Дарья Гущина
Дитя магии
Глава 4. Шейтар
Никогда прежде я не чувствовала такого унижения… Проклятые местные жители, похоже, совершенно ничего не знали о приличиях. Да, я наивно полагала, что путникам должно предлагать гостеприимство, но как же я ошибалась! Стоило мне войти в город и прошагать пару кварталов, как я почувствовала себя с ног до головы облитой грязью.
Почти хорошее утреннее настроение, подпитанное упрямством и жаждой мести, к вечеру испарилось, и теперь я чувствовала лишь тупую усталость после бессонной ночи и зверский голод. Нет, один раз ифрил уговорил меня подремать в лопухах, но разве отдохнешь нормально на голой земле – без лесной тени, на колючей траве и под припекающим солнцем? В общем, остановка была короткой. Правда, за это время охранитель набрёл на небольшой хутор и увёл у его хозяйки кусок сыра, хлеб и кувшин молока. Жить после обеда захотелось, но ненадолго.
Стоило нам продолжить путь, как разразилась гроза, и к городу я приползла промокшая, грязная и злая.
Естественно, стражи, охраняющие городские ворота, приняли меня за бродяжку и сначала не хотели впускать. Пришлось применить хитрость и пару серебрушек (из пяти выданных бабушкой), и меня с неохотой, но пропустили, указав дорогу и рассмеявшись мне в спину. И теперь я устало брела по узкой улочке в поисках постоялого двора под названием «Серебряный ручей», а на меня таращились все кому не лень, хихикая и перешёптываясь вслед.
– Ничего-ничего, ослик… – бормотала я зло. – Мы им ещё покажем…
Ослик, вздыхая, устало плёлся за мной и, казалось, дремал на ходу, не обращая на людей совершенно никакого внимания. Вот бы и мне так… Но нет, я остро переживала каждый косой взгляд, каждый смешок и жалела, что не дождалась наступления темноты.
Когда тьма укрывает – она благо, а вот когда сердито бурлит внутри… И я многое бы отдала, чтобы поменять их местами – тьму внутри на тьму снаружи. Эх, будь я хоть чуть-чуть магом…
А когда до постоялого двора оставалось всего ничего, случилось очередное неприятное событие, которое едва не добило меня окончательно. На одной из улиц я остановилась, чтобы поправить сползающие с ослика сумки, когда услышала:
– Кого я вижу! – с издёвкой произнёс за моей спиной голос, обладателя которого я клятвенно пообещала однажды придушить. – Лекс, ты ли это?
Я стиснула зубы, вдохнула-выдохнула и обернулась:
– Что, внезапно, да?
Вэл стоял на широкой лестнице трёхэтажного дома, а рядом с ним обреталась неизвестная светловолосая девица в длинном голубом платье. Девушка смотрела на меня с откровенной жалостью, а вот на физиономии Вэла наблюдалась насмешка, приправленная удивлением. Словно он не ожидал встретить именно здесь именно меня. Кстати, я к последнему тоже пока не стремилась. Желание поесть, помыться и лечь спать сообща мстительность побороли – временно, но успешно.
– Как погода? – ухмыльнулся он.
Драная папина рубаха висела мокрым мешком, ноги по колено в грязи, лицо – в разводах пыли, на голове – пушистое гнездо… М-магию его, ну почему я такая добрая?.. Почему я не сдала его двуликим?.. Соврал же нагло про «не по пути», гадёныш… И теперь ведет себя как… Я и слов-то таких не знаю, как. Приличных.
– Самое то для прогулки… – буркнула я, сжав кулаки и про себя умоляя небо помочь мне провалиться сквозь землю и сохранить остатки достоинства.
Небо, разумеется, мольбам не вняло. И пришлось, гордо вздёрнув подбородок, удирать самостоятельно, в душе яростно проклиная всех и вся.
– Кто это? – краем уха уловила я вопрос девушки.
– Да так, – со смешком ответил Вэл, – чудо одно… в перьях. Позже расскажу.
И это я тебе тоже припомню!.. Чудо! В перьях! Скотина!.. Прислонившись к стене дома, я попыталась взять себя в руки. Так, Лекс, спокойно, он этого не стоит… Он вообще ничего не стоит – ни твоих переживаний, ни твоих сомнений. Только мести.
Глубоко вздохнув и мысленно посчитав до двадцати, я разжала кулаки, достала из сумки одну из бабушкиных книг и дрожащими руками медленно разорвала её, выдирая страницу за страницей. Полегчало. Наблюдавший за мной ифрил в ужасе схватился за голову.
– Лекс, – запричитал он, – что ж ты натворила!.. Это же древнее наследие твоей семьи! Эта книга насчитывает… насчитывала триста пятьдесят лет! По ней занимался ещё твой прапрадедушка! Как тебе только…
– …не стыдно, – резко оборвала его жалобы я. – Ни капли не стыдно. И не дави больше на мою совесть – нет её у меня, не будет и не надо.
– Хорошо, что ты это осознаёшь, – хмуро заметил ифрил. – Ладноть, что сделано, то сделано, но больше – не сметь! Позови меня, и я тебе ворох ненужной бумаги приволоку, рви хоть всю, но книги – это святое, запомни!
– Мое самочувствие – тоже, – обиженно насупилась я, – но именно это тебя почему-то не трогает!
– Мне за это не платят, – огрызнулся остроухий паразит.
– И по делу, – отрезала я.
– Что-о-о? – взвился он. – А кто тебя охранял всю дорогу? Кто предостерегал от глупых поступков? Кто тебе чай и молоко таскал? Кто…
– …ослика всю дорогу в одно место иголкой подкалывал, из-за чего он дважды налетал на меня и ронял в грязь? – съязвила я.
– А он медленно шёл! – ощетинился ифрил.
– Можно подумать, тебя это волнует! – фыркнула я. – Тебе лишь бы поиздеваться над несчастным животным!
– Неправда! Я помогал тебе быстрее добраться до города!
– Ага, и потому пытался затащить меня в кусты и усыпить, чтобы слинять! Кстати, куда ты всё время исчезаешь?
– Э-э-э… Окрестности изучаю, – нашёлся он.
– Ну-ну. Врать правдиво научись – и цены тебе не будет, – хмыкнула я.
Мы могли долго так препираться, но охранитель, видимо, задетый за живое, выпятил нижнюю губу и с достоинством удалился восвояси – в неизвестное мне никуда. А я в подступивших сумерках продолжила поиски постоялого двора, который обнаружился в центре города, среди большого ухоженного парка.
«Серебряный ручей» оказался трёхэтажным домом, вдоль которого тянулась тонкая нить узкой речушки. Вокруг дома – невысокий плетень, над широким деревянным крыльцом – название, в круглых окошках – мягкий свет, а тёмные стены укрывал пышный цветущий плющ. В другое время я бы присела на крыльцо, чтобы просто выдохнуть и успокоиться – добралась! – но меня поторопил заморосивший дождик.
– Ослик, вперёд! – я несильно дёрнула за серое ухо уставшую животину и, открыв калитку, поспешила к крыльцу.
Дождь полил как из ведра, мгновенно превратив нас из грязных путников в не менее грязных промокших куриц. Я начала мёрзнуть и в дверь постучала очень громко и резко.
– Уже иду! – раздался звучный женский голос, и на крыльцо хлынули потоки яркого тёплого света.
На пороге появилась невысокая миловидная женщина, одетая в длинное тёмное платье и белый передник. Из-под кружевного чепца на меня с удивлением смотрели добрые голубые глаза.
Хозяйка поправила выбившийся из прически тёмный локон и изумлённо спросила:
– Добрый вечер. Я вас знаю?
О бабушкином письме, в котором указывался именно этот постоялый двор, я вспомнила не сразу.
– Э-э-э, добрый вечер… Вот, – я вытащила из кармана промокших штанов совершенно сухое письмо и протянула его женщине. Ни мгновения без магии, ага… И как я без неё обхожусь?
Хозяйка, быстро прочитав письмо, добродушно улыбнулась:
– И как я сразу не поняла… Алексия, верно? Проходи, пожалуйста. Промокла? Небо, в каком ты виде! Что случилось?
– Конь удрал… – смущённо пробормотала я, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь пачкать собой такую чистоту.
– Заходи, не стесняйся, – мягко повторила гостеприимная хозяйка. – Там, во дворе, ты что-то оставила?
– Ослика, – пояснила я, разувшись на крыльце, – и вещи.
– Я обо всём позабочусь, не переживай, – женщина, взяв меня под руку, повела за собой.
Горящие в коридоре свечи отбрасывали слабые тени, озябшие ступни приятно грел толстый пушистый ковёр, а хозяйка, показывая дорогу, назвалась Эльдой и засыпала меня вопросами. И пока мы, пройдя коридор, поднимались по лестнице, я успела вкратце всё ей рассказать. Ладно, не всё, конечно, зато не соврала ни разу.
Моя комната находилась на третьем этаже, и его планировка показалась странной: лестница вывела нас почему-то прямиком на крытый балкон, где стояли мягкий диван и столик, а с балкона через стеклянную дверь мы прошли в комнату.
– Располагайся, – снова улыбнулась Эльда, – ужин тебе принесут наверх. За твоими сумками я послала сына, и об ослике он тоже позаботится.
– Кстати, о вещах… – вспомнила я и замялась: неожиданно тёплое радушие хозяйки смущало.
– Что с ними?
– Мокрые они, – ещё больше смутилась я. – Совсем.
Только книги сухими остались, да. Вероятно, и здесь не обошлось без бабушкиных фокусов.
– Займусь, – пообещала Эльда, – а ты отправляйся-ка спать. Так вымоталась, бедняжка, еле на ногах стоишь… Спи, сколько будет спаться. Рубашка под подушкой.
И, пожелав мне спокойной ночи, хозяйка отправилась вниз, а я скрылась в ванной комнате. Благо вода ещё не успела остыть. Или только начала нагреваться?..
Обычно я мылась долго и с удовольствием, но сегодня на это не осталось сил. Едва очутившись в тепле, я осознала, как устала за эти бесконечные сутки, но оно того стоило. И, вытираясь, решила задержаться здесь на пару дней: и коня купить, и город посмотреть, и кое-какие дорожные вещи приобрести, и себя показать, кстати…
Но это всё завтра, а пока – спать. И сон оказался настолько сильнее меня, что я забыла про ужин. Переоделась в чистую рубашку, рухнула в постель и мгновенно уснула.
…и мне приснился Он – высокий, стройный, огненно-чёрный, с лоснящейся шкурой, длинной волнистой гривой и тёмными глазами, в омуте которых сверкали красноватые искры безумия и отчаянного желания добиться свободы любой ценой…
Потянувшись и стряхнув остатки сна, я лениво выглянула из-под одеяла. Ясный солнечный день встретил меня щебетом птиц и шелестом листвы. Я счастливо улыбнулась. Пожалуй, пора вставать! Сев на кровати, я первым делом обнаружила свою многострадальную одежду, выстиранную и высушенную заботливой хозяйкой. Даже спальные тряпки и тапки были выстираны и подштопаны. Я растроганно улыбнулась. Она ведь меня совсем не знала, а заботилась как о близком человеке…
Заправив постель, я бодро попрыгала по комнате, умылась, расчесалась и, с разбега влетев в широкие домашние штаны до колен и синюю безрукавку, побежала благодарить хозяйку, однако меня опередили. Мальчик лет двенадцати, как две капли воды похожий на Эльду, поджидал меня на балконе, с любопытством наблюдая за беспечно порхающими птичками.
При виде меня он подскочил, чопорно поклонился и объявил:
– Доброе утро! Мама ушла по делам и велела принести вам завтрак, – и смущенно улыбнулся, показывая на накрытый стол.
– Доброе, – кивнула я, – составишь компанию?
– Конечно, – охотно согласился парнишка, пододвигая к столу табуретку и усаживаясь напротив меня.
– Как тебя зовут? – я с аппетитом взялась за салат.
– Рони, – с набитым ртом представился он, для приличия попытавшись встать.
Я махнула рукой и улыбнулась:
– Не стоит. Ешь.
Несколько минут мы усердно поглощали завтрак, причём Рони жевал так, словно и его сутки морили голодом. Мы с ним моментально подмели всё, что было на подносе и, приступив к чаю, завели неспешную беседу. Я подробно расспросила его о городе, «Серебряном ручье» и Эльде, а разговорчивый мальчик сходу выложил мне всё, что знал.
– У мамы пять постоялых дворов в городе, – с гордостью рассказал Рони. – А «Серебряный ручей» – это, как мама говорит, дом для друзей.
– А-а-а! – протянула я. – Интересно, где они с моей бабушкой подружиться успели… Говоришь, твоя мама будет только к вечеру?
– Или позже, – добавил мальчик. – Дела!.. – и сунул в рот остатки плюшки.
– Слушай, – я поставила чашку на стол и задумчиво посмотрела на Рони, – ты же хорошо знаешь город?
– А что мне надо знать? – смышлёно поинтересовался он.
– Нужен конь. Сильный и необъезженный. И недорогой.
– Понял, – кивнул мальчуган. – Есть тут у нас одно местечко, на окраине. Туда торговцы приводят диких коней. Купить их трудно, а вот выиграть можно.
– Выиграть? – удивилась я.
– Обуздал – ваш, нет – прости-прощай и конь, и залог, – пояснил он. – И это не только ярмарка, но и постановка. Азартная. Зрители делают ставки – обуздает или нет, – потому и кони дикие, и почти даром отдают. Говорят, это большие деньги. И сегодня мы ещё можем туда успеть.
– Ясно, – встала я. – Жди внизу, скоро спущусь, – и помчалась переодеваться.
Так, что надеть? Я принялась задумчиво рыться в одежде. Во-первых, должно быть удобно, во-вторых, нужно произвести впечатление и в-третьих, не жалеть потом, если испорчу. Покопавшись в вещах и перебрав несколько сочетаний, я быстро переоделась. Лёгкие чёрные штаны с тяжелым вышитым поясом, чёрная же короткая безрукавка с высоким воротником. Пояс жалко будет… Красный, с золотой вышивкой, ручной маминой работы – подарок на восемнадцатилетние… Хотя, наверное, опять магического происхождения. Заодно и проверю.
Повертевшись перед зеркалом, я занялась причёской. Надо бы подстричься, волосы уже отросли ниже лопаток и скоро начнут меня раздражать… Бабушкиным снадобьем убрав ненужную пушистость с чёлки и макушки, я быстро заплела высокую косу. Приведя в порядок физиономию, надела шляпу, вынула из-под подушки последние деньги, перекинула через плечо сумку и поспешила вниз.
Рони, увидев меня, сначала оробел, потом почему-то покраснел и, смутившись, снова поклонился.
– Прекрати, – весело фыркнула я. – А если ещё раз мне выкнешь, заработаешь подзатыльник. Давай на ты.
– Как скажешь, – пожал плечами мальчуган.
– Значит, договорились. Сколько у нас времени в запасе?
– Достаточно, чтобы не торопиться, – отозвался Рони.
Мы вышли из дома и неспешно отправились на окраину, к загону. Мой проводник всю дорогу трещал без умолку, перечисляя встречающиеся на пути, улицы, переулки и парки, рассказывая забавные истории, а я с любопытством внимала, не забывая посматривать по сторонам и запоминать дорогу. Об устройстве городов прежде я только читала и, честно говоря, ожидала, что он будет больше. И… страшнее. Но городок только удивлял. Вероятно, потому что пока я не видела здесь волшебства… да и людей. А спросить у Рони о магах отчего-то постеснялась.
Тартан – типичный небольшой городок Лесного края с типичным же «гнездовым» расположением домов. Основные элементы – парки, вокруг и внутри которых гнёздами кучкуются двух- и трёхэтажные дома. Камень – редкость и немыслимая роскошь – использовался лишь при выкладке дорожек к особо богатым домам. Большинство улиц – лесные тропы, присыпанные землёй и плотно утрамбованные.
Пять городских парков соединялись главной центральной дорогой, словно нанизанные на нить бусины, начинаясь у одних ворот и кончаясь у других. Городская стена-одно-название – высокий плетень – скорее всего, был нужен для определения границ Тартана. Так же, собственно, в городе разграничивали и участки земли. Между «гнёздами» домов вились многочисленные улочки, вплетаясь в главную дорогу.
– Видишь вон те дома? – показал Рони. – За ними – городская стена, а за ней – загон.
– Так быстро пришли? – удивилась я.
Мальчик смущённо улыбнулся:
– Городок-то небольшой.
– Зато красивый, – искренне заметила я. – А как мы за стену попадём, минуя врата?
– В стене много калиток, – пояснил Рони и ухмыльнулся: – Не все хотят платить въездную пошлину.
– Но ведь стража знает?
– Конечно. И в накладе не остаётся. Сюда.
Мы пролезли в узкую щель в стене: Рони – ловко и шустро, я – завозившись и оцарапав руку.
– Извини, – пробормотал он.
– Ерунда, – отмахнулась я, оглядываясь.
Местность вокруг города – заросшее поле с проплешинами лесных рощиц. И загон я увидела не сразу лишь из-за огромного скопления народа. Да, зеваки никогда не пропустят такое занимательное и денежное, по словам Рони, зрелище… И мы, пыхтя, долго проталкивались сквозь волнующуюся толпу, пока не оказались у невысокого забора, за которым находился…
Увидев предмет зрительского восхищения, я едва не споткнулась. На небольшом, отгороженном плетнём клочке земли буйствовал мой сегодняшний сон. Я удивлённо протёрла глаза, но пламенно-чёрное видение, сбросившее с себя очередного смельчака, не исчезало, горделиво возвышаясь надо всеми. Я восхищённо улыбнулась. При всём моём уважении к Ветру, он и в подмётки не годился этому чуду… И, сдвинув шляпу на затылок, я подошла к ограде и замерла, положив ладони на необструганные брёвна, не в силах оторвать взгляд от великолепного скакуна.
А предмет всеобщего вожделения, взбрыкивая и фыркая, с презрением оглядывал толпу зевак, горделиво выгибая шею. И столько достоинства и скрытой силы было в каждом его движении, столько осязаемой ненависти к хилым людишкам таилось в бездонных чёрных глазах…
Хочу!
– Нет, дей-ли, даже не пытайтесь, он вам не по зубам, – пробормотал рядом кто-то.
Я повернулась, подняла взгляд на внезапного советчика и едва не выругалась вслух. Неужели этот тип будет преследовать меня повсюду?.. Я нахмурилась и фыркнула:
– Хочешь сказать, что он по зубам только тебе?
– Возможно, – усмехнувшись, отозвался Вэл, лениво взглянув на меня и снова уставившись на жеребца.
Лениво – только сначала. Потом, нахмурившись, он нелюбезно взял меня за подбородок, впившись острым взглядом в моё лицо. Я дёрнулась, вырываясь, встретила недоумённо-ищущий взгляд и поняла. Он же меня не узнал! Я насмешливо хмыкнула про себя. Конечно, приличная одежда и отсутствие дорожной грязи любого меняют до неузнаваемости.
– Лекс?..
– Ага! – ухмыльнулась я. – Неожиданно?
Скривившись и подавив в себе недостойные меня чувства, Вэл свысока глянул в мою сторону и снисходительно заметил:
– Иди-ка лучше домой, девочка. Здесь не место для купли-продажи осликов. Тем более ворованных.
Я вспыхнула, но на провокацию не поддалась. И за симпатичного терпеливого ослика я ему тоже отомщу…
Вэл прервал мои размышления, отпихнув в сторону и направившись к замершему чёрному чуду:
– Ну, пожелай мне удачи.
– Чтоб тебе свалиться, не продержавшись и мига! – с чувством пожелала я.
– И откуда в тебе только злости? – хмыкнул он и осторожно приблизился к жеребцу.
Оттуда! Что посеешь, то и пожнёшь!
– Усмирит?.. – выдохнул стоявший рядом Рони.
– Не думаю, – отозвалась я, и не только со злости.
Я выросла в лесу и знала о животных многое. Этого жеребца не победить, не усмирить и не приручить, с ним можно только подружиться. Подружиться и понять, не задевая его обострённого чувства гордости и свободолюбия. Не ставя его ниже себя. Узнав его имя. Или – убить его, пока он не убил тебя. Или понимание, или смерть – третьего не дано.
Вэл, разумеется, ничего в животных не смыслил, а я его просвещать не собиралась. Пусть получит своё и уберётся с моей дороги, самоуверенный наглец! Я потёрла руки в предвкушении интересного зрелища. Не пройдёт и пары мгновений, как этот самовлюблённый индюк будет валяться в пыли. И никакая магия не поможет ему укротить жеребца.
Тьфу, что-то часто я магию поминаю… Привыкаю к её существованию?..
К слову, я ошиблась только в одном – несколько мгновений Вэл продержался, а потом жеребец без особых усилий сбросил своего седока на землю и едва не затоптал. Я громко захлопала в ладоши и восторженно улыбнулась. Как я тебя понимаю, чудо черноглазое! Мы с тобой точно найдём общий язык!
Пока Вэл уворачивался от страшных копыт коня, я отдала Рони сумку и подобралась к седоусому владельцу загона. И, глядя на него снизу вверх, вручила залог и объявила, что тоже хочу поучаствовать в состязании. Владелец посмотрел на меня как на ненормальную и мягко посоветовал вернуться домой, к маме, – вышивать носовые платки и вязать носки будущему супругу. Я, честно признавшись, что не умею ни того, ни другого, настаивала на своём до тех пор, пока хозяин не сдался, отказавшись от денег.
– За счёт города у нас не хоронят, – грустно заметил он и печально вздохнул.
Я весело улыбнулась и бодро перемахнула через забор, не упустив случая подколоть ковылявшего к открытой калитке Вэла:
– Иди-ка домой, мальчик, побереги здоровье, – и с насмешливой заботой похлопала его по плечу, – твоя кляча давно тебя заждалась.
Он криво улыбнулся и зло сплюнул. Что поделаешь, нужно уметь проигрывать! Когда-нибудь жизнь тебя этому научит, а я ей с удовольствием помогу.
Размышляя о приятном, я слишком близко подошла к гордому созданию и едва не проворонила удар копытом. Похоже, жеребца достала загонная возня, и он решил побыстрее от меня избавиться. Но не вышло. Ловко увернувшись, я быстро попятилась и настроилась на работу. Итак, за дело.
Остановившись на безопасном расстоянии, я внимательно посмотрела в его глаза.
– Как тебя зовут? – прошептала мягко.
И никого, кроме нас. Только мы вдвоём, друг напротив друга. Глаза в глаза. Одинаково беспокойный трепет сердец. Одновременное дыхание, и твой вдох – вровень с моим, и твой выдох – вместе с моим. Одна природа – одно целое. Мы – существа одного порядка. И мой вдох – это твой вдох. И твои мысли – это мои мысли. И твоё имя… Меня зовут Алексия, а тебя?..
Жеребец застыл. Тишина, окутавшая загон, стала плотной. Как перед грозой воздух наполняла влага, так и теперь его наполнило молчание – ожидающее, предвкушающее, вопрошающее… Кто ты? В его глазах зажглись дикие огоньки. Жеребец шумно выдохнул и… ответил. Два имени. Одно – чтобы называть, второе – чтобы понимать. А ты непрост…
– Шейтар, – улыбнулась я и шагнула навстречу.
Он попятился, а народ дружно охнул и подался вперёд. Ограда затрещала. Я поморщилась: плетень ведь снесут, ненормальные, и всё дело загубят… И осторожно пошла на жеребца, а он так же медленно отступал. И говорил… «картинками». Я смотрела на него и… видела – обрывки мыслей и чувств, осколки знаний и догадок. И, сосредоточившись, попробовала ответить так же. Значит, ещё не доверяешь?.. А вот я тебе доверяю. И у меня здесь нет друзей, кроме тебя. Люди – это же люди, это же ненормальные маги, это же… не мы.
Бархатистый нос ласково и доверчиво коснулся моих протянутых ладоней. Ну, здравствуй, дружок… Не надоело сидеть здесь, в этом проклятом загоне, и тешить публику? И мне надоело… Тогда – на свободу?.. Да, туда, где не будет ни привязей, ни заборов, хотя что они нам!.. Разве это помеха? И только вперёд! И только ты и я! И ветер!
Я сама не поняла, как оказалась верхом. Шейтар для приличия пару раз встал на дыбы, но я уже не чувствовала исходящей от него ярости. Только безудержное стремление на волю. Наше – общее.
– Разойдись! – крикнула я.
Народ бросился врассыпную, а Шейтар легко перемахнул через забор и понёсся туда, где темнела полоса дороги. И он не скакал – летел. Летел через поля и островки леса, легко преодолевая небольшие ручейки и речки, а я, прильнув к его напряжённой шее, всем своим существом впитывала терпкий воздух свободы, становясь его плотью и кровью. Мир и природа, люди и звери – всё единое целое: один язык, одни мысли, одни чувства… одно «я».
Глаза слезились от сильного ветра, но я решилась осмотреться и изумилась. Мы почти добрались до гор!.. Именно здесь проходит граница между Лесным краем и Горным!.. Жеребец пошёл рысью, и я выпрямилась, щурясь. Сияющие на солнце снежные вершины приковывали взор. Небо, сколько всего я упустила, сидя дома…
Я восторженно ухнула, и мы остановились на остром краю обрыва. Внизу сбивчиво шумел, пробираясь меж порогами, бурный речной поток, а вокруг стелились зелёные долины, выстраивались горные цепи и так остро пахло ледяной свежестью и свободой… Соскочив с жеребца, я с опаской прошлась по узкой каменистой кромке. Холодный ветер больно впивался обнажённые руки, трепал волосы и расплетал косу. Но я не жалела ни о забытой куртке, ни о потерянной шляпе.
– Здесь очень красиво, – улыбнулась я.
Шейтар шумно вздохнул и ткнулся носом в моё плечо.
– Ты бывал здесь раньше, да?
Лёгкий кивок. И я решилась:
– Если хочешь, можешь уйти.
Недоверчивый взгляд.
– Слышишь? Ты свободен. Нет, я не шучу. Да, мне жаль с тобой расставаться, но… Конечно, если ты останешься, я буду очень рада. Ты не уходишь? Не теперь?
Я обняла его за шею.
– Отвезёшь меня назад?
Животные всё знают и понимают, нужно только уметь с ними беседовать. И когда мы мчались назад, в город, я от души благодарила небо за встречу с Шейтаром, пока мои мысли не оборвались, слившись воедино с буйными потоками смеющегося ветра.
