Дана Райт
Мой школьный мальчик
Мне становится плевать на то, что все одноклассники сейчас видят, как он прижимает меня к себе. Его равномерное дыхание согревает мою макушку, он иногда упирается о нее подбородком. Его руки расположились чуть выше моего животика, я могу гладить их своими. Моя спина прижата к нему. Мне так хорошо. Мне плевать, что думают другие. Да и всем должно быть плевать на то, что происходит у нас с Юрой.
Осматриваю толпу моих одноклассников. Леша закинул руку на плечи Маши и она счастливо что-то говорит ему на ухо. Олег прикармливает Лику, принеся для нее еду на тарелке. Ирина танцует с Ярославом. Кир смеется над чем-то со Светой. Даже Леночка обнимается с Сережей и приятно улыбается ему. Все тут, все довольны и веселы. Майя что-то ищет в своей папке.
А где Миша? Не вижу его. Подозрительно. Обычно он в гуще событий.
Как только все немного наелись и выпили, на сцене появляется какая-то танцевальная женская группа в светящихся в темноте топиках и коротких шортах. Ежусь. На улице действительно холодно для танцев в такой одежде. Но парни, и даже некоторые девочки подвывают, свистят и подбадривают танцовщиц.
Майя, взявшая на себя роль тамады, проводит несколько конкурсов, в которых мои одноклассники с удовольствием принимают участие. Смеюсь до боли в животе, когда Ярик и Леша, печатают на ноутах, под диктовку Майи, различные фразы, при этом их глаза завязаны темной тканью, так что парни делают кучу ошибок. Мы следим за тем, что они печатают на большом экране. Поскольку за каждую ошибку необходимо сделать глоток из стакана с водкой, ребята даже и не пытаются печатать правильно. Конкурс продолжается недолго, его прерывает Маша, которую не устраивает, что ее парень может скоро напиться. На ее остановочный клич, на экране появляется сообщение, написанное большими буквами «Детка, я не нажрусь до самого главного момента». Мы взрываемся смехом. Леха умеет печатать с закрытыми глазами! Все это время он прикалывался, чтобы влить в себя побольше алкоголя.
После конкурсов возвращаемся в помещение, отогреться и поесть. Мне это необходимо, я продрогла, вечером на улице совсем похолодало. Народ выкрикивает тосты, поздравляя Олега и Юру. Каждый, кто произносит тост, кидает запакованные подарки в корзины.
Моих подарков тут нет. Их вообще нет. Откуда я должна знать, что подарить парням? Решила, что поздравлю их позже.
– Юр, мне нужна помощь, – Майя чем-то обеспокоена, так что Юра идет с ней.
Наблюдаю, как к их разговору присоединяется Леша с Машей и Олег.
А меня кто-то берет за руку, поднимаю глаза и вижу ухмыляющегося Мишку. Он показывает глазами на выход. Иду за ним.
– Мадам, – Коршун кланяется, выведя меня на улицу, – сегодня я ваш похититель.
Я ждала этого! Я хотела этого! Я рада этому! Подпрыгиваю от удовольствия.
– Майя сказала, что я должна покричать, – шепчу я.
– О, да, – кивает Миша, потирая руки.
– Еще она сказала, что я могу ударить тебя пару раз, – шучу я.
– Нифига она не говорила этого! – возмущается парень.
– А вот и говорила! – я бью своего похитителя кулаком в живот, со всей силы, но Коршун лишь довольно потирает пресс.
– А теперь кричи, Тина, – смеется он и подхватывает меня на руки.
В секунду я оказываюсь на руках похитителя, и, представляя, что меня ожидает самое страшное, вхожу в роль. Кручусь в его руках, вырываясь, ору во все горло «Помогите! Пусти меня, урод! Юрааа! Не трогай меня, скотина!» Мы с Мишей не можем сдержать смеха, так что через несколько метров он отпускает меня на землю. Осматриваюсь. Мы в каких-то кустах. Издалека слышен крик Анжелики, которая тоже должна быть похищена.
– Пошли, – Миша тянет меня вглубь кустов, достает из-под одного две бутылки пива и одну протягивает мне. – Я все предусмотрел, – веселится он.
– Миш, вообще то, тут темно и страшно, – я иду за парнем, но дороги особо не вижу.
– Не бойся, я ж тут. Мне придется сидеть с тобой, пока твой парень тебя не найдет. Иди сюда.
Коршун останавливается у заброшенного лагерного корпуса, подхватывает меня подмышками, садит на оконную раму, а затем забирается на нее сам.
– Он не мой парень, – тихо произношу я, потому что в таких местах хочется разговаривать шепотом.
– И тебя это не радует, не так ли? – Миша спрыгивает с рамы, протягивая ко мне руки, я поддаюсь ему, и скоро мы стоим посреди заброшенной комнаты.
– Это не твое дело!
– Но мы же должны о чем-то тут говорить.
Миша зажигает насколько свечей. Теперь я могу рассмотреть очертания двух стульев и столика, заваленного едой.
– Не замерзла?
Мотаю головой.
– Майка оставила тут теплые покрывала, так что можешь укрыться. Мы сидим тут сорок минут, и если Юран нас не найдет, то выйдем сами.
– Он найдет нас, – уверенно говорю я.
– А ты в нем уверена, – Мишка смеется, отпивая из своей бутылки.
– Естественно!
Парень кидает в угол комнаты несколько теплых покрывал, и валится на них, вытягивая длинные ноги. Я еще не оставалась наедине с Коршуном, поэтому сейчас мне слегка не по себе. Друзья Юры не те люди, с которыми я чувствую себя спокойно и комфортно. Делаю большой глоток из своей бутылки и закашливаюсь. Круто, Тина! Ты сама общительность.
Миша смеется, вливая в себя алкоголь.
– Ты настолько нас боишься? – парень достает сигарету и закуривает.
– С чего ты это взял?
– У тебя ноги трясутся от того, как сильно ты их сжала.
Да, я действительно сижу на стуле, сжав ноги вместе, а еще сжимаю бутылку пива в руке настолько крепко, что удивительно, как на ней трещины не появились.
– Просто мне неловко, – говорю тихо, – я как-то не привыкла оставаться с вами без Юры.
– Расслабься, ты мне нравишься. Ты веселая и без лишнего пафоса, – а затем его глаза останавливаются на моем лице, – и ты потрясная красотка.
– От этого мне не становится комфортнее, Миша, – я прямо чувствую, как лицо покрывается краской, а спина испариной.
– А что такого? Ты красотка! И не надо заливаться краской, Тина, – Мишка посмеивается, снова прикладываясь к бутылке, – ты сама это знаешь. Не делай вид, что не видишь, как все на тебя пялятся.
– Миш, ты заставляешь меня краснеть, – но я улыбаюсь.
А кто не улыбнулся бы? Парень только что сказал мне, что я потрясно выгляжу, и все это замечают. Моя самооценка улетает в космос.
– Эй, я могу сказать девушке своего друга, что она красотка, – Мишка откидывается на стену, подкладывая под голову руки, – в этом нет ничего страшного, я не подкатываю к тебе.
– Спасибо, – заставляю себя посмеяться, – теперь эта ситуация не кажется мне такой странной.
– Тогда иди сюда, – он хлопает по покрывалам, рядом с собой, – я не буду приставать к тебе, – подмигивает, цокает языком, и ждет, когда я перемещусь к нему на покрывала. – Хотя я до сих пор матерю себя за то, что пропустил тебя.
– Что?
– Ты себя вообще в зеркало видела? – восклицает парень. – Ты выглядишь как эти фарфоровые куклы, мать их, которые все такие милые и походят на гребанных ангелов, со всеми своими завитушками и огромными глазами. И вот я думаю, какого хера я в сентябре был занят той телкой из тира? Если бы не она, ты бы Юрану не досталась, – Миша высовывает язык и поигрывает бровями, отчего я смеюсь уже искренне, потому что невозможно находиться с этим парнем больше десяти минут и не засмеяться. – Но… та девчонка, м-м, – Мишка мечтательно закидывает голову назад, – тогда она сводила меня с ума. Прости, мне было не до тебя, – от его извиняющегося взгляда я хохочу в голос.
– Спасибо, Миша, боюсь, я не выдержала бы твоего напора.
– Это точно. Янка сдалась за неделю. Я буквально оккупировал ее.
– Не хочу знать подробностей, пожалуйста, – я просто боюсь услышать это.
***
Нет, Мишаня че, вообще страх потерял? Уже пять минут сижу под окном с отсутствующими стеклами и прекрасно слышу как он, практически признается в любви моей девчонке. Я, конечно, с ним согласен. Он озвучил мои мысли. Тина и правда похожа на этих гребанных фарфоровых кукол с ангельскими лицами. Но это моя кукла!
Поднимаюсь, опираясь на оконную раму локтями. Тина подпрыгивает, испугавшись, когда я залажу на подоконник.
– О, а ты быстрый, – Мишка поднимается, поднимая бутылку.
Когда он нажраться успел?
– А ты красноречив до тошноты, – я очень на него зол.
– Да ладно тебе, – Мишаня отпивает из бутылки, – я к ней не приставал, просто сделал пару комплиментов, – друг улыбается, потряхивая кудрявой головой, и я понимаю, что…
Черт, это просто Мишаня, ну что с него взять? Я не могу на него злиться, как бы не старался.
– Проваливай, – злобно говорю я.
– Эй! – возмущается парень. – Я тут за твоей девушкой присматривал!
– Я не его девушка! – орет Тина, но замолкает, как только я зыркаю на нее.
– Ты, – перевожу взгляд на друга, – вали отсюда, – указываю на окно, – а ты, – снова оглядываю Тину, – помалкивай.
– Ты злой, – Тина поднимается со своего места, чуть пошатываясь. Сколько они тут выпили? Не могли они так нажраться за двадцать минут, пока я искал их. – Я ухожу с Мишей, он милый.
Мишка протягивает ей руку, посмеиваясь. Тина посылает мне воздушный поцелуй, собираясь выпрыгнуть из окна вместе с моим другом, но я резко притягиваю ее к себе.
– Нет, – мотаю головой, ухмыляюсь, – ты останешься тут. Твое ангельское личико Михе сейчас ни к чему, а вот мне пригодится.
Коршун ржет как конь, выпрыгивая из окна, и удаляется от заброшенного здания, распевая «Ах, Юра, Юра, Юра, я такая дура, что в тебя влюбилась»! Вот козел! Что он вообще слушает?
Тина смеется, тянется ко мне губами, и я не могу противостоять этому.
– Он назвал меня фарфоровой куклой, – хвастает она. – Ты считаешь так же?
– Я считаю, что тебе не стоит оставаться с ним наедине.
– Да ладно тебе, мы просто болтали, он такой смешной. Нам надо идти?
– Нет, – мотаю головой, усаживая ее обратно на какие-то обрывки ткани, валяющиеся в углу комнаты, – Самойлов будет счастлив выиграть, Майка обещала целую неделю делать домашку за победителя. Так что устраивайся удобнее.
– Мы завтра будем в Москве?
– Да, – прижимаю ее к себе, просовывая руки под ее кофту, но снова не чувствую ее кожи, там какая-то ткань, края которой я не могу нащупать.
– Мы поедем к тебе? – посмеивается Тина.
– Да, – пытаюсь нащупать конец ее майки, или что она там нацепила на себя.
– Ты не найдешь, – девчонка заливается смехом.
– Чего?
– Это боди, – снимает курточку, расстегивает плюшевую кофту и открывает передо мной потрясающий вид на свое тело, обтянутое белой маечкой, ее соски явно выпирают из нежной ткани.
– Ты издеваешься? Теперь я даже дотронуться до тебя не могу?
– Нет, – смеется она, – ты можешь дотронуться, – сдергивает тонкие лямки, стягивая майку, открывая грудь, покрывшуюся мурашками, – мне холодно, так что поздравь себя поскорее.
– Черт, – накрываю ладонями ее грудь, желая согреть ее, дотягиваясь губами до ее рта.
Тина усаживается на меня, просовывая руки под мою кофту. Балдею от того, как ее пальчики ласкают мою плоть. Член яростно впивается в ширинку джинс, а мои ладони в ее грудь.
– Это мой подарок? – выдыхаю в ее рот.
– Да, – кивает она, прикрыв глаза от наслаждения. – Я знаю, что ты хочешь большего, но я не могу так быстро. Потерпи, – легкое касание губами, – немного, – еще одно, – я должна быть готова, – и я снова чувствую в себе ее язык.
А что мне остается, кроме как терпеть? Я наслаждаюсь тем малым, что она позволяет мне. Этими касаниями губ, прикосновениями к ее груди, чего совсем недавно она испугалась. Сейчас она дрожит, не понимаю от холода, или еще боится. Надеюсь, что первое, поэтому отрываю ладони от нее и натягиваю белую майку на ту часть, которую сегодня она открыла мне. Мне сложно сдерживать свое возбуждение, и я не хочу пугать Тину напором.
– Почему? – выдыхает она, не понимая.
– Слезь, – тихо прошу я, сдерживая дрожь в руках.
– Юр, мне было приятно, я хочу еще.
Пухлые губы приближаются ко мне, готовые к поцелую, и я беру ее за талию, и отсаживаю рядом с собой. Опираюсь головой о стену, тру лицо руками, чтобы унять чувства, накрывшие меня от ее близости.
– Оденься, – стараюсь говорить мягко, чтобы не обидеть девчонку, – тут холодно.
– Юр, что я сделала не так? – этот нежный голосок меня убивает, и я пару раз бью стену затылком.
– Пошли, – вскакиваю с раскиданных в углу тряпок, подаю руку Тине.
– Куда? Что я сделала не так? – она повышает голос.
– К народу.
– Нет, сначала ты скажешь, – она поднимается сама, игнорируя мою руку.
– Мне тяжело, – говорю спокойно, ведь Тина не виновата в том, что мне сложно находиться вблизи от нее. – Давай сбавим обороты, пока ты не решишь, что можешь позволить мне большее.
Чувствую себя задротом. Но лучше сказать ей это сейчас, чем повторить то, что случилось в ее спальне после похода. Не хочу снова видеть слезы в ее глазах.
– Извини, – тихо говорит она, застегивая кофту, и натягивает курточку дрожащими руками. – Я не подумала об этом.
Кукольное лицо омрачено, зеленые глаза прикрыты, нижняя губа втянута. Тина расстроена. И я матерю себя за то, что на этом прекрасном лице нет улыбки, которую я хочу видеть всегда. Обнимаю ее, касаясь губами ее лба.
– Тебе не за что извиняться. Это я виноват, что не умею держать себя в руках.
– В следующий раз я буду готова к большему, я обещаю, – тихо говорит она.
– Пошли, – оставляю фразу, дающую надежду, без внимания, я не могу сейчас даже думать об этом, я все еще возбужден. – Мой день рождения в разгаре.
***
Олег в центре внимания, как победивший в соревновании по поимке похищенных одноклассниц. Танцует в середине небольшой толпы. Приглашенный ди-джей крутит ритмичные треки, и я забираюсь в центр толпы к Олегу, потому что Юра направляется к столику с алкоголем.
– С днем Рождения! – кричу Самойлову, и он тут же приобнимает меня в танце, немного кружит и отпускает.
– Я тебе должен, – смеется он, – уверен, это ты задержала Юрана.
– Это мой тебе подарок! – кричу я, и парень целует меня в щеку.
Я танцую несколько треков, а затем иду к Юре, который все это время наблюдал за мной. Он протягивает мне пиво, которое я жадно поглощаю, утомившись на танцполе. Валюсь на мешок, набитый поролоном. Мне надо отдышаться. А через несколько минут снова бегу танцевать. Как же давно мне не было так хорошо. Наконец я могу расслабиться. Сейчас я чувствую себя более раскрепощенно среди этих людей. Никто не смотрит на меня косо, не перешептывается у меня за спиной, и это потрясающее чувство.
На улице уже давно стемнело, но фонари освещают территорию довольно ярко. Мне нравится выходить туда и, выкуривая сигаретку, смотреть на снимки ребят, все еще транслируемые на большом экране. Вот Юра сидит на Олеге, открыв рот и подняв руки в победном кличе. Они оба одеты в белые кэйкоги. Наверное, это соревнования по карате. А на следующем фото Олег берет реванш, перекидывая Юру через спину. Их лица перекошены от усилий, и выглядят они довольно смешно. Следующие несколько фотографий показывают школьные будни. Ребята прибирают территорию школы, собирая опавшие листья в большие кучи, затем обкидываются ими, стирая насмарку свои усилия. Мне становится грустно, что я не причастна ко всему этому. Они здорово проводили время. А вот все мои одноклассники где-то на озере, сидят у костра. А вот Юра сидит на бревне, а рядом с ним… Леночка, довольная и счастливая, красиво улыбается в камеру своей идеальной улыбкой, ее глаза светятся, а рука Юры, обвившись вокруг шеи девушки, свисает с ее плеча. Энтузиазм просматривать фотки пропадает. Выкидываю бычок, бесясь. Кем я могу стать для этого парня? Леночку он знает всю сознательную жизнь, они знают друг о друге все. А я даже не понимаю, что лучше подарить ему на день рождения. Я ничего не знаю о нем! Раздражаюсь. Может, Леночка и права, он лишь поиграет со мной. И мне будет очень больно, когда он решит, что наша игра закончена.
– Мы неплохо смотримся с ним, а, коротышка? – ледяной голос за моей спиной ввергает меня в отчаяние, потому что этот чертов голос прав, они потрясно смотрятся вместе. – Ты еще не видела фото, где Романов целует меня. Ты бы сразу поняла, что ему никто больше не нужен.
– И где эти поцелуи сейчас? – поворачиваюсь к Леночке, и получаю в лицо сигаретный дым, но я не собираюсь плакаться, хоть мне и хочется, я не позволю этой стерве измываться над собой. – Остались в далеком прошлом?
– Не в таком уж и далеком, – Лена затягивается, и снова выпускает дым мне в лицо, я отступаю на шаг. – Они еще в будущем.
– Ох уж эти мечты, – смеюсь я. – Не думала, что ты такая фантазерка, Лена.
– Развлекайся, нерусская, – Лена подходит ко мне так близко, что мне приходится поднять голову, чтобы смотреть на нее. – Только подумай, что в каникулы тебя тут не будет. С кем он будет проводить время? Думаешь, Романов тут на твои фотки дрочить станет? Ммм, – она мотает головой, ухмыляясь, – я не смогу этого допустить.
В нос ударяет запах гари, и он явно исходит от меня. Я понимаю это, увидев, как рука Лены отдаляется от рукава моей куртки, оставляя на нем аккуратно прожженную маленькую дырку. Она прожгла мою новую куртку! Да что не так с ней? Несколько секунд пялюсь в смеющееся довольное лицо, не понимая, что мне делать. Я хочу вцепиться в это лицо и расцарапать его. Но это не та месть, к которой я привыкла. Драка с Леночкой ничего не даст, тем более, что на улице стоят ребята. Поэтому я выдавливаю из себя ухмылку, достаю зажигалку из кармана и закуриваю еще одну сигарету, чтобы занять чем-то руки.
– И что ты сделаешь? Будешь голышом конючить перед его дверью? – заставляю себя рассмеяться и забыть об испорченной новой курточке.
Теперь уже мой дым летит в лицо этой мегере, и я понимаю, почему на ее лице играла такая удовлетворенная улыбка, ведь сейчас я тоже с удовольствием задымляю ее прекрасные голубые глаза, продумывая план мести за черную дыру в моей белоснежной обновке.
– Я посмотрю, как будешь конючить ты, – Леночка отмахивается от сигаретного дыма, просверливая дыру в моей голове, отчего я ухмыляюсь еще шире, – когда вернешься с каникул и поймешь, что больше не нужна ему.
– Девчонки, у вас тут все нормально?
Смотрю за спину блондинки на направляющегося к нам Романова.
– Все прекрасно, – Леночка тут же лучезарно улыбается парню. – Я как раз говорила Кристине, какая она молодец, что отложила поездку домой. Ведь провести время с одноклассниками бывает иногда так весело.
Юра переводит взгляд с нее на меня, и я делаю самое невинное выражение лица, чуть вытягивая губы, а затем с сожалением прикрываю глаза.
– Что? – Юра понимает этот взгляд.
Вытягиваю прожженный рукав, жалобно вздыхая.
– Прожгла, – мотаю головой от расстройства, – так обидно, я только на неделе купила ее.
– Вот блин, – Юра верит в мою искренность, склоняясь к моей руке, – жалко, тебе идет эта куртейка.
Злобно улыбаюсь Леночке, поверх Юриной головы, облизываю губы. Мне хочется показать ей средний палец, но Юра уже вытягивается, закрывая обзор, и мне приходится снова состроить расстроенное личико. Я вижу только, как блондинка закатывает глаза.
– Юр, – томным голосом зовет она парня, который должен быть моим! – я так и не поздравила тебя. Жаль, – гадина лезет обниматься и целует его, нежно прижимаясь губами к его губам! Меня просто колотит… но Юра оттаскивает девку от себя, – в том году тебе понравилось мое поздравление, – ее язык проходится по нижней губе, – только не говори, что не помнишь. Уверена, в этом году твое поздравление и в подметки не годится моему.
Леночка зазывно улыбается, ее рука ласковым движением проходится по плечу Романова, и я сжимаю ладони в кулаки. Я готова наброситься на нее, но вместо этого яростно тушу ногой бычок, представляя, что это Акинтова загибается под носком моего кроссовка.
– Но ты можешь получить свое поздравление в любое время, – произносит Лена и удаляется.
Прожигаю спину удаляющейся блондинки яростным взглядом. Из моего носа сейчас огонь польется! Перевожу взгляд на парня, и натыкаюсь на его обеспокоенные глаза.
– У нас. Ничего. Нет, – Юра выделяет каждое слово, готовясь к взрыву, назревающему во мне.
Но его слова не достигают моего сознания, и я кидаюсь на него с кулаками.
– Так скажи об этом ей! – ору я. – И скажи ей, что забыл, как она тебя поздравляла, что тебя тошнит от ее поздравлений, и чтобы она больше не прикасалась к тебе, козел!
Юра ловит мои руки после нескольких ударов, и теперь держит меня на расстоянии, поэтому я стараюсь дотянуться до него ногами, и мне удается пару раз пнуть его по бедрам.
– Потому что пока эта сучка трогает тебя, ты, урод, ко мне не прикоснешься. Понял?
Юра резко дергает меня на себя, и я оказываюсь прижатой к его телу. Рьяно вдыхаю его запах, пытаясь зарыться носом в мягкую кофту, все еще постукивая кулаками по его плечам. Его руки гладят мою спину. Сейчас я жалею, что в куртке, она заглушает кайф этих прикосновений.
– Я не собираюсь за тобой бегать! – надеюсь, Юра слышит меня, потому что теперь я бормочу слова, которые пропадают в его одежде. – А вот за мной всегда найдется, кому бегать. И если ты, дебил, не скажешь ей, чтобы отстала от тебя, то двигаться дальше я буду не с тобой. Понял?
– Я понял, – он касается губами моей макушки.
Это что еще? Он трясется! Он что… ржет надо мной? Говнюк! Хочу вырваться из его рук, но он держит меня еще крепче. Отталкиваю его от себя руками, но он только сильнее прижимает меня к себе.
– Пусти! – пинаю его по ноге, но уже без прежнего энтузиазма, получается как-то вяло.
– Шшш, – гладит меня по голове, – стой так, так хорошо, не дергайся. Успокойся. Дыши, – он говорит ровно, сдерживая смех, но я чувствую, как смешливые нотки проскальзывают в его голосе, это и бесит меня и успокаивает в то же время.
Этот парень странным образом управляет мной. Расслабляюсь, тыкаясь щекой в его грудь.
– Я же оттолкнул ее, ты видела. Мне не нужны ее поздравления. Мне нужно чтобы ты стояла вот так со мной.
У меня сейчас слюна потечет, потому что рот отказывается закрываться, так широко я открыла его в улыбке. Если Юра сейчас посмотрит на меня, то, скорее всего увидит сумасшедшую улыбку в стиле Джокера. Так что я жмусь к нему щекой, и просовываю свои руки под его, чтобы обнять тело, которое еще несколько дней назад изучала первыми прикосновениями, и сдерживаю поток эмоций, наполняющий легкие. Только бы не закричать от счастья.
– Давай, посмотри на меня, я знаю, что ты улыбаешься, – он поднимает мою голову за подбородок, и я вижу его красивые губы, чуть влажные, манящие меня. – Вот так, кукла, – проводит большим пальцем по моей губе и я, сама того не желая, кусаю его, – отпусти, – говорит тихим хрипом, – у меня опять стояк.
– Ну и придурок ты, – отпускаю его палец.
– Ты вообще поняла, что орала на английском? – парень смеется.
Что, правда? Мотаю головой. Надо бы начать следить за своей речью, а то я не понимаю, как переключаюсь с одного языка на другой. Вот так заговорю с кем-нибудь, и останусь непонятой. Хотя, какая разница? Юра понимает любой мой язык.
***
Вечеринка не утихает всю ночь, и только когда начинает светать, ребята расходятся по спальням. Ну как, расходятся? Расползаются. А кто и вообще остается валяться на мешках, разбросанных по периметру холла. И как, по спальням? Это две большие прибранные комнаты с раскиданными на полу матрасами. Но я удивлена и этому. Майя продумала даже это! Она стала бы моим кумиром, желай я стать великим устроителем вечеринок.
Ди-джей и танцевальная группа из девчонок покинули лагерь часа три назад, так что мы тут совершенно одни, на этой заброшенной территории. Хорошо, что Майя позаботилась об освещении, иначе мне было бы жутковато выходить на улицу, хоть Юра и не оставляет меня одну больше, чем на пятнадцать минут.
И вместо того, чтобы пойти спать, мы гуляем по лесу, обсуждая планы на каникулы. Юра собирается лететь на Кипр, конечно, не один, а со своим вечным спутником – вторым сегодняшним именинником. Клянусь, будь один из них девчонкой, они были самой крепкой в мире парой. Озвучиваю эту мысль Романову, и он распугивает всех лесных духов своим ржачем, а затем смеюсь уже я, потому что парень утверждает, что девчонкой был бы точно Олег, но никак не он.
Заходим в холл, когда уже начинает светать, чтобы перекусить. Я не удивляюсь, когда у стола мы натыкаемся на Мишку, который так пьян, что на ногах еле держится. Но держится! Запивает водку энергетиком, закусывает шоколадной конфетой, затем вливает в себя полбанки пива… и держится! И не выглядит при этом как бездомный алкаш! Он робот. Он не может быть человеком.
– О! – генеральский сын разводит руки, приглашая меня обниматься, но я отступаю на шаг от него. – Да ладно тебе, девочка с косой, иди ко мне. Я тебя немного полетаю, – он все же хватает меня и подкидывает в воздух.
– Юра! – ору я. – Забери меня! Он меня уронит!
– Тина, – Романов притворно обижается за друга, – что за недоверие? Он и не такие тяжести поднимал.
– Точно! – веселится Коршун. – Ты зря во мне постоянно сомневаешься.
Я все-таки оказываюсь на ногах. А Мишка хватает Юру, который только на полголовы ниже его, и поднимает в воздух так же, как меня, разве что не подкидывает. Это так смешно, Юра, словно обиженный малыш, вырывается из рук приятеля, и, играясь, ударяет его по лицу.
Мы валимся на мешки, набрав еду в тарелки. Я замерзла и проголодалась. Но это сейчас не важно. Я выжидаю момент, когда смогу остаться одна, чтобы воплотить в реальность задуманную месть злобной блондинке. Нет, я не позволю портить свои вещи и насмехаться над собой. Если я спущу ей с рук то, что она вытворила сегодня, она почувствует свою безнаказанность и никогда от меня не отстанет. Поэтому когда Юра с Мишей уходят на перекур, я бегу в комнату, где спят девчонки и, подсвечивая себе телефоном, вытаскиваю из общей кучи ее синюю кожанку. Мне приходится делать все так быстро и аккуратно, что я не успеваю дышать. Куртка моего врага отправляется в окно и приземляется на грязный асфальт. Вслед за ней отправляется салат из нарезанных овощей, который я щедро поливаю пивом. Закрываю форточку и спрыгиваю с подоконника, и когда парни возвращаются с перекура, я уже полулежу на том же месте, где они оставили меня. Угрызения совести? Нет, не слышала о таком.
– Где твоя сумка? – интересуется Юра.
– Валяется в комнате, – что он задумал?
– Автобус часа через четыре, мы решили домой на такси уехать, – сообщает он.
Круто! Я рада. Тут больше нечего делать. Кроме того, мне не придется столкнуться с последствиями мести, ведь когда Леночка найдет свою пропажу, меня тут не будет.
– Я разбужу парней, – Миха вскакивает, теряет равновесие и, борясь с заплетающимися ногами в неизвестном миру танце, все же одерживает победу и, прихлебывая на ходу из своей бутылки, идет в комнату к парням.
– А ты разбуди Машу, – командует Юра.
– Да, капитан! – встаю по стойке смирно, отдаю ему честь с самым серьезным лицом, и отправляюсь в комнату, откуда только что стырила курточку Лены, вслед мне доносится смех Романова.
Маша бормочет что-то типа «Леш, отвали», пока я пытаюсь растрясти ее, а потом резко садится на матрасе и мотает головой.
– Тебе что надо? – закрывает глаза ладонью, пряча их от фонарика моего телефона.
– Собирайся, мы едем к Юре.
– Вы больные? – возмущается она.
– Не кричи, всех разбудишь!
Но девочки уже начинают возмущаться. В комнате слышится возня.
– Не поеду я никуда! – она ложится обратно.
– Давай собирайся, иначе я разбужу тебя серенадой! – угрожает Миха, приоткрывая дверь.
– Ненавижу вас всех!
Маша поднимается, и мы аккуратно двигаемся к выходу, стараясь не наступить на тела, заполонившие весь пол.
На двух машинах, с орущей в салонах музыкой, мы доезжаем до парка рядом с домом Юры. Скоро утро, и парк пуст. Гуляем по белеющим от инея тропинкам, допивая остатки прихваченного из лагеря алкоголя. Сидим на лавках, распевая песни. Это так здорово – гулять до самого утра. Перед таким времяпрепровождением отступает даже сон. Маша не ворчит, а принимает участие в общем веселье.
Как только открывается «Былина» мы с Машей и Лешей идем туда – заказывать еду. Гору еды. Ведь все изрядно проголодались. А Юра с Мишей и Олегом идут в магазин за алкоголем. Ведь наш уже закончился, но мы собираемся продолжить праздник.
По нашей с Машей просьбе перемещаемся в квартиру Юры. Мы с ней замерзли и устали. Но дома никто не уходит спать, и я, влив в себя две огромных кружки кофе, танцую с Мишей под его плейлист. Мы засыпаем только к вечеру субботы и просыпаемся к вечеру воскресенья.
Я отказываюсь от услуг водителя Юры, и вызываю такси, которое везет меня до школы, где забираю свой уже собранный чемодан. А в аэропорту меня ждет Юра, и мы не может оторваться друг от друга, целуясь пока не объявляют посадку на мой рейс.
Улетаю домой окрыленная, радостная, и такая счастливая, какой еще не была никогда.
***
– Потрясающие новости, да! Доченька, ты вернешься домой, тебе не придется больше жить в этой школе. Я так рада, – мама обнимает меня так крепко, что я не могу дышать.
Да я и не хочу дышать!
Новости отвратительные. Мама то, конечно, счастлива, а вот я готова разрыдаться. И я не сдерживаю себя.
– Детка, – она целует мои щечки, поглаживая по голове, – я тоже разревелась, когда Володя сказал мне, что с филиалом в Москве придется подождать. А возможно, его вообще открывать не будут! – чем с большим энтузиазмом говорит мама, тем с большим энтузиазмом я реву.
Этого не может быть! Я должна вернуться в Москву. Я хочу в Москву. Я не могу остаться тут! Юры тут нет! Он в Москве… и я хочу быть там… с ним. Как объяснить это родителям?
– Милая, я уже переговорила с директором Коллинз, тебе только надо сдать все тесты, – воркует мама, – но ты же у меня умница, – ее губы приземляются на мой нос, – ты обязательно все сдашь. В конце концов, мы наймем репетиторов, и ты догонишь программу.
«Да не надо мне ничего нагонять!» хочу заорать я. Во-первых, программа в Московской школе ушла так далеко, что я могу еще полгода ничего не делать в своей. Юра зорко следит за тем, чтобы я выполняла всю домашку, порой не выпускает меня из комнаты, пока я не перескажу ему прочитанное. А во-вторых, не собираюсь я возвращаться! Решено! Я сделаю все, что угодно, чтобы вернуться в Москву.
– Кроме того, учеба тут обойдется нам дешевле на три тысячи в год! – радуется мама.
Все, я больше не могу выносить ее счастливое воркованье. Вырываюсь из ее объятий и несусь в комнату, где кидаюсь на кровать и утыкаюсь лицом в подушку. Нет! Нет! Нет! Они не могут так просто сначала заставить меня переехать одну в чужую страну, а потом забрать оттуда. Я же не морская свинка. Нельзя просто так перетаскивать меня с одного места на другое. Как они не понимают? Руки тянутся к мобильнику, мне хочется написать обо всем Юре. Но разве он сможет что-то сделать? Конечно нет.
