– Давай…
– И, кстати, птенцы получаются лучше, если родители их гнездуются в столичном регионе. Слыхал про такое открытие орнитологов?
– На северо-западе воздух чище, – парировал Федор, – И жизнь спокойнее.
Соня вздохнула как можно громче, достала мобильник и уткнулась в фотографии московских подруг, стараясь наклонять телефон так, чтобы муж краем глаза видел гламурный контент. Замелькали фото и видео из модных ресторанов, с пляжей дорогих отелей и прочие пестрые глянцевые образы, сливающиеся в субстанцию под названием “успешный успех”.
Федор не поддался. С невероятным любопытством он вдруг резко заинтересовался воробьями на дереве через дорогу. Те щебетали без устали, напоминая коллег на совещаниях, ныряли в прозрачный теплый воздух, улетая прочь, и возвращались с тонкими веточками, которые умело сплетали между собой. Без классных фоток в соцсетях, без модных должностей, без крутых зарплат и совсем не в Москве, они ловко и споро вили гнезда на покрытой алеющими ягодами рябинке. Для них все было просто и понятно.
Полгода назад
– Федя, ты в своем уме?! Зачем ты… – Соня сбилась, со свистом втянула воздух и уточнила, – Точнее не зачем, а почему?!
– Потому что так надо!
– Не бывает никакого надо! Сколько тебе говорить? Ты ничего никому не должен!
– Замени “надо” на “я так хочу”.
– Замени жену на какую-нибудь дуру! Сколько можно…
– Соня, милая… Обещаю, что…
– Хватит!
Раскрасневшаяся, растрепанная, с мокрыми глазами, Соня швырнула бумагу на стол и вышла из гостиной, хлопнув дверью. На стене покачнулась и упала с гвоздя фотография, с грустным хрустом разбилось стекло простенькой “икеевской” фоторамки. Федор потер лицо руками, сделал неуверенный шаг и нежно поднял свадебное фото. Безбородый и в глупом безразмерном пиджаке, но такой счастливый и беззаботный, смотрел он сквозь время и острые осколки на хмурого и рано поседевшего инженера-разработчика в потрепанной домашней майке.
Из пореза на пальце капнула кровь, испачкав распечатку с предложением о работе.
– Ну нет уж, – упрямо сквозь зубы выдавил Федор, – Ни кровью, ни ручкой не подпишусь!..
Кровотечение, увы, не остановить упрямством, поэтому в ход пошел последний рулон бумажных полотенец. А выгодный оффер от компании “Индекс” отправился в мусорку к нескольким другим своим собратьям. “Зеленбанк”, “ВСвязи”, “Рос-Целиком” – крупный шрифт, именитые названия, большое количество цифр в графе зарплаты. Красивые и гордые, но сейчас жалкие и бессильные. Скомканы и отправлены в урну.
Заперевшись в спальне, Соня открыла ноутбук. Написала сообщение сестре, заказала билеты. Сами по себе ее руки собирали вещи, паковали чемодан, утирали слезы. Руки открыли приложение, руки вызвали такси. Руки нащупали в кармане джинсов гладкий пластик продолговатого предмета. На предмете было маленькое окошко.
Соня подошла ближе к свету, на улице разгорался яркий февральский безоблачный день. С неба летели редкие крупные хлопья колючего снега, а на рябине во дворе нахохлились пушистые комочки воробьев, обирающих последние замерзшие прошлогодние ягоды. Руки вынули предмет из кармана, чтобы глаза еще раз взглянули на две короткие полосы, а затем засунули предмет обратно. Поглубже в темноту ткани.
Звякнуло уведомление: “Вас ожидает машина”.
Соня вышла из комнаты, прошла мимо гостиной, позволила рукам одеть свое тело, отпереть замок, закрыть за собой дверь. Рот ее не проронил ни слова.
Один день назад
– Петр Васильевич!
– Ты уже ворвался в кабинет, может перестанешь стучать?
Федор осекся, заметив, что все еще постукивает в приоткрытую дверь. Одернул руки и вошел, аккуратно затворив за собой. Руководитель отдела хмуро всплыл над верхним краем огромного монитора, сложив морщины на лбу в сосредоточенную дугу. На потолке виднелся отчетливый солнечный зайчик от гладкой лысины Петра Васильевича, но разработчик поспешно отвел от него взгляд, чтобы не разразиться неуместным смешком. Начальника он не боялся, Петр Васильевич не отличался излишней строгостью или самодурством, знал толк в юморе и самоиронии, но очень не любил терять время. Особенно в разгар трудового дня.