Дарья Гущина
По краю Вечности
Я нахмурилась. Ну вот. Опять. После Небесного храма прошло достаточно времени, но порой я не узнаю ту себя, что смотрит из зеркальных глубин. А это никуда не годится. На лице – одни усталые и несчастные зеленые глазищи… Хватит. Я подошла к окну и решительно его распахнула. И задохнулась, втянув носом ледяной воздух.
Взъерошивая беспорядочно рассыпавшиеся по плечам волосы, пробираясь под рубаху, обжигая лицо, снежный ветер шептал о своем, но я ничего не слышала. И ничего не хотела слышать. И, замерзнув, закрыла окно, потерла плечи и нацепила на лицо привычную маску усталой рассеянности. Покосилась на зеркальное отражение и кивнула. Так-то лучше… Пора возвращаться от себя прежней к себе нынешней.
А память – Вечности…
Я снова села на постель, обложившись схемами и для вдохновения положив на видное место артефакты храма, и погрузилась в раздумья. Если тайный почитатель моего дара надеялся, что я немедленно ринусь на поиски, то он глубоко ошибался. Во-первых, я не любила холодную Снежную луну и решила дождаться следующего сезона Пыльной луны. Во-вторых, я давно привыкла работать сама по себе, а не потакать чужим желаниям. Да и задачка оказалась нелегкой, требующей времени и осмотрительности, а я редко действовала необдуманно. Особенно с тех пор, как сошла с прежнего пути.
От размышлений отвлекло настойчивое сопение Молчуна.
– Ужинать?.. – я рассеянно дочерчивала очередную схему. – Уже?.. – и посмотрела в окно.
Закатные сумерки подкрались неожиданно – казалось, мгновение назад сияло солнце…
– Сейчас, – я дорисовала последний символ и изучила набросок. – Проверю кое-что, и пойдем… Смотри, Молчун. Что ты об этом думаешь?
Ворон, перебравшись на мое плечо, внимательно изучил схему и вопросительно мяукнул.
– Ну, – я задумчиво потерла щеку, – больше мне в голову ничего не пришло. Да, конечно, башенка Первой оказалась здесь… но остальные река наверняка разнесла по миру. А артефакты Великой всегда возвращаются к источникам силы. И самые мощные источники, если мне не изменяет память, находятся здесь, – и я кивнула на испещренную точками и крестиками карту. – Спорим, что остальные башенки я найду на материке Второго, архипелагах и островах? Почему-почему… Потому что на материке Великой источников силы почти нет. А на материке Первой самые сильные источники – источники света, а сумеречных – по пальцам пересчитать.
Молчун ворчливо чирикнул.
– Да, но торговец-то прибыл с материка Первой, – торжествующе возразила я. – То есть и башенка Первой до недавнего времени находилась там, верно? Вот именно, – и указала на схему карты, – это примерное их местонахождение. Ты ведь не застал то время, когда я собирала по всему миру источники? Точно, не застал. А я успела достаточно с ними повозиться, чтобы понять их сущность. И знаю, с какой периодичностью и где именно они возникают, когда выходят на пик силы и когда иссякают. И отмеченные на карте источники – именно те, что находятся сейчас на пике. Не веришь? Предлагаешь проверить?
Моя рука инстинктивно нащупала под рубахой узкую пластинку теплого сизого камешка на тонком шнуре. Усилитель дара я использовала крайне редко – он питается от носителя, и питается очень долго. В последний раз я пользовалась им, будучи искателем Младшего поколения, когда в горах попала в сильнейшую магическую бурю, предварявшую фазу Вечности, и возвращалась в лагерь вслепую. И как нашла, понимаю смутно. Зато помню, как Джаль в первый и последний раз в жизни на меня наорал, ругая мою беспечность и глупую привычку бродить в одиночку по незнакомой местности. А от последующих его извинений за резкость до сих пор мурашки по коже…
Усилитель дара соскользнул с моей шеи в ладонь, и я внимательно всмотрелась в его сизые глубины. Чем меньше в нем энергии, тем он светлее, но сейчас, судя по насыщенному оттенку, он готов к употреблению.
– Молчун, колпак, – скомандовала я.
Ворон послушно раскинул надо мной сеть тьмы, заглушающую малейшие проявления магии, а я, приготовив нарисованную карту и грифель, начертила на полу символ объемного поиска, добавив в набор черточек набросок ауры Небесного храма, и положила рядом усилитель дара. И – яркая вспышка, и голова кругом, а весь мир – как на ладони… Рваные лоскуты заметенных снегом материков, ожерелья архипелагов, точки скрытых туманной дымкой островов… и отчетливые красные пятна найденных башенок.
Усилитель погас на счете «десять», потушив видение, но мне хватило кратких мгновений объемного поиска, чтобы убедиться в собственной правоте. Я моргнула, возвращаясь в комнату, дополнила свою карту и подмигнула Молчуну:
– Ну, что я говорила? А ты мне, как всегда, не поверил, – быстро стерев символ, я надела на шею усилитель дара, сладко потянулась и мечтательно улыбнулась: – Представляешь, какое открытие нас ждет? Одна из тайн Девяти плюс новые источники силы!.. Мне уже нравится! А тебе?
Мой спутник, сидевший на спинке стула, повел крылом и задумчиво крякнул.
– И то верно, – я усмехнулась. – Дело делом, но перекусить не помешает. Пошли есть, обжора.
***
После ужина потянуло на прогулку. Закутавшись в плащ, я долго бродила по узким темным улочкам, скудно освещенным зеленоватым сиянием факелов, шепотом препиралась с Молчуном и обдумывала первую цель. Башенка Седьмого находилась рядом, но отправляться в путь я не спешила – не люблю рвать цепь поиска. Найдя одну, ринусь искать другую, и меня понесет.
– Что останавливает? – я покосилась на ворона. – Сам знаешь, что… Как тебе не стыдно! Я никогда не была ленивой, не наговаривай… Но раз я вернулась на путь, значит, скоро очередной приступ, и, не приведи Вечность, он застанет меня в дороге… Лучше переждать его в спокойном месте. Да и до наступления Пыльной луны – и тепла, заметь! – рукой подать.
Мой пернатый спутник сочувственно чирикнул. Я грустно улыбнулась:
– Нет, не пропустит приступ… Ты же помнишь, как это происходит… И скоро произойдет. Откуда-откуда… Знаю. Чувствую.
Остановившись, я с интересом посмотрела на очередное проявление больной фантазии эпохи Рассвета. Причудливое двухэтажное «облако» напоминало сидящего упитанного кота: плоская крыша с двумя острыми декоративными башенками – «ушами», узкий балкон-«нос», над которым загадочно мерцали два зеленовато-желтых факела, второй этаж на пару комнат меньше первого. Я приблизилась. Низкое крыльцо «лапками», от которого отходили две причудливо изогнутые колонны, поддерживая расположенную под балконом вывеску: «Алхимик. Зелья и талисманы».
Я переглянулась с Молчуном:
– Зайдем? Заодно куплю кое-что для похода.
Ворон неодобрительно покачал головой. Я фыркнула:
– Не так уж и поздно, – и решительно взбежала на крыльцо, постучавшись.
– Прошу-прошу! – пригласил хрипловатый голос.
Я с трудом распахнула тяжелую дверь, зашла в дом и с любопытством осмотрелась. Уютно овальное, просторное помещение лавки было сплошь уставлено высокими шкафами, и на их полках поблескивали многочисленные колбы, сферы, банки и коробки, выгодно освещенные крошечными разноцветными факелами.
– Что желаете приобрести?
Я обернулась. Невысокий старичок с проницательным взором светло-карих глаз и длинной седой бородой, по-домашнему одетый в просторный темный халат до пят и поношенные тапочки, изучал нас с повышенным интересом, очевидно оценивая платежеспособность.
– Симпатичная птичка, – одобрил алхимик ворона, прежде чем я успела поздороваться. – Сама приручала?
– Допустим, – ответила осторожно.
– Понятно, – хозяин дома перевел взгляд на меня.
Судя по подозрительному взору, моя платежеспособность внушала алхимику опасения. Я внутренне согласилась с его мнением, решив завтра же посетить лавку портного. Может, случайные прохожие перестанут провожать меня странными взглядами… Заодно и к сапожнику зайду.
– Так что желаем приобрести, деточка? – затараторил алхимик. – Брат мой, артефактолог, дельные вещи творит, да и я, знаете ли, по зельям силен – Старшее поколение! Итак?.. Приворотные зелья али удачи амулеты, для любви и счастья? Иль еще что-нибудь… интересное? – и он хитро мне подмигнул. – Или же…
Ворон неприлично фыркнул, спрятал голову под крыло и подавился каркающим смехом. Я тихо хмыкнула. Никогда амулетами не пользовалась и талисманы не носила. Про приворотные зелья вообще молчу. На все случаи жизни у меня был мой пернатый друг. Исключение – только усилитель дара, и то по очень большой нужде.
– …индивидуально могу сделать, по желанию, – продолжал вещать мой собеседник, важно поглаживая бороду.
– Нет, благодарю, я знаю свои нужды, – перебила вежливо.
– Слушаю, деточка, – довольно прищурился он.
– Я вам, уважаемый, не деточка, а искатель Старшего поколения, – сдержанно ответила я и, расстегнув ворот плаща, показала нашивку. Терпеть не могу, когда со мной сюсюкают… и ведутся на хрупкую внешность, упуская очевидные вещи.
Алхимик удивленно моргнул.
– …и мне нужно десять зелий перехода на дальние расстояния, по столько же бутылей зелий лечения и восстановления и… Пара сфер спящего огня, пожалуй.
– Дело есть дело, – уважительно отозвался алхимик.
– И ваш совет по поводу портного, желательно – с магическим даром, – добавила я.
Мой собеседник зачем-то огляделся, помялся и тихо пробормотал:
– Есть в городе один такой, то есть такая… Только не связывалась бы ты с ней, коли жизнь дорога.
– Неужели? – мне стало интересно.
– Дурная она, – неохотно пояснил хозяин дома. – И с проклятьем, как говорят… Никто без большой нужды не идет к ней, хотя вещи она шьет сильные, ноские, и иную рубаху так заговорить может, что и кинжал не возьмет – отскочит… Да и пояса и сумы удобные и вместительные творить умеет, – он запнулся. – Но проклятье на ней сильное, древнее, темное… Все наши стороной ее обходят, коли встретят, да рассказывают после об облике ее зверином и кровожадном…
– Где живет? – я насторожилась.
– Здесь, недалече, – алхимик махнул рукой в неопределенном направлении. – По улице вниз и налево. Но не ходила бы ты к ней, деточка…
– Я вам, уважаемый, не деточка, а темный маг Старшего поколения, – усмехнулась я, показывая нашивку и предчувствуя реакцию.
Однако возращение на искательский путь действует на меня не лучшим образом – я начинаю… шалить. И шалить недальновидно.
Старичок невольно попятился.
– Забери меня Вечность…
– Не зовите ее, если пока туда не собираетесь, – мягко заметила я, – она сама найдет вас, когда придет время.
– Сейчас заказ соберу!.. – и его как ветром сдуло.
Мы с Молчуном переглянулись и дружно ухмыльнулись. Четыре эпохи прошло после войны, темные без силы рождаются – а их по-прежнему боятся… Даже странно. Я считаюсь темным магом, но при случае и проклясть-то никого не смогу, если не успею подкопить силу… И хорошо, что об этом мало кому известно. А кому известно – те не верят, видимо, считая, что мы залегли на дно, боясь растерять уцелевшие после эпохи Войны осколки знаний.
Алхимик, гремя склянками, вернулся на удивление быстро, вручил мне пухлый пакет и наотрез отказался от денег, которые я с мягкими угрозами всё же всучила. Сильный дар должен оплачиваться соответственно. И, попрощавшись, покинула лавку, отправившись на поиски местной проклятой.
Столько лун поблекло, столько эпох прошло, а люди по-прежнему страдают от происков людей, давно ушедших в Вечность… Что, впрочем, объяснимо. Древние темные славились крутым нравом, несдержанностью, непомерным самомнением и наплевательским отношением ко всём, кроме себе подобных. Да и меж собой, поговаривают, грызлись жутко.
У крыльца я задержалась, убирая в сумку покупки и подсчитывая деньги. Признаюсь, не удержалась и пару кошелей с золотом у торговца увела. Исключительно на нужды общества и благо истории. И сумма – как раз впритык, если собираться в дальний поход. Нет у искателей ничего более постоянного, чем временное отсутствие денег. А с торговца не убудет. Он даже не заметит пропажи. Вернее, не вспомнит точное количество наличности.
Перекинув сумку через плечо и сориентировавшись, я побрела в указанном направлении, привычно раскинула поисковую сеть и… ничего не нашла.
– Не чувствуешь ее? – остановившись у старого, обшарпанного одноэтажного «облака», спросила я.
Молчун съежился и спрятал голову под крыло. Я нахмурилась. Плохо дело. Проклятье темного теоретически существует, но если мы его не ощущаем… То либо алхимик с перепуга наплел чушь, либо…
– Вы не ко мне, случайно?..
Тихий, робкий, испуганный девичий голосок… Я стремительно обернулась, напрягая зрение. И невольно попятилась от расплывающегося в тумане силуэта. Похоже на горбатого волка… Но – здесь?.. Тьма меня побери, кому же под силу создать столь мощный морок?..
Я моргнула и прищурилась, силой воли перебарывая страх и… наваждение. И увидела. На низком крыльце, закутавшись в короткий старенький плащ, стояла невысокая девушка. Бледное лицо, темно-синие глаза, затравленный взор, тонкие светлые косы, выскальзывающие из-под капюшона… Я покачала головой. Ворон, на мгновение высунувшись из-под крыла, поддакивая, хрюкнул. Теперь невольно попятилась уже незнакомка.
– Вы… кто?.. – и прижалась спиной к покосившейся двери.
Подступающая вьюга взметнула из-под наших ног снежные хлопья. Я молчала и не сводила глаз с проклятой, а она лихорадочно искала за своей спиной дверную ручку, то пропадая, то возвращаясь невесомым полупрозрачным силуэтом. Фантом туманных сумерек, вышедший из-под контроля мага? Серьезный случай…
– Тьма… – я тихо озвучила наши с Молчуном общие мысли.
Незнакомка вздрогнула и слилась с дверью. Я тряхнула головой, вновь прогоняя наваждение. Нет, никуда она не исчезла. По-прежнему стоит на крыльце и дрожит от страха. Но я, преодолевая проклятье тьмы, вижу ее настоящую, а остальным мрак знает, что мерещится. Ворон, например, испуганно узрел черного барса – древнее существо эпохи Изначальности, давно ушедшее в Вечность, как и привидевшийся мне горбатый волк…
Девушка наконец нащупала дверную ручку и попыталась скрыться в доме, но я ее опередила:
– Подожди! – и взлетела на крыльцо. – Не убегай! Я… могу помочь, – и торопливо расстегнула ворот плаща, показывая нашивку темного мага. – Я работаю с мраком… и с его проклятьями. Позволь понять, в чем дело… Не убегай. Не наврежу.
Судорожный вздох, испуганный и недоверчивый взор необычных глаз – и огненно-красная от страха аура с четкой, сизо-черной паутиной проклятья.
Кому же ты так не угодила?..
***
Обстановка в доме мало отличалась от его внешнего вида. Одна просторная комната без четких углов, обшарпанная и скудно обставленная старыми и самыми необходимыми предметами мебели.
В дальнем от двери «углу», рядом с тлеющим очагом, – небольшая кровать, в противоположном ему – низкий шкаф, круглый столик и три стула. Ближе к двери, у неровного провала окна, – мастерская, отгороженная самодельной занавесью, которая скрывала стол, стул и прилаженные к стене полки с аккуратно разложенными материалами. С другой стороны – также скрытые лоскутной занавесью – рукомойник и небольшая бадья.
Но, несмотря на бедность, дом был чистым и уютным. Облупившуюся на стенах краску заменяли лоскутные картины, пол украшали разноцветные половички, стол застелен светлой скатертью, окна занавешены изучающими ровный, неяркий свет шторками, на которых хозяйка вышила рассветные горы. А еще лоскутные картины и половички заменяли обитательницам свечи и отсутствующие дрова в очаге. И тепло, и достаточно светло.
При нашем появлении из-под одеяла выглянула любопытная мордочка крохотной девчушки. Вытирая ноги о половичок, я ласково улыбнулась в ответ на сонный взгляд:
– Доброй ночи, солнышко.
– Поздоровайся с нашими гостями, дочь, – тихо добавила хозяйка дома.
Девочка завернулась в одеяло, послушно слезла с кровати и неловко подковыляла ко мне. Маленький молчаливый дикий зверек с несмываемым пятном проклятья на желтой от настороженности ауре… и перечеркнутой Вечностью жизнью. Из-под седой челки на меня внимательно смотрели голубые глаза, но видел лишь один. Древнее проклятье разделило худенькое тело на две половины, одна из которых принадлежала жизни, а вторая – смерти. И живая – чувствовала, слышала, осязала, видела и постигала, а мертвая – смотрела тусклой пустотой, висела бесполезной плетью.
Я разулась, подошла к девочке и присела на корточки:
– Как тебя зовут, милая?
Молчание. Лишь затравленное удивление на живой половине бледного личика.
– Эрейя, – тихо ответила за дочь ее мать. И, помедлив, тихо добавила: – А меня – Таит.
– Эрейя? – я улыбнулась. – Первая капель?
– Она родилась на исходе сезона Снежной луны, – смущенно объяснила Таит.
– Рейсан, – представилась я и кивнула на ворона, – Молчун.
Ворон гордо расправил крылья, распушил хвост и, заработав мой многозначительный взгляд, глухо каркнул. Я одобрительно улыбнулась, сняла плащ, повесив его на крючок у двери, разулась, надев теплые тапочки, и отправилась за занавеску помыть руки. Таит тем временем суетилась по хозяйству, и, когда я села напротив нее, на столе уже стояли горячий чайник, кружки и плетеная корзинка с домашним печеньем. Мне стало неудобно. И объедать – некрасиво, и отказываться – непорядочно…
– Угощайся, – Таит обняла дочь, которая, не сводя с меня внимательного взора, свернулась уютным клубком на коленях матери.
Ладно, перед уходом подсуну под скатерть деньги… Я неспешно пила травяной чай и внимательно слушала невеселую историю маленькой семьи. Таит рассказывала спокойно, отстраненно, и в ее голосе отсутствовали злость, ненависть или ярость. Слышались лишь горькая усталость и покорность судьбе.
– Это семейная легенда, которую мне рассказала мама, прежде чем уйти в Вечность… В эпоху Девятого в нашей семье родились две девочки-близняшки, и старшая выбрала путь темного мага, а младшая – путь артефактолога, к роду которой мы с Эри и принадлежим. Темных магов, говорят, боялись уже тогда, и вскоре пути сестер разошлись, а после замужества младшей между ними встала еще и ненависть. Старшая стремилась передать свои знания потомкам, но Вечность отняла у нее возможность быть матерью. И сначала она, смирившись, ждала, когда же темный родится у ее сестры. Но проходило время, а внуки и правнуки рождались или со светлой и сумеречной магией, или с ремеслом. И перед смертью она прокляла весь наш род.
Я молча смотрела в чашку и слушала очень внимательно, хотя легенды о древних темных и проклятых ими людях порой похожи, как две капли воды – и целями, и причинами, и мотивами, и последствиями.
– И с тех пор в семье рождается лишь одна девочка без магических способностей, и в жизни ее преследуют несчастья. Моя прабабка не выносила света. Бабка случайным словом накликала страшные несчастья. Мама, говоря хорошее, против воли оскорбляла окружающих, стремясь помочь – приносила вред, а я… А меня мало кто видит человеком, чаще – в облике монстра. А Эри… – и голос Таит сорвался. – Что с ней – я не понимаю…
– Всё просто, – я вертела в руках кружку и сосредоточенно изучала плавающие в воде крупицы травы. – Твоя родственница не могла иметь детей из-за физиологии темных магов. Нам этого природой не дано. Так было в эпоху Девятого, и так есть и сейчас. Проклятье пало не на род, а на ненавистную силу сумерек или света, с которой вы рождались, но которая оборачивалась против вас, – я подняла глаза на Таит: – В тебе есть сила туманных сумерек, отсюда и окутывающий ауру обманный туман. Который преодолим либо для темного – ведь иначе у тебя не было бы дочери, либо, – и проницательно посмотрела на зардевшуюся девушку, – для сильного сумеречного мага, но ненадолго. А в Эри очень много света, – я невольно улыбнулась девочке.
– Света?.. – тихо переспросила моя собеседница.
Я кивнула:
– И подозреваю, что проклятье направлено именно против света – тьма и свет всегда были на ножах. Вы, сумеречные, кое-как с ним справлялись, а вот свет бы проклятье наверняка убило… если бы не было столь старым. За давностью эпох оно истерлось, потеряло прежнюю силу, поэтому твоя дочь жива.
– Да разве ж это жизнь?.. – с горечью спросила Таит.
Я поставила на стол кружку и серьезно посмотрела нее:
– Конечно. И если бы не ее ярчайший свет, она бы не выжила вообще. У Эри дар мага света уровня Старшего поколения.
Повисло молчание. Таит обдумывала услышанное, девочка рассматривала меня с настороженным вниманием, я вернулась к чаю, а Молчун дремал на спинке стула, изредка приоткрывая один глаз и бдительно за нами наблюдая. И я почти допила чай, когда Таит тихо напомнила о том, о чем я боялась услышать:
– Ты говорила, что можешь помочь…
Я тяжело вздохнула и призналась:
– Тебе – да, но твоей дочери… не уверена. Таит, мы уже давно не те, что прежде, – в нас нет силы. Тьма, да мы слабее иных ремесленников…
Увидеть в синих глазах отчаяние оказалось неожиданно… больно. И я вновь пожалела, что во мне нет настоящей силы. Да, есть знания, накопленные поколениями темных. Но не сила. Не та, что властвовала в эпоху Девятого. И даже не та, что была до него. Не сила. Насмешка судьбы. Плевок в лицо. Жалкие крохи прежнего могущества.
– И что же нам делать?
– Твое проклятье я сниму полностью, это нетрудно. И тебя снова начнут принимать за обычного человека, и дети у тебя еще будут, и дети магически сильные, без пятен проклятья, – я задержала взгляд на Эри, обдумывая одну безумную мысль, и попросила: – А покажи-ка ладошки.
Девочка неловко закатала длинные рукава серого платья и показала ладони. Проклятье в неживой половине убивало только чувствительность, и владеть своим телом она более или менее могла, что внушало определенную надежду… Но цена казалась непомерно высокой. Да, один вариант помощи существовал. Наклонившись через стол, я мельком взглянула на руки Эри и кивнула. Так и есть. Я снова не ошиблась. К сожалению.
– Чистые руки. Человек без судьбы, – я старалась не встречаться взглядом с Таит. – У твоей дочери есть смутное прошлое, но нет будущего, как нет и судьбы. Не удивляйся, такое не редкость в наше время. Или дар есть, но доступ к нему отрезан, или даже дара нет. Многие люди рождаются с чистыми руками – без путеводных линий, чтобы после прославиться и войти в легенды… И, поверь, с этим можно жить… Хоть как-то, но жить…
Я и сама понимала, что несу чушь, и видела это в укоризненном взгляде хозяйки дома. Я неловко отвернулась и прислушалась к бушующей на улице метели. Ветер рвал и метал, завывая раненым зверем, стучась в окна, топочась на крыльце дома, пробегая по хлипкой крыше. Похоже, на постоялый двор я попаду ой как нескоро…
– Ладно, что уж, – Таит со вздохом встала и подхватила на руки дочь. – Нам спать пора… Останешься? Оставайся, не спорь. Правда, у нас только одна кровать…
– Я могу поспать и на полу, – заметила мягко. – Я – искатель и привыкла спать, где придется. Походы не терпят изнеженных, и на голой земле приходилось спать, и на камнях… Мне достаточно одеяла.
Кивнув, Таит уложила Эри спать и быстро соорудила на полу уютный лежак из одеял. И внимательно-тревожно посмотрела мне в глаза:
– Правда ничего нельзя сделать?..
– Подумаю, – кратко ответила я, сев на лежак. – Иного пообещать не могу… извини.
Таит кивнула и отвернулась, убирая со стола. Глянув на ее ссутуленные плечи, я помянула тьму, закуталась в одеяло и отвернулась к стене. Человек без судьбы – это кладезь скрытых возможностей… и проклятое Вечностью существо. Обычно таких, как Эри, сразу после рождения относили к храму Вечности и оставляли там, на попечение других людей без судьбы. Но малышка проклята еще и темным магом, и вряд ли ее приняли в храме… или мать не смогла расстаться с дочерью. Бедное создание… Несчастные девчонки…
И, погружаясь в усталую дрему, я думала. О том, как многолики и коварны проклятья Вечности, и где они только не настигают зазевавшихся… Заблудившаяся после смерти душа, слишком долго пробывшая в Вечности, рождаясь, становится человеком без судьбы. И искатель, забывший об осторожности, сунувшись туда, куда не следует, и чудом выжив, очнувшись, обнаруживает, что его путь проклят, а использование любого заклятья чревато предсмертными приступами.
Да, дороги судьбы опасны и непредсказуемы, особенно когда они касаются встреч с Вечностью… или с новыми людьми.
***
…Я осторожно пробиралась по темному коридору. Свет от факелов, дрожа под порывами сквозняка, гонял по стенам коридора толпу теней, и я вздрагивала, оглядываясь. Днем, в учебное время, путь в хранилище знаний открыт всем желающим – было бы, собственно, желание, но вот выносить оттуда ничего важного нельзя. А мне мучительно не хватало именно профильно-искательских знаний: я решила досрочно закончить обучение в своем звене и перевестись к ребятам постарше. И с приходом темных сумерек, когда наставники, зевая, разбредались по постелям, я, нарушая все режимы и запреты, пробиралась в хранилище и сидела за свитками. В учебной ступени гильдии я появилась поздно, но терпеть косые взгляды ребят, будучи на три-четыре луны их старше, долго не собиралась. И выход нашла только один – ночные набеги на хранилище.
Позади раздалось громкое эхо крадущихся шагов. Я поморщилась. Топает, как сизый полосатик, странно, что его еще не услышали… если только это не наставник, замученный бессонницей. Вжаться в стену, прикрыться облаком тьмы, затаить дыхание… и разочарованно перевести дух. Нет, не наставник. Ученик. Из среднего звена, судя по всему. Да, он один такой на всю ступень – высокий, нескладный, рыжий и веснушчатый парень с солнышком в сердце и светлыми, лучистыми глазами. Правда, как его зовут – не помню, он меня старше и по звену, и по возрасту…
Парень протопал мимо меня, ничего не заметив, но далеко уйти не успел. И на сей раз нас обоих спугнул заскучавший наставник. Тяжелые и уверенные шаги, раздавшиеся из-за поворота, заставили парня испуганно вжаться в стену. А ведь обязательно попадется, если заметят (а только слепой его не увидит), и с треском вылетит из ступени за нарушение правил… Я вздохнула, решаясь, и, протянув руку, ухватила парня за плечо. Тот от неожиданности резво подпрыгнул и громко ахнул.
– Кто здесь? – над нами грозно взметнулось пламя факелов. – Увижу – исключу!
– Молчи!.. – прошипела я.
И, подобравшись к парню вплотную, прижала его к стене, прикрывая тьмой. Он оторопело замер, провожая удивленным взглядом прошедшего мимо наставника. Последний, кстати, попался очень вредный. Несколько раз пробежал по коридору взад-вперед, останавливался напротив нас и подозрительно разглядывал клубящуюся тьму, но, так ничего и не найдя, в конце концов удалился восвояси, а мы дружно перевели дух.
Отойдя в сторону, я сбросила с плеч облако тьмы и обернулась. Парень не сводил с меня внимательно-изумленного взгляда, очевидно рассчитывая на объяснения.
– Рейсан, – неохотно представилась я и после заминки тихо добавила: – темный маг Младшего поколения и будущий, надеюсь, искатель.
– Джалиф… Можно просто Джаль, – отозвался мой собеседник и светло улыбнулся: – просто будущий, надеюсь, искатель… Ты из младшего звена, да? В хранилище идешь, чтобы на экзаменах через звено перепрыгнуть?
– Угадал, – кивнула я.
– Тогда пошли, – Джаль воровато огляделся, – вместе не так страшно… И, если хочешь, покажу, что нужно учить для сдачи экзаменов.
– Спрашиваешь!.. – обрадовалась я.
Да, глупо отказываться от помощи… И именно совместные набеги на хранилище стали началом той дружбы, которой, как я наивно полагала, не будет ни конца, ни края. И – той любви, без которой я не представляла жизни.
***
Я проснулась от щемящего одиночества. Слишком часто Джаль мне снится, а это не к добру… А ведь и времени прошло немало, и раны на сердце зажили и зарубцевались, изредка ноя лишь в непогоду… Я со вздохом уткнулась лицом в подушку и пообещала себе навестить храм Вечности и отпустить Джаля – раз и навсегда. Может, тогда уйдут и кошмары, с ним связанные… Или жизни я больше не увижу. Что делать, когда уходит в Вечность близкий человек, с которым была крепко связна вся жизнь?.. Каждый раз бороться с собой, чтобы выжить?.. Пожалуй, после Небесного храма именно это и стало смыслом моего существования…
Потянувшись, я встала, подошла к окну и отдернула занавеску. Мрак не спешил рассеиваться, уступая место близкому утру, а значит, не за горами фаза Вечности и окончание сезона Снежной луны. Я невольно поежилась. Испокон эпох фаза Вечности была границей между тремя долгими сезонами – Снежной луны, Пыльной луны и Дождливой луны. И на ее короткое время (два-три дня) мир окутывала первозданная тьма, и бушевали стихии, и на небосклоне появлялись сразу две луны, чтобы потом осталась только одна, отмечающая начало следующего сезона. И скоро в мир вернется тепло Пыльной луны, и – в путь…
Я опустила занавеску и потерла плечи. Неприятно покалывающее, зябкое ощущение холодка под кожей заставило вздрогнуть. Я отерла внезапно вспотевший лоб. Скоро приступ, его забери Вечность… Едва заметно задрожали руки, когда колючие лапки холода пробежались вдоль позвоночника, от поясницы к шее, и потемнело в глазах. Я на ощупь добралась до лежака, села, обняв колени и уткнувшись в них лицом, и надолго потеряла ощущение времени. И в чувство меня привел лишь Молчун, сменивший облик и черной кошкой скользнувший на лежак. Я вымученно улыбнулась, заметив в янтарных глазах беспокойство, и успокаивающе погладила своего спутника по мягкой шерстке.
– Я справлюсь, – и показалось, что мой сиплый голос прозвучал убедительно. – Я обязательно справлюсь, ты же знаешь… И снова вернусь, как всегда возвращалась.
Молчун красноречиво вздохнул и покосился на кровать, где спали обитательницы дома. Я спохватилась и усилием воли подавила дрожь в конечностях. Осталось одно дело, которое нужно закончить до того, как… Пока есть возможность. Мало ли. Кто знает, чем закончится приступ…
– Хорошо, что напомнил.
Встав, я неслышно подошла к кровати и присела на ее край. Таит крепко спала, повернувшись ко мне спиной и обняв сопящую Эри. Меня вновь кольнуло ощущение собственной бесполезности. Снять проклятье с Таит – дело нескольких мгновений… Я осторожно провела рукой по ее ауре, нащупывая и впитывая в себя разрозненные клочки тьмы, отчего девушка тихо заворочалась и застонала, прерывисто дыша. Неприятно, конечно, зато полезно… А вот что делать с ее дочерью…
Я встряхнула руки, привыкая к собранной силе, а Молчун, забравшийся на постель, обошел вокруг Таит, «сшивая» и «штопая» разорванную проклятьем ауру. И вот и всё… Девушка, вздохнув, расслабилась, перевернулась на спину и улыбнулась сквозь сон. Мерцание висящего на стене ковра придавало ее бледному лицу выражение… умиротворенности. Отныне она может и спать спокойно, и жить спокойно.
