Дарья Сокуренко
Закрытый мир. Причины неповиновения
Когда Леалея понесла от него Регар больше всего переживал, что она не сможет выносить ребенка, как это часто случалось, и это убьет ее. Но все прошло гладко.
Их дом был наполнен ее смехом и детским плачем. Регар старался не думать о том, что она так или иначе состарится и умрет, но ничего не мог с собой поделать. Как он ни старался, так и не смог найти в ней ни капли магического таланта. В тайне от всех Регар искал способ продлить ей жизнь, хоть это и было страшным преступлением: выделять кого-то из смертных, даря ему то, что будет недоступно другим. Имя мальчику выбрала Леалея, она сказала: “Давай назовем сына в честь твоего учителя Леаном”. Регар был счастлив, он был уверен, что она любит его. Их обоих.
В какой-то момент Леалея стала уходить куда-то и пропадать надолго, иногда ее не было по несколько дней. На все расспросы она придумывала какие-то странные причины. Даже затуманенный любовью взор черного мага узрел в ее словах сплошную ложь. Тревога и сомнения. Дурные предчувствия черной тучей заслонили их солнце. Однажды Регар не выдержав решил проследить за ней. Сына он оставил Ричарду, хоть тот и не был в восторге от роли няньки.
Их с Тантоном учитель был невообразимо стар, возможно даже старше Моены, никто на самом деле не знал сколько ему лет. Он стал магом задолго до Разделения, и его пропитанное древними проклятиями тело плохо принимало черную магию. Постепенно тысячелетие за тысячелетием Леан старел и в этот век уже готовился к смерти. Собственная слабость вынудила его покинуть Совет, чтобы остаток жизни провести в уединении за написанием фолиантов. Он проживал в Лунном доме, который по сути был небольшой по магическим стандартам библиотекой. Там Регар и настиг Леалею. Он был буквально в десяти шагах позади нее, но она двигалась так быстро слишком быстро для обычного человека. И этого промежутка времени на который Регар отставал было достаточно чтобы опоздать. Когда он вошел в зал библиотеки, то увидел истекающего кровью старца на коленях и стоявшую перед ним Леалею. Левой рукой она прижимала к себе инкрустированный камнями золотой ларец, правой творила заклинание.
Учитель повернул к нему голову и сказал: “Берегись, она маг смерти”. Леалея сжала ладонь в кулак, и огромная невидимая рука раздавила старика, спрессовав все кости и органы в его слабом теле. Он мог и не говорить ничего. Магов смерти было очень мало и даже путешествуя по мирам Регар ни разу не встречал ни одного, но мог четко сказать, как выглядит их магия. Старый учитель был самым величайшим из людей, что ему были известны, и практически заменил отца своим ученикам, хоть ему и так оставалось недолго Регар корил себя за то, что не успел его спасти. Чтобы не искала Леалея – она получила это и исчезла. Он бросился за ней в погоню, но та скользила по мирам, как рыба по реке. Впоследствии Регар добился чтобы Совет Великих магов укрепил защиту их мира на столько на сколько это возможно.
Тилли высовывается из окна и пытается подсчитать сколько под ней этажей. Пять. Значит она на шестом. Что ж это не так уж и много, но что-то ей подсказывает, что это будут самые тяжелые пять этажей в ее жизни. Тилли находит ту самую винтовую лестницу и спускается вниз по ней. К ее удивлению это оказывается довольно легко, ну если не считать того, какая это пытка спускаться вниз по лестнице с покалеченными ногами. В какой-то момент она даже думает найти какую-нибудь доску и съехать на ней по ступеням, но вовремя отказывается от этой мысли, хватит на нее на сегодня идиотских рискованных идей.
Сползая со ступени на ступень, судорожно хватаясь за тонкие перила, Тилли, наконец, спускается на первый этаж, и у нее тут же возникает непреодолимое желание вернуться назад: все от того, что первый этаж представлял собой лабиринт – то что она ненавидела больше всего.
“Вот здесь я и помру”, – мрачно рассуждает Тилли, глядя на недостающие до потолка гладкие каменные стены метра четыре в высоту. Конечно, со стороны входа не видно, что это именно лабиринт, но она была в некотором смысле специалистом по местам, из которых невозможно выбраться и могла с точностью сказать, что это он. Тилли заходит в глубину паутины пустых коридоров с неожиданными поворотами и проходами, там ей несколько раз встречаются покрывшиеся подвальной склизкой плесенью старые скелеты и несколько сохранившихся вещей рядом с ними, которые свидетельствовали, что когда-то они были живы и чем-то владели. “Бедняги погибли, потому что не смогли отсюда выбраться”, – думает Тилли, у одного она забирает ржавое копье, опираясь на которое ей значительно легче идти, у другого подбирает кинжал и прячет в карман юбки. Ее платье грязное и разодрано со всех сторон. Волосы спутаны в воронье гнездо. Сейчас она больше всего похожа на бродячую хромую попрошайку. “Вот и я здесь умру, – продолжает нагнетать Тилли. – Никто никогда меня не найдет. Разве что Леалея, но даже не знаю, что хуже”. Она вспоминает как ее похитительница обратилась гигантским пауком, и ее тело пробивает дрожь.
Ей неизвестно, что она прошла почти половину лабиринта, когда огромная птица хватает ее и, больно впившись когтями в плечи, поднимает в воздух. Они летят над каменным лабиринтом. Тилли барахтается и кричит так что срывает голос. Она пытается проткнуть птицу копьем, которое все это время продолжает сжимать в руках. И ей это удается как раз, когда они уже оказываются за пределами стен Парящего замка. Птица кричит не хуже своей добычи, когда, разжимая лапы роняет ее на землю, рядом падает сама и начинает биться в конвульсиях. С копья в руках Тилли осыпается ржавчина и оно начинает светиться рунами. “Ух ты – артефакт! – радостно хрипит девушка. – А артефактом могут пользоваться даже те, кто не владеет магией. Что съели?! – непонятно к кому обращается она. – Даже несмотря на то, что я такая бестолковая – я все-таки везучая, – потом Тилли вспоминает, все неприятности, что градом сыплются ей на голову последние пять лет и это остужает ее пыл. – Ну да, лучше сказать – я не только бестолковая, но еще и невезучая. Но то что я нашла артефакт – это очень хороший знак. Теперь у меня хотя бы есть возможность защитить себя”. Светящимся копьем она разбивает оковы, наконец, освобождая руки от цепей, и подходит к переставшей корчится птице, чтобы убедиться, что та мертва, но ее останавливает острая боль в плечах. На радостях Тилли совершенно забыла про это. Она проводит рукой по ранам, которые оставили острые когти и, глядя на ладонь, никак не может понять почему из нее течет черная кровь, совсем как у этой мертвой птицы или огромного кота. Тилли падает на колени и хватается за раскалывающуюся от гула голову. Она каждой клеточкой ощущает, как через текущую по венам кровь в ее тело вливается что-то темное. Чужое. Проникающее в сознание.
Они стояли рядом: черный и белый маг и смотрели в одну сторону. Туда откуда с грохотом и хрустом, с мерным гулом и клокотанием на них надвигалось что-то явно недружелюбное. Наконец, ближайшие к ним деревья рухнули на землю, сломанные тяжестью тела монстра, и их взору предстало нечто огромное, состоящее из дрожащей черной жижи, больше всего по форме напоминающее птицу без лап. Оно было значительно выше исполинских деревьев и легким движением двух крыльев-щупалец разбивало в щепки их крепкие стволы.
– Какой тарлы! Что за мерзость! – запричитал Корнан, который в этом не очень-то веселом, но достаточно насыщенном на события путешествии стал ругаться не меньше, чем Ричард. – Мы умрем, мы точно умрем и Миралисса нас не дождется и ее тоже убьют!
Диеш, который сохранял полное спокойствие и холодный рассудок, с подозрением посмотрел на своего спутника. Откуда тот мог знать смертное имя его ученицы? К сожалению, все выяснения по этому вопросу ему пришлось отложить на более спокойное время, если оно когда-нибудь наступит.
– Не позволяй ему коснуться себя, – сказал Диеш.
Для того чтобы испытать силы своего врага он простым заклинанием заморозил одно из крыльев. Глыбой льда оно рухнуло вниз, но, разбившись на миллионы маленьких кусочков, растаяло и, словно обладая сознанием, вернулось обратно в гигантскую бурлящую черной жижей тушу. Крыло выросло снова.
– Огромное спасибо за совет, – с сарказмом достойным черных магов поблагодарил его Корнан. – Так и сделаю.
– Я что шучу с тобой? – Диеш бросил на белого мага один из своих колючих взглядов, и это сразу остудило пыл парня. – Слушай, что тебе говорят.
– Извините, – стушевался Корнан. – Может мы сможем обойти его? То есть да, я понял, нам нужно не потерять след.
Пока они рассуждали монстр продолжал крушить все вокруг, расчищая для себя место, чтобы достать до своей добычи, которой очевидно должны были стать два мага. В разные стороны летели щепки и листья. Между ними упала огромная ветка размером с приличное бревно, и они вовремя отпрыгнули в разные стороны. Небольшой холм, ощетиненный толстыми корнями растущего на нем дерева, под которым путники только что стояли, был уничтожен ударом склизкого чудовища. Волной взметнулась вверх влажная таящая в себе змей и насекомых земля. Клубок длинных извилистых корней разошелся в разные стороны, вдоль толстого ствола многовекового дерева прошла трещина и, распавшись на две половины, оно рухнула вниз. Они лишились последнего возможного в этом месте укрытия. Диеш выставил перед собой защиту, но она была разрушена одним единственным ударом, и ему тут же пришлось ставить ее снова. Одну для себя, другую для желторотого ученика Лагажа, который даже по смертным меркам был еще слишком молод. Это рассеивало его внимание и мешало совершать атаки. Он пытался не использовать меч, чтобы исключить прямой контакт со слизью. Диеш бил врага одним заклинанием за другим и Корнана охватило беспокойство:
– Вы не слишком много магии используете? – белый маг перебирал свои амулеты, но против монстра они казались просто детскими побрякушками. – Мы так скоро окажемся совсем беззащитными.
– Я хорошо зарядился, – Диеш оттолкнул его с линии удара. – Меня надолго хватит.
– Я не об этом, – Корнан бежал по толстому стволу поваленного дерева, пока вслед за ним черное крыло превращало его в фонтан щепок. – Вы не заготавливаете новых заклинаний, а эти должно быть уже скоро закончатся.
– Мне хватит этих, – сухо сообщил Диеш, он понял куда тот клонит: черные маги творили заклинания заранее и сохраняли их в своем теле столько сколько позволял уровень их способностей, после активации они исчезали и нужно было все повторить чтобы снова их использовать. – Мне не надо их перезаписывать, хотя парочку я бы поменял на более подходящие, но обойдемся этими.
– Что? – Корнан так удивился, что даже остановился на мгновение и чуть не оказался раздавленным. – Я думал так могут делать только Великие маги.
Диеш раздраженно поморщился. Подобные слова словно были созданы для того, чтобы вызывать гордыню, которую в свое время учитель выбивал из него палкой.
Сначала Регар боялся, что она вернется за мальчиком. Поэтому заперся с ним в Черном замке, поселил его в крошечной комнате, примыкающей к старому кабинету и окружил ее самой мощной защитой на какую был способен. Но шли года, Леалея не появлялась, и Регар понял, что ребенок ей также безразличен, как и он сам. Их совместная жизнь была для нее лишь коротким ничего не значащим эпизодом из запутанного плана известного и понятного только ей. Судя по всему, то что нужно было Леалеи принадлежало Совету Великих магов, и чтобы найти это, не вступая в прямую конфронтацию, она решила сблизиться с одним из его членов. С таким же успехом жертвой ее обмана мог стать к примеру, Тантон. Возможно у нее даже были попытки соблазнить его, но они провалились. Было неизвестно. Все что знал Регар, так это то что он сам попался. Он чувствовал себя ничтожным идиотом виноватым в смерти собственного учителя.
Великий маг Регар обладал сердцем подобным камню или глыбе льда. За его более чем тысячелетнюю жизнь у него было много женщин, но ни одна не могла заставить его чувствовать это тепло в груди, и он понятия не имел, как это удалось Леалеи. Она растопила его сердце, а потом растоптала его. Регар не знал, что делать с этой разрывающей грудь изнутри раной и полностью погрузился в работу. Тем временем их ребенок подрастал. Леан был очень похож на свою мать, его словно срисовали с нее. Он научился ходить и говорить. Четырехлетний сорванец носился по всему подземелью, он кричал: “Папа!” – подбегал к Регару и обнимал его за ногу. И каждый раз это причиняло боль черному магу и заставляло его сердце черстветь.
Сначала Леан все время спрашивал про свою маму, Регар не хотел врать и поэтому просто молчал. Но когда сын стал достаточно взрослым что бы хоть что-то понимать, когда ему было около десяти лет, он сел напротив и просто все рассказал. Его речь была сухой и безэмоциональной, Регар просто перечислил факты и заметил, что спустя столько лет ничего не чувствует, говоря о ней. Он не знал, как воспринял эту историю мальчик, как отнесся к ней, что творилось в его душе, что было ему ясно, а что нет. Леан выслушал его внимательно, молча глядя на него чистым взглядом своих детских глаз, и больше никогда за всю свою жизнь не спрашивал об этом.
Сын Великого черного мага Регара и мага смерти Леалеи был невероятно одаренным в плане магии ребенком и с детства одержимым ей. Обсуждение родственных связей противоречило Магической этике и это спасало мальчика от нападок со стороны тех, кто знал о его происхождении, но Регар понимал, что, если когда-нибудь это станет камнем преткновения, и как мог сопротивлялся тому, чтобы он шел этим путем. Но Леан рос очарованный чудесами магии, хотя даже и не знал, как это жить без них. Завороженным взглядом он наблюдал, как отец творил заклинания, и больше всего на свете хотел научиться делать также.
– У меня талант, папа, – как заведенный повторял он, ступая за Регаром по пятам. – Это правда, ты же знаешь. Ну возьми меня в ученики, пожалуйста. Я очень этого хочу.
– Откуда ты знаешь? – маг пытался отделаться от него и если бы не чувство ответственности за его жизнь, просто отдал бы мальчика в смертную семью и спокойно забыл бы о нем. – У тебя никогда не было другой жизни.
Леан и правда не знал ничего другого. Он вырос в Черном замке, окруженный и защищенный магией, и никогда не играл с другими детьми. Но он видел, как его отец иногда, погруженный в чтение книги, не использовал дверь, а просто проходил сквозь стены из комнаты в комнату, как вещи чудесным образом появляются и исчезают. Часто чтобы отвлечь внимание ребенка от себя Регар превращал белые страницы в бумажных птиц, и они носились вокруг под детский восторженный визг. И кто мог винить Леана в том, что бегать с другими детьми и кидать камни в речку казалось ему слишком скучным, даже если он этого никогда не делал. Но отец не хотел учить его. Леан перечитал все книги в кабинете и уже начал совершать набеги на бесконечно большую древнюю библиотеку, он знал о магии больше чем многие начинающие маги, но творить заклинания даже не пытался, потому что знал, что за подобную самостоятельность Регар навсегда лишит его права когда-либо учиться у него. Никто не возьмет сына Великого мага в ученики не желая ссорится с ним. Да и не хотел себе Леан другого учителя.
– Я не беру учеников, – хмуро твердил Регар. – С чего ты решил, что лучше других?
– Но папа, – Леан достиг подросткового возраста и целыми днями только и делал, что читал и упражнялся с мечом. – Какой еще судьбы ты мне желаешь?
– Считаешь, что если ты мой сын, то я должен потакать тебе! – Регар хлопнул тяжелой ладонью по крышке стола, он и так был зол на себя, что вместо того, чтобы выполнять работу для Совета почти все время проводил в Черном замке, оправдывая для себя это тем, что искал пути укрепления защиты этого мира от проникновения извне. – Думаешь магия – это развлечение или привилегия? Это огромная ответственность и тяжелая работа. А ты просто капризный избалованный ребенок, постоянно требующий внимания.
– Я готов к работе и ответственности, – твердо ответил Леан, не надеясь ни на что, этот разговор повторялся изо дня в день и итог всегда был один – отказ. – Я готов.
– Одно то, что ты говоришь это так легко означает, что ты не осознаешь, о чем речь, – бескомпромиссно отрезал Регар. – Если тебе скучно найди Ричарда пусть пофехтует с тобой.
Разочарованный и озадаченный Леан уходил в библиотеку, где болтливая двухголовая птица вечно отвлекала его от чтения и дурных мыслей. Он и правда не понимал почему отец так упрямится и не чувствовал себя ни капризным, ни избалованным. Целыми днями Леан работал над собой чтобы подготовить себя к настоящей учебе. У него не было ни других целей, ни друзей кроме Ричарда, который по своему характеру больше всего напоминал ему ворчливого старого деда без конца травящего байки про старое время. Клекок казался ему слишком глупым для полноценного собеседника. Собака, которую он как-то завел себе забежала слишком далеко в торжественную часть Черного замка и ее задрала тарла. Больше обычных животных Леан не заводил. Иногда Ричард брал его с собой в путешествия по поручениям Регара, там парень встречал самых разных людей. Обычные смертные, коим на тот момент был, и он сам интересовались вещами, которым Леан никогда не придавал значения, потому что с рождения не знал трудностей и лишений, болезни были ему не страшны, его не обременяли бытовые проблемы, потому что все это решала окружавшая его магия. Рассуждения городских и сельских жителей любых возрастов и сословий звучали для Леана скучно и приземленно. Немногочисленные маги, которых ему удалось повстречать смотрели на смертного подростка свысока и не обращали на него внимания, хотя он был уверен, что многих из них сам мог просветить по некоторым вопросам.
Таким образом Леан жил окруженный плотной стеной одиночества, что в принципе мало волновало его. От отца ему достался твердый характер и достижение своей цели – вот что действительно имело ценность для смертного мальчика оба родителя которого были сильными магами.
– Что это вообще за тварь такая? – спросил Корнан у которого уже вырабатывались некоторые навыки в уклонении от смертельных ударов тех, кто пытается тебя убить. – И почему его нельзя касаться?
– Очевидно, что демон, – ответил Диеш и хоть его успехи в сражении с врагом и были значительно выше, чем у его спутника, но нанести серьезных повреждений никак не удавалось. – Я тебе уже говорил об этом. Демоническая кровь если так можно назвать этот субстрат является сосредоточением темной энергии, они ей питаются и из нее же и состоят. Если ты войдешь с ней в контакт, то она может проникнуть в твое сознание и даже изменить его. Такая участь хуже смерти.
– Демон? – Корнан до сих пор не был уверен в словах черного мага. – Но он выглядит совсем иначе, чем тот, кого мы встретили в Бесконечном лесу.
– Думаю они все разные, – Диеш не стал утверждать того в чем и сам был не уверен. – Я встречал только описания общего принципа устройства этих существ и могу только догадываться как все обстоит на самом деле. Само тело демона если оно существует наверняка спрятано внутри, свою ядовитую кровь он использует для защиты. Поэтому очевидный путь к победе над ним в том, чтобы добраться до его уязвимой части пробившись через слизь, которую не берут ни одни мои атаки.
– И как мы это сделаем? – скептически поинтересовался Корнан.
Он только и делал, что убегал от проворной черной туши, в то время как Диеш увлекал их обоих назад кружить вокруг одного места, чтобы не потерять следы перемещения, по которым они шли. Все амулеты, которыми обладал самый молодой из учеников Лагажа, едва могли вызвать рябь на блестящей поверхности хищной жижи.
– Дай мне все, что у тебя есть! – крикнул ему Диеш
Черный маг снова оббежал монстра, заставляя его развернуться, и пока одной рукой ставил на них обоих постоянно разрушающуюся ударами бесформенных крыльев защиту, другой сжег заклинанием приличный кусок от туловища демона, он тут же восстановился, но так или иначе Диеш каждый раз пробивался все дальше под толщею дрожащей темной материи.
– Что? – растерялся Корнан, он хотел на время остановиться чтобы отдышаться, но черный маг так удивил его, что, задыхаясь от усталости, парень перепрыгнул с одного поваленного ствола огромного дерева на другое дюжину раз, но все-таки добрался до своего собеседника.
– Дай мне все свои амулеты, – Диеш же в свою очередь как всегда дышал ровно и спокойно, будто они не участвовали в этой смертельной гонке, где один пропущенный удар равнялся смерти.
Корнан, не задавая лишних вопросов, передал черному магу звенящую связку со своего пояса, тем более что пользы от них было не больше чем никакой. Диеш начертил на ладони странную руну и, сжав амулеты белого мага в этой руке, пропуская между пальцев лучи преображения, слил их в один и зарядил собственной энергией.
– На, – он передал Корнану то, что у него получилось. – Только никому не говори, что я так сделал. Смешивать магии – серьезное преступление, одно из немногих за которое грозит действительно страшное наказание, но боюсь если ничего не сделать – один из нас умрет.
По брошенному на него выразительному взгляду Корнан четко уяснил, что имелась ввиду именно его смерть. Он повесил на шею созданный из его же амулетов новый, похожий на золотое солнце с большим синим изумрудом посередине, и не колеблясь направил его на демона. Активировавшись, амулет выпустил из себя толстый белый луч света, пронзив черное тело насквозь, он оставил после себя значительное отверстие. Оно дымилось и затягивалось дольше.
– Отлично, – одобрительно кивнул Диеш, – именно этого заклинания мне и не хватало. Думаю, оно лучше всего подходит для демонов.
До этого момента чудовище атаковало их только двумя своими крыльями-щупальцами, кроме них на непомерно огромном туловище сверху восседала довольно маленькая для его размеров голова с клювом. Корнан успел ударить лучом из амулета еще пару раз, когда демон резко наклонился вперед и просто проглотил белого мага. Под давлением клюва тут же разрушилась выставленная на парне Диешем защита. Демон выпрямился, голова снова оказалась наверху. Из толщи черной жижи раздавался неистовый крик Корнана и шипение, видимо означавшее, что он продолжал использовать амулет в надежде, что тот поможет ему выбраться. Но все быстро затихло. Так легко и практически мгновенно. Только что их стояло двое, теперь Диеш остался один. Нелетающая птица продолжала махать своими крыльями.
Он знал, что взял себе ношу не по силам. У него не было и шанса выстоять против Великих магов, а тем более всего Совета. Диеш никогда не сможет побороть проклятие из пророчества, разве такой маленький и незначительный человек, как он был способен противостоять судьбе. Даже это путешествие было ему не по плечу. Ему не хватало ни сил, ни подготовки для сражения с демонами и очевидно предстоящих перемещения в другой мир и битвы с магом смерти. Но как Диеш мог теперь отступиться? Он не имел на это права.
У него в запасе оставалось еще одно заклинание. Его не надо было заготавливать и заряжать, оно было самым сильным и самым ненавистным. Диеш изучил его, чтобы дать себе шанс в сражении с Великим магом и меньше всего ему хотелось использовать его снова.
– С тех пор как я получил задание убить ее, – сказал Диеш птице, хотя очевидно, что она не способна была его понять, – я только и делаю, что нарушаю приказы и правила.
По велению его руки прямо в воздухе перед ними открылась трещина в пространстве. Из зияющей вечной тьмой, еще более непроглядной чем демоническая кровь, раны вырвались тонкие щупальца. Они вонзились в тело монстра, отбрасывая в стороны его куски, закапываясь все глубже в поисках настоящего тела демона. Своими ложными крыльями он пытался вырвать их из себя, но это было невозможно, для него они были прочнее чем стальные прутья для рук ребенка. Магия смерти существовала специально для борьбы с такими созданиями, которые находились за гранью жизни. Наконец тонкие щупальца, созданные черным магом, достигли своей цели и вытащили наружу гигантское глазное яблоко. Диеш призвал свой меч и разрубил его пополам. Оно обратилось такой же черной жижей, как и защищавшая его оболочка. Птица таяла, растекаясь озером между поваленных деревьев, на толстом стволе одного из которых стоял Диеш. Демоническая кровь обратилась белым светом, впитываясь в землю, заставляя сиять все чего она коснулась. В центре этого безумия стоял Корнан, ослепительно белый. Только его глаза стали черными, но не как у черных магов, тьма покрыла даже белки, создавая неприятное ощущение опустевших глазниц.
– Тарлова мать, – устало вздохнул Диеш.
Наполненный демонической силой белый маг, сотворил для себя такой же ослепительно яркий меч и, взявшись за его рукоять, неестественно низким голосом сказал:
– Ты украл у меня сестру!
В измученное и израненное тело Тилли проникает тьма. Ее разум пронзает болезненная тоска, сопротивляться которой у нее просто нет сил и все что она может делать, так это искать ее источник. Тилли могла бы сказать, что жалеет об украденной у нее жизни, но не может сделать этого. Ей никогда не хотелось скучного деревенского счастья. Может быть друзья могли скрасить ее одиночество? Но никто из тех, кто ей встречался не был способен действительно понять, что твориться в ее мятежном сердце. Почему ей недостаточно просто жить спокойной сытой жизнью, растить детей, обнимать мужа? Или радоваться солнцу, которого она не видела пять лет. Может быть Тилли ненавидит мага, за то, что он лишил ее этого? Но вот они падающие на нее теплые лучи, но это не сделает ее счастливой. В душе она очень жадная и ей всего этого ужасно мало. Так, о чем жалеет Тилли стоя на коленях у входа в Парящий замок, запуская пальцы в покрытую мягкой травой землю? В мире куда ее насильно переместил очередной человек, для которого ее жалкая жизнь была лишь разменной монетой. Боится ли она того, что все вокруг хотят ее убить? Все те, кто смотрит на нее свысока. Ненавидит ли она их? Ненавидит ли она весь мир? Нет. Тилли не чувствует ничего из этого. Все что заполняет ее – это разочарование за невыполненное обещание.
“Ты говорил, – шепчет она и на глаза наворачиваются слезы, – что со мной ничего не случится”.
Пропитанные горькой обидой и ядом демонической крови слезы падают на землю. Они проникают в нее, отравляя все вокруг. Растения желтеют и вянут. Клонятся вниз омертвевшие полевые цветы. Тилли уверена, что никогда больше не увидит человека, в котором последние пять лет заключался весь ее мир, и эта боль расходится от нее в разные стороны, уничтожая все на своем пути.
Леан ходил за своим отцом по пятам, всеми силами стараясь изменить его мнение. Регар упрямо держал оборону, хоть и прекрасно понимал, что это неизбежно: его одаренный одержимый магией сын так или иначе начнет ее практиковать и если не под его строгим контролем, то каким-нибудь другим сомнительным способом, и решил попробовать переубедить его, а если не получится, то хотя бы испытать.
– Тебе в этой жизни все дается слишком легко, – сказал Регар. – Но, когда ты станешь магом тебе придется делать много скучной работы, заниматься тем, чем ты не хочешь и к чему не привык.
– Я готов к этому, – твердо заявил Леан.
– Ладно, – ответил Регар и отправил сына жить с обычными смертными людьми.
Сначала Леан попал в крестьянскую семью, где с раннего утра целыми днями гнул спину в поле. Потом, когда он почти привык к этому и научился всему, что нужно было для этой тяжелой работы, отец отправил его работать в кузницу. В проникающей до костей жаре, методичными ударами молота Лиан выковал свое крепкое тело. Регар перетаскивал его с места на место, с каждым разом пытаясь придумать ему работу тяжелее, грязнее и скучнее. Парень работал гончаром, плотником и пекарем. Он стоял дозорным у ворот и убирал конюшни. Работал писарем в ратуше, целый день записывая жалобы бесконечной очереди недовольных жителей. Леан был казначеем, стараясь уследить за тем, куда уйдет каждая монета городской казны, чтобы ее не смог присвоить себе какой-нибудь скользкий чиновник. Однажды ему пришлось ухаживать за смертельно больными людьми. Это была очень грязная и неприятная работа, но не поэтому она оставила на нем такой сильный отпечаток. Наблюдая за тем, как жизнь покидает тело человека, которого не излечили магией, потому что этой болезни не было в Кодексе, потому что это не эпидемия, а значит вмешиваться в чужую судьбу считалось неуместным, Леан почувствовал, как в его душе что-то зародилось. Кто решает, кого спасать, а кого нет? Почему жизнь большинства важнее одной единственной жизни? Разве жизнь можно измерить количеством? Усилием воли он подавил в себе эти бунтарские мысли, но так или иначе они остались где-то в глубине его сознания болезненной картиной остекленевших глаз мертвых людей.
Шли года. Чтобы ни делал Леан, он никогда не жаловался. Все, на кого ему пришлось работать, были им довольны. Регар придумал другую причину:
– Ты думаешь, что тебе будет легко учиться? – сказал Великий маг. – Думаешь, я буду давать тебе поблажки потому, что ты мой сын?
– Надеюсь, что нет, – ответил Леан. – Я правда готов к трудностям.
– Черные маги держат своих учеников в ежовых рукавицах, – Регар встал из-за стола, собираясь сделать то, чего делать никогда не хотел. – Но я считаю, что их методы слишком мягкие. Если ты станешь моим учеником, я буду с тобой очень жесток. Может ты даже умрешь или захочешь умереть. Ты готов к этому? Сможешь ли ты вытерпеть все это и безоговорочно слушаться меня?
– Я могу выдержать все, – упрямо стоял на своем Леан. – Я ничего не боюсь.
– Это в тебе говорит твоя гордыня, – Регар стиснул зубы и избил собственного сына до полусмерти.
Он сломал множество костей в его теле, но упрямец не издал и звука. Леан лежал не в силах пошевелиться. Его лицо превратилось в неразличимое месиво крови и мяса. Внутри все горело, но ему было холодно. Он не чувствовал ног, руки его не слушались. Леан знал, что для обычного человека этого более чем достаточно чтобы умереть, и мысленно прощался с жизнью, но сдаваться не собирался. Тяжелый труд научил его тому, что чтобы получить что-то нужно терпение. Стать магом было его судьбой, и никакие препятствия не могли его остановить. Сердце Регара разрывалось на части и требовало сдаться. Никто и никогда не проходил через такие испытания чтобы стать чьим-то учеником. Ему не хотелось признавать, что корень его жестокости лежал в застаревшей ненависти к женщине, кровь которой текла в его сыне, которая убила его учителя, имя которого по иронии судьбы он носил. Несколько раз Регар подходил к нему и предлагал отступить, но Леан отказывался. Это случилось на закате, на рассвете Великий маг исцелил его.