Даниил Сергеевич Гарбушев
Англичанка
– Думаешь, он нас сюда, как проверяющих направил, да ещё и без нашего ведома.
– Думаю, что нет, а вот они, – гикнул он, показав пальцем в сторону офиса, что был уже далеко за их спиной, – видимо думают, что именно да, что мы и есть эти проверяющие.
– Видать да, ведь я до сих пор не могу понять, что мы здесь делаем, ведь здешняя команда прекрасно справилась бы и без нас, но если нам за это платят…
– Значит, мы работаем, – перебил его Назар, усмехнувшись, – и кстати, сегодня вечером идём на концерт!
– Опять?
– Пожалуй, нет.
– В смысле?
– Я в том смысле, что не на музыкальный.
– А на какой?
– За некую помощь нашей компании одному из этих Питерских театров, тот выделили для нас пару десятков билетов на сегодняшний спектакль.
– И чё?
– И то, мне доверили эти билеты распределить, но никто не хочет идти, не одному же мне на первом ряду прозябать.
– А что за спектакль?
– Что-то по Булгакову.
– А кто в главной роли?
– Вроде как Логинов.
– А понял, он приезжал к нам в Новосибирск, и что никто из наших не идёт?
– Да, я ко всем подходил, даже говорить со мной не стали.
– Видать действительно приняли нас за ревизоров. Ну, ничего, что-нибудь придумаем, чтоб не только нам с тобой вдвоём идти, – сказал он, свернув с ним в арку, ведущую на Невский проспект.
– А как у тебя дела с Английским?
– Хорошо, а что?
– Бинго! – воскликнул Назар, – зови её с собой!
– Кого?
– Репетиторшу свою.
– Ну не знаю, пойдёт ли она.
– Она ведь Петербурженка, у неё культура в крови. Так что зови, зови, и подруг побольше, кажись и мне что-нибудь перепадёт.
– Подруг говоришь, это уж как получиться, вдруг одна только друзей привёдет. А так-то постараюсь её пригласить, если уж вообще удастся.
Позже, уже спустя полчаса, как попрощавшись с Назаром, утомлённый солнцем Тимофей направлялся домой, только с одним желанием: вновь лечь в свою удобную кровать, закрыть глаза, и не открывать их хотя бы до раннего вечера.
Добравшись до скопища арок, где в первый день его личного знакомства с Пелагеей он разминулся с ней путями, в одной из них Тимофей заметил появившийся силуэт девушки с рыжим, как лисий хвостик, цветом волос. Та, заприметив его, улыбнулась во всё лицо, направившись в его сторону. И чем ближе она подходила, тем более искренним становилось её выражение лица, что Тимофей даже обернулся, подумав, что за его спиной находиться кто-то другой, к кому и идёт эта девушка.
– Здравствуйте, – сказала она, протянув ему руку.
– Здравствуйте, – опешив, ответил он, пожав её руку, – знакомы?
– Я вам нет, а вы мне да!
– И откуда же?
– Пелагею Фёдоровну знаете?
– Пожалуй да, а вы ей…
– Подруга, я часто бываю у неё, и пока жду окончания ваших занятий, сижу за кадром, вы кстати очень способный…
– Спасибо. Рад. Знакомству, так сказать.
– Лада.
– Тимофей.
– А вы сейчас куда?
– Домой.
– Вам же недалеко.
– Да, вот тут, совсем рядом.
– И мне к Поле тут тоже совсем недалеко, совсем рядом. Вышла встретить курьера, заказали с ней вкусняшек, а тут вы, как ни как вживую.
– Да, бывает. Подождите, Пелагея живёт где-то рядом.
– Ну да.
– Теперь понятно, почему она так быстро ушла, когда приходила ко мне лично.
– Я вам больше скажу, вы даже не представляете, насколько она к вам близко живёт.
– И насколько же?
– Поможете мне отнести вкусняшки, расскажу.
– Не то чтобы я навязываюсь, но, пожалуй, соглашусь из-за своего интереса, только вот Пелагея Фёдоровна не будет против?
– Что вы, она будет в восторге.
Вскоре подъехал курьер и вручив объёмный пакет с самыми разными видами еды, поехал дальше на своём железном коне.
– А что это мы всё на "вы" да на "вы"? – спросила Лада, когда они уже подходили к дому Тимофея, что подозрительно оглядывался по сторонам.
– Да, пожалуй, неправильно. Просто я же её по имени отчеству называю, всё-таки она мой преподаватель, вот и с вами на "вы", вы же всё-таки подруга преподавателя получается.
– А теперь можно и на "ты", я хоть далека от преподавательской деятельности, но и в своей сфере тоже обязана чему-нибудь кого-нибудь да учить.
– Куда это вы, точнее ты меня привела, это же мой подъезд.
– А в этом то и вся соль, – ответила она, открыв ему дверь, так как тот был с большими пакетами в руках.
Минуя второй этаж, они оказались перед квартирой Пелагеи. Прозвенел звонок, нажатый Ладой.
– Иду, – послышался отдалённый голос Поли.
Открылась дверь, и тут же захлопнулась. Поля просто не могла понять, что она только что увидела. И уже медленно открыв дверь, она осознала, что перед её квартирой стоит Лада, и самое главное Петров.
– Привет, а как вы…
– Случайно встретились, – обнимая, одновременно заводя её вглубь квартиры, ответила Лада, чтобы та не смогла закрыть дверь перед Тимофеем, окликнув его, – заходи скорее, чего стоишь, как не родной.
Уже спустя пять минут все трое расположились в гостиной. Пелагея, молча смотрела в сторону окна, а Тимофей, чувствуя неловкость, куда-то под ноги, и лишь Лада раскладывала на столе суши, роллы, и всё что было в заказе, весело шурша пакетами и закупоренными коробочками.
– Ну что молчим ребят, что вы как не родные, – прервав тишину, обратилась к ним Лада.
– Да, просто это всё так неожиданно, – заметила Поля.
– Да, неожиданно, видимо, поэтому вы так быстро вернулись за учебником и так быстро ушли? – спросил Тима.
– Ну, как бы видимо да.
– Поль, чайник полный? – спросила её Лада, будто вообще не слушая их разговор, – ребята написали, скоро будут, я тогда пока пойду, поставлю, – сказала она, уйдя на кухню.
– Я чем-то вас обидел?
– Да нет, с чего ты взял.
– Или вы боялись, что я буду напрашиваться к вам в гости?
– Да нет.
– А почему тогда вы попытались скрыть, что живёте прямо надо мной?
– Понимаешь, – улыбнулась она, – я такая, какая я есть, и ты уже убедился в этом, и не надо лесть к чужим тараканам в моей голове.
– Ладно, – рассмеявшись, ответил он, – не буду, у меня и своих хватает.
– А разве у тебя они тоже есть? – спросила Поля, тоже рассмеявшись.
– А как же? Куда же нам без них? Если бы у людей их не было, в мире бы настала бы скука.
– Ой, о чём это вы тут смеётесь? – спросила, вернувшаяся с кухни Лада.
– Да, так, не важно, – ответила Поля, наконец, раскрепостившись, как и Тимофей, что уже не держали друг на друга какой-либо совсем не откуда взявшейся бессмысленной обиды.
И тут в дверь вновь позвонили. Да причём так нажимая звонок, будто наигрывая на нём какую-то мелодию современной песни.
– А вот и ребята пришли, – встрепенулась Лада, побежав открывать дверь.
***
– Панки Хой! Горшок живой! – послышалось громкое приветствие из прихожей, и в гостиную потихоньку начали заходить друзья Пелагеи.
Это были несколько ребят и девушек, разодетых в кожаные шмотки и рваненькие джинсы, но при всём колорите, весьма ухоженные и опрятные. «По всей видимости, панки», – подумал про себя Тимофей.
Первым, кто зашёл в комнату, был Макар, молодой человек, лет двадцати пяти, с зачёсанным к затылку андеркатом, в шестиугольных очках с легких затемнением, и цепью, продетую в шлёвки джинсов, вместо ремня.
– Ну что Поль, представляй нам своего нового гостя, – сказал он, как только комната наполнилась пришедшими.
– Тимофей, – протянул тот ему руку.
– Макар, друг детства, а вы?
– Ученик.
– И чему же она тебя учит?
– Ну, английскому вроде, она же учитель английского.
– Ах да, конечно, – забавно ответил Макар, плюхнувшись в ближайшее кресло.
Ребята разговорились обо всё помаленьку, вследствие чего Тимофей осознал, что друзья Пелагеи вовсе не панки, коем образом представляется эта субкультура, а лишь придерживались схожего неформального стиля в одежде, и ещё неких мелочах, таких как жесты, мимика и некоторые слова и присказки.
Поля разлила по кружкам чай, и отнеся чайник на кухню, вернувшись, обнаружила, что свободное для неё место оказалось как раз между Ладой и Тимой, и присев слева от него, уткнулась в свою кружку.
– Эх, прекрасный день сегодня, – заявил Женёк, высокий парень-метис с намотанной вокруг шеи банданой, – может, вечером махнём куда?
– Да, пожалуй, надо бы! – согласилась с ним Лада.
– А куда, какие будут предложения? – спросил Макар.
– Кому ещё чаю? – спросила Пелагея, отправившись на кухню, ставить очередной чайник, и так и не дождавшись ответа, покинула гостиную.
Тимофей в свою очередь загадочно улыбнулся, и скрестив руки, опрокинулся на диван, видя как все заметили в его глазах какое-то назревающее предложение.
– Театр ребята любите? – ненавязчиво спросил он их.
– Театр, – задумчиво протянул Макар, – скорее да, чем нет.
– Конечно, я здесь рандомный гость и новый человек в вашей дружной компании, но не могу отказать себе в том, чтобы заставить вас полюбить его ещё больше.
– О, как загнул, на английском ты небось так же изящно излагаешь? – дружелюбно подметила Лада.
– Куда уж там, – вздохнул Тима, – мне хоть бы базовый освоить! А насчёт театра, там тема такая. Я же здесь по работе из Москвы, нам на офис выдали двадцать билетов, на сегодняшний спектакль, кроме меня и моего напарника из той же "Moscow", никто пока не идет. Так что если кто желает, можем сходить.
– Так, – задумчиво произнесла Валя, девушка, одетая в чёрный сарафан, и кожаные байкерские перчатки, – нас с Полей семеро, и ещё десять подтянем, я даже знаю откуда.
– С Невского? – спросил её Макар.
– Ага, там только Лёва с Севой чего стоят, со своей любовью к культуре и искусству.
– Тогда я звоню! – заявил Тимофей, набрав Назара.
– Алло, – будто криком ответил Назар.
– Привет, не ори так, я с тобой по громкой связи разговариваю, – сказал ему Тима, включив динамик.
– Ага, чё хотел?
– Билеты ещё не раздал.
– Да куда там, какие билеты, я же тут никого не знаю кроме нашего планктона. А ты чё, нашёл желающих.
– Нашёл, причём на целых семнадцать мест.
– Ни хрена себе, а про меня, надеюсь, не забыл? И кто же это, случайно не чей-нибудь учебный класс.
– Нет, не забыл конечно, это друзья Пелагеи Фёдоровны.
– О, петербуржская интеллигенция! – саркастично расхохотался он.
– Да нет, нормальные ребята, и, кстати, они тебя слышат.
– Ну, я же ничего такого не сказал, так что до встречи!
– Ага, тогда давай, как договаривались, с билетами у главного входа. В семь начало, значить встречаемся в шесть!
– Замётано! – ответил он, положив трубку, как тут же Поля вернулась в гостиную из кухни.
Все молча смотрели на неё, еле сдерживая улыбку.
– Что? – спросила она их, не понимая такого пристального взгляда.
– Да ничего, – пояснила Лада, – просто ты пропустила самое главное.
– А что именно? – широко раскрыв глаза, будто готовясь к чему-то худшему, спросила она, присев на своё прежнее место.
– Сегодня вечером мы все идём в театр, – сказал Макар, изящно жестикулируя, изображая грациозные движения какого-то танца.
– А с чего это вдруг? – спросила она.
– А вот. Скажи спасибо своему ученику, – допивая свой чай, сказала Валя, бросив свой пристальный взгляд на Тиму.
– Не поняла, – переглянувшись с Тимой, сказала Поля, будто выражая какое-то недовольство, от неизведанной ранее манипуляцией над её собственными друзьями.
– Просто понимаешь, моему офису выдали билеты на премьеру, и идти никто не хочет, а твои друзья любезно согласились, – пояснил ей Тимофей, – как я думаю и ты.
– А, – с облегчением протянула она, – теперь понятно, ну ладно, так и быть, давайте сходим.
Вскоре они опять разговорились обо всё подряд, как на столе начали заканчиваться вкусняшки, а чайные кружки безвозвратно пустеть.
– Чай закончился, – сказала Валя.
– Я принесу, – сказала Поля, как вдруг тихо ойкнула, направившись в сторону туалета, – я сейчас!
– Чё это с ней? – спросил у Лады Тимофей.
– Да не чё, просто, ты тоже попробуй три кружки чая подряд выпить, тебя и не так понесёт.
– Согласен, – решительно ответил он, встав со своего места, – давайте я тогда сам за чаем схожу.
– А где Тимофей, – спросила, вернувшаяся через минуту, Пелагея.
– А он за чаем пошёл, – ответила Валя.
– Я сама, – дрожащим голосом крикнула она в сторону кухни, направившись туда быстрым шагом, столкнувшись в дверном проёме с Тимофеем, уже несущим большой чайник.
Немного кипятка даже выплеснулось наружу от такой резкости, но к удачи Тимофея плюхнулось мимо них обоих, слегка окропив пол.
– Дай сюда, – нервно скомандовала Поля шепотом, пытаясь изъять чайник из его рук.
– Осторожно, горячий, – начал молить он её, – да донесу я, что ты.
А тем временем кипяток всё больше и больше продолжал выливаться из чайника, так и неделимого ими. Наконец Поля сделала новое усилие, пытаясь вынуть чайник из рук Тимы, что уже и так поддался ей, желая уступить, но тут же поскользнулась, запрокинув опасный агрегат вверх, и уже вместе с Тимофеем отправилась на пол. Раздался грохот.
– Что у вас тут случилось? – прокричала Лада, побежав на кухню.
– Да ничего, всё ок! – ответила Поля, сама ещё не разобравшись, как всё выглядело вокруг.
Лада зашла на кухню, увидев следующую картину: весь пол был залит кипятком, пуская ещё свежие клубочки пара. Тимофей лежал на полу, поверх которого лежала Поля, поправляя свои очки, всё так же тянувшись до чайника, валяющегося неподалёку от них.
– Оу, – деликатно удивилась Лада, и угорая от увиденного, сказала им, – вы бы хоть постыдились, у тебя всё-таки гости, Поль.
– Ты чё несешь, – постепенно пытаясь встать, и вновь поскальзываясь, и опять падая на Тиму, взъерепенилась Поля, – не видишь, что мы тут поскользнулись.
– Вижу, я все прекрасно вижу, – будто что-то задумав, ответила она им, и вернулась к остальным гостям.
– Ну что ты такой, этакой? – наконец привстав, произнесла она Тимофею.
– А ты почему такая?
– Мне можно, я учитель.
– И мне можно, я твой подопечный, – ответил он, после чего они оба опять рассмеялись, плюхая друг на друга водой.
– Что у них там произошло? – уже готовый идти на помощь, спросил Макар.
– Сиди, всё в порядке, всего лишь не большое техническое замыкание, – сказала ему Лада, вернувшаяся в зал.
– Где? – спросил Женёк.
– Здесь! – положив свою ладонь себе на сердце, ответила она.
– Здесь? – переспросил он её, показав пальцем на её сердце.
– Здесь-здесь, только у них, – подтвердила она, улыбнувшись.
– А-а-а, – поднялся в воздухе гостиной одобрительный вой всеобъемлющей солидарности.
***
Вечер настал ровно с истечением последней минуты четвёртого часа дня.
Ребята, как и договаривались, встретились у парадного входа театра, подойдя к нему с трёх сторон. С одной части улицы шёл Тимофей, элегантно постукивая каблуками своих туфель по мощёной улице, сдержанно неся на себе стрелочки тёмно-синего классического костюма.
С другой стороны улицы к театру направлялись ребята, во главе которых шла Пелагея. Та вышла ему на встречу в ярко-красном атласном платье с длинным как у "Кармен" подолом. А остальные её товарищи, хотя и были наряжены довольно строго, и даже элегантно, в классические костюмы и вечерние платья, некие элементы в их одежде всё же выдавали их панкерскую натуру. К примеру, всё тот же набриолиненный андеркат Макара, а также небольшой значок, с символом анархии прицепленный к лацкану его пиджака, и изящная трость с лакированной головой шута на рукояти, а также многие другие мелочи у остальных ребят, и девчат, в виде прочих колец, заколок, серёг, и брошек.
С третей стороны улицы, прямо напротив театра, к собравшимся вышел Назар, в сопровождении ещё одного товарища. Тоже оба одетые, как с иголочки, но уже в более современную одежду: укороченные пиджаки, узкие брюки, мокасины и однотонные футболки.
Когда Тимофей наконец-то пересёкся с Пелагеей, она протянула ему свои руки, за которые он скромно поздоровался с ней, не сумев вымолвить и слова, так уж она была красива и намарафечена в этот момент.
– Здорово, – железной хваткой пожав руку Назара, обратился к нему Тимофей чуть позже, – а это кто?
– А, это, – начал пояснять Назар, указывая на своего нового знакомого, – Порфирий, нас же всего девятнадцать, а я с ним как раз сегодня в баре познакомился, вот и решил взять его с нами.
– А не в том ли баре, где относительно недавно произошла драка, – спросила Лада Порфирия.
– Да-с, так точно, и я, пожалуй… – зажмурившись и разглядывая чуть понуренные лица Поли и Тимофея, сказал Порфирий, – даже узнаю вас. Ведь я там был и всё видел, но не бойтесь, жаль лишь одно, то, как вы пропустили самое интересное.
– Ну и что же там… – вопросил Тимофей удивлённо.
– Интересного было? – закончила Поля его вопрос.
– От разбитого алкоголя и перевёрнутых кальянов начался пожар, а там и водная дискотека с участием пожарных.
– Да ну, как интересно, – протянул Макар, замысловато переглядываясь с Ладой и другими ребятами, на фоне краснеющих Тимофея и Поли.
Спектакль всецело поразил зрителей своим масштабом. Актёры исполнили свои роли весьма не наигранно, а более чем от души, и даже, если это и можно было заметить, в своё удовольствие. Однако не обошлось без изъянов. Когда на сцену пустили бутафорский дым, часть зрителей даже закашлялись, по всей видимости, из-за небольшого просчёта здешних постановщиков.
Друзья смотрели на сцену, не открывая свои взоры почти весь спектакль, и лишь Тимофей, немного нервно теребя свой подбородок, иногда оборачивался по сторонам, всматриваясь в лица рядом сидящих Макара, Лады и Пелагеи, что так и ловила своими очками блики издаваемые сценой.
– Чего? – вдруг резко развернув на него свою фарфоровую физиономию, спросила она его.
– Да, ничего, – резко убрав руку с подбородка, ответил он, опрокинувшись на спинку кресла так, то будь она не мягкой, он бы ударил ей шею.
Пелагея лишь бесшумно рассмеялась, залившись тихим-тихим милым смехом, наблюдая всю эту растерянность Тимофея, в проявлении которой она оказалась виновата.
Спектакль стремился к своему концу, в такт сопровождающей его музыки. Прогремели фанфары, и занавес отрезал сцену от зала. На поклон вышли актёры и актрисы, зажегся свет и некоторые зрители понесли к сцене свои цветы, как вдруг из под занавеса повалила новая порция дыма, уже не такая сильная, но всё же заметная, будто озирающая собой мысль, что спектакль ещё не закончен. Часть зрителей опять закашлялась, в том числе и некоторые ребята из компании Пелагеи. Наконец выйдя в фойе на свежий воздух, все с облегчением вздохнули. Большая часть ребят направилась в туалет.
– Ну как тебе спектакль? – спросил Тимофей Полю.
– Всё прекрасно, люблю такое, ну искусство в смысле, – ответила она.
И вот, когда все, наконец, были в сборе и собирались уже отправиться на выход, на весь театр прозвенела сигнализация. Спокойный женский голос попросил сохранять спокойствие и последовать к выходу.
– Так я и знал, неспроста этим дымом так хлестала повсюду, – заявил Порфирий, идя впереди всех, не совсем торопливо желая покинуть здание.
Вдруг он резко остановился, притормозив и всех своих новых товарищей.
– Ну, чё встал? – недовольно спросил его Женёк.
– Стойте, – сказал Порфирий, развернувшись к ним, указав на дверь рядом с которой они оказались, – я здесь работал раньше, тут есть короткий путь.
– Что за ерунда, пойдёмте скорее, пока там ещё пройти можно! – заявила Лада, указывая на обычный выход из театра.
– Да здесь через пять метров пожарная лестница, – заявил Порфирий, поведя их за собой, открыв дверь лёгким ударом плеча.
Как только дверь в то помещение отварилась, перед ними предстала тускло освещённая широкая комната, вроде ещё одной сцены. От двери вниз шла ступенчатая лестница, точно такая же как и на стене напротив с дверью во главе, между которыми оказались подвешенные леса в виде широкой доски привязанной к потолку со всех четырёх сторон и двух протянутых вдоль верёвок, выполняющих роль перил. Снизу виднелись ведра, банки с краской и разного рода стройматериалы и инструменты.
Сигнализация вдруг затихла на одну секунду, и вновь заорала с новой силой, от чего ребята во главе с Порфирием рванули по лесам к противоположной двери, что тот также легко открыл, только лишь добежав до неё, и вывалившись на улицу, тут же спустился по наружной пожарной лестнице. Парни и девушки махом проскочили на противоположную сторону, буквально прыгая по лесам широкими шагами, как вдруг последними оказались Пелагея и Тимофей.
Ребята принялись кричать им: «Скорее, скорей!».
– Поль, ну давай ты иди, – предложил ей Тима.
– Нет, лучше ты! – возразила она.
– А как я тогда тебя подстрахую?
– Я сама себя подстрахую.
– Ну где вы там? – прокричал Макар.
– Идём, – ответил Тима, взяв Полю за руку, подведя её к лесам, – давай иди, я за тобой.
– Окей, – неуверенно дрожа и голосом и телом, согласилась она, и взойдя на доску, начав шагать по ней своими каблучками, вцепившись в перильные верёвки.
И как только до уже встречающих её ребят, тянущие к ней свои заботливые руки, оставался всего метр, наконец, сам Тимофей вступил на край этого шаткого сооружения.
Правая стропа рядом с Тимофеем вдруг резко оборвалась. Доску повело против часовой стрелки, из-за чего тот потерял равновесие, и шлепнувшись попой об поверхность повалился вниз, в последний момент еле успев схватиться за леса обеими руками.
– А-а-а, – закричала Поля, вцепившись в боковые стропы, присев на корточки, а тем временем леса начали набирать скорость оборотов, развивая на ветру её подол.
– Руку! – прокричали Макар и Женёк одновременно, когда Поля в очередной раз пролетала прямо между ними.
И только наконец после ещё трёх оборотов Макар запрыгнул на леса, вцепившись в стропу, также потеряв всякие ориентиры в пространстве, от чего леса начали двигаться ещё быстрее. Через два оборота на леса запрыгнул Женя, пытаясь собой как-то затормозить их, но они продолжили крутиться ещё быстрее.
– Поля, дай руку, – прокричал ей Женя, на что та так ничего и не ответила, продолжая сидеть на корточках, вцепившись в стропы.
– Хватай её за плечи, – прокричал ему Макар, после чего они взялись за Полю своими свободными руками.
– Отпуская, доверься нам, – одновременно прокричали они Поли, и та отпустила.
Резко, но нежно схватив Полю, они дождались очередного приближения к конечному месту назначения и подкинули свою подругу в сторону ребят, еле сумевших словить её.
– Теперь ты, – сказал Макар Женьке.
– А Тима? – спросил тот.
– Я сам! – ответил он ему, взяв того за руку, чтобы помочь оттолкнуться и через мгновение тот уже перелетел через перила, сбив с ног Ладу.
Тимофей всё петлял, еле держась за край лесов.
– Руку, – скомандовал Макар Тимофею.
– Далеко, поближе подойди, – посоветовал тому Женька, как вдруг оборвалась ещё одна стропа на стороне Тимы.
Доску запружинило как желе и Тима в самый последний момент и круг всей этой карусели спрыгнул с лесов в сторону лестницы, и уже ни чувствуя рук, вцепился в неё своими обессиленными пальцами. А Макар, крепко схватившись за верёвку, подлетел к потолку, пока перевесившая доска летела вниз, брякнувшись об пол, освободив стропу от груза, из-за чего веревка Макара начала ослабевать за пол метра до того, как если бы он достиг потолочного крюка на котором и держалась вся эта конструкция, и тот тут же начал спускаться вниз. Спланировав, как на лиане, в сторону толпящихся друзей, он сбил их, влетев в толпу, как боулинговый шар в кегли. Тем временем Тимофей, уже будучи без сил, немного подтянулся вверх, не сумев уже больше держаться за лестницу, ели бы не Пелагея, что в последний момент подползла к нему, и схватившая того за одежду, затащила его на лестницу, сама ухнувшись рядом.
