Carinetta
Созвездие Чёрных Дыр
Сон второй
Мальчик перевернул песочные часы.
– Песчинки – это кванты времени. Разносчики смерти. Посмотри, как быстро бежит песок в самом узком месте горлышка. Время растягивается, как жвачка.
– Что там с колпаком?
– Что тебе неясно?
– Насколько хорошо я знаю тебя.
– Чем больше уши, тем красивее лицо.
Вы не слышали? Это потому, что у вас уши маленькие!
Чем больше уши, тем красивее лицо. Чтобы с самых дальних планет было хорошо видно, что ты красив. Чтобы было видно, как много золотых монет ты потратил на эти уши! Ещё лучше бы налепить на них печать с ушным размером и выложенной за них суммой – тогда они наверняка будут казаться ещё красивее. И обязательно черкни, сколько сил и сколько дней ушло на то, чтобы отрастить купленные уши ещё больше. Разве зря ты так усердно бился над собой? Ты ведь трудился над собой – отращивал уши! А любой, даже тупой, но усердный труд над собой неизбежно должен вести к мудрости. Разве нет?
Ты так старательно поливал свои уши – о твоём подвиге должен непременно узнать каждый! Ты поливал их каждый день, а вон тот, другой, нет! Ты трудился над своими ушами, а он над своими – ни разу! Он не трудился – да и не получил громадных ушей! Поделом ему! Жалкому нищему лентяю! Уродцу, безвольному уродцу! Всё, на что он годен, – это почитать тебя! Восхищаться тобой и жалеть себя!
Разве нет?
Мозг трудно отрастить – уши проще.
Мудрость так запросто не зальёшь удобрениями. Её не так-то просто и посадить. Для неё нужно много места – нужно много плодородного мозга. Но его трудно отрастить, уши – проще.
И вот ты трудишься до упора в самую гордость. Дело-то нехитрое. И думать не нужно. Труд даётся без особого труда и оглядки.
А теперь всё наоборот. Настало совершенно другое время! Два года спустя!
За это время отращивать чужие уши выучился всякий лентяй и бездарь. Кривые задёшево – да кто же их разберёт! Главное ведь – чтоб большие были! Уши не вырастил только нигилист. Все кругом ушастые – обосраться, королевство зайцев. Некому больше продавать ушные пилюли для быстрого роста. И на фоне кого теперь казаться мудрым? Остаётся только одно: натянуть свои уши на задницу. Но и здесь ты уже не оригинален! Кругом сотни ушей, нервно намотанных – у кого на яйца, у кого на перцы. Урод! Одним словом.
Стоп! А как всё начиналось?
Как вообще были связаны красота и размер ушей, ты помнишь, Мил?
Как размер определяет плавность изгибов, чёткость очертаний, остроту граней? А если тебе большие уши вообще не идут? Потому что у тебя маленькая голова, болван? Какая уж тут красота!
А знаешь, отчего мне страшно за всех этих мудрецов и красавцев, отращивающих уши, вырезающих рты в форме сердца и глаза в форме ромбов? Вы ведь все, чёрт возьми, верите в любовь. Ваш человек, приготовленный для вас природой, вас просто не найдёт среди сотен одинаковых лиц! Увидит, но не узнает! Возможно, вы ему даже понравитесь. Несмотря на сердцевидные глаза, которые он терпеть не может. Но он, с большим смятеньем в своём сердце, в вас уже никогда не влюбится. Увы! Он ждал вас! Вас! С круглыми прекрасными глазами, так похожими на вашу душу.
За истину
Цех тоже решил встретить меня криками:
– Думаете, война невыгодна обеим сторонам? Эта драчка двух сосущихся любовничков!
Кажется, Баз застал моего босса за попыткой удрать с награбленным говнецом.
– Вы знаете, а, знаете, куда фуры увозят всё добытое дерьмо? Половину – нашим, половину – вашим! Думаете, трудитесь? Вносите свою каплю пота в победу?
Шух в панике кричал на всё вокруг:
– Вам хочется в это верить! Ох, как хочется! Да что там! Эта война, эта заварушка – вы все ей благодарны и в глубине души виляете своими тощими хвостами! Потому что чувствуете, будто меняете мир! Ещё вчера – отпрыски в кредит, и всё ваше величие и милосердие умещались в подачке грошика цыганке! А сегодня вы спасаете мир! И делать-то ничего не нужно! И думать требуется ещё меньше, чем вчера! Всё придумали за вас, а вы спасаете мир по строгой ограниченной инструкции! Без этой войны вы были сраными обывателями, а теперь вдруг выпал шанс высрать из себя героя!
Мне стало противно. Что крыса Шух был прав.
Было противно от того, что он был крысой. От правды, что он звонко отбарабанил. От того, что крыса говорила правду…
– Это правда? – Род уставился на База.
– Бред! Мы сражаемся за свою честь!
– Какой же ты кретин! – Род врезал Базу. И вырос в моих глазах.
Мы все об этом догадывались. Мы все хотели вилять хвостами, да что там – хотя бы просто не быть убитыми голодом.
Но теперь отрицать глупо. Пятиться – низко. Куда уж ниже падать…
Я подбежала к Роду со спины и схватила его за плечо.
– Он не стоит того, Родди!
Меня затрясло.
Род вопросительно глянул на меня. Затем на обделавшегося База.
– Что это за человек, который не стоит удара в рыло?!
Род схватил его за жилет.
– Чего ты вообще стоишь тогда?!
– Бросай это, Род! – заорала я. – Пни это дерьмо подальше от себя! У таких, как этот Баз или Шух, до последнего даже предать кишка тонка! Они будут гнить с тобой в одной предсмертной яме, пока однажды не сожрут твоё мясо, лишь тебя схватит лихорадка! Трусливо, осторожно обгладывая твои ещё готовые дать сдачи косточки!
Мы возвращались домой с Родом молча. Шагали в трёх футах друг от друга. Но никогда мы не были такими близкими и солидарными.
В ворохе представлений о Роде, среди его дурости и вспыльчивости, сметая их, как листья, я откопала в своей душе камень. Непоколебимый правдивый орешек по имени Род.
Я установила железный памятник в своих воспоминаниях о нём: с Родом можно смело идти на войну. И без оглядки доверить ему свою жизнь – если он пообещает её хранить. И знать, что обязательно убьёт, если даст слово убить.
Мы шли и, казалось, думали одно и то же.
Как мы умудрились увязнуть по уши в этом болоте?
Завтра починенные нами фуры отправят как корм в пасть Войне.
Это всё мы сделали. Своими руками.
Как теперь спать с этой мыслью?
Как теперь не порезать им шины – и остаться при этом человеком?
Как случилось со мной то, что я – не сраный обыватель – вдруг им стала – сраным обывателем?..
