Даниил Летучий
Изумруд в чёрном мазуте
В последующем я начал себя терзать тем, что мало пишу. “Такими темпами я не закончу вообще ничего”. После этого началось перемирие с самим собой. Я понимал, что вместе будет работать легче, от чего стал следить за здоровьем, а он стал больше писать. Мне открылась уникальная способность, – жить выдуманными персонажами, – они сами выходили ко мне, произносили диалоги, действовали, мне оставалось только записывать, так и происходило несколько месяцев. Я писал где только угодно, мне ничего не мешало, никакой шум не мог сбить с собственной головы. Несомненно, мои работы продолжали то теряться, то пропадать непонятным ни для кого случаем, но это мало меня останавливало. Однажды я работал над детективом, которому посвятил себя полгода. Я был с точностью нацелен на дебютную работу, считал это произведение неплохим, с хорошо поставленными сюжетными поворотами. Его не стало. В этот момент я подумывал бросить всё, заткнуть голоса в голове и сосредоточиться на реальном мире, да только эти мысли не продлились долго. Кажется, я испытал жалость к самому себе и даже заплакал от утерянных мемориалов. Я с остервенением стал писать другие рассказы, множество идей дали волю себе, раз я перестал целиться в одну. Спустя два дня я возобновил поиски над детективом, но всё было тщетно. Зато остальные меня радовали, и я старался больше не помнить о потерянных шести месяцах.
Поднялся огромный шторм в моей жизни, после которого я уже был не в силах встать. Кости продолжали болеть третий год, но у меня не было денег на больницы, да и искренне я их не любил. Я пробовал менять рацион питания, пробовал спать за городом на свежем воздухе, всё было попусту. Люди стали покидать меня. Когда ты ребёнок, то смотришь на все эти измены немножко по-другому, но стоит случиться предательству во взрослом возрасте, то это сильный удар. Я перекрыл все входы в свою жизнь, мучился от одиночества, хотя всегда мечтал о нём. Сначала было довольно неплохо, у меня появилось уйма свободного времени, которое я тратил только на то, что действительно важно для меня, а потом уже начал бредить. Так резко оборвать ходы банальной рокировкой и вот жизнь уже хочет поставить тебе мат. Ничего лучше, чем отдать королеву, я не придумал, да и не пожалел, ведь она стала бесполезной. Я стал играть на время и просто ждать, ждать, когда случай даст мне уехать со страны. По-прежнему руки марались о чернила, произведения стали достойными хотя бы любителя, но был ещё один нюанс. На меня не только свалились бренные обязанности, которые проходит каждый, но и полное опустошение путём взрыва внутреннего я. Мысли стали на пик, голова начала взрываться, ведь я каждый день делал одно и тоже, абсолютно без изменений. В детстве я глупо сравнивал людей с муравьями, а в итоге сам стал таковым. Монотонные действия сводили меня с ума; цветовая гамма дней не менялась, пусть это был алый закат или свинцовое небо, больше десяти цветов я не различал в этих днях. Хотя признаю, что мне очень нравился дождь – все людские дела словно накрывались куполом, чувства людей перестали улетать в небо и приземлялись каплями воды старые, давно выпущенные эмоции и мысли. В такие дни, мне кажется, лучшему спалось.
