Дарина Дэйд
Чёрная вуаль
Глава 18. Сирин
Я плыла. По воздуху. Руки болят. Я их не ощущаю, но они болят. Что за парадокс?
Голова гудит. Открыв глаза, я не могла понять, где я нахожусь. Вокруг полумрак и холод. Тело потряхивает, будто от похмелья. Что было? Почему я здесь? Здесь – это где? Я попыталась оглядеться, по вискам ударила боль, как будто ножом пронзали мозг изнутри. Рядом хрустнула ветка, я опять попыталась повернуться в сторону звука, но вскрикнула от боли.
– Проснулась? Наконец-таки! – воскликнул знакомый голос.
Я знаю его, но кому он принадлежит? Глаза постепенно привыкали к полумраку, я видела перед собой тёмную фигуру, но не понимала, кто это. Неподалёку разлился тёплый свет, он исходил из травы. Фонарь. Найдя глазами фигуру, я всмотрелась в лицо. Женя! Что было до этого? Я взяла машину у папы, меня останавливал полицейский, почему я боялась остановки? Я до встречи полицейского была у… как его зовут? Рус… Рустик, Рустам, нет, Руслан. Ударив его шокером, затащила в машину. Дом в лесу. Теперь знаю, как он выглядит снаружи. Точно. Женя меня накачал. Сколько времени прошло?
– Вспомнила? Долго ты.
– Где мы? – хриплым голосом спросила я.
Дёрнув руками, скривилась от тупой боли. Долго не понимала, что не так, но, подняв глаза, рассмотрела канаты на запястьях, которые были зацеплены за ветку дерева. Дёрнув ногой, упёрлась в ствол.
Какое красивое голубое небо, будто покрытое дымкой. Времени, наверно, около трёх ночи.
– В лесу, как ты могла уже понять. В противоположной стороне от дома.
– Ты ведь не планируешь меня убивать? – спросила я, пытаясь поймать взгляд.
– Нет-нет, – Женя поднял глаза, подошёл ближе, я чувствовала его дыхание. – Я помогаю тебе отвести подозрения.
В ответ я хмыкнула.
– Меня никто и не подозревает. Скажи истинную причину, почему я нахожусь здесь.
Женя улыбнулся и поправил перчатки.
– Я давно хотел это сделать. Столько раз я был близок к тому, чтобы впиться в эту кожу, – Женя провёл ладонью по моей шее. – Сжать её, услышать хруст перчаток от напряжения, а потом отпустить, впустив воздух в твои лёгкие, которые горели бы от кислорода. И повторять снова и снова. А ещё трахнуть между делом, когда ты на грани отключки. Как ты, кстати, себя чувствуешь?
Женя бросил взгляд вниз и с ухмылкой ждал ответа.
– И что же ты сделал?
– О! Я много чего сделал с тобой. Всё, чего ты заслуживаешь. А ты сама-то не без греха.
Женя пошарил в кармане и достал шприц, который предназначался ему.
– О, а я его потеряла, – с издёвкой произнесла я, наклонив голову на бок.
– Убить меня хотела?
– Нет.
– Ложь.
– Я бы не смогла. Мне было необходимо преподать тебе урок за все угрозы, которые были обращены в адрес моих близких, – голос мой был спокоен.
– И в голову тебе не пришло, что я бы начал мстить? – Женя убрал шприц обратно.
В ответ я улыбнулась.
Он заключил моё лицо в ладони и продолжил:
– Маленькая, наивная, стервозная малышка. Ещё и лгунья.
Он поднял с земли цепь, которая висела на моей сумке.
– Ах, ты ж ублюдок, – со стоном выпалила я, понимая, что он будет делать.
– У твоих жертв никогда не было следов удушения руками, поэтому придётся воспользоваться твоим же инструментом. Эх, – Женя поднял на меня глаза, наигранно вздохнув. – А так хотелось напрямую прочувствовать.
– Делай что угодно, только не души.
– Я чуть-чуть. Порадуй меня.
– Ты достаточно нарадовался, пока я была в отключке.
– Вот именно! Покажи свои эмоции, – Женя подошёл, поднял цепь. – Я хочу видеть в твоих глазах страх.
– Его ты там не найдёшь, – ответила я сквозь зубы.
Женя обвил мою шею цепью, вскинул брови вверх и принялся затягивать. Звенья впивались в кожу. Я незаметно набрала в лёгкие воздуха и задержала дыхание. Когда цепь рвала плоть, Женя заговорил:
– Сделай вдох.
Я не ответила, продолжая смотреть ему в глаза.
– Вдохни, – он терял терпение, не получал то, чего хотел. – Вдохни! Сделай ВДОХ! Ощути отсутствие кислорода.
Воздух в лёгких кончался, меня трясло, вот-вот мышцы начнут сжиматься.
Я покачала головой, надеясь, что он отпустит, но этого не произошло. Лёгкие сами принялись сокращаться, и я ощутила вакуум в своём теле. Изо рта даже не было хрипа, потому что горло сжато до предела.
В глазах Жени мелькнул огонь.
– Умница!
Ослабив цепь, он сделал шаг назад и неотрывно смотрел на меня.
Я в свою очередь не могла заставить организм работать, лёгкие не слушались.
– Ну же, малыш. Вдох.
Я теряла сознание.
– Агрх! – вырвалось изо рта Жени.
Он подошёл ко мне, прижал к стволу дерева и резко надавил на грудную клетку. Из тела вышли остатки воздуха, и я смогла вдохнуть. И сразу ощутила боль. В горле, голове, лёгких и животе. Меня мутило, а горло обжигало. Такой боли я давно не ощущала.
– Ах, как же это прекрасно, – произнёс Женя.
Я продолжала кашлять и бороться с подступающей рвотой, перед глазами метались искры.
– Повторить?
Попытка ответить провалилась, голос сорвался, и вместо «Нет» вышел писк.
– Не слышу, малыш, – Женя схватил мой подбородок и поднял лицо вверх. – М?
В ответ я яростно замотала головой, на глазах выступили слёзы. Внезапно меня одолел страх беспомощности и утраты контроля над ситуацией и своим телом. Страх, какое отвратительное чувство.
– Ох. Не плачь, – Женя наигранно лепетал. – Мы только начали, – его лицо изменилось за секунду.
Он безумен.
– У меня большие планы на тебя. Выживешь ты иль нет, зависит полностью от твоего желания и силы воли.
– Несправедливо, – прошептала я сквозь боль.
Желудок сократился, меня почти вырвало.
Женя скрылся из поля моего зрения, в это время я тщательно осмотрела себя и прилегающую территорию. На мне было надето какое-то шифоновое бельё белого цвета, расшитое бусами, похожими на жемчуг. На траве недалеко стоит фонарь, рядом моя сумка и огромная куча травы, веток и мелких цветов. Одежды моей не было видно. Ноги едва касались земли, я буквально стояла на пальцах, попыталась дотянуться пяткой, низ живота свело от боли. Что же он со мной делал, пока я была без сознания? Женя опять возник передо мной, в руке держал обрубок ветки длиной в ладонь. Он поднял её к моему лицу и сказал:
– Сожми зубами.
Я отвернулась. Схватив меня за подбородок, сжал его с такой силой, что боль разлилась до затылка. Засунув палку в зубы, он отступил.
– Не выпускай её. О тебе ж забочусь. Будет больно.
Щёлк! В руке его разложился нож. Тело пробила дрожь, окатило потом, и дрожь усилилась. Я боюсь. Меня сковал страх от осознания, какую боль мне придётся вытерпеть. Смогу ли я выжить сегодня? Что почувствуют родители, когда обнаружат моё тело? А Карина? Как они отреагируют на тайник в квартире? Простят ли? Так не хочется умирать. Слишком рано. Буду ли я так же думать, когда он закончит? Неужели я, как Мари, буду молить о смерти? Неужели это настолько больно?
Нож медленно вошёл в плечо, по руке потекла кровь. Я не вижу её, но чувствую тёплую густую струйку и запах, такой лёгкий, едва ощутимый. Задержав дыхание, сжала палку, во рту почувствовалась горечь. Следующий порез он нанёс в районе ключицы, боль усилилась, видимо, потому что руки находятся вверху, их чувствительность снизилась. Я старалась смотреть в лицо Жени, но с каждым порезом я всё сильнее зажмуривалась. Палка между зубами трещала, горечь на языке уже не казалась противной, наоборот, она отвлекала от происходящего. Лицо напротив выглядело увлечённым, завороженным, каждый раз глаза вновь вспыхивали пламенем, иногда изо рта вырывался тяжёлый выдох.
Я потеряла счёт времени. Боль исходила отовсюду, даже дышать было невозможно, кожа натягивалась, и тем самым усиливалась боль от свежих ран. Когда он принялся срезать плоть в районе рёбер, я думала, что это самый максимум, который я способна вынести, но, как оказалось, это не так.
Боль отзывалась волной, она, как будто имея кучу шипов, пробиралась по телу вверх до мозга и там взрывалась, на секунду ослепляя. Я прекратила сдерживать слёзы. Мне было плевать на свой авторитет, образ, который я поддерживала. Слёзы помогали высвободить частичку невыносимости, которая бурлила в теле.
Женя отступил, долго осматривал меня.
– Алана, ты слышишь меня? – спросил Женя, вытащив ветку из моего рта.
В ответ я мельком кивнула.
– Ответь словами.
– Да, – прошептала я, живот свело.
– Итак, рассказываю твою историю. Ты гуляла в районе лесопарка, где мы с тобой встретились днём ранее. Там ты собрала красивейший букет, сделала фотографию, выложила на своей странице и уже собиралась ехать домой, как на тебя напал неизвестный, угрожая, он ввёл тебе что-то и утащил в свою машину. Бум, и ты очнулась здесь. Я в свою очередь убрал плёнку из багажника, почистил салон и оставил там твою машину вместе с одной кроссовкой, остальная одежда лежит в доме, как и твои инструменты и телефон. Всё понятно?
– Да.
– Как ты себя чувствуешь? Наверняка, тело ноет, даже свербящее горло отошло на второй план. Кровь обжигает кожу.
– Мудила, – прошипела я, подняв глаза.
– А что сделала бы ты со мной?
– Связала бы и поговорила, – начала я.
– Ха!
– Если б разговор мне не понравился, то ты был бы убит, если разговор пошёл бы в нужное русло, то все были бы целы и невредимы. Хотя я хотела чуточку помучить тебя, посмотреть, как меняется твоё лицо с каждым новым ударом, – самодовольно улыбнулась я, всматриваясь в его голубые глаза.
– Родители хорошо тебя воспитали.
– Кем была твоя мать? – выпалила я, чувствуя, что терять мне нечего.
Женя замер, сощурил глаза.
– Она была уважаемым человеком, учителем начальных классов.
– Враньё долбаное!
Он улыбнулся, тяжело выдохнул.
– Она, правда, была учителем начальных классов, но… – Женя сделал пару шагов на поляне и продолжил: – алкоголь не щадит никого. На её уроке погиб ребёнок, что привело к увольнению и судимости. Она начала заливать жалость к себе, часто пропадала.
– Ты, наверняка, как-то застал её за нелицеприятным действием, не так ли? – усмехнулась я.
– Вернувшись домой, я обнаружил её с двумя мужиками. Один из них душил её ремнём, и ей это нравилось, – глаза напротив наливаются безумием и болью.
Ему действительно мучительно вспоминать свою родную мать, борьба между любовью и ненавистью.
– Бемби. Потерял свою мать и, окружённый пожаром, не знал, куда деться. Твою мать убили?
– Нет. В один день она ушла на попойку, а через несколько часов в дверь вошли люди в форме и забрали меня. Больше я её не видел. Она жива и по сей день, но обо мне не вспоминает, как и я.
– Враньё, – съязвила я. – В лице каждой задушенной женщины ты видишь её лицо, поэтому ты и душишь. В момент, когда женщина застывает, всплывает образ матери, которая стонет от удовольствия. Грязный мальчишка!
Женя подскочил ко мне, ударил по лицу и закричал:
– Не смей! Ты такая же, как и я, – более спокойным тоном произнёс он.
– Нет, – простонала я, борясь с разлившейся дрожью боли.
– Такая же. В тебе кипит обида на родителей, которые с детства выбивали из тебя дурь и спускали злобу на детское тельце. Хватит тешить себя мыслями о том, какая ты благородная, убиваешь только неугодных, всё это оправдание. Ты безумна, как и я.
Я покачала головой. Женя схватил мой подбородок и, подняв лицо вверх, впился взглядом.
– Идентична. Тебя так переполняют чувства от убийств, что ты не можешь сдерживать себя, трахаешь своих жертв и поддаёшься на провокации. Один из тройки это сразу понял, поэтому, сплёвывая кровь, он поддевал тебя, чтоб ты в состоянии безумия убила его как можно скорее. Он не дурак. Ты, наверняка, даже не осознавала, что делаешь. Тело двигалось само, а ты только впитывала. Я знаю, потому что сам таким был. Ненасытным, одержимым, мне сложно было остановиться, поэтому убийства проходили быстро, а я ещё долго бесился от этого.
Я завороженно наблюдала за ним. Тело ныло от боли, но я могла это игнорировать. В его лице я увидела своё отражение, безумец в исступлении. В секунду всё переменилось. Я перестала испытывать ненависть и злобу к нему, только сочувствие и понимание.
– Что ты чувствуешь ко мне?
Женя только набрал воздуха, чтоб ответить, как я прервала его:
– Засунь себе куда подальше россказни об отсутствии эмоций! Я не куплюсь на эту херню.
Он отошёл от меня на пару шагов, поджал губы. Шестерёнки крутятся, на языке что-то вертится.
– Интерес, – вполголоса ответил он.
– Пф.
– Если тебя не станет, я даже немного буду скучать.
– За столько месяцев ты ни разу не отозвался на мои сообщения, – огрызнулась я.
– Я был рядом. Наблюдал. Ждал, когда ты будешь на грани. Твоя обычность меня не интересует, мне близка вот эта Алана, – Женя ткнул меня в лоб рукоятью ножа. – Одержимая, дикая, которая кинется на меня с кулаками, пытаясь вонзить зубы в глотку. Забыла? Мы с тобой партнёры.
– Партнёры, – повторила я за ним.
Женя улыбнулся, поправил перчатки и снова поднёс к моему лицу кусок ветки.
– Ещё чуть-чуть, – сказал он, подмигнув.
Опустившись на колени, он принялся резать плоть на внутренней части бедра. Перед глазами плясали искры, было невозможно терпеть, ветка между зубами трещала и источала сок. Тысячи шипов пробивали тело, добираясь до мозга. Ноги дёргались сами по себе, Женя с каждым мгновением сжимал лодыжку всё сильнее, пытаясь удержать конечность. Я теряла силы, хотелось кричать сильнее, но не могла. Жизнь утекает сквозь пальцы, всё сложнее её удержать. Закончив, Женя поднялся на ноги, некоторое время смотрел на ногу, потом поднял глаза, выражающие безмерную гордость. На некоторое время он покинул меня, но быстро вернулся, держа что-то в руках.
– Улыбочку! – воскликнул он, и меня ослепило. – Смотри!
Перед моими глазами оказался только что проявленный снимок, на котором была изображена я, залитая кровью. Белое шифоновое бельё давно потеряло свою нежность и лёгкость, впитав в себя алую жидкость.
Вытащив ветку из моего рта, Женя наклонился, заглянув в мои глаза.
– Красиво, не правда ли?
– Ни укладки, ни макияжа, – съязвила я через силу, голос дрожит.
Женя опять ушёл в сторону, но быстро вернувшись, принялся на моих глазах затачивать ветку, которая была у меня во рту. Я была готова ко всему. К любой боли, но только не к смерти, её я к себе не подпущу ни на секунду. Хотя с каждым мгновением я начинаю сомневаться, что смогу ей противостоять.
Он подошёл ко мне вплотную, одной рукой обнял за талию, второй резал канат на руках; когда последняя нитка была рассечена, руки мои безвольно упали. Раны пульсировали и ныли, было невыносимо, но, сжав зубы, молчала. Когда спина коснулась холодной сырой травы, я выдохнула. Перед глазами предстало голубое небо, утренняя дымка рассеялась. Кроны деревьев медленно покачивались, я смогла услышать, как они скрипят. Вдали пели птицы, красиво и звонко, как будто передразнивали друг друга.
Женя склонился ко мне, что-то положил на живот, поднял мои руки и уложил сверху. По ощущениям похоже на стебли травы, холодные и сочные. Поймав мой взгляд, он улыбнулся так широко, что казалось, он сейчас рассмеётся.
– Вдохни.
Набрав воздуха в лёгкие, я замерла. В правой части живота ощутила давление, оно увеличивалось, пока не переросло в боль. Брови Жени нахмурились, и я вскрикнула. В моём боку что-то было, кровь не текла, но я ощущала инородное тело, оно мешает глубоко вдохнуть.
– Умница, – с тёплой улыбкой произнёс Женя, проведя по моей правой щеке ладонью. – Надеюсь, очень скоро увидимся.
Опять последовала вспышка, и он ушёл. Он мне так и не показал, где лежат кости.
Несколько секунд тишины прервал треск, краем глаза я заметила красный свет и дым. Тело холодело, ветер был тёплым, но земля подо мной ледяная. Хочется домой. Вдохнуть полной грудью аромат зелёного чая с жасмином. Посмотреть какой-нибудь сериал с Игнатом. Как долго я уже здесь? Ветер переменился, стал холодным и порывистым. Из глаз скатились слёзы, такие горячие, вот бы залить ими тело, стало бы теплее. Между кронами сгустились тучи. Когда они тут появились? Пошёл дождь. Холодный и болезненный. Как будто на тело падает не вода, а льдинки. Как неприятно. Сколько я смогу наблюдать качающиеся кроны? Они скрипят. Я уже отмечала это. Птицы замолчали. Показалось? Собака лает. Откуда в лесу собака? Дождь бьёт по глазам, не могу больше моргать, закрою на секунду, когда он закончится, открою вновь.
Мне больше не холодно. Вокруг тепло и мягко, я будто на облаке. Оно полностью окутало меня. Хочется пить, аж дышать тяжело. Я что-то слышу. Голоса? Они наполнены скорбью. Почему мои глаза ничего не видят? Тело не слушается. Сон не отпускает, он осязаем, я чувствую его лапы на своих плечах. Немного усилий, ещё немного усилий, и я смогу их сбросить. Я опять на облаке. Всё такое расплывчатое, затянутое дымом. Тишина. Я ничего не слышу. Нет. Что-то есть. Пик. Пик. Треск. Что это? Я чувствую. Глаза могут шевелиться. Ещё чуть-чуть.
Комната была залита приглушённым светом. Белые стены ударили по глазам стерильностью цвета. Дымка всё ещё перед глазами. Рядом услышала голос, повернув голову, увидела женщину с красными глазами, наполненными болью.
– Алана, – прошептала она, заливаясь слезами.
Кто такая Алана? Почувствовав тёплое объятие, я растворилась, стало так спокойно, я ощущаю себя в безопасности. Алана! Это я! Когда женщина отпрянула от меня, в её лице появились знакомые черты. Мама! Пытаясь вымолвить хоть слово, я ощутила скованность и сухость горла и рта.
– Ох. Сейчас.
Мама поднесла к моему рту стакан, я сделала пару глотков, и мне стало намного лучше.
– Мам, – прошептала я.
– Да. Это я, – она опять расплакалась.
– Что я тут делаю?
– Ох. Не переживай об этом. Самое главное, ты в безопасности, идёшь на поправку.
Осмотрев своё тело, я не нашла живого места. Всё забинтовано и сшито. Попытка повернуться вправо пошла прахом, боль заставила замереть и задержать дыхание.
– Алана, не двигайся. Не тревожь швы. Благо органы не задеты.
– Мам, что случилось?
Дверь в палату открылась, в неё вошёл мужчина, когда он повернулся лицом, я его узнала. Папа! Бутылка воды, которая была в его руках, упала на пол, он подскочил ко мне, аккуратно обняв.
– Дочка, – голос его дрожал. – Как же… зачем я отпустил тебя? Нужно было слушать свою интуицию. Прости.
– Пап. Я в порядке, – заверила я его. – Объясните мне, что случилось?
Папа только открыл рот, но мама его одёрнула, покачав головой. Только я хотела начать говорить, как дверь снова открылась. В палату заглянула женщина со светлыми волосами, немного отливающими рыжиной. Глаза выделялись своей яркостью и чистым зелёным цветом. Тело её настолько точёное и подтянутое, что можно только позавидовать. Я продолжала всматриваться в её черты лица. Я знаю её. Но откуда? Кто она?
– Здравствуйте! – обратилась она ко мне своим чётким, немного низким голосом.
Я знаю её.
– Меня зовут Поволока Аврора, я старший лейтенант полиции. Занимаюсь делом по Скорбящему убийце. Как вы себя чувствуете?
Я знаю её. Женщина с фотографий. Яркие глаза, светлые волосы. Она – супруга Жени. И мы с ней будем видеться очень часто.
