Денис Леонидович Коваленко
Северная война. От Головчино до Полтавы
– Людвиг! – вырвалось из мальчишеской груди. – Людвиг! – Ноги уже сделали шаг, но голова остановила ноги. – Людвиг…
Братья стояли друг от друга в двух шагах: Фридрих с невольной улыбкой и как-то нелепо сейчас торчавшей изо рта трубкой и Людвиг с повисшей одной рукой, другой ухватившись за плечо товарища. Повисшая рука старшего брата была отбита куском отлетевшего колеса. Руку перевязали, но она так уже посинела, что не было сомнений – рука мертва. Только с полчаса как Людвиг, которого оглушил и забросил в долгое беспамятство удар, пришел в себя. Еще не осознавая ни плена, ни потери руки, он стоял в строю пленных саксонцев и, ничего не понимая, точно это сон или безумие, смотрел в голубые глаза своего младшего брата.
– Ты с ними? – спросил Людвиг.
– Да, – ответил Фридрих.
– Почему? – спросил Людвиг.
– Они, – Фридрих кивну в сторону моря, где на волнах еще покачивались шведские тела, – они убили всех. И папу, и маму, и Луизу, и Августу. Они убили всех.
– Кто они? – не понял Людвиг.
– Шведы, – был ответ. – Мне написала тетя Элиза. Они убили всех, когда зашли в нашу деревню.
– Когда?
– Как раз в прошлом августе. Год прошел.
– В колонну по два! – прозвучало над ухом Фридриха – это подъехал офицер от драгун. – Твой земляк? – спросил офицер Фридриха.
– Брат, – ответил Фридрих и зашагал к «своим», к бомбардирам, что укладывали трофейные пушки на телеги.
Он и сам не понимал, почему он так спешно и без оглядки бросил своего брата – кого так жаждал увидеть, кого искал, нашел и… вот так оставил.
***
Этим вечером русские праздновали победу, праздновал и гулял весь Санкт-Петербург.
Да, это была настоящая победа!
Да, не доставшиеся им, умерщвленные шведами лошади, да, уничтоженный обоз… Но – взятые малой кровью редуты! И – самое главное – бежавшие шведы! Бежавшие под крики умирающих саксонцев, ржание издыхающих лошадей и русское «ура». Шведы бросили своих солдат и показали врагу спину! Пять атакованных шведских батальонов под ядрами, картечью и пулями, переворачивая шлюпки, отталкивая друг друга, уплыли к своим кораблям.
Вот за что пил сегодня и городской гарнизон, и все жители молодой будущей столицы! Все праздновали, все, кроме молодого саксонца. Фридрих сидел на табурете у постели, где с ампутированной по плечо рукой умирал его старший брат, убитый бомбой, пущенной Фридрихом.
Людвиг был в забытьи. Фридрих курил свою трубочку и всматривался в бледное, почти бескровное лицо брата. Сожалел ли он, что его бомба изувечила его брата? Сожалел ли, что он стал причиной его неминуемой и скорой смерти? Врач сразу предупредил, что чудо, если Людвиг дотянет до утра. Он сидел, курил, смотрел в лицо брата и думал об этом. Нет, он не сожалел. И сам не понимал, почему не было этого, так ему хотевшегося в эти минуты сожаления.
– Боже, – произнес он одними губами, – даруй жизнь моему брату – яви Свое чудо. Пожалей его… – Он поднялся и вышел из лазарета, где вперемешку лежали, бредили и умирали русские, шведские и саксонские солдаты. Одни умирали за свое отечество, другие – за своего короля, кто-то умирал за деньги. «А за что умирает Людвиг»? – мысль явилась сразу, как только Фридрих вдохнул свежего и сырого воздуха, веявшего с Невы. – Боже, помоги ему. Оставь ему жизнь… – сказал он и, стараясь ни о чем не думать, пошел мимо радовавшихся горожан к своей квартире – бараку, где поселили бомбардиров, его новых товарищей.
Сообщение о бегстве шведов, Петр получил в день перед началом сражения при Лесной.
Глава 6
Бой у деревни Доброе
В те самые последние дни августа, когда Любекер, загнавший себя к стенам Санкт-Петербурга, думал и решал, как ему выбраться из этой мышеловки, шведский король, ничего не зная о душевных страданиях своего неудачливого генерала, оставил Могилев и вдруг повернул к городу Мстиславль. Это была обычная манера Карла XII, ничего не объясняя своим генералам, идти туда, куда вело его Провидение. Привыкшие к характеру своего короля генералы без слов выполняли приказ.
У деревни Доброе Карл приказал разбить лагерь. Петр, который шел за Карлом, как матерый волк за добычей, остановил свои войска в двух верстах от шведов. Разделяла два войска небольшая речка, Черная Напота. Берега болотистые и поросшие лесом – местность привычная для Белой Руси и совершенно не пригодная для большого сражения. И русский царь, и шведский король это прекрасно понимали, потому о сражении никто и не помышлял. Но вмешалось Провидение, столь возбуждающее душу Карла XII. Впрочем, Петр увидел в этом лишь просчет короля. И мудрый русский царь не преминул им воспользоваться.
Местность представляла собой небольшие поляны между лесистыми болотами, и Карл решил разделить армию, поставив четыре пехотных и один кавалерийский полк – пять тысяч солдат – с генералом Роосом во главе в двух верстах южнее главных сил.
Шпионы, конечно, об этом донесли, и Петр, конечно, этим воспользовался. Для атаки на сиротливо притулившийся на сухой поляне корпус Рооса был поставлен генерал-майор князь Михаил Михайлович Голицын с восемью пехотными батальонами и генерал-лейтенанта Гебхард Карлович Флуга, возглавивший тридцать кавалерийских эскадронов.
Голицын должен был атаковать противника во фронт, а Флуга обойти с левого фланга. Атаку назначили на утро 10 сентября.
В ночь Голицын повел своих солдат. По грудь в холодной осенней воде, русские форсировали обе реки, затем болота. Темнота и туман были только на руку. На рассвете русские появились перед шведами как гром среди ясного неба!
…Окровавленными разорванными мундирами зардела в это утро эта небольшая лесная поляна: триста семьдесят пять русских и триста шведских солдат лежали вповалку, затмевая своей начинавшей чернеть кровью темно-розовую красоту ягод дикой брусники. Забрали своих убитых шведы. А после и русские унесли своих погибших товарищей, чтобы по-христиански предать их земле.
Погибло бы и больше. Но Флуга со своей кавалерией заблудился в лесу и не смог поддержать гвардейцев Голицына. А Голицын, как только увидел подходившего с главными силами Карла XII, спешно отступил, прихватив шесть шведских знамен и три пушки.
Так закончился этот скорый трехчасовой рукопашный бой.
О победе заявили обе стороны.
И, не сближаясь, армии разошлись. Карл – к Смоленску, уверенный, что обоз Левенгаупта встретит его по пути, а Петр – к деревне Лесная, где встал лагерем этот так нужный сейчас шведской армии обоз. Так нужный и так беспечно брошенный королем на волю Провидения. А точнее, в руки русского царя. Пройдет каких-нибудь семнадцать дней, и Карл жестоко пожалеет, что так бездумно доверил восемь тысяч повозок слепому Провидению.
Глава 7
Битва при Лесной
Где находится король, Левенгаупт не знал. Ничего не знал он и про бой у деревни Доброе. Равно как и Карл не знал, где его генерал с обозом и подкреплением.
Если шведов вело по Белой Руси королевское, совершенно мальчишеское провидение, позволительное юноше, но губительное для мужа, кому вверены страной и Богом тридцать восемь тысяч солдат, Петр знал, и куда идет его армия, и куда движется шведский король и его обоз.
Оставив короля под присмотром своих шпионов двигаться дальше к Смоленску, Петр сформировал корволант – летучий корпус из кавалерии, пехоты, посаженой на лошадей, и легкой артиллерии (всего 7 197 человек). И, взяв с собой верного Меньшикова, направился к многострадальному обозу, вот уже четвертый месяц ползущему по белорусским дорогам.
***
25 сентября авангард корволанта настиг шведский арьергард. Драгуны Меньшикова, как всегда лихо, вцепились в хвост измученного обоза и трепали его, пока сам Левенгаупт, не развернув его голову, не бросился на выручку. Левенгаупт отбил русские атаки и переправился через речку Ресту, где, прикрываясь берегом, два дня держал оборону. Через два дня, понимая, что берег реки не лучшая защита, Левенгаупт, отправив под прикрытием трех тысяч солдат обоз к Пропойску7, с основными силами (12 950 солдат, включая 4 900 кавалерии) занял высоты у деревни Лесная, готовый стоять насмерть и удерживать силы русских, пока обоз полностью не переправится через речку Леснянку.
26 сентября, разгадав планы шведского генерала, Петр принял решение послать четыре тысячи кавалеристов во главе с генералом Родионом Бауэром в Кричев ждать приказа, семьсот же драгун под командованием бригадира Фастмана было отправлено разрушить все мосты на реке Сож.
Наступило утро 28 сентября.
Корволант под командованием самого Петра и светлейшего князя двигался двумя колоннами по лесной дороге к высотам у деревни Лесная.
Как только авангард драгун Невского полка под командованием полковника Кембела вышел из леса, он с ходу, в конном строю атаковал высоты, занятые шведскими солдатами.
Да, шведов атаковала совсем другая русская армия. Шведы не могли свыкнуться с мыслью, что после разгрома под Нарвой в 1700 году, когда русское войско бежало, только увидев шведские штыки, к высотам возле деревни Лесной вышли совсем другие люди. За восемь лет русская армия изменилась и все восемь лет это доказывала – и под Санкт-Петербургом, и под той же Нарвой, отбитой четыре года назад, и в еще десятках больших и маленьких сражениях. Но шведы, впрочем, как и вся Европа, отказывались в верить в очевидное.
Из 604-х Невских драгун в этом первом бою было убито и ранено 338 человек – немногим больше половины состава полка.
Славно пал от пули и офицер, которому Фридрих первому показал письмо; и два русских драгуна, которые нашли Фридриха на лафете у разбитой пушки, погибли. Офицер, с пробитой грудью, упал сразу, не успев и палаша поднять над головою. Его лицо, искаженное ветром атаки, вздрогнуло, глаза увидели небо и, не закрывшись, так и смотрели в него, пока после боя их не прикрыла рука товарища. А драгунам удалось забрать с собой несколько шведских душ. Их вытащили из-под убитых коней – они так и лежали в шаге друг от друга: один, что сравнил Фридриха с куренком, с прорубленной головой, другой – исколотый копьями (шведы успешно пользовались пиками в этой Северной войне). И погибли бы все драгуны, если бы не подоспела гвардия под командованием Голицына – преображенцы и семеновцы8, – которая разбила знаменитое шведское каре и отогнала шведов с передовой позиции.
И вот уже весь корволант вышел в поле и построился в боевой порядок.
Десять тысяч русских против девяти тысяч шведов.
Бой шел шесть часов – с часу дня до семи вечера. Стрельба сменялась рукопашной. Нужно ли описывать эту кровавую бойню… Достаточно и того, что через три часа обессилившие от драки и русские, и шведы, попятившись друг от друга шагов на двести, мешками повалились на землю, и два часа только и было слышно над полем тяжелое человеческое дыхание изнуренных от боя друг с другом людей. Они бы так, наверно, и лежали, но на поле показался тот самый четырехтысячный отряд Бауэра, которому Петр приказал ждать в Кричеве и который по приказу появился на поле в самый верный момент. Обессиленные шведы были сброшены с высот и загнаны за дома и заборы ближайшей деревни.
Победа? Еще нет.
Левенгаупт был хорошим военачальником. Каждый дом, каждый забор его солдаты превратили в крепость. Неприступный бастион. К тому же на помощь подошел (так нужный пару часов назад, когда появились кавалеристы Бауэра!) шведский авангард, охранявший обоз.
Петр не стал рисковать своими гвардейцами и до самой темноты бомбардировал Лесную из всех орудий. Только с наступлением темноты стрельба прекратилась. Петр решил ждать до утра; и утром добить засевшую в Лесной сильно поредевшую армию Левенгаупта.
С темнотой в деревне вспыхнули огни костров – шведы грелись и ужинали. Так думали русские. На это и рассчитывал шведский генерал. На рассвете, когда русские полки подошли к Лесной, деревня была пуста. Костры стали последней хитростью славного шведского генерала. За ночь он переправил остатки отряда через отбитый у русских мост. Оставалось уничтожить обоз и прорываться к армии короля.
Петр не мог этого допустить, и кавалерия Меньшикова бросилась в погоню. Догнали шведов у города Пропойска. Левенгаупт успел уничтожить лишь половину обоза, оставшиеся повозки отбили драгуны светлейшего князя. Пока одни пьяные шведы уничтожали свой провиант и резали скот (да, перед тем как уничтожать и резать шведские солдаты вскрыли все бочки с водкой и напились до скотского состояния), другие собрались возле своего генерала и готовились доблестно умереть, как и должен умереть шведский солдат – в бою! Но Левенгаупт принял решение отступать. Шесть с половиной тысяч дисциплинированных солдат: 3 051 всадник и 3 451 пехотинец – все, что смогли собрать шведские командиры, – отступили и вскоре соединились с армией своего короля. Остальные шведы, пьяные, ошалелые, разбрелись по лесу и были подобраны русскими отрядами.
