Денис Ленский
Алгоритмы, или Ошибка в коде. Концептуальная фантазия

– Интересовался. Прикинь, иногда просыпаюсь утром и думаю: как странно устроены мои глаза – вчера вроде засыпал с молоденькой резвой козочкой, а проснулся с натуральной крокодилицей.

– Я не о твоих тайных зоофилических наклонностях, а о научности некоторых общепризнанных теорий, – усмехнулся Психолог, надевая очки. – Если задуматься о том, насколько тонко человеческий глаз встроен в систему получения и обработки информации из внешнего мира, поневоле ставится под сомнение вся теория естественного отбора.

– Ну и ставь её под сомнение, кто тебе мешает? Назови свою теорию «противоестественным отбором» – какая разница?

– Как это какая разница? – воскликнул Психолог. – Ведь это в корне меняет картину мира! Именно от этого зависит наше мировоззрение! Вот ты можешь, например, себе представить, что Лёшкина ЭВМ появилась путём хаотичных химических процессов или случайного соединения разнообразных деталей?

– А причём тут эвээмка? – пожал плечами Журналист. – Чего ты всё в одну кучу лепишь?

– ЭВМ я взял как пример информационно-алгоритмической системы. На самом деле, даже самая простейшая клетка устроена намного сложней.

– Твои примеры могут вызвать большой взрыв головного мозга, – покачал головой Журналист. – Кстати, а разве эвээмка не может случайным образом как-нибудь взорваться?

– Случайным – нет. Ну, хорошо, – согласился Психолог, – предположим, она взорвалась. А сможет ли потом, после взрыва, такая ЭВМ сама собой собраться? Представь себе: загружаешь в центрифугу стиральной машины все необходимые детали, включаешь её и ждёшь, пока эти части случайным образом соединятся в нужной последовательности. Ну ладно, допустим, они всё-таки каким-то непостижимым способом соединились, и в конце концов получился Зет Икс Синклер. А каким образом в нём появятся программы, как считаешь? От сырости? Скажи-ка нам, Лёха, что представляет собой ЭВМ без программы?

– В зависимости от модели, – усмехнулся Программист. – В общем, кучу бессмысленных деталей.

Журналист неопределённо хмыкнул и пожал плечами. Студент задумчиво почесал висок:

– Да-а… Интересно. Получается, что это Бог собрал поезд, посадил в него людей и отправил в дальний путь? А куда и зачем?

– Людям ещё многое нужно узнать, чтобы осмыслить и понять замысел Создателя. Но это вполне нормально, когда Истина познаётся людьми не сразу, а постепенно, по мере их непрерывного развития. Так сказать, в процессе движения поезда.

– Да нет никакого Бога, Полуэктус, – махнул рукой Журналист. – Это всё выдумки железнодорожных проводников-проповедников, наподобие нашего отца Захария.

Психолог, усмехнувшись, взял с полки магическую книгу и, раскрыв её, тут же прочитал:

«– Но вот какой вопрос меня беспокоит: ежели Бога нет, то спрашивается, кто же управляет жизнью человеческой и всем вообще распорядком на земле?

– Сам человек и управляет, – поспешил сердито ответить Бездомный на этот, признаться, не очень ясный вопрос.

– Виноват, – мягко отозвался неизвестный, – для того, чтобы управлять, нужно как-никак иметь точный план на некоторый, хоть сколько-нибудь приличный срок. Позвольте же вас спросить, как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?»

– Опять эта шаманская книга?

– Ты про «Мастера и Маргариту»? – улыбнувшись, спросил Психолог.

– Да нет. Я про этот ваш чёртов цитатник. Никак не могу понять, каким образом нужная фраза оказывается именно на той странице, на которой открывается книга. По-твоему, получается, что это Бог прокладывает маршруты поездам? Планирует, так сказать, расписание, продаёт билеты, и он же стрелки переводит?

Студент засмеялся.

– У Макаревича есть на эту тему песня, – пояснил он. – Там два человека поспорили между собой. Один из них говорил, что все люди – машинисты, а другой, наоборот, утверждал, что все люди – пассажиры.

– Ну, и чем закончился спор? – поинтересовался Психолог.

– А ничем, – махнул рукой Студент.– Как обычно, поболтали, вышли из поезда и разошлись. А поезд поехал дальше, как ни в чём не бывало.

– Ясно. Я почему-то так и подумал. Очень символично. Агностицизм – попытка улизнуть от изучения законов мироздания. Некоторые умники пытаются убежать от реальности, как студенты с лекции.

– А шо тебе не нравится, Псих? Значит, это тоже один из законов мироздания. Глупости всё это. Бесполезная трата времени и нервных сил. Если бы Бог существовал, то он бы наказал за это.

– Человек сам себя накажет, коллега. Многие учёные, авторитетным мнениям которых люди привыкли поклоняться, как Богу, и которых считают атеистами, на самом деле со временем приходили к пониманию того, что существует высший разум. Тот же Дарвин, Циолковский, Эйнштейн и многие-многие другие, просто у нас не принято об этом говорить.

– Ну, они приходили, и я приду. Может быть. Со временем. А сейчас оставьте меня, ради Бога, в покое. Жизнь, святой отец, – это миг между прошлым и будущим. Он настолько короткий, этот миг, что хочется хоть немного пожить… по-человечески.

– Живи. А тебе разве кто-то мешает жить по-человечески?

– Да вы с Ковалёвым и мешаете! То шугаете относительно честных, но абсолютно порядочных пассажиров, что самолёт, на который они купили свои законные билеты, может улететь в прекрасное светлое будущее без них. То поезд у вас мчится, понимаете ли, куда-то не туда… Вот сижу теперь, как дурак, и соображаю: и куда же это вы меня, товарищи философы, хотите сплавить? И где, блин, стюардесса с коньяком, или, на худой конец, проводница с чаем?

Программист улыбнулся.

– Мне кажется, тебе, Никитос, нужна вовсе не стюардесса или проводница, а верная и надёжная попутчица.

– А думать всегда полезно, – добавил Психолог. – Если думаешь, – значит, есть чем.

– Я-то хотя бы думаю, а вы с Ковалёвым такие умники, что уже заранее лучше меня знаете, что именно мне нужно, – отрезал Журналист.

Программист поспешил успокоить приятеля.

– Никитос, ты не обижайся. Я ведь тоже пока без попутчицы. Но мне кажется, что я её уже нашёл…

– Я тоже не собираюсь никого поучать, – заверил Психолог. – Мне и самому полезно лишний раз задуматься.

– Тебе уже поздно задумываться, Псих, – засмеялся Журналист. – У тебя полный комплект попутчиц.

– Да, я не про это. Я про основной вопрос философии, – усмехнулся Психолог.

– Ну ладно. Итак, по-твоему, это Бог управляет поездом? А мы, выходит, все пассажиры? А ты, Псих, всё-таки кто – проводник или таки начальник поезда?

– Не совсем так. По-моему, каждый человек должен быть проводником. По крайней мере, человек должен уметь самостоятельно ориентироваться, чтобы понимать, в какую сторону движется поезд, и знать, каким образом происходит управление. Однако при этом никто ему не мешает быть обычным пассажиром.

– Стесняюсь спросить, ну и в какую же сторону мы движемся? Не сбились ли мы, прости Господи, с пути истинного? – дурачился Журналист.

Психолог невозмутимо ответил:

– Чтобы это понять, нужно сесть и разобраться. Собрать всю необходимую информацию, подумать, прикинуть, посчитать. Кстати, чтобы увидеть динамику процесса и вычислить, в какую сторону мы перемещаемся, нужно обязательно сравнить данные текущих исследований с предыдущими.

– Ты сейчас о социологии, Захарий? – спросил Программист.

– Да, в данном случае я говорю о ней. Социология, в отличие от психологии и других «противоестественных» наук, метрологически более состоятельна.

– Псих, а то же самое, но только простыми и понятными словами, ты сказать никак не можешь? Ну чего ты всё выкручиваешь и усложняешь? – снова заворчал Журналист.

– Говоря простыми и понятными словами, – усмехнулся в усы Психолог, – посчитать количество людей на планете проще, чем тараканов в голове индивида. Иногда социологию называют социальной физикой или социальной математикой. Без математической статистики трудно оценить динамику любого процесса, потому что нельзя даже примерно определить плотность распределения параметров в этом процессе.

– Интересненько, – оживился Студент.

– Марк Твен сказал ещё более простыми словами: «Есть ложь, наглая ложь и статистика», – хмыкнул Журналист. – Фигня вся эта ваша статистика.

Программист усмехнулся. Его будущая жена работала в статистическом управлении при Госплане, но он сейчас решил не отвлекаться на спор с Журналистом.

– А мне интересно, – упрямо повторил Студент.

– Ну, раз интересно, – неси тогда чистую тетрадку и карандаш, – сказал Психолог. – Попробую нарисовать понятную картинку.

Студент метнулся в соседнюю комнату.

– Алекс, кажется, у нас чистые тетрадки кончились… Может, перфокарты притащить? – крикнул он оттуда.

«Как бы сейчас пригодилась новая зеркальная прошивка… Рано пока. И самому нужно вспомнить кое-что из Визуального Васика, и мужиков подготовить», – подумал Программист.

– Перфокарты для ЭВМ тебя устроят? – спросил он Психолога, решив пока обходиться привычными средствами. – Мы с Полуэктом их используем для внутрисемейной переписки.

– Тащи перфокарты, Полуэкт, – крикнул Психолог. – Тогда лучше неси не карандаш, а авторучку или фломастер.

Студент принёс пачку бледно-бежевых продолговатых картонок и чёрный фломастер, источающий необычайно приятый аромат.

– М-м-м… Знакомый запах! – принюхавшись, сказал Журналист.

Студент потупил глаза. Старенькие, исписавшиеся фломастеры он приспособился дозаправлять специальной чернильно-спиртовой смесью, обычно используя вместо дефицитного спирта какой-нибудь недорогой одеколон. Однако последний раз, не найдя дешёвого одеколона, в засохший формастер Студент капнул несколько капель дорогого парфюма, который Журналист подарил ему на день рождения.

Когда Журналист сообразил, что тонкий запах исходит от фломастера, он очень расстроился. Выяснив все технологические секреты восстановления исписанных фломастеров, Журналист расстроился ещё больше.

– Значит так, Ковалёвы. На Новый год я подарю вам два подарка: набор фломастеров и «Шипр». А вы уж сами разбирайтесь, кому что. И комбинируйте, алхимики, как хотите.

Психолог взял фломастер – и через пару секунд на перфорированной картонке появился замысловатый рисунок.

– Смотрите, это так называемая кривая Гаусса.

– А я знаю, – обрадовался Студент. – Мы с Фаготом называли график нормального распределения шляпой.

– Некоторые называют этот график горбом. По мне – так он больше похож на колокол. Колокол тревоги. Ну, неважно. Под этим горбом и скрываются обобщенные показатели вероятностного разброса при измерении каких-то однотипных параметров. А разброс примерно такой: восемьдесят-девяносто процентов посередине – это «нормальные», в смысле обычные показатели. А оставшиеся пять-десять процентов по краям можно считать исключениями из общих правил. Это крайности. Крайние проявления чего-либо, как вы понимаете, всегда возможны, но на общую картину они особо не влияют. Однако я своим студентам всегда повторяю: старайтесь избегать крайностей – и они никогда не станут нормой. Слава Богу – он наделил человека чувством различения и чувством меры. Без них практически невозможно правильно определить, что такое хорошо, а что такое плохо. Это помогает людям избегать нежелательных крайностей.

Программист задумчиво добавил:

– Подобные закономерности наблюдаются при измерении не только в социологии, но и в ОТК на заводе, при проверке изготовленных деталей. Графики однотипные, только формы кривой могут отличаться друг от друга своей крутизной.

– Я могу вас заверить, что из всех форм, которые я в своей жизни видел, особой крутизной отличались только формы девушек в Бразилии, – неожиданно выдал Журналист. Психолог усмехнулся в усы, а Программист расхохотался.

– Да вы маньяк, батенька. В графике нормального распределения Гаусса увидеть женские формы?

– Я? Ну, ладно, я маньяк, – весело согласился Журналист. – Как там дальше в анекдоте: «Но у вас, доктор, откуда такие картинки?» – рассмеялся он. – Кстати, формы моего нового литературного редактора не менее крутые.

– Значит, она со своими показателями не вписывается в среднестатистические рамки отечественных литературных редакторов, – заметил Программист.

Студент, посмеявшись со старшими товарищами за компанию, поинтересовался:

– Я хочу понять, о каких параметрах вообще идёт речь? Ну, ведь не только о росте, весе и объёме груди?

– О разных, Полуэкт, – ответил Психолог. – Если говорить об исследованиях в области биологии – подсчитываются одни показатели, в гуманитарных исследованиях – другие, при подсчёте бракованных деталей на заводе – третьи. А в социологии речь может идти, например, как о среднестатистическом размере бюста у всех литературных редакторов, так и о мере нравственности советских журналистов.

– Получишь мячиком, Псих, – предупредил Журналист. – Не корчи из себя эталон праведности.

– Я и не корчу, Никитос. Ты же знаешь, что существует извечная проблема под названием «сапожник без сапог»? Знать теорию и всегда применять её на практике по отношению к себе – разные задачи.

– Я и говорю, что ты зануда. Учишь других, как жить, а сам…

– А что сам, Никитос? – вмешался Программист. – Захар, по крайней мере, замечает свои ошибки и пытается с ними бороться. А сколько есть медиков, которые прекрасно знают, что курение и алкоголь – это яд, но сами курят и пьют?

– Никитос, я действительно иногда бываю недостаточно корректен по отношению к тебе, прошу прощения, – приложив руку к груди, сказал Психолог.

– Да ладно, Псих. Я, может, тоже стараюсь. Просто природная скромность не позволяет выносить это дело напоказ. Вот я в меру своих скромных сил над собой и работаю, – засмеялся Журналист. – Не исключено, что я тоже и курить, и пить… скоро начну бросать.

Психолог недоверчиво хмыкнул.

– Да? Ну ладно, поживём – увидим.

– Если честно, я не совсем понял смысл такой статистики, – признался Студент. Желание во всем основательно разобраться взяло верх над нежеланием выглядеть тугодумом перед старшими товарищами. – Что касается бракованных деталей – понятно. Но ведь людей так отбраковывать нельзя? Вот тут не очень понятно…

– Ничего удивительного, Полуэкт. Нас всех с малолетства приучают пользоваться только двумя категориями: хорошо или плохо, добро или зло, друг или враг. Понимаешь? Время потом должно вносить свои коррективы, но некоторые люди так и продолжают всю жизнь делить окружающих на хороших и плохих. Кстати, такими людьми очень удобно управлять. Достаточно организовать их на борьбу, например, с «тёмным прошлым за светлое будущее», или «за всё хорошее против всего плохого», – сказал Психолог. – Чувство различения всегда должно дружить с чувством меры. Мир вокруг совсем не чёрно-белый, в нём сотни, даже тысячи оттенков. И нужно учить людей свободно ориентироваться в этом разнообразии, чтобы они могли сами распознавать, где истина, а где ложь. Понятен смысл заштрихованной области?

Студент кивнул.

– Вот и отлично. Примечательно, – продолжал Психолог, – что границы заштрихованной области, куда вписывается среднестатистический человек, не являются статичными. Эта область вместе с границами может и должна изменяться в лучшую сторону.

– Может и должна – это, как говорят в Одессе, – две разные тёти, – заметил Журналист.

– Ты прав. Реальность такова, что график может смещаться то в одну, то в другую сторону, в зависимости от многих факторов. Но сдвиги к лучшему всё-таки заметны, – Психолог нарисовал ещё одну кривую, чуть смещённую вправо от горба.

– А что, бывает и наоборот? – спросил Студент.

– Увы, по некоторым показателям смещение происходит и в другом направлении, – кивнул Психолог, – в сторону ухудшения. Важно понимать, что в социологии существует всего три варианта развития любого динамического процесса: деградация, то есть негативное изменение, застой, когда вообще ничего не меняется, и эволюция, то есть позитивное развитие. Все глобальные процессы, как мы уже выяснили, происходят очень медленно, почти незаметно. Так же незаметно, из поколения в поколение, меняется сам человек. А вместе с ним – и программа его развития. Как это у программистов называется? Кодировка?

Программист кивнул.

– Да, можно и так сказать. Учёные-генетики как раз сейчас бьются над расшифровкой программного кода, «зашитого» в ДНК.

– Прямо таки программного кода? – скептически спросил Журналист.

– Да, Никитос. Человеческие гены, если разобраться, это тоже код, который передаётся по наследству от поколения к поколению. – Программист рассмеялся. – Вспомнил анекдот. Ламер – так на нашем сленге называют начинающих программистов – приходит к программисту-гуру с кодом неработающей программы и просит посмотреть, в каком месте у него допущена ошибка. Программист смотрит на код и говорит, тяжело вздыхая: «В ДНК».

Студент рассмеялся, а Журналист пожал плечами. Психолог усмехнулся в усы.

– Да, изменения происходят очень медленно, – повторил он. – В общем случае – в масштабах всего человечества – медленное смещение показателей напоминает движение улитки.

Психолог изобразил рядом с графиком улитку и принялся для наглядности заполнять её маленькими человечками. Журналист с нескрываемой иронией наблюдал за приятелем.

– Картина Репина «Приползли», – насмешливо прокомментировал Журналист. – А почему ты рожки у неё с двух сторон нарисовал?

– Чтобы продемонстрировать, что теоретически смещение улитки может происходить как в одном, так и в другом направлении.

– Ну и куда твой тянитолкай тащит всё прогрессивное человечество?

– По логике своего развития, – невозмутимо ответил Психолог, – все положительные изменения в обществе должны укрепляться. Стало быть, график по своей горизонтальной оси должен со временем смещаться вправо, в сторону улучшения. И тянуть улитку в правильную сторону суждено тем, кто выходит за рамки обычности, – лучшим из лучших, а те, кто сзади тормозит, в итоге остаются в… Словом, они выходят за границы улитки естественным образом, – усмехнулся Психолог. – По-моему, это должно укладываться в миропонимание любого человека, потому что не противоречит ни законам эволюции, ни законам божественного развития. Вот тебе глаз, чтобы ты не запутался.

Психолог изобразил на голове улитки справа некое подобие глаза.

– Если едешь на Кавказ, солнце светит в правый глаз. Возвращаешься в Европу – солнце светит прямо в… левый глаз! – весело продекламировал Журналист. Его шутку никто не оценил и он, пожав плечами, сказал: – Скучно у вас, девушки…

– Ну да, весёлого мало, – согласился Психолог. – По закону Времени научно-техническая улитка будет всё быстрей уползать вправо. Настолько быстро, что улитка духовно-нравственного развития запросто может за ней не поспеть. Но самое опасное в этом деле знаете что?

– Кто не успел – тот опоздал! Ладно-ладно, Псих, шучу. Ну и что же, по-твоему? – спросил Журналист.

– Самое опасное в этом деле не то, что развитие человека происходит медленно и не слишком заметно, – сказал Психолог, многозначительно поглядев на приятеля, – а то, что ещё более незаметно может начаться процесс человеческой деградации. Есть такая байка о лягушке. Говорят, если живую лягушку бросить в кипяток, она моментально из него выпрыгнет и остается жива. Но если её поместить в холодную воду, а потом очень медленно воду нагревать, то лягушка будет постепенно к этому привыкать, она перестанет воспринимать опасность – и в конце концов сварится…

Глава 5. Психики

– А вы сами что-нибудь обнаружили? 

– Я многое обнаружил, мистер Холмс. Я привез вам на исследование целую кучу свеженьких пляшущих человечков. И самое важное, я видел того… 

– Того, кто нарисовал их? 

– Да, я видел его за работой. Артур Конан Дойль

– Захар, давно хотел тебя спросить: а почему ты выбрал именно психологию? – поинтересовался Студент. – Ты ведь сам сказал, что эта наука у нас не слишком популярна.

– Так оно и есть, – усмехнулся Психолог. – Вы много фильмов видели про психологов?

– Про психов – сколько угодно. Перечислить? – Журналист уже приготовился загибать пальцы.

Программист улыбнулся.

– Не стоит, Никитос. Про психологов реально – ни фильмов, ни песен. Ну, ничего, Захарий. Держись, психолог, крепись, психолог. Будет и на твоей улице праздник, – усмехнулся Программист. – Слушай, а действительно, ты же в школе вроде собирался стать археологом?

– И археологом, и историком, и врачом. И даже астрономом одно время, – ответил Психолог.

– А в духовную семинарию тебя за грехи не пустили? – поинтересовался Журналист.

– В медицинский я поступал, но завалил, – не обращая внимания на язвительные ухмылки приятеля, продолжал Психолог. – Потом – армия. Вот там всё и началось…

– А что там, в армии? – оживился вдруг Студент.

– А тебе-то что, Полуэктус? – удивился Журналист. – У тебя же военная кафедра? Или в этой жизни что-то изменилось?

– Не изменилось. Но я всё равно после института собираюсь в армию, – сказал Студент.

– Решил отдать долг родине?

– Не смейся, Ник. Я так решил. Пойду в войска связи лейтенантом.

– Весьма похвально, юноша, – одобрительно сказал Психолог. – А как же музыка?

– Одно другому не мешает. Расскажи, как тебе служилось, Захар.

– Да особо и рассказывать-то нечего. Служба как служба. Но именно тогда я заинтересовался психологией.

– Тебе повезло с сержантом-наставником? – съехидничал Журналист.

– А ты в каких войсках служил? – спросил Студент.

– В стройбате, – ответил Психолог. – А наставники у меня были разные. Кстати, ещё в армии я заметил, что в непривычных, а иногда экстремальных условиях люди начинают себя вести несколько иначе, чем в повседневной будничной жизни. Это на гражданке позволительно быть флегматиками, холериками, совами и жаворонками. А в военной казарме подъём и отбой для всех одинаков – и для сов, и для жаворонков. Деваться некуда, привыкают. Но зато в таких условиях сразу же отчётливо проявляется наличие человеческих качеств. Или их отсутствие. Армия – хорошая школа. Словом, в армии служат нормальные мужики, хотя, конечно, бывают исключения.

– Ты про крайности? Как на графике с улиткой?

– Именно, Полуэкт. Индивидуализм в армии не приветствуется, а коллективизм, наоборот, ценится, и даже очень высоко. Самое главное, что я тогда понял, и ты запомни, Полуэкт: человек должен оставаться человеком в любых условиях.

– Кстати, об улитке… – Программист решил вернуться к теме, от которой они отклонились. – Каким образом в графике нормального распределения Гаусса определяется критерий нормальности? Ты так и не рассказал.

Психолог хмыкнул.

– Да потому и не рассказал, что учёные-философы до сих пор так и не пришли к единому мнению. До сих пор не прекращаются споры на тему: что есть «человек нормальный». Существует философская байка. Говорят, что однажды Платон поспорил с Диогеном. Платон утверждал, что даст самое обобщающее определение, с помощью которого можно будет отличать человека от других существ. «Человек – это двуногое живое существо», – сказал Платон. Диоген, недолго думая, притащил ему живого петуха.

– А может, таки курицу? – тут же съязвил Журналист.

– Может, и курицу, – согласился Психолог, – в данном случае это неважно. После этого Платон добавил к своему определению: «и без перьев». Тогда Диоген взял и ощипал курицу. Платон задумчиво посмотрел на голую курицу и уточнил: «Это двуногое существо без перьев, живущее среди себе подобных». Но, заметив, что Диоген уже собрался бежать на птичий двор, чтобы ощипать там всех остальных кур, поспешно добавил: «и с широкими ногтями».

Студент засмеялся.

– Слушай, Захар, а правда, что этот чудик жил в бочке?

– Вполне вероятно. Во всяком случае, так утверждают учебники. Только на таких чудиках, Полуэкт, весь мир держится. Это именно они, чудики, толкают вперёд ленивую и инертную улитку человечества. В другой философской байке рассказывается, как однажды среди бела дня Диоген бегал по городу Синопу с зажжённым фонарём. А тем согражданам, которые вертели пальцем у виска, он невозмутимо отвечал: ищу, дескать, человека. Видимо, философ понимал, что только по внешним анатомическим признакам отличить человека от человекоподобного существа практически невозможно…

– Ты хочешь сказать, что тебе удалось определить параметры нормального человека именно в армии? – спросил Журналист.

– Нет, не удалось. Возможно, поэтому после армии я пошёл не в мед, где уже училась Марина, а в университет на психологический. Мы, молодые и любознательные, все теории тогда старались проверять на практике. «Практика – критерий истины» – был наш девиз. Одно время я увлёкся Фрейдом, читал его запоем, пока в один прекрасный момент до меня не дошло, что он тоже не работает…

– Кто не работает?

– Да Фрейд не работает. Мы так говорили – «не работает», когда чья-либо теория оказывалась несостоятельной. Вернее сказать, Фрейд работает, но далеко не всегда.

– Тебе удалось это выяснить тоже опытным путём? – иронично поинтересовался Журналист.

– Да, Никитос, опытным, – невозмутимо ответил Психолог. Вдруг, что-то вспомнив, он заулыбался. – Однажды я решил проверить фрейдовское утверждение о наличии у женщин комплекса кастрации. По своей наивности я стал приставать к одной своей однокашнице с вопросом, не страдает ли она от этого комплекса.

– Ну и что она тебе ответила? – заржал, как конь, Журналист.

– Ой, коллега, даже не спрашивай, – усмехнулся Психолог.

– Что, память отшибло?

– Нет. Такое не забывается. Но дословно повторить я всё-таки не решусь, – Психолог рассмеялся. – Короче говоря, девушка ответила весьма неожиданно, и ответ пришёлся как раз по тому самому месту.

– Ой, не могу! Камикадзе! – захохотал Журналист.

– Да, уж… Словом, тогда я подумал: чёрт побери, если за несколько тысяч лет никто так и не смог определить критерии нормальности, то почему бы самому не попробовать это сделать? И я решил по-своему перетасовать врождённые и приобретённые компоненты человеческой психики и разложить их на несколько простых и понятных групп, которые я назвал типами строя психики.

– А зачем? – удивился Журналист. – Чтобы выпендриться?

– Вовсе нет, коллега, – усмехнулся Психолог. – Чтобы помочь людям разобраться в первопричинах своих поступков. – Психолог встал и подошёл к окну. – Ну вот, с тех самых пор, как говорится, не мудрствуя лукаво, я и пытаюсь создать нечто наподобие обобщённой теории формирования поведенческих сценариев. Часть собранной информации я заложил в основу своей кандидатской. А вторую часть, возможно, использую для докторской.

– Далеко метишь, отче, – Журналист иронично усмехнулся.

Психолог пожал плечами.

– Ну, а в чем смысл твоей теории, Захар? – спросил Студент.

– По сути – это детские кубики для не искушенных в психологии людей. Честно говоря, она ещё не сформулирована как цельная теория, – ответил Психолог, – и будущее моей докторской весьма туманно.

– А почему туманно? – удивился Программист. – Ты же кандидатскую защитил вроде без особых проблем?

– В том-то и дело, что у меня были проблемы при защите. Простоту теории некоторые корифеи из нашего диссертационного совета восприняли как примитивизм.

– Ясен перец – были проблемы! – фыркнул Журналист. – Он учил профессиональных строителей складывать детские кубики. Кому же такое понравится?

– Не знаю. Мне кажется, что так называемое «научное сообщество» просто не готово к альтернативному взгляду на классическую психологию. Я даже не представляю, чем они там наверху руководствуются. Видимо, считают, что рядовым гражданам вовсе не обязательно разбираться в собственной психике. Кстати, при нынешней административно-командной системе в этом нет ничего удивительного.

– А я бы поразбирался, – сказал Студент. – С детства люблю кубики складывать.

– Это точно, – подтвердил Программист.

Психолог усмехнулся в усы, а Журналист оживился.

– А кубик Рубика собирать умеешь?

– Легко. На одном дыхании.

– Это как?

– Очень просто. Делаю глубокий вдох и начинаю вертеть. Пока хватает кислорода – должен собрать.

– А ты по формулам собираешь? А формулы из «Науки и жизни»? – продолжал допытываться Журналист.

– Нет, не из «Науки и жизни», у меня свой алгоритм. А почему ты так выспрашиваешь? – удивлённо спросил Студент.

– Да-а… – немного замялся Журналист. – Есть у меня одна знакомая… аспирантка с филфака. Так она меня учила по формулам собирать…

– Тоже на одном дыхании? – иронично поинтересовался Психолог. – Ну и как, успешно? Или таки с дыханием случились проблемы?

– Дурак ты, Псих, – отмахнулся Журналист.

– Нет, я серьёзно, – не унимался Психолог. – За сколько минут собираешь кубик?

– Я не засекал, – буркнул Журналист. Он явно уклонялся от прямого ответа.

– И что, прямо все шесть цветов собираешь? – Психолог едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Представь себе, Псих. Все цвета собираю. Только последний не всегда получается, – не моргнув глазом, ответил Журналист. – Кстати, умник, та аспирантка говорила, что в вашей противоестественной науке существует сорок шесть теорий личности. И шестнадцать соционических типов. Я специально запомнил.

– Захар, реально? Сорок шесть? – удивился Студент.

– Количество теорий личности я не подсчитывал, но не удивлюсь, если это именно так и есть, – ответил Психолог. – А соционических типов действительно шестнадцать.

– М-да… Как всё непросто…

– Вот и я говорю: это вам не кубик Рубика. Без хорошего дринка с этими типами фиг разберёшься, – усмехнулся Журналист.

– Всё верно, психология личности, пожалуй, – самый сложный раздел классической психологии. Но вот что я хочу сказать: высшая математика или, допустим, механика – тоже сложнейшие науки. Досконально вникать в них каждому вовсе не обязательно. Однако любой нормальный человек должен знать элементарные арифметические законы. А если у него возникнет такая необходимость, то, приложив некоторые усилия, он сможет изучить всё более основательно. Точно так же и в психологии. Нырять в глубины собственной психики обычному человеку всё-таки не стоит, но разбираться в первопричинах собственных поступков, отвечать за них, а не сваливать всё на случайно сложившиеся жизненные обстоятельства, он просто обязан. По моему глубокому убеждению, человек сам должен управлять собственной психикой, а не наоборот.

– Ну, не знаю… – неуверенно пожал плечами Журналист. – Слушай, Псих, мне всё-таки до безобразия интересно узнать, как это тебе удалось разложить по полочкам сорок шесть теорий личности и шестнадцать этих самых… соционических типов?

– Ага, значит всё-таки интересно? – усмехнулся Психолог. – Полуэкт, будь другом, дай ещё пару перфокарт.

Психолог уселся за стол, взял фломастер и быстро нарисовал на чистой картонке фигурку человечка.