bannerbannerbanner
Бутылка в море

Дарья А.
Бутылка в море

– Не придирайтесь, Диана, я – не враг, – несмотря на её дружелюбный тон, было ясно: каждая останется при своем. – Брат вам доверяет. Надеюсь, вы поможете ему, хотя это будет трудно. Он не управляем.

– Видимо, трудный возраст, – ехидно заметила я.

– Знаете, и это тоже, – Лера была невозмутима. – Постарайтесь, Диана, мне кажется, это будет полезным и для вас. Вы же ждали его возвращения, не так ли? – я потеряла дар речи. Девушка неспешно развернулась и собралась уходить, но тут ее внимание привлек недавно распустившийся цветок садовой ромашки. Девушка без промедления сорвала его, – прекрасные цветы. Диана, вы умеете ухаживать, – не оборачиваясь, сказала Лера и покинула меня.

Что это было? Может, мне напекло голову, и все привиделось? Я посмотрела на сломленный стебель – нет, не привиделось.

Если Тима поместили в палату индивидуальной терапии, то дело плохо. Надо найти Макса и попытаться попасть к Тиму. Да, без Макса меня к нему пропустят. Надо понять, что значит «не управляем»: если просто не хочет лечиться, это одно, если же не понимает, что происходит, это хуже. Все эти мысли сменялись в моей голове, пока я лихорадочно собирала инвентарь и бежала с тележкой на участок Артура – единственного оставшегося садовода-любителя.

– У меня срочные дела, тебе придется какое-то время ухаживать за всем парком, – выпалила я, подбежав к Артуру. Мужчина ошарашено смотрел на меня. В среде пациентов я считалась немой, и удивление Артура было объяснимо.

– Какое-то время – это сколько? – он был озадачен и моим внезапным исцелением, и тем, что теперь надо как-то справляться с возросшим объемом работ.

– Не знаю, – мое дыхание сбилось от бега, я чувствовала, что лицо мое стало липким и блестящим, майка промокла подмышками, но мне было плевать. Я уже летела в сторону домика, где содержались пациенты в одиночных палатах. – Не знаешь, где найти Макса?

– Макса? Так он же на море, – задумчиво произнес Артур. Похоже, сегодняшний день своими странностями перекрыл размеренность всех предыдущих месяцев.

– Черт, – я немного притормозила, но данность надо принимать. Я забыла про этот отпуск Макса, а что хуже: я забыла про отпуск нашего дока. Раз дока нет, то Тим попал к другому врачу.

К доктору Маргарет Ким (странное имя для кореянки, но да, данность надо принимать) требовался особый подход. Был бы рядом Макс, я бы с ней и не связывалась, но в его отсутствие надо решать проблему. Сбавив шаг и убедившись, что Артур меня не видит, я осторожно сорвала букет белоснежных пионов, к которым Артур питал особую нежность. Сезон этих красавцев уже заканчивался, но моему напарнику удавалось сохранить последний куст путем ухищрений с тенистым навесом и благодаря кропотливому уходу. Прости меня, Артур!

Я предполагала, что Марго была в домике для пациентов индивидуальной терапии. Мне очень хотелось ворваться в вестибюль, пробежать по знакомому коридору и увидеть Тима, но не сейчас. Небрежно перебирая пионы, я считала секунды в тени, примостившись на ступеньках у входа в дом. Я уже начала волноваться, что Марго никогда не выйдет. Сдержаться мне помогло только то, что близился обед. А Маргарет Ким никогда не опаздывает. Ровно за десять минут до обеда (именно столько Марго требовалось, чтобы пройти от домика до столовой, вымыть руки и занять любимый столик у окна) появилась доктор Ким. Я сделала вид, что не вижу ее.

– Диана, что ты тут делаешь? – она не могла пропустить меня. Я улыбнулась самой очаровательной улыбкой. Отрепетированным движением я неловко собрала цветы в букет, затем рассыпала, неспешно собрала, и протянула букет женщине.

– Это мне? – Марго растерялась. Будучи довольно привлекательной женщиной, Маргарет Ким не была замужем. Были в ее жизни кавалеры, куда без них, но всех Марго держала на поводке, получая то, что хотела. А хотела одинокая женщина немного: квартиру, машину, небольшой домик на побережье, и отдых на дорогих курортах. Многих мужчин это устраивало: никаких посягательств на их жизнь, просто приятная умная женщина. Отношения без обязательств. К сорока пяти годам у Марго было все и даже больше. В связи с чем, доктор Ким решила, что теперь, пожалуй, хватит. И… полностью изменила свои пристрастия. Нет, женщины всегда ее привлекали больше, нежели мужчины. Она горячо приветствовала желание партнера о сексе втроем, но действовала осторожно. Нужно было поддерживать имидж. Теперь же ее ничего не сдерживало. Вроде бы, в наше время никого ничем не удивишь. Встречайся себе с какой-нибудь красоткой, да живи спокойно, но доктор Ким изменила и свое отношение к отношениям.

Я не знаю достоверно всех ее любовниц, но длительно она ни с кем не встречалась. Не было тех, кто долго мог выносить бесконечные истерики на почве ревности. В такие моменты доктор Ким теряла хладнокровие и была отличным кандидатом на лечение у своих коллег. После расставания она вычеркивала предательницу (даже если никаких поводов для ревности не было, все равно – предательницу) из своей жизни и находила утешение с очередной пассией.

При этом, мужчин, к которым она ранее испытывала пусть не любовь, но хотя бы уважение, Маргарет возненавидела. Все мужчины были виноваты в ее неудачах. Она отдала лучшие годы жизни им, а теперь не нужна молодым красавицам. С коллегами она старалась сдерживаться и общаться ровно, но ее пациенты получали сполна. Степень ненависти к мужчинам была обратно пропорциональна удаче в личной жизни. Пока она счастлива – пациенты могли спать спокойно. На сегодняшний день Маргарет Ким была в состоянии отчаяния из-за недавнего разрыва с очаровательной студенткой, проходившей у нее практику.

Откуда я все это знаю? Марго была замещающим врачом, то есть если мой доктор уезжал на конференцию, обучение, отпуск, то ей полагалось вести подопечных дока. Я очень быстро поняла, что нравлюсь Марго. Учитывая, что мне было все равно, я принимала ее ухаживания спокойно. Кроме того, это давало мне некоторые бонусы в виде посещений библиотеки для персонала, обеда за любым столиком, прогулки в ночное время по парку. Конечно, с доктором Ким. В свою очередь, Марго тоже быстро поняла, что полноценных отношений нам с ней не выстроить, потому что ей хотелось любви, а мне – нет. Тем не менее, это не мешало нам подружиться. Моими бонусами для Марго были – готовность выслушать и молчание.

– Это так неожиданно, – Маргарет улыбнулась. – Только ты немного перепутала, дорогая. День рождения у меня через месяц, но число ты помнишь правильно. Мне все равно очень приятно, – женщина погладила меня по волосам. Я неподдельно смутилась: получилось все так просто, что даже неприлично. – Если хочешь, прогуляемся сегодня после ужина, мне привезли отличный кофе из Танзании, можем попробовать, – предложила Марго.

Я кивнула в знак согласия. Маргарет кинула взгляд на часы, она потратила на меня уже три минуты, а это нарушало ее график.

– Надо спешить, скоро обед начнется, – женщина посмотрела на букет. – Я заберу эту красоту после обеда, не могла бы ты поставить цветы в вазу?

Конечно, я могла бы, именно этого я и добивалась. Идти с цветами в столовую – это не в правилах доктор Ким. Порядок должен быть во всем, а цветы, животные и большинство мужчин не совместимы с едой.

Маргарет протянула мне ключ от кабинета и букет. Я, кивнув, не спеша начала подниматься по лестнице. Только не бежать!

Почувствовав свободу, лишь когда за мной захлопнулась дверь, я кинулась по коридору к кабинету врачей. Так как доктор Ким и мой лечащий врач были взаимозаменяемы, то в этом домике кабинет был у них общий. Пост охраны располагался в другом крыле рядом с палатами больных, что понятно: в кабинетах врачей здесь ничем не разживешься. Меня никто не видел. Попав в кабинет, я быстро нашла вазу, сбегала в туалетную комнату за водой и поставила цветы на стол доктора Ким. Поверхностная часть миссии была выполнена.

Я аккуратно просмотрела лежащие на столе документы. Включать компьютер смысла не было, так как я не знала пароль, но бумажки на столе тоже могли помочь. На одной из них сбивчивым почерком было написано: «№3, Тим/Диана. Циклотимия. Героин». Предпоследнее слово меня озадачило, а мое имя – удивило. Больше ничего интересного на столе я не нашла.

Было душно и темно, я отодвинула тяжелую портьеру и приоткрыла окно в режим форточки, хотелось света и прохлады, но вместо этого жаркий воздух ворвался в комнату. Я осмотрела идеальную лужайку перед домиком и отметила, что кусты роз сильно разрослись. Ещё раз проверив, что все лежит на своих местах, я покинула кабинет.

Охраннику на посту было скучно, поэтому он оживился, увидев меня. Я знала этого общительного старичка. Просто удивительно, как при весьма активной жизненной позиции, этот человек мог работать в столь скучном месте. У него было семь внуков, три бывшие жены и одна нынешняя (все чудесно общались между собой и отдыхали вместе), четверо детей, два велосипеда (рабочий и маунтинбайк) и море энергии, которую он расходовал на велопоходы с внуками и младшим сыном, который был одного возраста с внуками.

Я улыбнулась охраннику, этого было достаточно, чтобы он принялся рассказывать о своих сорванцах, недавней рыбалке и жене-хозяйке. Пропуская через себя поток информации, я лениво прогуливалась по коридору. Естественно, что палаты были защищены массивными железными дверьми, в каждой имелось небольшое отверстие-окошко, но они тоже были закрыты на железный засов. Над окошками висели таблички с надписями: «№1, №2, №3, №4…» Я, наверное, слишком резко, развернулась к палате номер три, поняв, что означает запись на бумажке: «№3, Тим/Диана».

К счастью, охранник решил, что мой интерес вызван забавной выходкой младшей внучки, разрисовавшей его футболку в розовый горошек. Он еще раз повторил мне эту историю, я как бы невзначай облокотилась на дверь палаты номер три. Далее я действовала по своему плану. Я указала рукой в сторону коридора и изобразила тревожное выражение лица.

– Что там? – старичок высунулся из-за своего стола и посмотрел в направлении моей руки. – Ты увидела кого-то?

 

Я кивнула.

– Странно, кому тут быть? – заворчал охранник. – Пойду посмотрю, оставайся тут, – он взял связку ключей, и направился в коридор.

Едва он скрылся, я открыла засов на окошке и заглянула в палату. Тим сидел на полу под окном. За прошедший месяц он сильно изменился: бледная кожа, изможденный вид, светлый ёжик волос и худоба делали его старше.

– Тим, – тихонько позвала я. Он открыл глаза. Улыбнулся.

– Привет, Ди. Я ждал тебя.

– А я тебя – нет.

– Жаль, – он поднялся и подошел ко мне. Кожа на лице была не просто бледная, а серая.

– Я рада тебя видеть, – слезы потекли у меня из глаз, – но не таким.

– Перестань. Я же говорил тебе: все по плану.

– К черту ваш план, точнее план твоей сестры. Она использует тебя, – я злилась на него, на Валерию, на себя, на весь мир.

– Не говори так, а то мы поругаемся, – он перестал улыбаться.

В коридоре послышались шаги охранника.

– Я не могу говорить с тобой, – заспешила я. – Отсюда можно выйти, если хорошо себя вести. Я постараюсь поговорить с доктором Ким.

– Она странная, да?

– Есть свои особенности. Держись, – я захлопнула засов на окошке, а через секунду появился охранник.

– Ты чего ревешь? – старичок подошел ко мне. – Испугалась, что ли?

Я закивала.

– Никого там нет, – он махнул в сторону коридора. – Тебе показалось.

Слезы продолжали течь по щекам. Я протянула ключ доктора Ким охраннику.

– Я отдам хозяйке, а ты беги на обед, – охранник вернулся на свое место и зашуршал пакетиками, доставая бесконечное количество коробочек с обедом. Не смотря на наличие столовой, его супруга предпочитала кормить благоверного своей стряпней.

После моего ухода, уплетая бутерброд с домашней ветчиной, охранник вывел на монитор запись последних тридцати минут. Даже в таком почтенном возрасте оставался старым солдатом с привычками, сформировавшимися за долгие годы. В какой-то момент он перестал жевать, черты лица заострились, он усмехнулся, остановил воспроизведение и задумчиво откинулся на кресле. Конечно, всего этого я знать не могла, но чувство тревоги нарастало в глубине души: необходимо что-то предпринять для скорейшего освобождения Тима.

До вечера доктор Ким была занята, и я вернулась в парк помочь Артуру. Я помахала ему рукой, но мужчина не отреагировал на мое появление, а я не обратила внимания на его безразличие, мне было о чем подумать. Долго возиться в парке было немыслимо из-за набравшей свою силу полуденной жары. Время обеда подходило к концу. В жилом блоке я приняла душ и поднялась в свою комнату, чтобы передохнуть и отточить в голове все детали созревшего плана.

Проснулась я в начале шестого от громкого стука. Плохо соображая спросонья, я открыла дверь. На пороге стоял директор.

– Диана, вы должны пройти со мной, – его тон был холодно-официальным.

Я терялась в догадках, что заставило директора подняться ко мне лично. Быстро натянув шлепанцы, я проследовала за ним. Чем ближе мы подходили к домику для пациентов индивидуальной терапии, тем сильнее сжималось мое сердце. Около домика стояли машины полиции и скорой помощи, в вестибюле сидел охранник с одним из служителей закона и что-то тихо ему рассказывал, полицейский кивал и делал пометки в блокноте. Директор подвел меня к креслу в дальнем конце вестибюля и сказал, чтобы я сидела здесь, а сам прошел в часть, где располагались кабинеты врачей. Было не слышно, о чем говорит охранник, и это меня раздражало.

Спустя минут двадцать из коридора появились двое: Артур и еще один полицейский. Руки Артура были в наручниках, на лице полное безразличие и отрешенность. На белой рубашке в районе груди и воротника виднелись следы бурой краски. Видимо, его застали за работой. Проходя мимо меня, Артур улыбнулся:

– Придется тебе одной за парком присматривать, – я никогда не видела, как он улыбается. Улыбка красила его мужественное лицо. Полицейский подтолкнул Артура, и они вышли из домика. Из коридора послышался шорох шагов, появились два человека в жилетах с надписью «Полиция». Они несли носилки, на которых лежал длинный черный мешок. Следом за ними шел незнакомый мне врач в белом халате, директор и полицейский. Вся процессия вышла из домика, но вскоре директор и полицейский вернулись.

– Диана, – обратился ко мне директор, – расскажи нам, пожалуйста, когда ты в последний раз видела доктора Ким, Артура, и что ты делала сегодня днем в кабинете Маргарет.

Я удивленно посмотрела на директора, изобразила, что пишу, давая понять, что я могу написать.

– Диана, – он вздохнул и присел на поручень кресла рядом со мной, – давай говорить правду, это в интересах всех, поверь. Может быть, ты поможешь Артуру. Ты же хочешь помочь Артуру? И не надо скрывать, что ты можешь говорить. Всем будет проще, если ты будешь честна.

Я рассказала все, что знала о сегодняшнем дне за исключением разговора с Тимом. Однако и это уже было известно полицейским из записи на посту охраны. Пришлось выложить все начистоту. Впрочем, криминала в моем утаивании не было, ведь всем известно, что говорить с пациентами спецблока нельзя.

– А кто такая Валерия? – уточнил полицейский.

– Это не важно, – смутился директор. – В данном случае – это выдумка Дианы. Сегодня посторонних на территории клиники не было.

Это звучало странно, но, возможно, директору было что скрывать, я не стала вмешиваться. Родственники многих пациентов не хотят афишировать свое присутствие в клинике.

Как я поняла в ходе разговора, события после обеда развивались следующим образом: Артур занимался розами. Он был очень расстроен, так как обнаружил, что кто-то срезал его любимые цветы. Расстроен, пожалуй, не совсем правильное слово. Он был в гневе. Сквозь открытое окно он увидел своих любимцев на столе у доктора Ким. Мужчина подошел к окну и уставился на вазу с цветами.

В это время, завершив послеобеденную десятиминутную прогулку, в кабинет вернулась доктор Ким. Она увидела Артура и подошла спросить, что случилось. Артур указал на цветы и спросил: зачем она сорвала его цветы. Маргарет Ким в очередной раз смогла убедиться, что мужчины – мелочные существа. Она не стала вступать с ним в дальнейшую полемику, а просто взяла цветы и положила их на оконный отлив (думаю, она с удовольствием швырнула бы их в лицо Артура, но он был пациентом, а доктор Ким отдавала отчет в том, что нельзя провоцировать больных людей). К сожалению, для этого ей пришлось открыть окно, чем воспользовался Артур. Будучи в прекрасной физической форме, он подтянулся, ухватившись за карниз, и легко впрыгнул в комнату. Сложно догадаться, какой была последняя мысль Марго, когда остроконечная железная лопатка садовника с силой вошла под ее ребра. Возможно, она думала обо мне. О том, что кофе из Танзании мы сегодня вечером не попьем. Поняв, что натворил, Артур сам подошел к охраннику и сообщил о случившемся. К приезду скорой и полиции доктор Маргарет Ким была мертва.

Трагедия повлияла на всех. Были приняты административные решения о мерах безопасности, установлены дополнительные камеры внешнего наблюдения, наложен ряд запретов для пациентов. В честь Маргарет был установлен небольшой вазон из гранита, мне поручили следить за наличием свежих цветов. Группа пациентов, отдыхающих на море, вместе с сопровождающими врачами была досрочно возвращена в клинику.

***

– Ты знаешь, что директор тебя недолюбливает? – Макса я теперь видела каждый вечер, он рассказывал мне о состоянии Тима, но мы ни разу за прошедшие с возвращения группы три дня не обсуждали смерть Маргарет. Этим вопросом Макс вызывал меня на разговор.

– Он меня всегда недолюбливал, – спокойно ответила я.

– После смерти Марго особенно. Он считает, что ты случайно, – Макс осторожно подбирал слова, – способствовала всему этому.

– Плевать на него. А что думаешь ты?

– Я верю тебе, но согласись, – Макс виновато улыбнулся, – ты отлично знала об отношении Артура к этим цветам.

– Да, и это я открыла портьеры, чтобы Артур их наверняка заметил, – меня забавляло смущение собеседника. – Говори открыто, Макс, ты считаешь, что я все хорошо продумала? Только откуда мне знать, что Артур накинется на нее? Он же всегда был тихим и безобидным. Говорят, что он не лечение тут проходил, а просто оплачивал пребывание, чтобы отдохнуть и понаблюдать за такими, как мы.

– Это тоже не очень нормально, согласись?

– Я в чужие дела не лезу, у богатых свои причуды. Смерти Марго я не желала. Цветы сорвала, каюсь, но они были лучшими в парке. Да, я преследовала цель произвести впечатление на Марго.

– Зачем? – Макс, казалось, действительно был удивлен.

– Ну, если мы говорим откровенно, – я положила руки ему на плечи и посмотрела в глаза. Он смутился и замер. Странно, но я никогда не испытывала к Максу чувств хотя бы немного приближающихся к понятию «любовь». Он был красив, статен, молод, нас многое связывало и объединяло. Я чувствовала, что если захочу, то смогу его заинтересовать. – Я хотела отвлечь Марго от Тима. Ты же знаешь, как она залечивает тех, кто ей не нравится. Наш док всегда говорит, что ее методы лечения слишком консервативны. Получили бы «овощ».

– Ты не должна так говорить, – зашептал Макс. – Наш док мог сказать что-то в порыве, но это не значит, что Марго имела предвзятость к кому бы то ни было.

– То, что она имела предвзятость к кому бы то ни было, – передразнила я Макса, – я сама знаю. Кому-то ее лечение, может, и шло на пользу, но не Тиму.

– У нее были трудные пациенты, со многими из них иначе нельзя было, пойми. Наш док всегда говорит, что она очень грамотный специалист, – он недовольно стряхнул мои руки.

– Я ее не обвиняю, и не мне судить о ее компетенции, но «овощей» у нее было больше, чем у остальных.

– Допустим, – Макс отвернулся от меня, – ты смогла ее отвлечь или развлечь. Как ты там выражаешься?

– Впечатлить, – подсказала я.

– Впечатлить, да. Что потом?

– На неделю она занята мной, а потом возвращаетесь вы. Тим переходит обратно к нашему доку и все. Как видишь, смерть Марго мне не требовалась, я не так страшна, как малюет меня доктор Вагнер.

– Он считает, что ты опасна, и планирует отправить тебя на лечение в другую клинику, – тихо произнес Макс.

– Если меня переведут, то ты позаботься о Тиме, хорошо? – мне стало грустно, если директор что-то решил, то он приложит все усилия для реализации планов. Потому он и директор.

– Странно, что в первую очередь ты говоришь не о себе, а о Тиме, – он повернулся ко мне, я увидела в глазах Макса тревогу.

– Он тут не должен быть. Это не его жизнь, Макс.

Понимая, что мой отъезд неизбежен, я рассказала Максу все о Валерии и ее отчиме, о плане брата и сестры, о ее визите, о том, как она убивает своего брата. Так долго я никогда не говорила. Макс слушал меня, а когда я закончила, сказал только одну фразу:

– Может быть, доктор Вагнер и прав.

***

Обиделась ли я тогда на Макса? Нет. Я понимала, что мой рассказ кажется странным, но жизнь иногда преподносит такие хитросплетения, что и не выдумаешь, если захочешь. Обида пришла, когда спустя пару дней меня пригласил к себе в кабинет лечащий врач. В кабинете меня ожидал не только док. Валерия сидела в кожаном кресле, выпрямив спину и сложив руки на колени, всем своим образом демонстрируя полную покорность. Синий брючный костюм, шелковая блуза с бантом, собранные в пучок волосы и лиловые балетки завершали кроткий образ и делали ее похожей на гламурную гимназистку.

– Вы, кажется, знакомы? – спросил док у нас. Мы обе кивнули. – Хорошо. Диана, я знаю, что ты очень подружилась с братом Валерии, и это очень радует нас.

Это «нас» меня категорически не радовало. Лера смотрела на меня изучающе.

– Я также знаю, – продолжал док, – что Тим рассказал тебе историю своей жизни, которая тебя очень впечатлила.

Я молчала, обдумывая, что скажу Максу при встрече. Правду говорят, что мужики хуже баб. Сплетники еще те.

– Мы понимаем, что поверить в эту историю не трудно, ведь Тим – новый человек, он тебя никогда не обманывал, и ты не ожидала от него обмана. Именно поэтому я принял решение пригласить Валерию и тебя, чтобы расставить все точки. Мы не против вашей с Тимом дружбы: тебе и ему это полезно. Но ты должна понимать, что Тим – ребенок, попавший под дурное влияние. Он подсознательно пытается себя оправдать и верит в то, что говорит. Это не делает его плохим или хорошим. Это просто защитная реакция.

– Я осознала, что Тим – ребенок, попавший под дурное влияние, – подытожила я, взглянув на Валерию. – Что-то еще?

– Диана, присядьте, – она указала на кресло рядом с ней. Я не хотела продолжать разговор, но уйти просто так нельзя, надо учиться играть на поле противника. Я присела рядом с Валерией.

– Вы действительно похожи, – восхитился док.

 

– Диана, – Валерия, казалось, не заметила фразы дока и вела себя так, как будто кроме нас двоих в кабинете никого не было. – Я всегда была рядом с Тимом. Он рос у меня на глазах. Говорить, что я люблю брата, мне кажется, глупо. Это очевидно. К сожалению, не в нашей власти держать любимых людей на привязи. Мне пришлось в последние годы отдать много времени учебе и работе. Наша мать, про которую Тим, наверное, говорил, не была наседкой над нами. У нее своя активная и интересная жизнь, осуждать ее за это мы не вправе. Отец Тима, который и мне заменил отца, замечательный человек, но он – трудоголик, построил свою империю с нуля. Понимаете, это обратная сторона медали. Снаружи – мы счастливая семья, изнутри – есть проблемы, как у всех.

Часто дети в таких семьях получают хорошее образование и продолжают дело родителей. Мы старались дать Тиму лучшее: он посещал закрытую школу, занимался с репетиторами, у него отличное воображение. Когда я поняла, что Тим употребляет запрещенные препараты, я не стала с ним ругаться, я попыталась понять, чего ему не хватает. Я нашла ребят, которые подсадили его на эту дрянь, добилась отчисления их из школы, но не могла же я его запереть в чулане, хотя, может, могла и должна была? Не знаю. Он продолжил учиться, говорил, что завязал. Наверное, таких историй тысячи. Однажды ночью он ушел из дома, и я не могла найти его два дня, объездила всех его друзей, бары, больницы.

Я не хотела огласки, но страх взял свое, я позвонила отцу. Он подключил детективов, они и нашли его в притоне. Отец дал мне телефон доктора Вагнера и порекомендовал вашего лечащего врача. Брат очень кричал, когда узнал, что я проговорилась отцу, снова хотел уйти из дома. Мы поругались, я силой и обманом затащила его в машину и привезла в клинику. Здесь он познакомился с вами, чему я очень рада, это правда. Он вам доверяет, потому что видит в вас меня. Мы и внешне с вами похожи. Он видит ту, которая всегда рядом, которая не предаст. Это очень важно для брата.

– Зачем вы мне рассказываете это? – признаюсь, я прониклась доверием к Валерии, но пыталась развеять ее чары.

– Я хочу, чтобы вы продолжали общение с братом, попытались воздействовать на него, чтобы он доверял пусть не мне, но вам. Можете верить в его версию, но и над моей историей подумайте. У человека всегда должен быть выбор.

– Доктор Вагнер договорился о твоем переводе в другую клинику, – вмешался док, – на время. Ему кажется, что так будет лучше, но Валерия попросила не спешить с переводом. Во всяком случае, пока ее брат здесь.

– И вы думаете, он согласится? – удивилась я.

– Он уже согласился, – девушка ответила вместо дока.

«Иначе и быть не могло», – прочитала я в ее глазах.

Я проиграла битву, и это было счастьем.

***

Тим восстанавливался долго. Его ничего не интересовало, правильнее будет сказать: его интересовало ничего. Пустота в глазах, в душе, в голове. Мы поменялись ролями: теперь я рассказывала, а он – молчал. Я и представить не могла, что столько всего знаю. Мне хотелось затронуть хоть что-то в его душе, заинтересовать, разбудить.

Я ночами читала книги, а утром пересказывала их Тиму. Я обсуждала с Максом всякие мужские темы: футбол, машины, популярных красавиц из глянца, а потом рассуждала об этом с Тимом. Я научилась понимать малейший жест: легкий кивок – «хочешь-продолжай, хочешь-нет, мне все равно»; бровь – «допустим», вздох – «о чем ты говоришь?». Иногда он мог заговорить со мной, и казалось, что все нормально, но вдруг резко останавливался, словно что-то вспомнил, и на мои вопросы не отвечал.

Лера часто приезжала к нам. Я старалась относиться к ней индифферентно, но не могла побороть нарастающее с каждым визитом чувство привязанности. Странное дело, но я верила и ей, и Тиму. Истина лежала посередине. Мне тогда так казалось.

Общими стараниями постепенно стали заметны улучшения в здоровье Тима. Первым шагом был проснувшийся интерес к книгам. Первую книгу читал он старательно и терпеливо, быстро уставая, перечитывая забытые вчерашние главы, но читал. Мы посмотрели экранизацию этой книги, обсудили версию режиссера, разошлись во мнениях и немного поспорили. Постепенно Тим возвращался.

Однажды, помогая мне в парке, Тим начал неприятный, но уже привычный разговор:

– Почему ты называешь его Максом? – почти ритуал. Едва я слышала этот вопрос, то понимала, что мы поругаемся.

– Не начинай.

– Ты должна понимать, что он – не Макс. Я часто пытаюсь понять, как ты их разделяешь, – продолжал он.

– Я никого не разделяю. То, что я хочу помочь тебе восстановиться, не значит, что я буду мириться с твоими фантазиями.

– Я тоже хочу помочь тебе восстановиться. Док же видит, что ты общаешься с Максом, и ему это не нравится, поверь, – Тим настойчиво пытался убедить меня в своей правоте.

– Даже твоя сестра называет его «Макс», – отстаивала я свое мнение.

– Это возможно, – засмеялся Тим. – Сокращенно «Макс», а полное имя «Максимилиан», так что это не аргумент.

– Хорошо, вспомни случай с телефоном.

– И что? У тебя был номер дока, КакбыМакс его дал перед отъездом на море, – Тим называл Макса КакбыМаксом. – Мы попросили Вал позвонить по этому номеру, когда гуляли все вместе. Дальше помнишь?

– Помню, – с вызовом ответила я, – телефон был у Макса, потому что док ему доверил мобильник на время. Он вообще очень доверяет Максу. Если бы Макс был доком, как ты говоришь, то он бы честно сказал: «Это мой телефон, потому что я – док!»

– Диана, тебе все пытались объяснить, но ты же сразу начинаешь психовать. Он попытался тебя успокоить.

– Видимо, ты хочешь, чтобы я чаще психовала, – обиделась я.

– Наоборот. Тебе стоит один раз поверить нам и посмотреть на КакбыМакса другими глазами. Я не пойму только одно: какие факторы влияют на твое восприятие этого человека?

– Наверное, такие же факторы, благодаря которым ты различаешь нас с Вал, – попыталась отшутиться я.

– Вы – разные люди, – удивился Тим.

– Ты уверен? – мне было смешно. – Док говорит, что мы очень похожи.

– Ди… – он укоризненно посмотрел на меня. – Скажу тебе по секрету: док считает, что ты так специально себя ведешь, чтобы не выписываться.

– Это он сказал тебе? Что-то не верится.

– Он сказал это Вал. Она расспрашивала его. Просила забрать тебя вместе со мной.

Я не нашлась, что ответить, настолько это было неожиданно.

– Док сказал, что это невозможно, но он обещал подумать о том, чтобы привести тебя на один день в гости к нам.

– Это было бы здорово! – восхитилась я.

Просто невероятно, как может измениться смысл жизни в одну секунду! Я готова была простить Тиму занудство с КакбыМаксом. Я готова была сделать вид, что верю в эти бредни! Я поняла, что нестерпимо хочу поехать в гости к Лере и Тиму. Посмотреть, как они живут, почувствовать, как живут люди за пределами клиники.

Первым делом я начала обращаться к Максу на «вы» и сохранять дистанцию, не обсуждая личные темы. Поначалу это было забавно. Макс смотрел на меня с недоверием, пытаясь вывести на чистую воду и понять, что со мной, но я действовала грамотно. Справляться у него о состоянии Тима необходимости не было, поэтому я с чистой совестью называла Макса доком, не подходила к нему первая и старалась быстро и вежливо закончить разговор. Мои старания были вознаграждены: Тима выписали в начале сентября. Уезжая, Валерия пригласила нас с доком в гости, и он пообещал навестить Тима уже в следующее воскресенье. Вместе со мной.

***

В наших широтах сентябрь – жаркий месяц. Не испепеляющий как июль или август, а просто – жаркий.

Ранним воскресным утром я спешно натянула ярко-желтые хлопковые шорты и белоснежную блузу с воланом на груди, которые накануне предусмотрительно передала мне Лера, собрала волосы в высокий хвост, натянула кеды и побежала на парковку, где ждал док. Увидев меня, он смущенно сказал, что я похожа на осеннее солнце. Мне понравилось это сравнение.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14 
Рейтинг@Mail.ru