Даниэль Лори
Сладостное забвение
Глава восьмая
Дайте девушке правильные туфли – и она сможет покорить весь мир.
– Мэрилин Монро[19] –
Елена
Язамерла в дверях комнаты Адрианы и зажмурилась, отказываясь верить своим глазам.
– Папа́ тебя убьет, – сказала я.
– Ну и хорошо, – пробормотала она в ответ и провела кисточкой очередную длинную дугу по прислоненному к стене холсту. На рисунке была бы радуга, если бы только полосы не оказались черными.
С тех пор как к нам заезжал Райан, сестра была мрачнее тучи. Она посещала занятия, но остальное время проводила в своей комнате. Вот уже неделю над домом висело черное облако из ее эмо-рисунков и сентиментальной музыки. Я снова начинала чувствовать себя виноватой, однако ни на грамм не хотела поменяться с ней местами. Я предпочту жениха, который не будет отличаться ни грубостью, ни излишней сексуальностью (а ведь этот еще, по слухам, и бабник). Да, такой расклад вполне неплох. Может, звучит странно, но для меня все было предельно логично.
С первого этажа донесся смех, и я опять на миг закрыла глаза. Вечеринка по случаю помолвки Адрианы началась пять минут назад, а сестра сидела на полу в комбинезоне, перепачканная в краске.
Я почувствовала, как взрыв папиного темперамента маячит на горизонте, и понимала, как попаду ему под горячую руку, как самая легкая добыча. Адриана никогда не реагировала, когда папа́ срывался на нее, что раздражало отца, поэтому он обычно переключался на меня.
– И о чем ты вообще думаешь? – Я направилась к гардеробной, хотя совершенно не горела желанием копаться в нарядах в поисках случайно найденного платья, которое она могла бы надеть.
– О том, что я ненавижу жениха. Он наглый. Ты ведь его видела… Елена, ты можешь себе вообразить, что я занимаюсь с ним сексом?
Я притормозила, помотала головой и продолжила изучать вешалки с одеждой.
– Э-э-э… нет. Не собираюсь даже пытаться представить.
Адриана вздохнула.
– Пару часов назад я осознала, что мне придется заниматься с ним сексом.
Я согласно хмыкнула, даже не удивившись, что сестре это пришло в голову только сейчас. В эксцентричном мозгу Адрианы очевидные вещи превращались в потайные секреты загадочного мира. Удивительно, что она всегда на ура справлялась с любыми уроками и имела больше друзей, чем я могла и мечтать.
– И я подумала, может, он не просто так раскидывает ноги так широко? Он же везде большой. Потом я забеспокоилась, начала искать картинки – то есть видео – с голыми мужчинами такого размера… и теперь мне еще неспокойнее.
– Ты смотрела порнуху, – с каменным лицом сказала я, застыв на пороге гардеробной и наблюдая, как Адриана рисует под черной радугой Мистера Кролика.
Сестра наклонила голову набок, разглядывая «шедевр».
– Да, наверное, это так называется.
– Адриана!
Сестра застонала. Я повернулась к двери спальни, где уже стояла наша разъяренная мама в красном коктейльном платье. Извергая поток итальянских ругательств она направилась ко мне, выхватила платье, а потом метнулась к Адриане и отвесила дочери подзатыльник.
– А ну, быстро в душ!
Адриана с бурчанием поднялась на ноги.
– Порно! – Еще больше итальянского. – Как ты смеешь?
У меня вырвался смешок.
Мама бросила на меня уничтожающий взгляд, и я быстро притворилась, что кашляю. Вечно она появляется в самый неподходящий момент. Ничего от нее не скроешь.
– Елена, утихомирь Руссо. Не дай бог, он снова начнет стрелять в гостей.
– Я? И что я должна сделать?
Ответом мне были еще несколько бранных предложений на итальянском, которые даже не относились к сути дела. Когда мама взрывалась, она говорила о чем угодно, кроме того, что бесило ее здесь и сейчас. На этот раз, например, речь шла о разбитой ею сегодня любимой фарфоровой тарелке, о том, что бабуля опять жаловалась на обед, а садовник не явился. Последнее определенно только к лучшему…
Гости продолжали прибывать, пока я спускалась по лестнице. На мне было розовое макси-платье с чокером и туфли с бантами, обвязанными вокруг щиколоток, а распущенные волосы я зачесала на одну сторону. Хоть я и не одобряла будущий брак Адрианы, это еще не означало, что я бы упустила возможность принарядиться. Если честно, сегодня наступил лучший день за всю неделю.
– Елена! – взвизгнула кузина София, едва переступив порог.
Я посмотрела на девятнадцатилетнюю Софию. «Взвизгнула» – самое точное описание ее интонации. А еще у кузины всегда было озорное выражение лица.
– Я скучала по тебе! – София набросилась на меня с объятиями, заставив по инерции попятиться.
– Мы виделись в церкви в воскресенье! – засмеялась я.
– Ага! – София смачно расцеловала меня в обе щеки и отстранилась. – Но с тех пор столько всего произошло! – Она не присутствовала на том злосчастном обеде, но я прекрасно знала свою семью и не сомневалась: даже моя трехлетняя кузина Кейтлин сможет пересказать произошедшее в таких деталях, будто видела все воочию.
– А где Сал? – спросила я. Ее старший брат был, по сути, мужской версией Софии.
– Столкнулся с Бенито на крыльце. Всякие «мужские разговорчики». – Она закатила глаза. – Ладно. Найду чего-нибудь выпить. А потом поговорим про Нико, о котором я столько слышала.
– Посмотри на пятно крови на террасе: этого тебе хватит, – сказала я.
– А я слышала другое. По словам мамы, он даже горячее Дэвида Бекхэма.
– Я не в курсе, кто такой Бекхэм.
У кузины отвисла челюсть.
– Ты живешь в танке, Елена. Слишком много книг, слишком мало телевизора.
– Цитата века, – сухо пробормотала я, когда она заметила очередного кузена, взвизгнула и бросила меня.
На некоторое время я осталась в одиночестве. Окна и двери во внутренний двор были открыты, и летний воздух свободно гулял по дому. Был чудесный вечер, и я молилась, чтобы он не завершился столь же печально, как обед с семьей Руссо. Тони сегодня не присутствовал, поэтому шансы на успех стремительно возрастали.
Я развернулась, намереваясь найти отца и предупредить его, что у Адрианы возникла заминка с платьем, и пусть он передаст это Николасу, но ничего не успела. Входная дверь снова распахнулась. Во рту появился привкус горечи, но бежать было уже поздно.
У Николаса Руссо худшая репутация из всех мужчин, которых я встречала в своей жизни, спору нет. Однако каким-то образом, находясь рядом с ним, я обретала смелость быть собой, а не Милашкой Абелли, которую все знали и которой я должна оставаться до гробовой доски. Но, к сожалению, люди погружаются в дурные привычки, общаясь со старыми знакомыми: вот так и меня затягивала бездна лживых улыбок и лживых словечек, и я не представляла, как оттуда выбраться.
– Елена.
Хлопнула дверь, кожу обдал поток теплого воздуха, и – боже мой! – как же мне захотелось оказаться далеко отсюда.
Тем не менее я вежливо улыбнулась.
– Оскар.
Чуть старше тридцати лет, с волосами оттенка «грязный блонд», всегда одетый в дорогой костюм и цветной галстук, Оскар Перес блистал классической харизматичной красотой. Он никогда не знал недостатка в женском внимании, но предпочитал исключительно мое общество. Оскар работал на папа́ и часто посещал вечеринки, но, поскольку в последнее время мероприятий у нас было немного, я не видела его уже несколько месяцев (еще со времен того самого инцидента), что стало для меня большим облегчением.
Увы, все хорошее однажды заканчивается.
– Ты прекрасна, как всегда, – сказал Оскар, целуя меня в обе щеки и задерживая губы на каждой неприлично долго. – Demasiado hermosa para las palabras[20].
Я ничего не поняла, но предположила, что это как-то касалось моего симметричного лица.
Я уставилась на голубой галстук, идеально подходящий к цвету глаз Оскара.
Перес вызывал у меня отвращение.
Оскар Перес был самым светлым колумбийцем, которого я когда-либо встречала, но почему-то я презирала этот смазливый светловолосый образ. Как же он обманчив!
– Спасибо, – сказала я, пытаясь сделать шаг назад, но Оскар обнял меня за талию, а потом его рука спустилась к пояснице и еще ниже.
У меня скрутило живот. Оскар был худым и высоким, его энергия обволакивала меня, я ощутила гадливость.
Он всегда был пошлым: легко касаясь пальцами того, чего ему не позволено. Достаточно близко, чтобы заставить меня чувствовать себя некомфортно, и одновременно – далеко, чтобы папа́ его не пристрелил. А если он сейчас перегнет палку, поверит ли мне отец?
Оскар чуть отшатнулся, чтобы посмотреть мне в глаза, но руку не убрал. Холод пробежал по коже в тот момент, когда я осознала, что никогда не смогу избежать прилипшего прозвища и людских ожиданий. Я буду Милашкой Абелли для всех, кроме жениха родной сестры. Но Николас Руссо в этом смысле не представляет угрозы. Он женится на Адриане. Я ничем не рискую: мне не придется выходить за него замуж, а значит, нет вероятности того, что мои действия повлияют на его отношение ко мне. И нечего бояться. Верно?
Ну а большинство мужчин, посещавших наш дом, являлись моими потенциальными мужьями. Зачем делать хуже себе самой?
Пальцы Оскара впились в мою поясницу, и он наклонился к моему уху.
– Я слышал, ты натворила еще дел с тех пор, как мы последний раз виделись.
Сердце бешено забилось. Оскар всегда вел себя неприлично, но хотя бы был вежлив, если так вообще можно выразиться. Он никогда не вторгался в чужое личное пространство.
Его слащавый тон внезапно превратился в жестокий.
– Я был очень разочарован, когда узнал обо всем, Елена. Ты же понимаешь, почему, правда?
Я содрогнулась – мой худший кошмар, похоже, воплотился в реальность, – однако мне не следовало принимать его слова всерьез. И как он осмелился на такое? Обвинять его во лжи, впрочем, я не собиралась.
– Ну конечно, – выдохнула я.
Я не осознавала, насколько крепко Оскар меня держал, пока он не разжал руку, и я не отпрянула, уставившись на уродский голубой галстук. Мне потребовалась секунда, чтобы догадаться: мы уже не одни, и чье-то присутствие за моей спиной могло означать лишь одно… кто-то стал свидетелем этой сцены.
Оскар настороженно посмотрел поверх моего плеча и фальшиво улыбнулся. В его глазах плескалась злоба.
– Увидимся позже, Елена. – Он поцеловал мою руку, с гримасой отвращения посмотрел на дешевое кольцо и исчез в глубине дома, как выпущенная из клетки змея.
Я таращилась на дверь, прокручивая его намек в голове. Ненависть просочилась в грудь и свернулась на своем любимом месте. Но, вероятно, именно Оскара Переса я и заслуживала…
Я медленно развернулась, скользнув взглядом по черному жилету и галстуку, и поглядела в темные глаза Николаса.
– Вот это и есть Милашка Абелли? Я, надо признать, не впечатлен.
Если Оскар был угрожающей тенью, то он бледнел по сравнению с Николасом, от которого исходило тепло. Этот мужчина притягивал к себе, а не отталкивал, что было гораздо опаснее.
В воздухе еще витала память о моем бесхребетном поведении, и я не сумела быстро переключиться на Нико.
– Прошу прощения, – прошептала я, пытаясь его обойти, но он схватил меня за руку.
Я даже не успела проанализировать выражение его лица, как он уже тащил меня к двери. Грубая ладонь жгла кожу огнем, разливая жар по моему телу и достигая низа живота.
Мне потребовалась пара секунд, чтобы обрести способность нормально говорить, а когда у меня наконец получилось, голос звучал робко и весьма неуверенно.
– Что ты делаешь?
Он был зол. Иначе вряд ли бы решился коснуться меня посреди холла, куда могли в любую минуту нагрянуть гости.
Николас проигнорировал вопрос.
– Где мой список?
Я нахмурилась, прежде чем вспомнила, что он имел в виду.
– Я, э-э-э… забыла про него.
Стоя под рассеянным светом лампы на крыльце, я слышала, как Бенито и Сал смеются и болтают. Они стояли возле одной из машин на парковке, но разглядеть их толком не удавалось: уже стемнело. Хватка Николаса была мягкой, но сильной, поэтому у меня не оставалось иного выбора, кроме как следовать за ним по гравиевой дорожке за угол особняка.
Я и понятия не имела, что мы делаем, но альтернативой было вернуться в дом, где свободно разгуливал Оскар. Выбор очевиден, хоть и удивителен, учитывая, что совсем недавно на моих глазах кое-кто застрелил члена своей семьи.
Николас замер на углу, отпустил мою руку и привалился к кирпичной стене. Секунду спустя оранжевое пламя зажигалки осветило его лицо золотистым огнем, и он поджег сигарету, которую держал в губах.
– Ты куришь? – Глупый вопрос, учитывая, что он уже выдувал облако дыма, лениво посматривая на меня.
– Иногда, – напряженно ответил он и взглянул на висящие над нашими головами камеры наблюдения. Прислонившись к стене, он находился в слепом пятне, зато я, скорее, маячила прямо по центру экрана в «цокольных» владениях Доминика.
Что подумали бы люди, если бы меня снова застукали наедине с мужчиной, с которым я не должна быть? Меня захлестнула волна тревоги, и я шагнула в сторону, чтобы спрятаться от камеры.
Взгляд Николаса был тяжелым, даже разъяренным, но я не представляла, что такого натворила. Я бросила взгляд на звездное небо. Оно было прекрасно, но вряд ли Руссо вывел меня на улицу, чтобы полюбоваться звездами. Точнее сказать, он выглядел так, будто вообще не хотел меня видеть.
Я вздохнула.
– И почему мы здесь?
Ночь была темной, однако я уловила недовольное выражение, мелькнувшее на его лице.
– Увидел, как тот хрен хватал тебя за задницу. Стало интересно, прокатит ли у меня.
На секунду сердце замерло, но я сразу прищурилась. У меня есть причины терпеть Оскара, но от будущего мужа сестры я такого сносить вовсе не обязана. Я попыталась уйти, но мозолистая рука ухватила меня за запястье.
– Останься. – Это не было ни просьбой, ни приказом. Почему Руссо хотел, чтобы я находилась рядом, хотя явно на меня злился? Как же он груб и непонятен. И с какой стати он держит меня за руку, таскает туда-сюда и согревает своим присутствием? Я могла предположить, что Николасу Руссо с детства доставалось все, чего он хотел, а без братьев и сестер ему даже никогда ничем не приходилось делиться.
Я коротко вздохнула и высвободилась из цепких пальцев. Глупо, но я собиралась остаться. А затем подумала, что поступаю так лишь потому, что нужно изучить Николаса ради сестры. И вовсе не потому, что при виде его что-то горячее сразу же расцветает внутри меня.
Я покосилась на сигарету Николаса. Она была маленькой и безобидной. Я не знала, как она бы выглядела в моей руке, но мне вдруг стало интересно.
Похоже, Николас заметил мой взгляд: вытащил сигарету изо рта и протянул мне. Решил поделиться? Он смотрел на меня молча, полуприкрыв веки, как обычно смотрят на солнце.
Пульс сбился.
Шесть месяцев прошло с тех пор, как я последний раз касалась мужчины – вероятно, поэтому я реагировала на обнимашки и одну сигарету на двоих как наивная школьница. Контакт с парнями не был для меня чем-то обычным, даже до того момента, как на моем пальце обосновалось кольцо.
Я взяла сигарету, а он наблюдал, как я подношу ее к губам и вдыхаю. Кашель пробил меня сразу же, глаза наполнились слезами.
В его взгляде появилась ирония, прежде чем он протянул руку и отобрал сигарету, причем наши пальцы соприкоснулись.
– Я еще не закончила! – запротестовала я, продолжая кашлять. Если уж я собралась курить, намеревалась сделать это правильно. Зовите меня перфекционисткой, но я не могу бросать дело на половине или делать что-либо плохо.
Я смотрела, как он зажал сигарету зубами в том же месте, где только что находились мои губы. Я мысленно взмолилась, чтобы он не заметил, как кровь бросилась мне в лицо. Почти все слова, которые я слышала от этого мужчины, были резкими, краткими или требовательными, но на любые его действия тело реагировало так, будто он творил магию. Che palle[21].
Меня привлекал будущий муж родной сестры.
Он снова протянул мне сигарету.
– Только не так много на этот раз.
Я послушалась и вдохнула совсем чуть-чуть. Облако дыма заклубилось у губ лишь пару секунд спустя. Кровь наполнило томное наслаждение, голова закружилась.
Дул теплый ветерок, мерно трещали цикады, и я делила сигарету с мужчиной, о котором ничего не знала.
– Мама меня убьет, – сказала я под аккомпанемент смеха кузенов, рассыпающегося по ветру.
Николас выбросил окурок, выдохнул облако дыма и затушил сигарету ботинком.
– Ты маме все-все рассказываешь?
Я взглянула на звездное небо. Ответ был отрицательным: я вообще мало кому что-то рассказывала. Ничего важного, по крайней мере.
– Она почует дым, – призналась я, разглядывая созвездия. Покосилась на Николаса и смутилась: он внимательно смотрел на меня. Я покраснела, словно каждому сантиметру кожи резко стало горячо.
– Иди сюда. – В его глубоком голосе таилось что-то невероятно притягательное.
Сердце пропустило удар.
Понятно, как Николас получал всех женщин на свете: просто говорил «Иди сюда» вот таким тоном. С другой стороны, меня по какой-то причине будоражила его нарочитая грубость.
Я всегда делала то, что мне говорили, особенно если речь шла о мафиози, но ни единый шаг, сделанный по направлению к Николасу, не был продиктован покорностью. Я была мотыльком, летящим на огонь, и стремилась оказаться достаточно близко, хотя и понимала, что спалю дотла крылья.
Я затаила дыхание, когда его рука опустилась на мою талию. Чуть сжав пальцы, он притянул меня ближе, пока моя грудь не коснулась его. Пульс бился где-то в горле, а его кожа была такой горячей, что тепло доходило до моего живота.
Я и не заметила, когда он наклонился к моим волосам.
– Никакого дыма. – Тембр был ласкающим, но привычно грубоватым.
Его ладонь соскользнула с моей талии на бедро, а потом Николас отстранился, оставив мой бок гореть в огне. Он оттолкнулся от стены, и я шагнула назад, давая ему пройти. Он замер и обернулся.
Теперь голос Николаса стал холоден, безразличен и пропитан профессиональным приказным тоном, в котором он оказался так хорош.
– Чтобы список завтра был у меня, Елена.
Глава девятая
Вы хотите спросить, не ношу ли я с собой членскую карточку с надписью «Мафия»?
– Вилли Моретти[22] –
Нико
Соблазн выглядит как полуголая, невинная и насквозь промокшая девушка.
А я ничем не отличаюсь от тупых кузенов.
К таким двум выводам я с раздражением и обреченностью пришел за эту неделю. У меня было работы по горло, а я мог думать лишь об одном.
О Елене Абелли, разумеется. Такой, черт бы ее побрал, мокрой.
Она стояла рядом со мной. С волос капала вода, и Елена Абелли смотрела на меня своими нежными карими глазами с таким милым выражением на лице. Длинные мокрые волосы и тело, какое бывает только у порнозвезд. Иисусе, да не могло оно быть реальным! В чем я себя почти убедил, однако оно преследовало меня, даже препятствовало мне, управляло моими действиями.
К сожалению, оно было более чем реальным. Каждый идеальный квадратный сантиметр.
По неизвестной причине, тот факт, что она может встречать гостей в таком виде, меня крайне донимал. И что, папа́ разрешает ей бегать полуголой, когда в доме полно чужих мужчин? А мог ли я, на правах будущего мужа ее сестры, велеть ей напялить хоть какую-то гребаную одежду?
Ни разу в жизни мне не приходилось желать, чтобы девушка оделась, уж тем более девушка с такой задницей, как у Елены Абелли. Раздражение царапало грудь изнутри, и я знал, что, если в голове начинали носиться иррациональные порывы, это означало лишь одно и никогда не кончалось ничем хорошим ни для кого.
Ночь озаряли гавайские факелы тики и гирлянды оранжевых огоньков. Мы сидели за столом на заднем дворе дома Абелли. Атмосфера была расслабленной, наверняка из-за того, что Абелли держались одной стороны, а Руссо – другой.
Слуга налил Адриане шестой бокал вина, который я тотчас забрал и поставил возле своей тарелки с десертом.
Взгляд невесты прожег в моей щеке дыру.
– Тебе еще слишком рано, мать его, пить, – буркнул я.
Она вздохнула и пробормотала, что ей просто необходимо выпить, дескать, она хочет забыть какие-то загадочные видео.
Нам полагалось «узнать друг друга получше», как предложила ее мать, но мы едва ли обменялись несколькими фразами, хотя меня это и не особо волновало. В основном потому, что здесь находилась сестра Адрианы, и все силы уходили на то, чтобы не пялиться в том направлении. Девчонке готово целовать задницу все мужское население Нью-Йорка, а мне совершенно не хотелось присоединяться к групповому онанизму.
Однако вспышка розового в углу двора привлекла мое внимание, и я не успел остановить себя от невольного взгляда. Елена играла в крокет с кузинами и Бенито. И, конечно же, примадонна была на каблуках. Я думал, что оценка ее характера будет достаточно отталкивающей и подействует на меня, как густое облако спрея от комаров или перцовый баллончик. К несчастью, желание ни капли не угасало. Уж точно не в тот момент, когда я глазел на нее, и не тогда, когда она говорила своим мягким, обволакивающим голоском, который проникал в мою плоть и прямиком стекал сразу в пах.
Теперь я понимал, чем восхищались кузены.
Итак, меня можно записать в одну группу с этими идиотами… Просто смешно.
Но я знал, в чем дело. Я – Руссо. Мы всегда хотели недостижимого, и для меня недостижимым было затащить Елену Абелли в постель всего на один гребаный раз.
– Тебе не нравится моя сестра? – спросила Адриана.
Господи, а она проницательная. Надо будет запомнить.
Я отхлебнул виски.
– Я нормально отношусь к твоей сестре.
– Хм, – равнодушно и одновременно недоверчиво промычала она.
Именно так и проходили наши разговоры. Коротко и безо всяких эмоций. Я не мог решить, то ли мы идеальная пара, то ли Адриана быстро сведет меня с ума своими причудами.
Взгляд остановился на светловолосом придурке, который болтал с дядей Елены. Я не был знаком с ним, но сразу сообразил, что не стал бы ему помогать, получи он огнестрельное ранение посреди улицы. В груди что-то горело от одного взгляда на него. Чуть ранее я едва сдержал порыв разбить его физиономию об дверь. Но Елена Абелли не была моей заботой, даже если кровь Руссо в моих венах и кипела от одного ее присутствия.
– «Янкиз» или «Метс»?[23] – Адриана высыпала всю соль из солонки и теперь рисовала в ней рожицы.
– «Ред Сокс»[24], – сухо ответил я.
– Боксеры или брифы?
– Нагишом, – соврал я.
Она покосилась на мой член, скрытый штанами, и тут же отвела глаза, поджав губы.
– Скучная игра.
Меня начинало это забавлять. Девчонка чертовски странная. И я прекрасно понимал, что именно поэтому Сальватор и предложил мне Адриану. «Не подходит», – сказал он про Елену.
«Черта с два!»
Да ни один мужик во всей Коза ностра не отказался бы от Елены из-за того, что та не девственна. Сальватор просто не хотел отдавать любимую Милашку Абелли, по крайней мере, точно не мне. Он, наверное, думал, что так мне насолил.
Я согласен на странную. С ней не будет скучно. Да и выбор более дальновидный. Кто знает, со сколькими мужчинами спала Елена? Я дон. Если бы взял в жены девчонку, которую перетрахала половина Коза ностра, то стал бы посмешищем. Мне бы пришлось убить их всех, а у меня и без того дел навалом.
Лука облокотился на перила и переглянулся с моим кузеном Рикардо, который сидел неподалеку и молча наблюдал за обстановкой. Лука поднял два пальца вверх, кивнув на девушек на лужайке. Рикардо покачал головой. Обменявшись еще парой безмолвных жестов, парни кивнули.
Что ж, вечеринка оказалась нудной, чтобы начать делать ставки на глупые игры в крокет, в отличие от прошлого насыщенного событиями воскресенья. Я не собирался все портить, разбив чью-нибудь черепушку об дверь.
Я бросил взгляд на Елену и обнаружил, что она смотрит на меня. Тем же взглядом, с которым она сказала: «Попробуй. Вымокнешь до нитки». Я старательно проигнорировал вспыхнувший в паху пожар. Слова звучали невинно, но она даже не задумалась, что любой мужчина рад быть настолько мокрым, насколько она бы захотела. И не от гребаной воды из бассейна, разумеется.
Поначалу я думал, что тот, кто дал ей прозвище, никогда не встречал ее вживую, но чем дольше я за ней наблюдал, тем ситуация становилась яснее. Елена выглядела напряженной, когда перечила мне, словно для нее это в новинку, как будто она ожидала, что я возьму ее рукой за горло и сдавлю.
Не то чтобы у меня не мелькала подобная мысль, но, вероятно, все же не в таком прямом контексте.
Милашка Абелли пыталась отрастить крылышки.
Вот и славно.
Сердце в груди забилось в удовлетворении, когда она повиновалась мне, не задумываясь. Вспыльчивый мужчина во мне хотел знать, насколько она послушна. А Руссо жаждал понять, сколько бы она мне позволила.
Я уже касался ее, причем гораздо больше, чем следовало. Поделился сигаретой, только чтобы увидеть ее губы в том месте, где секунду назад были мои. И я уже неплохо представлял эти маленькие розовые ноготки вокруг конкретной части моего тела, а вовсе не сигареты.
Я всего-то коснулся ее талии, но тепло и мягкость до сих пор жгли ладонь.
Светловолосый придурок схватил Елену за руку, когда она проходила мимо, и дернул к себе, что-то прошептав на ухо. Во мне поднялась волна враждебности. Откинувшись на спинку стула, я положил руку на стол, подальше от пистолета, поскольку внезапно захотелось пристрелить еще одного мужчину во дворе дома Абелли.
Папа́ взглянул на только что произошедшее без особого волнения.
Я пересчитал зубы кончиком языка. Ребра распирало от сильной боли.
Елена сдержанно кивнула, придурок отпустил ее руку, давая уйти. Милашка Абелли, ничего не скажешь!
– Как его зовут? – спросил я Адриану, кивнув в сторону блондина, чье присутствие начинало меня утомлять.
– Оскар Перри… нет, Перец. – Она нахмурилась. – Нет, не так. Оскар Что-То-Там. Черт, теперь я хочу перца.
– И что он делает для твоего отца?
Адриана сморщила лоб.
– Не знаю. Он стремный. Вечно липнет к Елене.
Я сухо хмыкнул.
– А кто не липнет? – В церкви ее встречали будто она была Матерью Божьей.
– И то правда, но ей на всех плевать. Сестра влюблена.
Я прищурился.
– Она… что?
– Влюблена.
По венам хлынуло нечто темное и совершенно ненужное.
Адриана посмотрела на меня так, словно только сейчас осознала, что сболтнула лишнее, и осушила целый бокал вина разом. Я даже не заметил, когда она добыла алкоголь.
Я раздраженно покачал головой.
– Если тебя вывернет наизнанку, я тебе волосы держать не буду. Я таким не занимаюсь.
– Сестра подержит, – заявила она, будто уже планировала сблевать. – Похоже, мы закончили узнавать друг друга получше?
– Точно.
– Слава богу, – пробормотала она, поднялась на ноги и, пошатываясь, побрела к одной из своих громогласных кузин. Та девчонка мне уже представилась. Если честно, она подошла ко мне и сказала: «Мама права, Дэвиду до тебя далеко», – после чего подмигнула и испарилась.
До чего странная семейка.
Я взял очередной стакан виски с подноса слуги, игнорируя подсевшего кузена Лоренцо. Он распахнул пиджак и запихнул руки глубоко в карманы. Черт знает, где его носило, но я бы предпочел, чтобы он был где угодно, только не пялился на Елену Абелли. Уже от одной мысли под кожей все зудело.
Повисла пауза, пока Лоренцо провожал взглядом аппетитный зад Елены – и это была настоящая тюремная приманка. Милашка Абелли пересекала лужайку.
– Что он тебе сделал? – Лоренцо кивнул на светловолосого придурка.
Вероятно, я плохо скрывал желание всадить в него пулю.
– Выбесил меня, – буркнул я, поболтав виски в стакане.
– Что-то серьезное, значит. Тебя сложно выбесить. Дай угадаю. Оскорбил маму?
– Нет.
– Отца?
– Нет.
– Твоего самого красивого кузена? Сто девяносто ростом, темноволосый, с большим членом…
– Лоренцо? – сухо сказал я.
– Да?
– Отвали.
Лоренцо засмеялся, хлопнул меня по плечу достаточно сильно, чтобы часть виски выплеснулась из стакана, а потом ушел.
Как я и говорил, мои кузены абсолютные идиоты.
