Дарья Ковалёва
Завеса Тимора
Справедливо ли это? Несомненно, нет. Раздражает ли меня это лицемерное общество? Безусловно, да.
Вертя в пальцах бокал с вином, я неустанно скользила взглядом по бальному залу. Мода на платья с шлейфом проникла и в наши круги, удивительно, как быстро меняются вкусы общества. Лишь в прошлом году подобное наряды считались чрезмерно вычурными и неудобными.
– Мисс Аннабет, – обратилась ко мне Розалин, сияя золотистыми локонами под светом сфер на потолке, будто под ясным солнцем. – Этот приглушенный оттенок изумруда вам к лицу!
– Мы ведь не должны разговаривать на публике. Когда вы вернулись с южного берега? – окинула я взглядом её серое платье, усыпанное сверкающими камнями.
– Полагаю, нам следует уединиться, – коварно протянула молодая ведьма, прикусив нижнюю губу и направляясь к будуару. – Не могу не признать, что все от скуки уши развесили.
Оказавшись наедине, она прикрыла дверь и избавила нас от слуг. Шагая по комнате, я еще раз убедилась в приверженности этой семьи к сдержанности в интерьерах. Их родовой серый оттенок присутствовал на каждом шагу наряду с обязательным изобилием лилий. Усаживаясь на кушетку, я заметила два цилиндра на столике.
Неужели господин Леон приводил близкого друга?
– Расскажите, что я пропустила! – возопила Розалин, чрезмерно эмоционально хватая мои руки и хлопая ресницами, обрамляющими её глаза цвета летнего леса. – Там было настолько уныло, я была готова в бездну кануть с радостью!
– Навещать сестру – не потеха? – усмехнулась я. – А ведь так предвкушали поездку. Помнится, говорили о свежем океанском бризе и загорелых юношах? Я предупреждала, что племянники станут для вас обузой.
– Да, вы оказались правы, – сказала она, капризно надув губы оттенённые нежным персиковым цветом. – Признаю, более не желаю возвращаться туда! Крайне шумные дни.
– Даже для вас?
– Даже для меня.
– Итак, – я вскинула взгляд на хрустальную люстру, пытаясь вспомнить последние известия. – Слышала…
– Розалин, прежде чем приводить сюда дам с сомнительной репутацией, следовало бы испросить разрешение, – раздался язвительный мужской голос, и я посмотрела на его источник. – Если быть строгим, то следовало бы тебя наказать, но я не хочу омрачать своё возвращение в высший свет. Прошу вас, – его крепкая рука указала на дверь. – Покиньте нас. И поторопитесь.
Мысли заиграли в голове с невероятной быстротой. Высокий, крепкий, дерзкий, с глазами небесной лазури и поразительно схожий с Леоном.
Ах, так это старший брат и наследник рода Греймен. Его имени я не упомню – его персона не вызывала моего интереса.Он не появлялся в высшем свете лет пять,а Розалин вовсе избегала говорить о нем.Мне не приходилось видеть его ранее. Что за предвзятый и самодовольный хранитель?
– Вы не стесняетесь использовать подобные слова в мой адрес, – сказала я, поднимаясь и аккуратно беря в руки веер. – Полагаю, радеете повторить роковую судьбу вашего дяди?
– Ваши мнимые угрозы на меня не действуют, – презрительно усмехнувшись, окинул он меня взглядом. – Уходите. И в дальнейшем держитесь подальше от моей сестры.
Обернувшись к Розалин, заметила, как она опустила взгляд на обувь и покорно склонила голову, не в силах произнести ни слова. Идя к нему, я крепко сжала веер и легонько ткнула в его жилетку тыльной стороной.Смотрел он на это действо от меня как на вражеский клинок.
– Если бы здесь не было вашей сестры, и если бы я не питала к ней уважения, наш разговор был бы иного характера, – прошептала холодным тоном. – Впредь подбирайте слова, иначе я не стану учитываться с тем, кто вы и каков ваш статус. У меня есть множество способов испортить вашу жизнь, и заткнуть ваш скверный рот.
Его бровь поднялась, и скулы заиграли четкими и угрожающими линиями, отчего меня охватила тревога. Однако он не проронил ни слова, продолжая следить за мной с грацией сокола, когда я удалялась.
– Отец, можно ли мне в этом сезоне отказаться от посещения приемов? – спросила я, устремив взгляд на пейзажи за окном кареты, с ненавистью ощущая боль измученных ног.Есть надежды,что он сжалится надо мной.
Неотесанные мужчины топтались по мне столь бесчисленные разы, что опухшие пальцы едва умещались в туфлях, а пустые разговоры утомили до предела. Наиболее запомнился мне хранитель, посвятивший всю жизнь службе и оставшийся без семьи.Тараторил,нервно облизывал губы,и пылко пытался меня понюхать.
Ровесник отца, но сделал мне предложение! Я вскоре взбунтуюсь или сбегу! Нет больше сил терпеть это…
– Не думаю. – сдержанно ответил он, перелистывая страницы в своей записной книге.
– Разве никто из них не приглянулся? – задумчиво вопросила сестра.
– Второй сын рода Дарксон, например, отлично подходит нашей Аннабет,– окинул отец нас одобрительным взглядом. – Слышал, на завесе служит, и быстро продвигается по званиям. Воспитание и происхождение безупречные.Я отправил ему запрос.
Какой ужас, сестра склонила его на свою сторону… Теперь мне не видать спокойной жизни. Бедная я, да помогут мне святые!
– Прослыл повесой пуще всех! Только появится на выходных – и сразу в бардель "Красная жемчужина". Вы насмехаетесь? – воскликнула я, схватившись за голову. – Если вы меня ненавидите, отправьте тогда меня на завесу! Вы просто издеваетесь надо мной!
Отец поднял взгляд от записной книги, и в его глазах промелькнуло легкое раздражение. Знала, что мой прямолинейный ответ его озадачил, но не могла иначе. Мне не хотелось прожить всю жизнь по уготованному плану, сделав очередной шаг в веренице запланированных событий и вовсе не желанного мной союза.
– Аннабет, я надеюсь, ты поспешишь повзрослеть и поймешь, что отцу не забавы ради на сердце ложится этот вопрос, – его голос ненадолго обрел твердость. – В жизни своих детей родители ждут определенной выгоды.Особенно от дочерей.Мне не в радость думы о том,что ты слабее остальных ведьм, и твои конечности ломаются от каждого дуновения ветра.
Пусть я буду разбита, меня можно восстановить, а узы разрушить нельзя.
Тени под его глазами становились всё глубже, и хотя отец старательно скрывал перемены внешне, мы с Элизбет особенно остро замечали изменения в нём. Замкнутый, малоразговорчивый, после гибели матери он избегал высшего света, как только мог, и часто уединялся в её любимой оранжерее.
Хранитель без своей ведьмы иссушается и умирает в течение десяти лет, погружаясь в безмерные душевные муки и внутреннюю агонию. Отец, однако, упорно боролся. Прошло два года, и лишь богам известно, когда он покинет нас. Мы полагали, что готовы к этому… Нет, притворялись готовыми.
На самом деле, Элизабет, осознав всю тяжесть ситуации, превратилась из заботливой сестры в тирана, которому по плечу всё, стремясь уладить все дела как можно скорее, чтобы отец отошел со спокойством в забвение.
Легкая тишина, повисшая в карете, оказалась тяжела, заполняя пространство, словно невидимая преграда.Собственное нежелание подчиняться планам отца наряду с предчувствием, что затея со встречей неизбежно даст трещину, угнетали меня. Отец продолжал хмурить брови.Сестра же, напротив, расцвела. Казалось, для нее подобные интриги были лишь забавной игрой, светской игрой, в которой она умело расставляла фигуры на доске, пока я оставалась пешкой, разрывающейся между долгом и свободой.
Ясная грань луны вдохновляла меня на размышления, и, свернувшись на краю кровати, я не торопилась раздеваться. Хотя хотелось бы смыть с себя некоторые прикосновения ритуальным омовением. Чувства, ставшие клубком, смогут ли когда-то распутаться или со временем только разрастутся?
Порой я ощущала пустоту, прячущуюся за милой улыбкой, которую все от меня ожидали. В груди словно давно возникла бездна, не заполняемая ничем, и особенно ночью это щемящее чувство превращалось в невозможность сделать глубокий вдох.
Сколько раз я мечтала стать кем-то другим, столько, сколько меня сравнивали с матерью или сестрой. Как хочется, чтобы они перестали видеть во мне лишь её продолжение и навешивать свои ожидания. Эти ожидания, касающиеся того, какой я должна быть, удушают меня.
– Мисс Аннабет? – нарушила тишину служанка Мари. – Помочь вам приготовиться ко сну?
– Уходи, – прошептала я, давясь горечью в виде слёз. – Мне не нужно…
– Ваш отец просил передать, что через три дня вы отправитесь на ночную охоту.
– Прочь! – с неожиданной резкостью кинула я подушку в её сторону. – Приказов не понимаешь!? Напомнить, кто твоя госпожа!?
Мари тихо сбежала из комнаты, оставив меня наедине с гнетущим одиночеством. Ночная охота, как и многое другое, была частью той паутины, которую отец плёл вокруг нашего рода.Ритуал, когда ведьмы прячутся в лесу, а хранители устраивают на них охоту, словно на добычу. В такую ночь часто устанавливается связь между хранителем и ведьмой,иной раз достаточно лишь одного прикосновения, чтобы соединиться с кем-то. Полагаю, в этом году образовалось слишком мало пар, и высший совет решил действовать решительно.
Встала я с кровати и подошла к окну, надеясь, что лунный свет окажет хоть какое-то утешение моему беспокойному сердцу. Закрыв глаза, попыталась вспомнить те редкие моменты, когда моя жизнь была по-настоящему моей. Детские игры в саду, когда я могла быть просто Аннабет, не ожидающей одобрения, не утопающей в догадках. Тогда будущее казалось светлым, полным возможностей, а не запутанным клубком чужих стремлений и амбиций.
Сейчас же, передо мной открывалась лишь череда обязанностей и долгих дней, наполненных притворством на зрительскую публику. Быть кем-то, кем я не являлась, стоило большого труда, а иногда, как сегодня, это наносило мне боль острее любого кинжала.