Дан Берг
Разрешите представиться: Левиафан
Что же конкретно говорят талмудисты о предназначении моей плоти? Они утверждают, что
когда придет Спаситель, я буду умерщвлен, разделан, а деликатесные кушанья, приготовленные из свежей левиафанины, раздадут праведникам в раю. Шкура послужит для постройки шалашей в праздник суккот.
Расчетливые писаки предусмотрели возможность остатков, которые не должны пропасть. Избыток мяса будет продан на рынке, а неиспользованные куски кожного покрова разложат поверх стен Иерусалима, и они заблестят на солнце. Каково мне все это читать? Сердце сжимается от боли!
Утверждается, что у меня якобы была супруга. Ее будто бы убили, а мясо засолили на длительное хранение. Нежную женскую плоть употребят в пищу вместе с моим мясом, когда, по расчетам литературных палачей, придет срок покончить со мной.
Не помню, чтобы я был когда-либо женат, но и не оспариваю этого. Со стороны виднее. Возможно, я вдовец. В таком случае, жестокие преследования моей семьи действительно имели место.
Я уж говорил, что мясо левиафана кошерно благодаря чешуе и плавникам. Конечно, соблюдающим традиции иудеям это приятно, спору нет. А если подумать о моих чувствах? Разве факт собственной кошерности может радовать меня? Наоборот, всякое упоминание о нем звучит грозным колокольным звоном смерти, и душа трепещет.
Вновь я хочу обратиться к неприятной истории о спасении Ионы. Пророк сообщил мне, что он, действуя по поручению Бога, намерен доставить меня к Всевышнему. Якобы пробил мой смертный час, и я буду умерщвлен на Небесах, тушу мою подвергнут разделке, а мясо скормят праведникам в раю.
Читатели, однажды простившие мне уличный жаргон, простят и во второй раз. Скорее всего, Иона “брал меня на понт”. Однако осмотрительность не позволяет расслабляться. Кто знает, что родит день, и разве есть нам опора в зыбком настоящем и в туманном будущем? Я поспешил скрыться, и уж казался себе не могучим гигантом, но жалкой и ничтожной личностью – непривычное, унизительное ощущение.
Теперь я вернусь к бегемоту и зиз. Оказывается, досужие мудрецы предвещают сим величайшим представителям земной и небесной фауны такую же жалкую судьбу, как и мне. Они оба должны быть убиты и вместе со мною съедены праведниками в раю. Вскипает возмущенный разум, едким ядовитым соком наливаются гроздья гнева.
Утешением может служить только то соображение, что праведность является весьма нехарактерным качеством людей, и поэтому обитель блаженных населена слишком редко.
Я думаю, по этой причине старший над раем ангел Михаэль не поторопится превращать трех живых гигантов в мясные туши. Ведь даже при наличии очень большого аппетита, незначительному числу праведников не одолеть огромное количество пищи, и основная часть продукта будет продана на рынках Иерусалима, а то и просто пропадет. Уповая на домовитость и бережливость Михаэля, я надеюсь, что у нас с бегемотом и зиз есть еще время пожить.
Мне не известно, осведомлены ли бегемот и зиз о злонамеренных окололитературных опусах мудрецов, предрекающих нам печальный конец. Между нами эта тема никогда не обсуждалась. Допускаю, что они пребывают в неведении, и если так, то я последний, кто возьмется сообщить им дурную весть. В нашем тревожном мире и без того слишком много несчастных, и я не стану увеличивать их число.
Глава 5 Половой вопрос
Я представил вниманию читателей подлинную историю своего происхождения, выпукло показал личные совершенства, такие как огромная величина тела, физическая мощь, красота и ум, открыл многообразие моих социальных контактов. Соответствующие главы несут внушительный заряд оптимизма и создают представление о сравнительно безоблачном бытии не имеющего себе равных и заслуживающего совершенного счастья существа, каковым являюсь я.
В предыдущей главе, гораздо менее отрадной, нежели первые три, я поведал о разглагольствованиях толковников, взахлеб и вдохновенно выдающих на-гора сотни книжных страниц (бумага терпит что угодно!) с жестокими прорицаниями моей будущности – якобы мне предстоит стать кормом для людей, ухитрившихся уклониться от естественных человеческих грехов. Вместе с тем мною выражена тревога в связи с не поддающейся объяснению пассивности Господа в этом вопросе.
Настоящую главу я посвящу обзору талмудических писаний, касающихся половой жизни сотворенных Господом гигантских животных. Я буду говорить прежде всего о самом себе, морском исполине, затем коснусь проблем земных великанов бегемота и орикса и, конечно, не оставлю без внимания небесные создания – зиз и холь.
Не хочу, чтобы меня упрекали в предвзятости. Я имею в виду свое отношение к талмудистам и их сочинениям. Да, я гневно протестую против колдовского карканья по поводу моего предназначения в пищу святошам. Однако в то же самое время я с похвалой отмечаю девственную моральную чистоту мудрецов, подходящих к вопросу половой жизни творений Господа исключительно с позиций законного брака и никак иначе. Предвзятость есть тяжкое преступление интеллекта. Повторяю, мне не нужны лишние обвинения, и без того народная молва повесила на мою шею всех собак.
Выше говорилось о том, что якобы в далеком прошлом у меня была супруга – не запечатлевшийся в памяти, но и не отрицаемый мною факт. Примем его как реальность в целях продолжения исследования. Закономерен вопрос: где же она сейчас пребывает, подруга моей жизни? Оказывается, ее попросту нет на свете!
О судьбе моей жены были высказаны различные версии. Одна из них, принадлежит упомянутому прежде знаменитому толковнику. Он утверждал, что якобы я убил ее. Не больше и не меньше!
И вот, я возвышаю мой голос. Граждане книгоеды! Вы же не только слепою верою проживаетесь, но и разумом тоже! Теперь, по прочтении большей части сего жизнеописания, когда вы наверняка прониклись благоговейным почтением к моим совершенствам, неужели вы примите всерьез утверждение о том, что я, который даже сомика-пигмея не обидит, способен на убийство?
Мне приписывается душегубство – какая нелепость! Если даже взять это бредовое утверждение в качестве рабочей гипотезы, то совершенно невозможно вообразить себе мотив преступления. Ревность – чушь! Неисполнение супружеского долга – абсурд. Уклонение от развода – ахинея. Манкирование обязанностями домашней хозяйки – вздор. Нет нужды продолжать. Вопиет здравый смысл и требует прекратить бессмысленную трату времени.
Не в обиду вам, людям, будет сказано, но распространенное среди вас насилие в семье совершенно чуждо нам, обитателям морей. Мы, твари разумные, тем и отличаемся от некоторых прочих, что замечаем, если убиваем.
Другая версия убиения моей супруги указывает на самого Бога как исполнителя трагического решения, принятого Им самим. К такому утверждению я вынужден отнестись серьезно. Тревога преследует меня. Отступает и возвращается вновь. Душа обливается кровью. Покоя нет. Плачь, сердце, плачь…
Некоторые сочинители объясняют этот поступок Господа желанием не допустить уничтожение слабых видов фауны. При этом они опираются на априорное (и неверное!) предположение о якобы моей хищной природе. Мол, если позволить левиафану создать семью и плодить потомство, то народившиеся особи вместе с родителями пожрут более мелких представителей животного мира морей. Поэтому, дескать, Бог счел за благо пресечь всякую возможность размножения своего любимца.
Эти толкователи великодушно наделяют Всевышнего благородным желанием охранять природу, Им самим же созданную. Жаль только, что они не замечают, как бездумно приписывают жестокость доброму Богу, отнимают у Него исконное милосердие в отношении к своим творениям и отказывают Ему в способности принимать нетривиальные решения в нестандартных ситуациях.
В этом пункте повествования я позволю себе небольшой научный экскурс. Нет ничего проще, чем утверждать о существовании причинной связи между двумя явлениями, когда совершенно исключено воспроизведение этих явлений, и никакая проверка истинности утверждения не возможна.
О чем это я? А вот о чем. Если одни толкователи узрели подоплеку убиения моей супруги в стремлении Господа не допустить ущерба природе, то нашлись и другие мудрецы, которые указали иную и несомненную, по их разумению, причину, побудившую Всевышнего к безжалостной акции.
Якобы наше с женою брачное совокупление до такой степени бурное и производит столь ужасный шум, что смертельно пугаются обитатели морей, суши и неба, в мировом океане поднимаются гигантские волны и губят корабли, ураганы вырывают с корнем деревья, реки начинают течь вспять, гул катастрофы долетает до рая и отвлекает праведников от изучения Книги книг.
Иными словами, причина того, что я навеки оставлен вдовцом, осужден не знать восторгов интимной жизни в рамках семьи, обречен влачить жалкое холостяцкое существование, не ведая семейного счастья, обделен прямыми потомками и, наконец, лишен возможности радоваться внукам и правнукам – всему этому причина, как полагают мои гонители, слишком бурный половой акт.
Да ведь это нонсенс! Стыдитесь, сочинители небылиц! Своими умозрительными спекуляциями вы варварски прекращаете мой род, порывая связь времен! Ваше неразумие вы косвенным образом относите на счет Господа, а это непростительный грех. С такими богохульными намеками на узость кругозора Всевышнего не бывать вам праведниками, не попасть в рай и не едать моего мяса!
Во всем, что касается моей жизни, сочинители проявили изобретательность, достойную лучшего применения. Хотя напрасно я так сильно разгорячился. Как я уже говорил, вполне возможно, что никакой жены у меня сроду не бывало.
***
Теперь обратимся к прошлому и настоящему половой жизни сухопутных гигантов. Вернее, к писаниям талмудистов, серьезно озабоченных этой темой. Начнем с бегемота.
Для начала я отмечу, что, если твари морские и небесные были созданы Всевышним в пятый день Творения, то сухопутные существа возникли только через сутки, то бишь, в день шестой. Сотворение бегемота с опозданием на двадцать четыре часа против моего появления на белый свет по всей вероятности оказало смягчающее действие на палаческие помыслы сочинителей. Как бы там ни было, но нет речи об убийстве, и это само по себе хорошо, хотя, если вдуматься, биографы бегемота и в данном случае отличились характерным для них жестокосердием.
Написано мудрецами, что Бог создал самца и самку бегемота. Это тривиальная констатация. Далее высказано бездоказательное утверждение, будто бы размножение вида чревато гибелью целых популяций более мелких живых существ, которые якобы будут съедены расплодившимися без меры бегемотами. Знакомый мотив, не правда ли, дорогие читатели?
В посильную для них меру мудрости, составители жизнеописания бегемота преодолевают на книжных страницах ими самими изобретенную закавыку. Бегемота-самца они оскопили, а его супругу “охладили”. Вот так, просто и убедительно, в чемпионской манере, с помощью пера и чернил была решена глобальная проблема экологии (замечу – мнимая проблема).
Смысл слова “охладили” понятен из контекста. Но не сказано, что за средства применялись для достижения эффекта – фармакологические, хирургические или еще какие-либо. Впрочем, требования к авторам должны быть пропорциональны их развитию.
