Дамир Басангович Харинов
Сослуживец. Основной путь
Часть вторая.
Отдельного внимания стоит реакция в Средствах Массовой информации.
Война идёт не только на поле боя, вовсе не только здесь. Она идёт в головах людей. Чем больше людей поверят правде одной стороны, тем сильнее и быстрее эта правда станет общепринятой истиной. Если же она победит, была бы она подлинна или неверна, она станет истиной.
С особой силой начала работу пропаганда Братства НДО. Активно писалось об агрессии Вернинского, осквернение его личности, о чрезвычайно плачевном положении войск Красного Союза, о сговоре Вернинского с монархистами, о том, как он обратился в ревизиониста.
Было ожидаемо увидеть, что НДО начнёт заявлять о том, что Красный Союз сам начал войну и оказался агрессором, и во всём виновным.
События в Камбериз.
После битвы за Деревню-2, решение по людям из НДО ещё не было вынесено. Но оно было очевидным.
Вадим Поляров решил зайти ко мне в кабинет, чтобы сказать видимо последние слова. Мне оставалось лишь наблюдать за неизбежным.
– Поляров: В связи с событиями на фронте, всё предельно ясно. Ты нас выгоняешь?
– Сидоров: Это мой долг.
– Поляров: Ты действуешь против интересов своей же компании, Сидоров. Решаешь, конечно, ты, а может даже вовсе не ты, а за тебя.
Красный Союз будет разгромлен, первые бои показательны. Я, как представитель людей НДО в Камберизе, требую снять статус Камбериза с его принадлежности к Красному Союзу на свободный, иначе мы покидаем компанию.
– Сидоров: Без проблем, милости просим, уходите.
– Поляров: И ты… Покуда будешь дальше подчиняться этому Вернинскому, ничего хорошего не выйдет ни в Камбериз, ни в Красном Союзе! Но раз ты так решил…
После выхода Полярова, ко мне нагрянул Конграмов.
– Конграмов: Всё-таки выгоняешь нас?
– Сидоров: Это мой долг. Камбериз часть клана, вы сами понимаете.
– Конграмов: Камбериз это – результат твоей умственной и трудовой работы, а не часть клана. Когда ты это поймёшь? Наверное, никогда.
Но более сложный диалог был со Степаном Ильевым. Его я позвал по телефону сам, чтобы поговорить.
– Сидоров: Ты обо всём знаешь, Степан. Сейчас я хотел с тобой поговорить на эту серьёзную тему.
Ты очень помог Камберизу, став на русле его руководства и оказав существенное влияние на его преобразование в то успешное
предприятие, что мы имеем сейчас. Но наступившая война заставляет меня поступить так, что придётся принимать меры в отношении твоих людей.
Хочу сказать, что я, как и остальной Камбериз благодарны тебе за всё. Я бы мог предложить тебе остаться в Камбериз и перейти на сторону Красного Союза, тогда бы ты смог остаться.
Но это будет твоё решение, и какое бы оно не было, я его приму с уважением. О тебе в любом случае будет упоминание в истории Камбериз. Ещё во время работы над новыми Правилами Камбериз я закрепил, что все авторские права закреплены исключительно за мною. Ты был согласен с такими условиями, но я не забуду твой вклад в компанию.
– Степан Ильев: Хорошо. Мой выбор ты знаешь. Да, к авторству претензий не имею. Я рад проведённому времени с тобой.
Прощай, удачи тебе, Сидор.
Мы без применения силы начали депортацию участников НДО, занеся их в чёрный список и изъяв все наши произведения с их рук.
За считанное время на территории юрисдикции Камбериз не осталось ни одного врага Красного Союза.
После всего, ко мне в кабинет зашёл Алексей Вернинский. По моему лицу было видно всё, что я тогда чувствовал.
Я прекрасно осознал свои действия, свой выбор в этом. За выбор в пользу родного клана мы лишились половины аудитории.
Какое светит будущее Камберизу? Туманно. Неизвестно. Будет ли оно вообще? Конечно, не нужно драматизировать, всё может наладиться.
– Вернинский: Сидоров, я понимаю. Но ты поступил, как был должен.
– Сидоров: Как будет обстоять вопрос с участниками?
– Вернинский: В Красном Союзе начнётся усиленная акция по Камберизу, новые участники будут, гарантирую.
После разговора с Генкомом я поговорил с Люцером.
– Сидоров: Я сделал выбор. Надеюсь, он был верным.
– Люцер: Сидор, я ничего не имею против твоего выбора, ты поступил, как должен.
– Сидоров: Меня терзают сомнения насчёт правильности такого решения, но вспоминая о более важном, я понимаю, что выбор абсолютно единственно верный.
Активно шла работа НДО над высмеиванием наших действий в уже известной газете "Культ Личности".
Все эти юмористические и сатирические изображения были созданы, по сути, пропагандистского содержания.
Наша сторона решает приступить к ответным действиям. Издательство Бар 100 Блоков начинает выпускать подобного рода изображения, но уже с целью высмеивания действий НДО, а их было тоже не мало для сатирики.
Как Вернинский и гарантировал, вскоре в Камбериз вступало больше новых участников из Красного Союза.
– Новичок: А чем Камбериз занимается, в чём вся соль?
– Сидоров: Это наш клановый проект. Является частью общего предприятия Кам. Если КамЦех занимается производством пищевых консерв для клана и за его пределы, то Камбериз это скорее творческая компания. Мы ранее выпускали книги, а ныне теперь что-то вроде комиксов, они, конечно, все политического характера. Всё это вымышленные истории. Истории народов, их стран, картины карт, и тому подобное. Их мы называем Кампании. Можно сказать, вымышленная вселенная. Если разобраться, то затянет, как следует.
– Новичок: Надо же, интересно. Над всем этим ты работал?
– Сидоров: Да, основателем стал я, на мне тут всё и держится… Мои выдумки нравятся людям из клана, как нравится и мне самому, это и устраивает. Многое нам пришлось пережить.
– Новичок: Я уже рассмотрел некоторые отрывки. Это очень интересно! Меня Фёдор Викторенко зовут. Вот недавно в Красный Союз я вступил.
Наш разговор продолжался всё дальше. А Фёдор, весьма продвинутый человек оказался! Уже с первых мгновений ознакомления с Камберизом, он быстро ловил на лету всё содержание и элементы понимания.
Шло время. Уже спустя недели Фёдор стал разбираться в работе Камбериз не хуже обычного опытного фаната или работника.
Как оказалось, после вступления в Красный Союз, он стал активным военным деятелем. Его способности, наличие военной стратегии и тактики во многом оказались полезны нашим силам.
За короткое время он занял должность в Комитете Обороны, и находясь в нём, указывал на недочёты в тактике наступательных операций, создавая новые, которые применялись на практике и давали заметно хорошие результаты.
В августе 3021 Товарищ Викторенко занял должность офицера в Ведомстве Клановой Безопасности.
Таким образом, чисто военный человек, приступил ещё и к работе по обеспечению контрразведки.
Наряду с этим, я рассказал Фёдору об истории Камбериз. Его очень заинтересовали предпосылки создания, а далее ход разработки и работы над Камбериз.
– Сидоров: И таких людей приходилось видать в проекте. Сомнительные, спорные и поистине интересные личности были знакомы со мною.
А тем временем события на фронте менялись. Первый месяц войны оказался не очень предвиденным нашим командованием.
НДО продолжали оттеснять наши позиции, хоть мы и вышли на предельно укреплённые районы обороны. Было принято решение использовать тактику обороны, с целью подтягивания к фронту новых резервов и сил, а также исправление ошибок всей нашей наступательной операции.
Одним из тех людей, кто решил коренным способом изменить положение в рядах нашей армии изнутри, был Владимир Ундаш.
В чём заключалась его идея.
Наша армия представляла собой совокупность автономных подразделений, состоящая из рот и взводов.
Для каждого взвода, а равно командующему взвода и его заместителю, дан приказ о проведении еженедельной проверки на способность всех бойцов к активной деятельности. Так, определялся потенциал автономной части для боевых действий.
Похожая система наблюдалась и в армии НДО, но в их случае, автономные части проводят между собой учения, что позволяло значительно повышать потенциал их активности и навыки взаимодействия, которые так важны на современной войне.
Владимир Ундаш дал предложение Алексею Вернинскому воплотить эту идею в нашу армию, чтобы наши взводы тоже приступили к таковым учения.
Но другой стороной эта идея могла обернуться тем, что наша армия может потерять множество людей, как и могли потерпеть
развал автономные части. Не все командующие обладали достаточной активностью, как и их бойцы. Сложно, но это важно признавать.
Присутствовала такая атмосфера не во всех частях, но в целом преобладала. Ундаш желал радикально изменить это, искоренить проблему неактивности, заставить командующих принудительно приказом к исполнению учений ради улучшения ситуации на фронте, что конечно, могло привести к массовым отставкам командующих от частей, а замену им найти практически не представлялось возможным.
Генеральный командующий выслушал Владимира, но ответил отказом, указав на возможные последствия такого метода.
Но Ундаш пришёл в ярость. Это превратилось в настоящую ссору между Вернинским и Ундашем.
В результате Ундаш временно покинул пост командарма Военного министерства. Однако вскоре конфликт разрешился, и Владимир вернулся на свой пост.
Так, нам казалось на первый взгляд. На деле же, Владимир приступил к исполнению своего заговора.
В июне 3021 года, части под его командованием терпели некоторые поражения от атак НДО, происходили неполадки в снабжении. Бойцы были недовольны действиями командования, указывая на объективные причины.
Вместе с этим, Владимир Ундаш сплотил на свою сторону некоторых молодых офицеров Красного Союза. Своими действиями, он желал поднять недовольство в армии к Генкому, а заодно с верными людьми организовать незаконный клановый переворот, сместить Вернинского.
Ему это не удалось, ВКБ быстро раскрыли детали его деятельности. Расследовав проблемы со снабжением в армии, была замечена откровенная причастность Командарма Военного Министерства.
26 июня Владимир Ундаш был арестован, передислоцирован в Штрафной батальон, но перед этим был организован его допрос, на котором я принимал своё участие.
Согласно полномочиям по уставу, министру средств информации вообще не надлежит вести допрос над подсудимым в Красном Союзе.
Этим должны заниматься офицеры ВКБ, отдела политической работы, министерства оперативных дел, сам Генком, но тут мне поручили эту задачу.
Ундаш не давал показаний в первых вопросах. Какой бы вопрос ему не задавали, он чисто уходил от него. Тогда, я решил сам приступить к допросу, в этом мне никто дорогу не преградил. Видимо, для этого я здесь и нужен.
– Сидоров: Ну, здравствуй Володь. Мне не очень приятно видеть Командарма в таком положении какого-то преступника мятежника, как сейчас.
– Владимир Ундаш: Ага.
– Сидоров: Ты же был выдающимся клановым офицером, почему ты оказался здесь? Я прекрасно помню тебя, как ты создавал новые планы наступлений, как вдохновленным отдавал приказы армии. Почему ты здесь, что вовлекло тебя в такую сомнительную глупость?
– Владимир Ундаш: Да, я был таким офицером. Но как видишь Сидор, меняется всё. Вот я и оказался здесь.
– Сидоров: Почему ты решил пойти на такое?
– Владимир Ундаш: Так сложилось.
– Сидоров: Хорошо, но что теперь ты собираешься делать?
– Владимир Ундаш: Не знаю, это как "сверху" решат, тут от меня ничего не зависит.
– Сидоров: Нет, от тебя зависит многое. Как ты ответишь и поступишь сейчас, зависит всё остальное. Никто не вправе решить за тебя твоё будущее.
– Владимир Ундаш: Ошибаешься. Ты просто этого ещё не осознал. Дай волю случаю, и ты поймёшь меня.
– Сидоров: Что я должен понять? То, что ты пошёл на глупый шаг на эмоциях?
– Владимир Ундаш: О, да тут я не один, который так двинул вперёд! Оглядись, ты его увидишь.
Допрос шёл дальше, но Ундаш попросту уходил от заданных ему вопросов.
– Диганов: Сидоров, хватит. Ты своё дело сделал. Теперь оставь его.
Иван сказал мне уходить. Я не смог провести нормально допрос и узнать важное…
После меня к допросу приступил председатель ВКБ Байгужиров, Генком Вернинский и сам Диганов.
Их допрос был гораздо жёстче, чем проводил я. Может Ундашу следовало дать ответы сразу? Не стали бы они сильнее давить сейчас и побивать слегка даже.
Вскоре остальные участники мятежа также были отправлены в розыск. Но им удалось сбежать за границу.
Среди них была даже девушка, Александра Чернина. Больше информации мне не удалось узнать о них.
А после допроса, мне был дан приказ выпустить газету с информацией по данному мятежу, а позже оказать помощь Министерству Оперативных Дел создать документ со сведениями по делу Владимира Ундаша.
Странно, что эту задачу не поручили министру оперативных дел Люцеру. Явившись в здание их управления, во время работы над документом я встретил его.
– Люцер: Просто Вернинский мне не поручает такой работы. Понимаешь, даже за это время службы, я не особо опытен в составлении такого документа. А вот тебе он предоставляет сразу, говоря, что ты опытный очень.
– Сидоров: Ну, тогда понятно. Мне не сложно будет.
После составления документа, я узнал, что Владимир Ундаш был отправлен естественно в штрафной батальон на исправительные работы. Однако следующим днём нас повергла другая новость. Ундаш сбежал.
Вернинский был в ярости. Проводилось расследование по побегу. Причастные к побегу также бежали.
– Сидоров: А он не промах значит.
Между тем наши разведчики приносили весомый вклад в победу. Да, на фронте ситуация менялась по ходу развития боевых действий далее, но наша разведка утвердительно побеждала. Нам удавалось узнать, где находились скопления противника, чтобы иметь возможность либо удара по ним, либо знать о вероятном наступлении противника, зная, где нужно укрепить рубежи.
Разведка отлично работала в сборе важной клановой информации. Руководителем разведки был Николай Шебров. Именно его компетентность и преданность клановому долгу играли важную роль в войне.
Так, однажды мне пришла замечательная идея. А если создать новый клановый орган, ответственный за разведку?
Это позволит соединить всех разведчиков в единую сеть, дабы было намного проще и организованно отдавать следующие приказы. Новому органу дано название: Управление клановой разведки – УКР.
На самом деле, идея изначально была шуточной, подобно идее паспортов и клановых награждений – медалей.
– Вернинский: Интересная идея.
Генеральный командующий выслушал меня. Состоялся очередной съезд Исполнительного Комитета.
– Вернинский: Товарищи. Появилась идея создания нового органа в клане. Вы наслышаны об успехах наших разведывательных миссий, непосредственно благодаря компетентности, как самого руководителя её, так и самих разведчиков. Но эта работа усложнялась тем, что не имеет единой сети своей работы. Я предлагаю создать специальное Управление клановой разведки (УКР), позволяющей объединить все сети воедино.
Ну, надо же, ещё одна шутка, обратившаяся в действительность. Председателем УКР стал Николай Шебров.
Мой новый друг и товарищ потом оповестил меня о своих успехах.
– Фёдор: Сидор, я теперь сотрудник УКР.
– Сидоров: Угу, знаю об этом. Представляешь, я это как шутку придумал, а Вернинский решил предложить это всерьёз.
– Фёдор: Да?
– Сидоров: Так и есть. Не первый случай на самом деле! Ещё до твоего прихода, я занимался паспортами, ввёл новые медали, некоторые из которых уже есть на тебе.
– Фёдор: А я даже не знал… С какого же года ты тут?
– Сидоров: С октября 3019 как. Мне тогда один человек предложил вступить, отчего я согласился.
Тут я решил вспомнить, кто же был этот человек? После того, как стал участником Красного Союза, я вообще забыл о нём. И только сейчас я вспомнил о его существовании в моей истории. Кто он?
Затем я спросил Вернинского, далее обратился за помощью в Мин.Опер.Дел, изучил документы с историческими сведениями, а также рассмотрел историю клановых офицеров. Но нет, не нашёл.
Я не помню ни его внешности, даже его имени… Неужели это был подарок судьбы? Ведь действительно, я заметно изменился за эти два года. Скоро осень, да, скоро будет годовщина двухлетия. Я не знаю, кто был этим агитатором, убедивший меня прийти сюда, но я очень благодарен ему за это. Человек сделал добро и исчез… Ну, как же так…
Помимо этого, наш Бар 100 Блоков организовал собственный юмористический конкурс. Название было ему дано: Космические войны. Основан этот конкурс на произведении известной фантастической книги в Блокстане. Название говорит само за себя. Сторона зла в конкурсе принято было считать НДО, стороной добра – Красный Союз.
Если говорить честно, то конкурс имел за собой и миротворческую миссию. По моей мысли, он был создан с целью высмеивания существующего конфликта в Блокстане и сатирически, отобразить его. Однако НДО никак не одобрили эту затею, просто наплевав на него, что конечно, должно было быть, вероятно, очевидным.
Часть третья.
Данислав являлся офицером трудящимся, довольно быстро занявший пост фактически председателя внутреннего Правительства Красного Союза. Но было ему свойственна и другая сторона, которая вышла наружу в этот момент.
К августу 3021 года, Данислав потерял всякую мотивацию для клановой работы. Постоянные служебные звонки от Генерального командующего стали ему яро надоедать, из-за чего он переставал на них отвечать, ссылаясь на служебную занятость. Вернинский верил его оправданиям, и работа передавалась то мне, то остальным офицерам Ведомства.
Но в роковой день августа, Алексей Вернинский в очередной раз позвонил Даниславу. На этот раз, вопрос касался приостановки работы по снабжению воинских частей новыми аппаратами связи. Самая совершенная модель, которая применялась в армиях любого из клана – аппаратура Дискерон.
Данислав стал создателем нового канала этой аппаратуры,
отчего до подобные рации остались, позади в прошлом. Но к этому моменту он прекратил дальнейшую работу и доработку этой аппаратуры в силах Красного Союза, чем вызвал негодование со стороны Генкома.
В этот раз Вернинский с особыми претензиями обратился к Даниславу, расспросив о причине приостановке работ.
Разъярённый и утерявший всякую мотивацию к работе Данислав, ответил ему всем грубым отказом к дальнейшей работе.
Находясь в кабинете рядом, мне удалось слышать весь его повышенный тон. После завершения скандального звонка, я зашёл к Даниславу, дабы расспросить его о том, что случилось.
– Данислав: Ты прекрасно всё знаешь, Сидор. Если ты не заметил, то я уже как несколько дней не работаю вообще, мне больше не хочется ничего делать. Зачем, какой во всём этом смысл?
– Сидоров: Данислав, ты чего? Ну да, не работаешь, ну отдохни. За тебя и так работу выполняли эти недели твои сотрудники. Сам же захотел пройти на верхушку.
– Данислав: Зачем мне это? Что мне даёт этот мундир звания генерала армии и должности? Я потерял свободу. Свободу, которой мы с тобой жили и боролись.
– Сидоров: Данислав успокойся, прекрати.
– Данислав: Нет, я не хочу больше работать на этого Лёху! Это видно на лицо, как он всех нас использует, в особенности меня. Знаешь, как он ответил мне сейчас?
Данислав был в ярости после звонка, что же ему такого Вернинский наговорил?
– Сидоров: Как же?
– Данислав: Грубо. Будто я раб какой-то для него.
– Сидоров: Вероятно, он просто пошутил, так ответив. Мне тоже бывает отвечает так, а я ему в ответ. Ничего страшного ж…
– Данислав: Я не позволю к себе так относиться! Он мне никто. Меня здесь не держит ничего, я ухожу. Сам найду себе путь к проживанию, ничего мне не стоит перейти линию фронта.
– Сидоров: Что ты намерен сделать?
– Данислав: То, что считаю нужным, Сидор. Ты меня не остановишь, уйди с дороги.
Данислав покинул здание, собрав свои вещи. Он сел в служебную машину и велел водителю его отвезти. Куда, мне было неизвестно. Было понятно одно – он поссорился с Генкомом. Много же людей с ним поссорилось так-то.
Но у меня всегда были благополучные отношения с Алексеем. Как-никак у нас общая идея по клановому обустройству.
На следующий день Данислав так и не вернулся. Начались разбирательства, к делу подключились ВКБ, УКР, Мин.Опер.Дел.
Мне выдали удостоверение участника Руководящего Бюро, поставив на должность Данислава – Председателя Ведомства Кланового Надзора.
Спустя время остальные участники Рукбюро узнали об этом и поздравили меня.
– Тарасим: С возвращением, Сидоров.
– Кайдаровский: Поздравляю вас, товарищ Сидоров.
– Сидоров: Я совсем не так представлял своё возвращение в Рукбюро, но благодарю, я тоже рад вас снова видеть.
Заняв должность, я не успел, и насладиться её праздником. Нагрянули новые дела, новые проблемы. Вернинский позвонил мне.
– Генком: Я ещё раз поздравляю тебя, Сидоров. С возвращением в Рукбюро.
– Сидоров: Благодарю.
– Генком: Давно тебя хотелось видеть на этом посту, ты его полностью достоин. Но став во главе этого Ведомства, твои полномочия, а равно задачи расширяются.
– Сидоров: Звучит замечательно.
– Генком: В общем, я надеюсь, что ты поднимешь министерства на новый уровень под своим руководством.
После разговора с Вернинским, мне было дозволено узнать о новостях по Даниславу.
Как выяснилось, он пересёк линию фронта с НДО, и перешёл под их влияние. Это стало шоком для нас, и для них.
На что он надеется? Вот чего я понять никак не могу.
Но это были его проблемы. После этого мне удалось узнать о конфликте Вернинского с другим офицером. Об этом уже мне поведал Люцер.
– Люцер: Сидор. Анастасию Хуборову арестовали.
– Сидоров: За что?
– Люцер: По приказу ВКБ. Она обвиняется в клановой измене и в подстрекательстве к мятежу.
– Сидоров: Каким образом?
– Люцер: Я не знаю… ВКБшники не дали никаких разъяснений помимо приказа. Сегодня будет заседание Клановой Комиссии, на которой будет вынесено решение касательно её судьбы, утверждение наказания за содеянное.
– Сидоров: Я буду там. Не верю, чтобы она была виновна в чём-либо!
К вечеру состоялось заседание Кланкомиссии. На нём присутствовали Генком, сама Анастасия, сторона обвинения, наблюдатели, и остальные сотрудники ВКБ, Мин.Опер.Дел.
Сторону защиты решил занять я. На стороне обвинения же присутствовал Глеб Приходин, бывший глава Красного движения.
По ходу заседания, Приходин разъяснил обвинения в сторону Хуборовой.
– Приходин: Анастасия Хуборова обвиняется в измене и вредительстве Красному Союзу. Во время разбирательства по делу Данислава, она выступила с протестом, выступив на стороне предателя. Он, как известно, к врагу перебежал, а она пытается его оправдать.
В своём разговоре с товарищем Генеральным командующим, она отвечала ему с особой ненадлежащей грубостью и заверяла его в неправильности своих действий по отношению к Даниславу. В ходе дальнейшего разбирательства удалось узнать, что она находилась на связи с Даниславом и лично с ним разговаривала. Напоминаю, поддержка и одобрение действий предателей – может приравниваться к клановой измене. Помимо этого, она оказала воздействие на работу Министерства средств информации и связалась с остальными офицерами, подрывая работу Исполкома, что является откровенным вредительством.
Исходя из вынесенной вам информации, ей надлежит высшая мера наказания в условиях военного времени.
Сама Анастасия находилась в состоянии депрессивном и подавленном. Видимо, ей уже столько “понавешали”, что она уже и смирилась с тем положением, в котором она находится. Когда сторона обвинения начала задавать ей вопросы касательно показаний, она без особого энтузиазма и желания сохранить свою жизнь, давала согласие и подписывала всё, что ей предоставят.
Я не мог это оставить просто так.
– Сидоров: В таком случае сторона защиты приступит к вопросам по делу ваших показаний, товарищ Приходин.
– Приходин: Я не вижу особых причин для перекрёстного вопроса товарищ Сидоров, здесь и так всё понятно и очевидно, но я вас слушаю.
– Сидоров: Выходит, что Хуборова замешана по делу Данислава. Каким образом она выступила в поддержку Данислава?
– Приходин: Нагрубила товарищу Генкому, поругавшись с ним и обвинив во всех бедах.
– Сидоров: Хорошо, это звучит как обычная служебная перепалка. Сам товарищ Генком это подтвердит?
– Вернинский: Да…
Далее Алексей рассказал подробно о его диалоге с Анастасией в этот день. По записанному звонку удалось узнать, что она спрашивала его о возможной судьбе Данислава, и почему он так неуважительно относится к своим подчинённым, как Даниславу.
Алексей объяснял ей, что Данислав отказался работать дальше и занимался, таким образом, лишь вредительством. Говоря о себе, Алексей подчеркнул, что относится к трудящимся офицерам уважительно. В ответ, Анастасия припомнила ему шутку и обращение к Даниславу в виде претензии, а также грубое заявление в сторону Сидорова на момент диверсии Хауса в 3020 году, указывая на предвзятое отношение Вернинского к своим товарищам.
По итогу их разговор перешёл в ссору. Вернинский начал доказывать Анастасии, каково быть на посту руководителя и как приходится взаимодействовать с людьми, какие проблемы приходится решать, а Анастасия в свою очередь не успокаивалась, и на эмоциях выговорила Алексею всё её мнение о нём на основе своих заявлений.
Генеральный командующий дал соответствующий приказ остальным органам на арест Хуборовой. Так, мы и пришли к этой ситуации в виде заседания.
– Сидоров: Хорошо. Однако я не считаю слова Алексея на момент событий той диверсии Амерона Хауса в 3020 году проявлением его предвзятости к своим офицерам, то есть ко мне, тогда было такое положение. А исходя из диалога Анастасии с Алексеем по телефону прихожу к выводу, что это была простая служебная ссора. По этому случаю Хуборовой максимум надлежит лишь небольшой срок на исправительных работах, или отстранение от служебных дел, понижение в звании и должности, не более.
– Приходин: А как вы объясните её связь с предателем Даниславом и вредительство Исполкому?
– Сидоров: Вероятно, она хотела узнать детали конфликта Данислава и Алексея. Разговор с предателями говорите? Да тут остальных тоже надо пересажать за такие поступки. Нам приходится разговаривать с предателями по уважительным обстоятельствам, здесь важно не сколько сам разговор с ними, а дальнейшие наши действия и поступки.
– Приходин: Говорите за себя, товарищ Сидоров, умный нашёлся, здесь заседание по делу Хуборовой, а не остальных…
– Сидоров: А вы не грубите человеку выше по званию и должности, товарищ Приходин. Не забывайтесь.
– Приходин: Уж извините. А что по вредительству?
– Сидоров: А у вас есть доказательства её вредительства и подстреканию к забастовкам в Исполкоме? Свидетели, приказы, любой факт?
Повисло молчание. Глеб Приходин начал рыскать в бумагах на его столе, но по виду можно было определить, что чего-либо весомого он не находил.
– Приходин: Она приостановила свою работу в Министерстве средств информации, покинув пост.
– Сидоров: Наверняка потому, что её арестовали.
– Приходин: Она разговаривала с Кайдаровским.
– Сидоров: О чём?
Снова молчание. Как видимо, стороне обвинения было уже нечего сказать. Молчала сама Анастасия, как и рядом сидящий Генком. Все находились в пассивном состоянии, утеряв весь виток смысла заседания.
– Сидоров: Что ж. На основе моих заявлений мы пришли к выводу, что в этой ситуации произошла обычная служебная ссора из-за предательства Данислава. Что будет с ним дальше – вопрос следующего заседания или его дальнейших действий, это вопрос другой. А в этой ситуации, ни Хуборова Анастасия, ни Вернинский Алексей не виновны.
– Приходин: Я протестую. Она начала всю эту ссору, поддержала предателя. Это…
– Сидоров: Вы лишь подтверждаете мои слова о служебной ссоре, не более. Даже если придраться к этому, то тут далеко не до смертной казни, не так близко и к исправительным работам. Я требую её освобождения и снятия всех обвинений в её сторону. Ни она, ни Генком ни в чём не виноваты.
Все смотрели в мою сторону. Никто ничего не делал, погрузившись в молчание.
– Сидоров: Товарищ Байгужиров!
– Байгужиров: Слушаю?
– Сидоров: Освободите её.
– Байгужиров: А как же…
– Сидоров: Вы и так всё слышали, она не виновна. Отпустите.
– Вернинский: Да отпустите же её.
Заседание подошло к концу. Сторона обвинения неудовлетворённо покинула зал комиссии, Алексей был не разговорчив, на мои слова ничем не ответил.
Тогда, я подошёл к Анастасии.
– Сидоров: Скоро тебя снимут со списка заключённых, вернут все права, восстановят в звании и должности. Это вопрос скорейшего времени. Как ты?
Анастасия уныло подняла свою голову, услышав мой голос.
– Хуборова: Ты спас меня, да?
– Сидоров: Ну, возможно. Это был лишь мой долг.
– Хуборова: Сомневаюсь, что меня восстановят. Меня уже не интересовало конечное решение комиссии.
– Сидоров: Не говори так! Тут шёл вопрос между твоей жизнью и смертью. Скоро ты выйдешь из этого состояния, всё будет хорошо.
– Хуборова: Я не знаю, в один миг всё казалось, что подошло к концу. А теперь, всё будет как обычно? Не думаю…
– Сидоров: Всё нормально, Настюш.
Она улыбнулась, услышав такую форму имени. Ну, наконец-то её лицо изменилось, сменив то печальное унылое выражение.
– Хуборова: Данислав говорил, что он в НДО решил уйти.
– Сидоров: Думаю, это и так понятно. О чём он думает, я не знаю.
– Хуборова: А Глеб. Не нравится мне он, как и его друг Ефиренко.
– Сидоров: Только не говори, что они тебе не нравятся лишь из-за их обвинений в твою сторону.
– Хуборова: Да нет же, у меня дурное предчувствие насчёт них. Они предали Ващеренского, ушли к нам. Не надёжные они, чувствую, что предадут они нас.
– Сидоров: Сомневаюсь. Приходин сегодня, конечно, был подавлен. А Ефиренко стал новым фанатом Камбериз. Я не думаю, что они предадут как-то нас.
Далее случилось неожиданное. Анастасия. Она протянулась ко мне ближе… и поцеловала.
– Хуборова: Спасибо тебе, я не знаю чем тебя отблагодарить даже…
– Сидоров: Ничего, пожалуйста. Завтра приступай к работе обратно, министерство тебя ждёт.
– Хуборова: Ты как обычно! Ну, хорошо. Ой, так точно!
Генкома я не нашёл, он просто куда-то ушёл. Понятное дело, от сегодняшнего эмоционального впрыска, чуть не был казнён верный и проверенный офицер.
Я отправился в бар, чтобы немного отдохнуть, много событий за этот день уже прошло. Рядом сидел новичок, по значку видно, что постоянный посетитель Камбериз.
– Новичок: Товарищ генерал?!
– Сидоров: Да сиди, тише. В Камбериз ходишь?
– Новичок: Так точно, очень интересно там.
– Сидоров: Я рад.
Повисло молчание. Опять. Да что за день сегодня такой? Пришлось разбавлять.
По ходу дальнейшего употребления напитков и пищи, новичок разговорился.
Зовут его Маркиз. Нам удалось хорошо так душевно поговорить. Я ему рассказал о своей истории в Красном Союзе и пути становления, а он о своём прибытии сюда, как пришлось ему выживать в анархии Блокстана.