Дарина Грот
Манипулятор
К 30-ти годам я поняла, что да, могу. Приходить к нему со своими проблемами или даже общими проблемами я перестала довольно быстро. Мне достаточно пару раз услышать отказ, чтобы больше не обращаться. Если у меня и были когда-то зачатки уважения к мужу, о которых я ничего не знала, то они скоропостижно канули в Лета. Я не уважала его и никогда не скрывала это от него, пытаясь сотворить абсурдную ложь.
Из вышесказанного вытекает мое нежелание считаться с его мнением. Зачем? Зачем считаться с мнением людей, которые ничего не хотят решать, ни в чем не хотят принимать участие, но спешат поделиться своим ценным мнением? А порой даже навязывают его: твое решение – говно, сам я делать ничего не буду, но ты делай так, как я говорю. Отказ. С моей стороны всегда будет отказ и речь здесь не только о семье, а в принципе об отношениях между людьми. Я приходила за помощью, мне отказывали, все. Дальше не нуждаюсь в чужом мнении. Я сама.
Я никогда не была милой и заботливой. Снова пыталась, но все было зарублено на корню. Милой я не могла быть ввиду своего мальчишеского характера. Наверное, оно и неудивительно. Когда мои ровесницы проводили время в парикмахерских, подбирая новый цвет волос, красили с подружками ногти и выщипывали брови, кривляясь перед зеркалами, подбирая соблазнительные позы, я, вместе с ребятами, сидела под капотами стареньких запорожцев и ВАЗов, смотрела как разбирают Урал и Иж, пробовала водку, пиво и сигареты, училась играть на гитаре и материлась как сапожник. Милой меня никто не воспринимал даже, когда я пыталась таковой быть. Ведь иногда мне тоже хотелось быть девочкой, но никто не давал мне такой возможности. Да и позаботиться я ни о ком не могла, кроме себя. Все мои попытки быть заботливой казались мне смешными. Я так не хотела выглядеть смешно и нелепо в чьих-либо глазах. Отношение людей ко мне, отношение моего мужа ко мне научилине быть заботливой, а дать возможность людям позаботиться о себе самим. Еще меня пугал немаловажный факт, что любая забота воспринимается человеком как нечто должное. Ты хочешь порадовать человека, а он потом требует снова и снова, невзирая уже на твои желания.
Качественно отдаваться. Ладно, некачественно, а хотя бы регулярно. Что ж, это, наверное, законное требование со стороны мужчины, но немногие мужчины догадываются о том, что они просто-напросто принуждают своих женщин спать с ними. Я не могу и не имею никакого права говорить за всех женщин, но за себя скажу. Для меня всегда было важно хотеть мужчину. Мне надо было возбудиться морально, чего в жизни у меня не получалось. Я больше возбуждалась при просмотре порнофильмов. Моя моральная возбужденность, не успев даже толком шевельнуться, находясь в глубоком сне, засыпала еще глубже с каждым соитием. Не хотела ни физически, ни морально, но я – жена по закону, с меня требуют. И никто не задумывается, какого мне. Что я чувствую. Надо ли мне это. Я огородила себя работой и подработкой, музыкой и на секс у меня не оставалось времени. Ложилась спать глубокой ночью, а вставала рано утром, чтобы поскорее уйти из дома. Я понимала, что мужу надо и была не против, если он найдет кого-то на стороне. Я не могла дать то, что ему хотелось, но не имела права лишать его возможности получить это от другой. Муж отрицал желание идти на сторону, почитая нелепым для меня образом семейные узы. Это его выбор.
И, наконец, требование любить. Любви не существует. Я никогда не скрывала ни от одного из своих мужчин, с которыми была, что я не умею любит. Я всегда просила не требовать от меня любви. Я буду с тобой, но не потому, что люблю, а потому что ты мне нравишься как человек, не разочаруй меня. Не убивай в себе человека. Но «человек» в каждом из них умирал очень быстро. У мужа продержался дольше всех, постепенно оголяя монстра внутри. Может быть, я и сама была монстром, бесчувственным, не способным любить. Я сама – чудовище, не готовое открывать себя другим, потому что неоднократно была предана.
И вот мне 31. Я не могу сказать, что 31 – это большой возраст и богатый опыт. Но для меня это некий рубеж, перешагнув через который, пути назад не будет. Мои выводы о жизни могут показаться удручающими. Я сама могу показаться разочарованным в жизни человеком. Но нет. Я не чувствую разочарования, я чувствую смирение и принятие. Смиряюсь и принимаю тот факт, что люди врут, но я стала в разы меньше общаться с ними, потому что не хочу, чтобы врали мне. Я сократила свой круг общения практически до одного человека – подруги, с ужасом и трепетом, неприятным, мерзким трепетом, ожидая, когда соврёт и она, тем самым предав меня, и я останусь совсем одна, окруженная миллионным населением Москвы. Я смирилась и приняла тот факт, что кроме матери до меня нет никому дела. Я никого не виню, так просто должно быть. Я не вправе требовать от людей, чтобы они обратили на меня внимание, но вправе требовать не говорить мне громких слов, если им на самом деле нет никакого дела.
Я смирилась и приняла тот факт, что мир и люди в нем не идеальны, что лишь по моему желанию никто из них не поменяется в лучшую сторону. Это серьезная претензия – менять мир. Поменяй себя или поменяй свою точку зрения – это все, что ты можешь сделать. Что есть ты и что есть мир? Я пришла к выводу, что мне просто надо жить дальше, как живут очень многие из нас, жить этой рутиной: работа, дом, работа, дом, отпуск и снова работа. Я могу только привносить какое-то разнообразие, создать видимость разнообразия, ту самую иллюзию, в который мне будет легче жить.
Я решила попытаться смириться с наличием мужа, избегая своих прямых обязанностей, попросив у него полной автономности. Он дал мне ее. Я понимаю, как, скорее всего, ему было это неприятно. Он незамедлительно обвинил меня в изменах и именно поэтому я прошу свободы, оставаясь при этом в браке с ним. Я не стала ничего доказывать. Я никогда не изменяла ему и не хотела этого делать. Мужчины больше меня не удивляли. Я не верила, что в моих отношениях может быть что-то по-другому, поэтому изменять смысла не видела.
Я отпустила ситуацию с мужем, понимая, что развод вопрос времени, но мы точно не будем жить вместе. Скорее всего он тоже понимал это.
Часть II
Я работала в одной крупной компании. Работала уже пять лет и была на хорошем счету. Работа мне нравилась, руководство было чудесным. Работая там, я искренне удивлялась, когда слышала от знакомых, что их начальники – редкостные мудаки. Я пришла в компанию сразу после декрета, не успев толком нигде до этого поработать и сразу же попала к замечательным руководителям. Обе женщины – сильные, волевые и опытные. Я перенимала их опыт не только в работе, но и в жизни. Взахлеб слушала их истории, проецировала на себя, делилась своими проблемами. Я так наивно мечтала доработать в этой компании до самой пенсии, не ища больше себя в жизни. Зарплата устраивала, платили во время и регулярные премии, ДМС и корпоративная связь. О чем еще можно мечтать? Хотя нет, мечтать-то можно, но нужно ли срываться с насиженного места ради неизвестного будущего? Ради тумана, который довольно быстро развеется и кто его знает, что предстанет перед глазами. Я не была рискованным человеком, готовым все поставить на карту, ради мимолетного шанса что-то улучшить, не имея при этом 100% гарантии, что улучшу, а не с точностью наоборот – ухудшу. Но жизнь, она на то и жизнь. Мои руководители и их вышестоящее руководство поцапались между собой, что естественно отразилось на нашей команде.
Два года шла напряженная борьба и уже никто не понимал истинные причины конфликта. В тот момент вопрос стоял лишь один: кто кого выживет. Я терпеть не могла ту женщину, которой подчинялось мое руководство. Она была недалекой, обиженной на жизнь человеком, отвратительным руководителем и злопамятной мегерой, не обладающей нужными компетенциями для руководящей должности. Она вывела нас из-под наших руководителей и переподчинила своим таким же недалеким подружкам. Для меня это был удар ниже пояса. Мало того, что меня лишили адекватного руководства и друзей, так мне в руководители дали бесхребетную девицу, без руководящего опыта, без жизненного опыта, человека, который в лицо улыбается, а за твоей спиной осуждает выдуманную им же твою личную жизнь. Вообще тяжело работать в женском коллективе будучи женщиной. За тобой всегда глаз да глаз, ты не можешь сделать ни шагу без осуждения и порицания коллег-женщин. Они злые, завистливые и смакуют сплетни на ежесекундной основе. Поводом для обсуждения может стать самая, казалось бы, незначительная вещь, за которую они зацепятся, обсудят, сделают непоколебимые выводы, повесят ярлыки, далеко не самые лицеприятные, и тут же осудят за них. Доказывать им обратное – нет смысла, это всего лишь подкрепит вымученные ими же факты. Я просто соглашалась. Накрасила губы красной помадой? Наверное, на свиданку идешь? Да, конечно, иду, даже с работы отпрошусь. А как же муж? Ну вот так! Что поделать-то? Губы ведь накрашены, надо идти на свиданку. А-а! да ты изменяешь! Как вам угодно, дамы! Мне не жалко, пускай сплетничают, но ты уже понимаешь, что среди них о действительно существенных вещах надо молчать, в противном случае сказанное мгновенно трансформируется в испорченный телефон, смысл которого непременно скажется против тебя.
Мужская часть компании называла наш отел с усмешкой – серпентарий. Интересно, почему? Ведь змеи и те особи, с которыми я была вынуждена работать, не имели ничего общего. Змеи прекрасные, эстетичные пресмыкающиеся, с потрясающими способностями, никогда не нападают просто так, просто потому что у кого-то на губах красная помада. Змеи нападают только в целях добычи питания или самообороны, что совсем нельзя сказать о женщинах. Они нападали просто так, ради собственной забавы, ради того, чтобы хотя бы на чьем-то фоне выглядеть красивее и умнее.
Я так уставала от атмосферы в отделе, где люди грызутся как бешеные псы: бессмысленно и беспощадно, бесцельно, лишь бы было, лишь бы поучаствовать. Лишь бы занять правильную позицию с выигрышным лидером, лишь бы тебя потом не уволили. Становилось тошно от не завуалированного проникновения языков подчиненных в руководящие, обрюзгшие, дряхлые, измазанные дерьмом не первой свежести, жопы.
Я не могла справиться с отвращением на лице, когда в курилке коллеги рассказывали мне о том, какое ничтожное у нас руководство, и тут же, едва успев затушить бычок, мчались в офис, и окутывая никудышное руководство свежим сигаретным перегаром, сливали актуальную и вымышленную информацию в поисках поблажки и любых других бенефитов.
Долгое время я думала, что такое форменное безобразие творится только внутри нашего отдела, но я ошибалась. Внутри российского представительства этой большой американской компании творился настоящий изврат во всех смыслах этого слова. Гнилой, мерзкий, тошнотворный изврат. Компания, работа в которой казалась мечтой, снимала с себя царственную мантию, обнажая истинное лицо. Сотрудники все разбиты на коалиции, карьерный рост по твоим компетенциям отсутствовал, ты можешь получить промоцию только в случае удачной дружбы или хорошего умения раздвигать ноги, и при этом тебе в первую очередь должно быть плевать на свои настоящие чувства, мысли и эмоции. Хотя, у меня порой складывалось ощущение, что у людей, работающих под красивым мировым лозунгом в этой компании, объединяло то, что они совершенно не понимали, что такое настоящие чувства, не знали, где их подлинные мысли, забыли, что значит испытывать истинные эмоции.
Увольняли хороших сотрудников ни о чем не задумываясь, ни на что не глядя. Запугивали, нарушая ТК РФ и если сотрудник прогибался, то избавлялись без зазрения совести, нарушив все возможные правила: беременных, в декрете, пришивали липовые выговоры, подставляли, делали все, чтобы избавиться от жертвы, чтобы освободить место для своих друзей, подруг, жен и мужей, любовников и просто временных союзников. Создавали новые позиции, не нужные компании, но нужные друзьям. Никто не смотрел на то, что ты умеешь, главное в чьей лодке ты гребешь.
Я плыла не в той лодке и в один момент меня вызвали на встречу с HR и моими псевдо руководителями. Они предлагали мне перейти на срочный договор, плюс давали два оклада сверху. Я слушала их прекрасные доводы, и издевка на моем лице явно заставляла их нервничать. Последние 2–2,5 года я работала в режиме нон-стоп, 24/7. Я отвечала за всю Россию по направлению одного продукта, самого продаваемого. Коллеги с регионов звонили мне и днем, и ночью, и в выходные, и в отпуске. Я заканчивала работать в офисе в 5 вечера, забирала домой ноутбук и продолжала работать из дома до тех пор, пока лицом не падала в клавиатуру. Потом звонил будильник, мне казалось, что прошло минут 5, максимум 10 с того момента, как я уснула, и вот теперь надо вставать и ехать в офис. В 6:30 была уже в офисе, с осоловевшими глазами наливала вторую кружку кофе и шла к своему рабочему месту. Я начала курить, по вечерам сидя за ноутбуком грешила парой бутылочек пива. У меня появились седые волосы, нижняя челюсть покрылась прыщами. Я перестала следить за собой: не красилась, не занималась прическами и маникюрами, влезла в спортивный костюм. Мне некогда было заниматься собой. Да и не для чего. Я полностью была поглощена работой, которая порядком начинала мне надоедать. Я действительно устала.
Выслушав «офигенно» заманчивое предложение руководства о выводе меня из штата на контрактный договор или увольнение по сокращению, я решила уходить по соглашению сторон. Здесь, в этом гниющем болоте ничего больше меня не держало. Работать за себя и за подружек своего руководителя, лишившись штатной позиции, социального пакета, я не хотела.
Отказавшись от их предложения, я сказала все, что думаю по этому поводу руководителю и сидящему рядом HR, попросила подготовить документы на увольнение по соглашению сторон и 5 окладов вдогонку. Я не была незаменимым сотрудником, но ценным, я это знала, руководство это знало. А еще они знали, что я практически одна тащу финансово семью и не так давно взяла машину в кредит. Неверное, поэтому они решили, что я никуда не денусь, что меня можно лишить всех бонусов, перевести на контакт, чтобы иметь возможность уволить в любое время, если вдруг открою рот, я все равно буду тем самым роботом, который им был так нужен. Услышать отказ они не ожидали и мои последние две недели работы перед увольнением сопровождались ежедневными встречами, на которых меня пытались уговорить остаться работать дальше на выгодных только им условиях, просили не пороть горячку, обещали перевести в штат, как только появится такая возможность. Я улыбалась в ответ и качала головой. Нет. Это гиблое место. Этот платиновый работодатель лишь на бумагах платиновый, а на самом деле, конкретно дерьмовый, и я не хотела больше работать на благо их задниц, ни в штате, ни уж тем более на контракте.
В марте 2019 я забрала трудовую и за очень долгое время впервые почувствовала себя не в своей тарелке, проснувшись утром в понедельник, понимая, что мне нечего делать. Я не работаю.
Некоторое время просто сидела одна на кухне, напротив своего ноутбука и смотрела в стену. Ребенок занимался в саду, муж на работе, а я сижу. У меня было готово резюме еще две недели назад, но пока я не была готова размещать его. Мне хотелось просто сидеть, просто ничего не делать. Хоть раз в жизни прочувствовать это иллюзорное состояние отсутствия необходимости что-либо делать. И я сидела и думала. Думала по большей части о бывшем работодателе, злилась, наверное, даже ненавидела, пока не пришла к более позитивным выводам. Несмотря на то, что место, которому я посветила 5 лет своей жизни, работая привержено и на совесть – гиблое, тухлая помойная яма, оно все-таки дало мне хороший опыт. Я бы даже сказала, богатый. Я научилась коммуницировать с разными людьми, с адекватными и психопатами, научилась высказывать свою точку зрения, не обличая ее в одеяло матерных слов, научилась не бояться выступать на публике. Убедилась, что не только близкие тебе люди делают тебе говно, но и те, с кем ты работаешь, причем коллеги делают это с еще большим извратом и кощунством, нежели близкие. Еще больше убедилась, что верить никому нельзя, потому что твою веру рано или поздно предадут. Да, предадут! Если сейчас не предали, значит, условия и стоимости были недостаточно соблазнительными.
Я поняла, как работает высказывание: «Ничего нет более постоянного, чем временное». Ни разу оно не сыграло против себя, только лишь подтверждалось и утверждалось.
Я осознала на сколько высок уровень моей ответственности, приведший меня к круглосуточной работе. Осознала, что мне сложно говорить людям нет, тем кто со мной вежлив. Если меня вежливо, с неким понимаем спрашивали, могу ли я сделать это или то, никогда не отказывалась, если могла, если реализация задачи действительно была в моих силах.
Я много вложила в это место, но и место много дало мне в ответ, даже громкое название компании в моем резюме. Я была благодарна случаю, приведшему меня на работу в это место.
Неделю я отдыхала, спала в основном, и старалась ничего не делать. Но уже к началу следующей недели просто сидеть на попе ровно терпения не хватило. Я приступила к поискам работы, откидывая негативные мысли. Я все еще помнила неудачный опыт при попытке найти работу. Официально работать начала на 5 курсе. Проработала год, забеременела, организация не стала продлять договор, и я осталась без работы на 4 месяце беременности. Потом еще два года просидела с ребенком. Итого мне 27 лет, в моей трудовой числиться лишь одно место работы, потому что до 19 лет я училась в колледже, потом еще 5 лет в университете, в 24 забеременела, в 25 родила и вот в 27 вышла на поиски работы. Тут начались увлекательные собеседования. Одни работодатели мне отказывали потому, что у меня нет опыта работы, другие ссылались на малолетнего ребенка, который постоянно будет оставлять меня на больничных. Я моталась три месяца по собеседованиям и уже отчаялась, усомнилась в актуальности имеющихся у меня двух образований, когда меня взяли в ту компанию.
В 2019, оставшись без работы, я чувствовала себя гораздо увереннее, но одна единственная слабость все же мешала мне получить работу, скорее сам процесс собеседования. Да, у меня был не богатый опыт работы – всего 5 лет, но он уже позволял мне понять, что от меня хотят услышать будущие работодатели на интервью. В этом то и была загвоздка: я должна была либо врать, либо преувеличивать. И с тем, и с другим у меня были проблемы. Ненавижу ложь. Я не обманываю, и ожидаю к себе такого же отношения – не хочу, чтобы обманывали меня. Я не буду преувеличивать. Зачем? Предпочитала, чтобы будущий работодатель действительно знал о мои настоящих достижениях и неудачах. Считала мою откровенность нормальной, облегчающей трудовые отношения между сотрудником и руководителем. Но интервьюеры так не считали, они считали меня кем-угодно: неопытной, тупой, может слишком откровенной, но фраза «мы вам позвоним» со временем стала вызывать у меня нервный истерический смех. В голове не укладывалось, почему нельзя сказать: «нет, вы нам не подходите»? Почему сразу не расставить все точки над е, дав возможность соискателю продолжать поиски, не обнадеживая себя заведомо мертвыми мечтами?
В данном случае, отправляясь на очередное собеседование, я пыталась подготовить себя к вопросу: почему вы ушли с предыдущего места работы? Казалось бы, простой вопрос, не так ли? Ответ может быть какой угодно: надоело, начальник – мудак, сам затрахался, решил сменить род деятельности, да что угодно! Но у меня-то для будущего работодателя стремная ситуация – мой уход был спровоцирован конфликтом моих непосредственных руководителей, моих друзей и их руководством. Понимала, что с моей стороны будет полной глупостью пересказывать истинные причины, поскольку им все равно никто не поверит, а я прям на собеседовании получу статус конфликтного человека. И какая же организация в своем уме возьмет на работу скандального человека? Доказывать, что я терпеть не могу конфликты, что даже в семье крайне редко могу повысить голос, а так всегда спокойно разговариваю – дохлый номер. Теперь, когда я едва скорректировала две предыдущие бреши: у меня появился опыт и ребенок казался уже не столь малолетним, появилась третья брешь. Я решила заниматься умолчанием, рассказывала только о решении компании произвести сокращение штата, о предложении мне поработать на контракте и моем отказе, поскольку для меня, помимо рисков, связанных с никудышным руководством, это все-таки огромный шаг назад в карьере.
Несмотря на все мои попытки пройти собеседования безболезненно, каждое из них заканчивалось полноценным фиаско: я слышала «мы вам перезвоним» или сама говорила, что перезвоню.
Так продолжалось ровно месяц, пока я не откликнулась на одну вакансию, описание которой хорошо коррелировалось с функционалом на моей предыдущей работе. На мой отклик мне позвонили.
Возможно, я ошибаюсь, но мне показалось, что именно на этом интервью решение было принято в силу гендерного различия. Я проходила очень много собеседований, но именно на этом HR специалист был мужчиной. Я настолько привыкла к улыбчивым барышням, которые орлиным прищуром изучают резюме, потом поднимают на тебя мимолетный взгляд, словно пытаются удостовериться насколько все соответствует тому, что написано, снова возвращались к резюме, что-то читали дальше, будто впервые видят его, улыбаются, порой даже не скрывают наигранности, наконец спрашивают что-то, будучи не готовы услышать ответ, чуть отличающиеся от их программы в голове.
На этом собеседовании было по-другому: спокойный, с тихим голосом HR специалист довольно монотонно вопрошал то, что его интересовало. Отсутствовали и каверзные вопросы, на которые как бы ты ни ответил, все равно будешь идиотом.
Я же на этом собеседовании была выжита как лимон, поскольку приехала на него сразу же после очень долгого, очень тяжелого собеседования с группой американских граждан, которые, скрываясь за своими улыбками вытащили из меня буквально душу. Сюда я приехала с мыслью, что плевать. Вообще плевать. Просто пусть скорее закончится и уеду домой. Я приехала только потому, что была договоренность. Никакого желания улыбаться и казаться позитивным человеком у меня не было. Я ни на что и не рассчитывала.
Мы уложились в полчаса, я услышала мою любимую фразу о том, что в будущем мне перезвонят, наверное, кто-нибудь, когда-нибудь и поехала домой с одной мыслью, что этот день, наконец, закончился.
Я была приятно удивлена, когда спустя несколько дней мне таки перезвонил тот самый HR специалист и предложил пройти второй этап собеседования уже с руководителем. С начала обрадовалась, потом испугалась, перешла к излюбленному состоянию мандража – я высокопрофессионально заваливала собеседования с руководителями своей чрезмерной откровенностью. В этом случае я уже понимала, что у меня есть хотя бы 25% не испоганить собеседование, а значит надо попытаться.
Я ждала у ресепшна, когда меня пригласят пообщаться. Приехала на 20 минут раньше назначенного времени. В назначенное время появился молодой человек и попросил подождать еще. Я ждала. Ждала приблизительно полчаса. Внутри постепенно раздражаясь. Я человек обязательный, никогда не позволю себе опоздать, даже к друзьям на встречу, не говоря о рабочих вопросах. Понимаю и знаю, что требовать у руководства появляться строго в назначенное время будет неправильно только с точки зрения того, что меня в ответ тут же ткнут носом в отведённое место в жизни, о котором и так неплохо была осведомлена. Да, к сожалению, юношеская гордость и не готовность принимать все говно с возрастом исчезает. Чем старше становишься, тем чаще вынужден затыкать своей горделивый рот изысканным дерьмом, которое тебе преподносят. Естественно, право выбора жрать это или нет есть, но так происходит, что больший процент людей жрет, принося свою измазанную дерьмом ротовую полость в жертву ради достижения своих собственных целей, ради детей, псевдо любви, и тому подобное. Мне нужна была работа, я выбрала заткнуться о своем недовольстве чьим-то опозданием и выказанным мне тем самым неуважением и наплевательским отношением.
Спустя полчаса появился руководитель и мы втроем отправились в переговорную комнату, выяснять друг о друге, кто есть кто.
Мы пообщались, мне рассказали, что от меня хотят увидеть, как от сотрудника, рассказали, что могут дать взамен. Полученная информация меня удовлетворяла, даже очень. Меня устраивал функционал позиции, устраивала зарплата, прилично выше, чем на предыдущем месте работы. Мне понравилось в офисе: светлый, просторный, едва заметно пульсирующий какой-то легкостью.
Я уходила с собеседования с мыслью, что здесь бы хотела работать. Но помимо мысли о своих предпочтениях, я уходила с их словами «мы вам перезвоним». Конечно, я чуть расстроилась, ведь место действительно понравилось, но что делать. Нет, так нет. Будем искать дальше, обязательно найдется что-то подходящее.
Я дальше бродила по собеседованиям. Приходила туда, где на месте понимала, что не хочу получить job offer отсюда, я не буду здесь работать. Продолжала искать и пытаться.
Прошло еще три недели. На носу были майские праздники. Время утекало. Степень панического состояния возрастала. Работу искать лучше всего весной или осенью. Лето – это мертвый период, шансы найти работу падают ниже и ниже с каждым днем. Мне нужна работа. Я ушла с 5-ю окладами, деньги на кредит, ЖКХ и еду были, но все равно нуждалась в постоянном заработке. В финансовой стабильности, а грядущий май и последующие три месяца затишья не сулили ничего хорошего в плане заработка.
Собираясь на дачу в последний апрельский денек, я была приятно удивлена неожиданным звонком: они все-таки перезвонили. Перезвонили даже не для того, чтобы сказать, что я не то, что они искали, а чтобы сказать о том, что готовы взять меня на работу и готова ли я? Конечно, готова! Мне еще раз напомнили, что позиция нештатная, оформление по срочному договору, точно ли я согласна на такие условия. Да, согласна. Я начинаю новый путь, я могу сейчас позволить себе стартануть со срочного договора. Тем более я верила в хорошо звучавшие обещания, что через полгода меня переведут в штат. Я не видела никаких рисков и препятствий, чтобы отказываться от работы, описание которой меня заинтересовало.
В середине мая я вышла на новую работу. Помню, как ехала в метро в первый рабочий день и как нервы импульсами блуждали по телу, дергая то тут, то там. Я пыталась представить, что будет и как. Нервничала из-за предстоящего знакомства с новыми людьми. Сейчас немного диковато отношусь к новым людям. Я боюсь их, с трепетом ужаса признавалась сама себе в этом. Всегда безразлично относясь к мнению окружающих обо мне, я все равно понимала, что первое впечатление очень важно, как существенная база, на которой будут строится рабочие отношения. Я страдала от этого. Страдала потому, что сейчас приеду и мне надо улыбаться и делать вид, что в неописуемом восторге от знакомств. А я не в восторге! Я замкнута. Хочу знакомиться, но не со всеми и не в первый день, а постепенно и по мере необходимости.
Я боялась, что мне придется что-то отвечать кому-то в open space, и просила про себя неизвестно кого о том, чтобы никто ничего не спрашивал. Пожалуйста, сделайте вид, что ничего не происходит, что никакого нового сотрудника никто не представляет. Меня пугало начало. Вот я должна начать с начала. Какие тут люди? Такие же двуличные эгоисты, как те, с кем работала на предыдущей работе? Хуже? Может, лучше? Я хотела верить, что здесь все будет лучше, не только в плане рабочих условий, но и в плане человечности. Порой я сама себе удивлялась и своей наивности! Какая человечность? Да и где? На работе! В месте, где люди превращаются в волков-одиночек, готовых грызть друг друга, завидев баснословный мизинчик какого-либо блага. На работе, да как в общем-то и везде за пределами собственной квартиры, каждый сам за себя. Каждый стремится урвать кусок побольше, а в идеале и целиком завладеть добычей, ни с кем не делясь. И разве вправе винить их за это? Нет. Они просто выживают. Условия, в которых мы все живем, вынуждают нас становиться такими. Вынуждают бороться или сдохнуть. Но я никогда не манипулировала и не строила козни коллегам, чтобы добиться признания или повышения. Я ничтожна в этом плане. Я верю в то, что в энергии вселенной существуют зеркальные параллельные. Не такие зеркальные, в которые мы привыкли смотреться, оценивая мнение о себе. Параллельные, которые пронизывают нашу вселенную, невидимые имеют зеркальную структуру, как тонкие ниточки, пересекающие друг друга. Все наши поступки растворяются в воздухе, превращаются в энергию и распространяются в атмосфере, отправляясь все выше, растягиваясь и сжимаясь. В какой-то момент они обязательно столкнуться с вытянутыми по всей вселенной зеркальными прямыми перпендикулярами и отрикошетят назад, на того, кто пустил их в атмосферу. Кто-то называет это кармой, кто-то – эффектом бумеранга, кто-то вообще не верит. Это их право. У всех есть та же иллюзия выбора. Я – атеист, я не верю в божественное наказание, но люблю наблюдать за людьми, многие из которых величают себя христианами, иногда даже пытаются жить по библейским канонам. Но пока я наблюдала за такими людьми, многое поняла. Среди них очень мало тех, кто хочет жить так на самом деле. В большинстве своем – это запуганные господней карой люди. Они не делают говна не потому, что они сердцем не хотят его делать, а потому что они не хотят отвечать перед Богом. Из-за страха наказания они усмиряют свои рвущиеся наружу гадости. Это как с обыкновенными законами: нельзя убивать других людей не потому, что нельзя, а потому что тебя посадят за это. Страх наказания за содеянное – прекрасный рычаг хоть чуть-чуть сдерживать злость и агрессию людей. Мои же зеркальные перпендикуляры не грозились наказать меня. Они просто есть, и они отражают то отношение, которое ты выказываешь другим. Поэтому я всегда относилась к людям так, как хотела бы, чтобы они относились ко мне. Хотя бы на первых порах. Потом, невзирая на опыт и возраст человека, рано или поздно он громогласно сдерет маску со своего лица и все-таки покажет свое нутро, и тогда я относилась так, как заслуживает этот человек. Но вот этот период между первым знакомством и срывом маски очень страшный. Ты можешь успеть поверить в благодетель человека и обнажить душу, но не успеешь спрятать, когда ей нанесут удар. Я ехала и шептала мысленно: не открывайся. Молчи. Улыбайся и молчи. Ты же помнишь, как больно протыкают твое сердце и душу. Разве хочется еще раз? Разве было недостаточно? Молчи! Чем меньше информации о себе ты самостоятельно дашь людям, тем тупее будет их кинжал, которым они собираются проткнуть тебя. Если у них нет информации, они не смогут проткнуть тупым концом лезвия. Улыбайся и молчи! И я молчала.
