

Перо закачалось в бедре амазонки, вызвав сдавленный стон, а за ним крик.

Кричала от бессилия не Брестида, а гарпия.

– Колдун! Тьфу, маг, старый черт! Где, мать твою волшебницу, врата?! – проорал Уль.

Не сводя глаз с дерева, за стволом которого скрылась Аэлло, он подтянул амазонку поближе, вцепился в рыжие растрепанные волосы.

Воины окружили его, поддерживая под плечи раненых.

Те из сагатов, что могут пользоваться луками, выпустили по дереву, где скрылась гарпия, одна за другой, три стрелы.

В ответ не вылетело ни одного пера, и Уль довольно крякнул, но через секунду брови его встретились на переносице, и он снова обругал какого-то колдуна старым козлом.

Брестида с затаенным дыханием наблюдала за деревом, в ствол которого снова целились лучники. Еще одна порция стрел покинула луки, и одновременно над зеленой макушкой взмыла белая фигурка.

– Ну, старый черт! Дай только, доберусь до тебя! – выругался в пространство Уль, дергая амазонку за волосы.

Дернул сильно, Брестида перевернулась в воздухе, задела ногой бок стоявшего близко сагата, что целился в гарпию. Удар еще глубже вогнал стальную радугу в бедро, пропоров ногу насквозь. Амазонка закричала.

На мгновение хватка кнута ослабла, чтобы тут же затянуться с удвоенной силой, заставив амазонку запрокинуть голову и плотно сжать челюсти, чтобы не орать.

За спиной Уля раздался еле слышный звон, пространство разверзлось, растеклось лужей в воздухе.

Скомандовав:

– Врата!

Уль скрылся первым, держа амазонку за волосы.

За ним попрыгали во врата сагаты. Те, кто может ходить, взвалили на могучие плечи раненых.

Разлитая в воздухе лужа принялась сужаться, словно кто-то быстро ее сушил.

Последней в узкую дыру врат скользнула Аэлло.

Гарпия вытянула руки перед собой, крылья плотно прижала к спине, готовая раскрыть их в любой момент.

Врата, поглотив гарпию, хлюпнули и высохли окончательно.

Глава 8

Аэлло ни разу не попадала в водоворот, но первая мысль, которая возникла в портале была именно о нем.

Она забарахталась, забултыхалась, влекомая течением. Пришла мысль, что осколок на цепочке может соскочить с шеи, и пальцы тут же судорожно вцепились в золотую пластинку.

Стоило стиснуть осколок в кулаке, как вода расступилась, и Аэлло зависла в воздухе.

Она оказалась в тоннеле со странными жидкими стенами. Казалось, ткни пальцем, пустую серединку, где зависла гарпия, затопит.

Осколок в руке пошевелился, словно хотел предупредить о чем-то.

– Мамочки! – пискнула Аэлло. – Сейчас же выскочу вслед за этими бешенными сагатами и Брестидой! В самый стан врага! Там-то мне и конец придет!

Осколок раскалился, словно решил обжечь нежную кожу.

– Хоть бы подальше или хотя бы повыше, – отчаянно взмолилась Аэлло, ни к кому конкретно не обращаясь. Для верности повертела головой, убеждаясь, что ветра здесь нет и в помине, а больше гарпии никого и ни о чем не просят.

Осколок в ладони дернулся и похолодел.

Неведомая сила подбросила Аэлло вверх. Не давая себе упасть, гарпия расправила крылья, кувыркнувшись в воздухе, и принялась подниматься.

Чужое пространство дохнуло в лицо незнакомыми запахами, враждебно загомонило снизу множеством голосов.

Аэлло посмотрела вниз: на берегу чужого озера раненых воинов окружила толпа.

Уль закинул Брестиду на плечо, что-то коротко сказал, взмахнув рукой, и скрылся в толпе. Люди услужливо расступились перед ним. Один из воинов, тот, что больше всего ругался, пошел следом.

Мужчины, Аэлло мельком отметила, что среди них нет ни одной женщины, принялись помогать раненым. Извлекали стальные перья из тел, прямо здесь, на месте, перевязывали: накладывали на раны зеленые листья, сверху заматывали чем-то. Окровавленные перья передавали друг другу, качали головами. По лицам Аэлло понимала, что цокают языками. Один даже щелкнул по перу, отчего то выгнулось и затрепетало, отражая солнечные лучи.

Тот самый, что щелкал, поднял лицо вверх, уставившись прямо на Аэлло, и гарпия усиленно заработала крыльями, взлетая выше

– Видели птицу, мать моя баба? – спросил воин, ткнув соседа локтем. – Прямо огромная… белая. У нас таких нет, кажется.

– Где? Где?

– Да вон же! Как из воздуха появилась!

– Это все пришлый колдун, чтоб его! Проклятая магия!

– Точно! Все его штучки!

Гарпия взмыла к самым небесам, пронзив сероватую кашу облаков. Поднималась, пока солнце не опалило кожу.

Отметив, что солнце здесь другое, уже потянутое багрянцем, стоит ниже, а ветер тот же, родной, любимый и вообще единственный, Аэлло провалилась в облако. Затаила дыхание, чтобы не наглотаться рваной неприятной влаги, и зависла над полноводным озером.

Воды озера сверху напоминают огромную букву «С». Вода огибает круглой формы равнинный полуостров, надежно укрытый от пролегающих рядом степей непроходимым лесом. В полноводной букве «С», что льется вокруг квадратов полей и селений, затерялся кусочек неба, голубой, с белыми облаками.

Аэлло сделала круг над широким руслом, отметив, что от озера тянется в лес несколько рек.

Оседлав поток ветра, гарпия съехала по воздушной горке вниз, остановилась на безопасном расстоянии от поселения людей, похитивших амазонку.

Толпа человек в полтораста, что на берегу, и не подумала рассасываться. Аэлло развернулась, навела крыло, примериваясь и балансируя на другом, но метать перья не стала – всех не перестреляешь. К тому же, пока будешь метать перья, до самой дотянутся стрелы.

– А стреляют они хорошо, – вспомнила Аэлло, хмурясь.

Аэлло принялась кружиться над бревенчатыми домами. Жилища простые, в один этаж, с теми, что в Цитадели не сравнить, а значит, здешние явно не магией возводились. Все дома похожи один на другой, словно капли воды.

Сделала вираж над зеленым пастбищем, кони мирно щиплют траву и трясут хвостами, отгоняя слепней. Когда один из пастухов поднял вверх лицо и заслонился ладонью от солнца, всматриваясь в крылатую фигурку, Аэлло стремительно ушла вверх.

С высоты поселение чужеземцев похоже на кляксу с неровными краями. Земли расчерчены дорогами, по ним передвигаются пешком или на лошадях. Коней ведут шагом, чтобы не поднимать пыли.

На разных улицах и люди разные, не похожие друг на друга внешностью и одеждой.

По запахам сырой кожи и меха, по развешенным на длинных заборах седлам, распяленным шкурам поняла, что летит над ремесленниками. Скорняки и седельники ходят в подпоясанных рубахах и серых портках.

Грохот десятков молотов, бьющих по наковальням, словно хотят расплющить, заставил поморщиться и взять выше, делая дугу над улицей кузнецов.

На окраине, рядом с выпасом коров и овец, мрачным длинным домом пролегла бойня. В воздухе разливается жалобный рев баранов, которых тащат на убой.

Люди в длинных серых хламидах катят на тележках зерно, навоз, свежие туши.

Наконец, Аэлло увидела местных женщин. У них здесь всего одна улица, но широкая, в несколько рядов домов. Ходят здесь в платках и бесформенных холщовых сарафанах поверх рубах. Все женщины, как одна, за работой – снуют между домами с ведрами, ступами, кто-то окружен выводками детей. Женская улица переходит в обширную территорию, с полями и садами.

Аэлло крутанулась в воздухе, осматривая свое платье. Длинное и просторное, вряд ли бросится кому-то в глаза. Молниеносно спикировав вниз, Аэлло схватила цветастый платок с веревки, на которой сушится белье.

Взмыла вверх, и убедившись, что никто ее не заметил, полетела дальше.

– Где же Брестида? – бормотала гарпия. – Куда он ее понес?

Описав круг над поселением, Аэлло оказалась на том же месте на берегу озера, где ее выбросил портал.

С высоты разглядела, что в центре толпы появился высокий худой человек с белыми волосами, в голубом струящемся плаще. Люди сторонятся его, держатся на отдалении, словно боятся подходить ближе. Но взгляды всех прикованы к беловолосому. Человек жестикулирует, машет руками, словно произносит гневную речь, но из-за свиста ветра в ушах не разобрать ни слова.

– Может, там я узнаю что-нибудь о Брестиде? – спросила Аэлло, и принялась осторожно снижаться.

Заметив, что у свесившей ветви в реку ивы стирают несколько женщин, Аэлло пролетела чуть дальше, приземлилась, и, замотавшись в платок, приблизилась к ним сзади. Внимание женщин занято беловолосым, но одна обернулась на Аэлло, ахнула, и пихнула в бок другую.

Через несколько секунд все женщины уставились на Аэлло. Смотрят настороженно, брови нахмурены.

Наконец, одна заговорила:

– Тебя, что ли, Грико из похода привез?

– Меня, – на всякий случай ответила Аэлло.

Она угадала – настороженность на лицах женщин сменилась любопытством.

– Должно быть, усластила, коли без работы расхаживаешь, – сказала, наконец, другая, и женщины захохотали, уперев руки в бока.

Аэлло, которая не поняла ни слова, пожала плечами.

Она не успела спросить, знают ли они что-то о пленной амазонке, когда одна из женщин воскликнула:

– Вон он! Смотрите! К воде идет!

Тут же отвернулись от Аэлло, пожирая глазами того, что с белыми волосами и в плаще.

Гарпия тоже с интересом выглянула из-за плеч женщин.

– Кто это? – спросила она, робко тронув одну за плечо.

Та покосилась назад, скривив губы, что значит недовольна, что отвлекают, но ответила:

– Так маг! Что ты думаешь, народ здесь собрался? Старый колдун обещался мощь явить!

***

Человек в струящемся плаще вблизи оказался стариком. Высокий, с прямой спиной, с развевающимися на ветру волосами. Оказавшись у воды, он бросил взгляд в сторону женщин. Из-под кустистых бровей яростно сверкнули голубые льдины, и внутри Аэлло все похолодело, словно покрыла изморозь. Женщины принялись суеверно плевать на плечи, за стирку взялись с утроенным рвением. Глаз на мага больше не поднимали, но и уходить не торопились, видимо, любопытство оказалось сильнее страха. А может, к страху здесь привыкли, а развлечения редкость.

Аэлло успела разглядеть, что у мага вытянутое лицо с тяжелой челюстью, брезгливо поджатый рот, вокруг глаз глубокие провалы.

Старика сопровождает толпа, по лицам видно, интересно, что скажет, но стараются не показывать любопытства. Аэлло обвела глазами толпу, что видела только сверху.

Мощные, черноволосые гиганты с короткими, словно нарисованными бородками и чубами, что спускаются на выпуклые дуги бровей. Одеты также, как и те, что напали в лесу на Брестиду. Все почти по пояс голые, литые мускулы небрежно перекатываются под опаленной солнцем кожей, кто-то в легких кожаных жилетах, все в шароварах. Которые помоложе, сверкают голыми макушками, виски тоже выбриты, а от затылка спускаются на плечи плотные косы. Третьи, с длинными черными волосами и носами, как у коршунов, бреют не макушки, а виски, еще усы и бороды. На поясах почти у всех кнуты и кривые сабли. На почтительном отдалении перетаптываются с ноги на ногу еще двое – один в бесформенной хламиде, с бритым лицом и головой, таких Аэлло видела в поселении, они смотрели за скотом. Другой с короткими, до плеч волосами, на лбу обруч, щетка усов, борода лопатой, одет в рубаху навыпуск, портки и плетеную обувь.

– Скорняк, седельник, или кузнец, – пробормотала под нос Аэлло.

Люди за спиной мага переговариваются вполголоса. Но стоило тому обернуться к толпе, голоса стихли.

Вскинув подбородок, маг заговорил, и голос его зарокотал, словно водопад, словно быстрая, мощная река гонит по дну тяжелые камни.

– Возлюбите воду, честные сагаты! Возлюбите воду больше, чем отца родного – и воздастся вам! Только вода способна дать каждому из вас такую силу, что боги позавидуют!

– Знатно звонишь, старый, – раздалось в толпе.

Голос показался Аэлло знакомым.

Толпа торопливо расступилась и вперед вышел человек в короткой кожаной жилетке на голое тело и широких алых портках. Аэлло узнала Уля. Того самого, что унес на плече Брестиду. В толпе зашептались, загомонили, с появлением атамана перестали внимать каждому слову мага. Тот нахмурился, глубокая морщина прорезала лоб чуть не до черепа.

Атаман широко расставил ноги, и скрестил руки на поросшей черным волосом груди.

Скуластый, загорелый, с черной щеткой усов и тонкой аккуратной бородкой, поверх макушки густой, вздыбленный чуб.

На плече атамана сидит рябая птица, когти вцепились в кожаный жилет, а голова настороженно вертится.

– Ого! Вихрь меня дери! – вырвалось у Аэлло, и гарпия даже заозиралась, точно тетка Келена, не одобряющая сквернословия притаилась где-то неподалеку.

Женщины зашикали на нее, одна даже за руку дернула, приложив палец к губам.

Аэлло кивнула, мол, молчу, молчу, но когда птица на плече атамана нервно забила крыльями, снова не сдержалась:

– Строф-адский вихрь! Это же сапсан! Сагатский! Вот он, оказывается, какой! А тетя говорит, приручить их невозможно! Так я и знала! Ведь говорила, говорила Орена, если из яйца растить, птенец будет считать и отцом, и матерью, любому глаза выклюет, да еще и кадык вырвет, а тетя все «опасно, опасно»! Зря она назвала Орену сентиментальной курицей! Ох, зря!

Женщины посмотрели на нее почти жалостливо. Одна из них склонилась прямо к уху гарпии:

– Если не хочешь, чтобы всех нас избили кнутом, молчи. Может, ты и впрямь хороша, но, если не знала, сагаты с бабами не церемонятся.

Не успела Аэлло возмутиться тому, что ее обозвали «бабой», как атаман с сапсаном на плече, заговорил. Голос его не предвещал старику-магу ничего хорошего.

– Что, маг, ошибка вышла? Или обмануть решил?! Уговор-то был о Золотом Талисмане! Сам обещал! Амазонка здесь, за что спасибо. Можно считать, что с гадиной покончено. Первую часть договора ты выполнил. Дело за второй. Где Талисман, я тебя спрашиваю?

– Брестида? Амазонка? – повторила Аэлло, хмуря брови. – С кем это еще покончено?

Женщины снова зашикали на нее.

– Не знаешь, разве? – жарко прошептала одна на ухо. – Маг утром здесь врата открывал, обещал Золотой Талисман добыть. Мужики ходили – вернулись с пленной амазонкой, все обстрелянные. Маг давно за Цитаделью следил, предупреждал, что там водятся смертоносные птицы, да наши, видно, плохо слушали. Вернулись раненые, злые… Ну, сейчас колдуну проклятому мало не покажется!

Аэлло поняла, что насторожило ее сразу же, стоило ей выскользнуть из портала. В то время, как дома солнце стояло в зените, здесь оно уверенно катится к макушкам деревьев на другом берегу. Красное, какое-то тревожное, как и все здесь, в этом чужом краю.

– Так вот о чем они говорили, когда ждали «смертоносных птиц», – пробормотала она. – И Селина почувствовала приближение этого мага. А он следил за Цитаделью! Но если им нужен был Талисман, почем не напали сразу на Цитадель?

Старик с хозяином хищной птицы замерли друг напротив друга. От вытянутого силуэта мага веет уверенностью и спокойствием, от кряжистой мускулистой фигуры в кожаной безрукавке и алых шароварах – дикой, звериной силой.

– Что же ты молчишь, маг? Или скажешь, что не обещал нам Золотой Талисман? А может, скажешь, вру?

Маг недовольно скривился на замечание, посмотрел на чубатого, как смотрят на досаждающее насекомое, и отвечать как будто не собирался. Погладил подбородок, обвел глазами толпу.

Аэлло невольно отшатнулась, таким леденящим холодом веяло из его глаз.

Женщина, что просила Аэлло помолчать, досадливо поцокала языком. Тихим голосом она проговорила:

– Зря атаман задирает его, мага этого…

– Молчи! – сказала другая. – Давно кнутом не угощали?

– А ты помнишь, какой он утром был, маг этот, как прибыл? Желтый, в складках, морщинистый, а сейчас? Ни дать, ни взять, почтенный старейшина!

– Погоди. Разобраться надо, – прозвучал ответный шепот. – Он, как-никак, подтвердил, что союзничать с нами будет! Темнит, старый! Правильно атаман его прижучил. Неужто из-за одной паршивой амазонки затевались?

Маг сжал раскоряченные пальцы в кулаки, и, собравшись с мыслями, развернулся к толпе. Недовольный ропот сразу стих.

– Если маг воды Налед Волглый пообещал, то исполнит обещанное! Силой воды, а сила эта велика! Сие самая мощная стихия и основа жизни, презренные! – вещал маг. – Без воды нет ни жизни, ни смерти, ни света, ни дня. Недостаток воды убивает, как и ее избыток. Получивший силу воды обретает мощь и вторую жизнь. Жизнь новую, силу великую, смелость отчаянную – во славу воды!

– Красиво говоришь, Ваша Волглость, – перебил его атаман. – Да только не привыкли сагаты верить словам! Это пусть собачий лай ветер носит… А слово человека – камень!

Брови мага нахмурились, губы брюзгливо поджались.

– Не веришь, атаман? Не верите, людишки? Ну, кто готов попробовать прямо сейчас? Кто готов стать воином воды, ее сыном и мужем? Есть ли среди сагатов смельчаки, о которых поют, терзая гусли, менестрели на пыльных дорогах и шумных площадях?

По толпе прокатился ропот. Зашептались, загомонили, словно стая потревоженных птиц.

– Ишь, какой дерзкий!

– За такое, по-хорошему, на кол старого черта!

– Или на колесо…

– А всего лучше к лошадиному хвосту! Да прокатить вперед ногами, по-нашему, по-сагатски!

– По-сагатски, как же! План хорош, да только как подступиться к такому?

Аэлло заметила, как заклекотала на плече Уля птица, тот пригладил взъерошенные перья, скупо улыбаясь, произнес:

– Будет, будет. Не веришь магу, дружище? Я тоже. Да и никто не верит болтовне.

– Ну? – продолжал подначивать маг, делая вид, что не слышит обидных слов Уля и недовольного ропота толпы. – Есть ли среди сагатов смелые? Или одни трусы?

Этого люди не стерпели. Сразу несколько шагнули навстречу магу, Аэлло даже показалось, что дрогнула от топота земля. Из нескольких глоток вырвалось нечто похожее на звериный рык, так грифон предупреждает о смертоносной атаке.

Один попытался замахнуться кнутом, другие сдержали, повисли на мускулистых руках.

Однако молодой, даже юный парнишка опередил всех.