Butterfly
Испорченный король
– Ну по тебе заметно, что ты не местный. – пробормотала она, неловко пожав плечами. – У тебя акцент, и точно не американский.
– Да, но это ещё не всё. Я занимаю высокое положение, и мне принадлежит половина страны.
Её брови сошлись на переносице, она явно была озадачена моими словами, будто пыталась разгадать загадку.
– Ты какой-то политик или бизнесмен?
– Нет… Я босс итальянской мафии.
Эти слова повисли в воздухе, словно приговор. Но в следующее мгновение всё пошло наперекосяк.
Настя неожиданно вскочила с дивана, её движения были резкими и отрывистыми, будто она пыталась вырваться из кошмарного сна. Она начала пятиться, её глаза широко распахнулись от ужаса, отражая всю глубину её страха.
– Нет, нет, пожалуйста, не надо, только не это. – закричала она, её голос надломился от страха и отчаяния.
Я поднялся следом за ней, протягивая руку в тщетной попытке успокоить, но она отшатнулась от меня, словно я был воплощением самого дьявола.
– Я никому ничего скажу, только не трогайте её, пожалуйста! – умоляла Настя, её хрупкое тело сотрясалось от рыданий.
Глава 7. Доменико
Я остановился и медленно поднял руки в успокаивающем жесте. Моё чёрствое, привыкшее к насилию сердце болезненно сжималось при виде её страданий.
Настя перестала кричать, но продолжала плакать, пятясь назад, пока не упёрлась в холодную каменную стену. Присев на пол, девушка обняла колени и начала раскачиваться, словно пытаясь спрятаться от ужасной реальности.
– Настя, если ты боишься меня из-за моего образа жизни, то не стоит. – тихо проговорил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно мягче. – Я никогда не причиню тебе вреда. Наоборот, хочу защитить тебя, и помочь вернуться к нормальной жизни.
Но она не ответила. Её взгляд был устремлён в одну точку, а слёзы безостановочно катились щекам. Настя, казалось, полностью погрузилась в пучину своих страданий. Эта картина разрывала меня на части – видеть такую сильную боль в глазах невинной девушки. Я чувствовал, как моя решимость защитить её нарастает, смешиваясь с отчаянным желанием утешить и успокоить.
Я понятия не имел, почему она так отреагировала и что мне делать. Опыт общения с плачущими девушками был для меня чужд, а уж с теми, кто пережил травму, и подавно. Мой холодный, расчётливый ум, привыкший к решению жестоких задач, сейчас был парализован, не в силах найти нужные слова, чтобы успокоить эту бедную девушку.
Напряжение в воздухе было почти осязаемым, оно давило на меня, заставляя ощущать себя монстром, неспособным на проявление истинных чувств. Я знал, что должен что-то сделать, чтобы помочь ей, но что?
Возможно, мне не следовало оставлять её здесь, но сейчас было уже поздно предполагать. Мне нужно было найти способ вернуть её. В прошлый раз, когда у неё был срыв, она позволила мне обнять её и успокоить, но сейчас я не был уверен, что это сработает. Но и держаться от неё подальше, когда она была в таком состоянии, для меня было просто невозможно.
Я медленно двинулся к ней, стараясь сильно не шуметь и не пугать её, но Настя не обращала на меня никакого внимания. Остановившись рядом, я опустился на корточки и осторожно коснулся её руки. Она была холодной, как мрамор, будто вся жизнь покинула её.
И опять, блядь, Настя закричала. Её взгляд метался по сторонам, будто она пыталась найти хоть какой-то путь к спасению. Я почувствовал, как внутри меня всё сжалось от боли при виде её панического страха. Неужели я настолько отвратителен в её глазах, что одно моё прикосновение вызывает у неё такой ужас?
– Настя, пожалуйста, успокойся. – тихо произнёс я. – Я не сделаю больно тебе или тем, кто тебе дорог.
Девушка замолчала и остановила свой испуганный взор на мне, и только тогда я заметил, что её глаза были какие-то пустые, как будто это всего лишь оболочка человека, лишённая души. Моё сердце болезненно сжалось при виде этого ужасающего зрелища.
– Tesoro, вернись ко мне. – мягко произнёс я, надеясь, что она услышит в моём голосе искренность и поймёт, что ей ничего не угрожает. Но мои слова не возымели никакого эффекта, и она снова начала кричать, на этот раз ещё сильнее.
Я чувствовал, как отчаяние охватывает меня, сжимая грудь, будто стальными тисками. Я привык решать любые проблемы силой и насилием, но сейчас был совершенно беспомощен перед лицом этой хрупкой девушки.
Не зная, что ещё делать, я просто повиновался своим инстинктам. Резким движением я схватил Настю за талию и прижал к груди, надеясь, что физический контакт успокоит её. Но она лишь забилась в моих объятиях, продолжая истошно кричать.
Тогда охваченный отчаянием, я накрыл её дрожащие губы жадным и грубым поцелуем, пытаясь заглушить её леденящие душу вопли. Я целовал её с яростью отчаявшегося человека, стараясь вложить в этот поцелуй всю свою решимость защитить её, даже если для этого придётся применить силу. Её тело содрогалось в моих руках, но я не мог остановиться – мне было необходимо любым способом вернуть её к спокойствию, успокоить этот ураган эмоций, грозивший поглотить нас обоих.
Когда наши губы, наконец, разомкнулись, Настя замерла, глядя на меня широко раскрытыми глазами, полными слёз. Я видел, как она дрожит всем телом, будто пойманный в ловушку зверёк. Мне хотелось прижать её к себе, укрыть от всего мира, но я переживал, что любое прикосновение вызовет у неё новый приступ паники.
Я осторожно отстранился, стараясь не делать резких движений.
– Прости меня, Настя. – хрипло произнёс я. – Я должен был найти другой способ успокоить тебя, но не мог видеть, как ты страдаешь.
Но, к моему удивлению, она молчала, лишь безжизненно глядя на меня, а в её глазах до сих пор была пустота.
Ну, по крайней мере, она перестала кричать и плакать.
Я осторожно коснулся её руки, надеясь получить хоть какую-то реакцию, но тщетно. Настя стояла неподвижно, как статуя. Но неожиданно её глаза начали закрываться, а тело расслабляться. Прежде чем она успела упасть на пол, я поймал её и аккуратно устроил в своих объятиях, неся в её спальню. Внутри я бережно уложил бессознательное тело на кровать и укрыл тёплым пледом.
Её бледное, осунувшееся лицо вызывало во мне болезненные уколы вины и беспокойства. Не знаю, почему она отключилась, но, возможно, это был способ её измученного мозга справиться со стрессом. Мне придётся изучить это и найти для неё хорошего врача, но сейчас я, по крайней мере, мог выдохнуть.
Я понаблюдал за ней некоторое время и, убедившись, что она спит и ей ничего не угрожает, тихо покинул её комнату. Пройдя в собственную спальню, я подошёл к бару, и, достав бутылку виски, сделал несколько больших глотков прямо с бутылки. Когда я, наконец, мог вдохнуть полной грудью, отправился в душ, чтобы подготовиться ко сну.
Стоя под ледяными струями воды, я вернулся мыслями в гостиную, где Настя кричала и умоляла не трогать кого-то.
О ком это было? Ей угрожали, манипулируя, причинить вред кому-то из близких? Возможно, это мать, сестра или подруга. Наверное, из-за этого она попала в рабство.
На самом деле в этом нет ничего нового или удивительного. Мексиканским ублюдкам плевать на других, их волнует только власть и деньги. Угрожать бедной девушке, причинить вред её родным? Для них это проще простого. Но теперь я был решительно настроен узнать, кем угрожали Насте, и найти этого человека. Однако сначала мне нужно было, чтобы она сама захотела поговорить со мной об этом. Или же я буду вынужден действовать силой и заставить её рассказать правду.
Сжав челюсти, я представил, как переломаю каждую косточку в теле мерзавца, который посмел причинить ей боль. Я отрезал бы ему язык, а если Настя подвергалась сексуальному насилию, то скормил этой твари его собственный член, и заставил бы его испытывать то же самое, что и она. Но мне пришлось отбросить эти кровожадные мысли, чувствуя, как адреналин вскипает в венах, а жажда крови затмевает разум. Мне нужно было держать себя в руках, чтобы быть в состоянии готовности, если Насте ночью снова станет плохо. Я понятия не имел, как часто повторяются у неё эти срывы, и что именно может стать триггером.
К моему удивлению, в памяти всплыли образы, как я прижимал хрупкое тело Насти к своей груди и жадно целовал. Это воспоминание вызвало неожиданную реакцию в теле – мой член дёрнулся, напоминая о давно забытых инстинктах. Уже много лет меня практически не возбуждают мысли о девушках, хотя и рядом со мной тоже никого и не было. Но сейчас, при одной только мысли о мягком теле Насти, её упругих грудях, прижатых к моей собственной, о её пухлых, манящих губах, он наливался кровью. Я прикрыл глаза, пытаясь отогнать навязчивые образы, что роились в голове. Но тело предательски реагировало, а член пульсировал от желания.
– Что, чёрт возьми, происходит? – с досадой пробормотал я, сжимая кулаки до побелевших костяшек. Я ненавидел себя за эту слабость, ведь всегда гордился своей способностью держать эмоции и желания под железным контролем. Но Настя каким-то образом умудрилась пробить дыру в моей броне и разрушила весь мой самоконтроль, сама того не осознавая.
Выругавшись по-итальянски, я опустил руку вниз по своему накаченному прессу, обхватывая пульсирующий член, и начал ритмично двигать ладонью.
Проклятье! Я должен избавиться от этого наваждения.
Но образ Насти никак не покидал моего измученного сознания. Её соблазнительные изгибы, манящий взгляд, чувственные губы – всё это будоражило воображение, распаляя пожар вожделения, разгорающийся во мне.
Сжав зубы, я с остервенением двигал рукой по пульсирующему члену, представляя, как пальцы гладят её соблазнительные изгибы, спускаясь к влажной, пульсирующей плоти. Моя хватка на члене стала жёсткой и судорожной, а движения – отчаянными и рваными. Меня захлёстывала волна жгучего, мучительного наслаждения, от которого сводило скулы и перехватывало дыхание. Я едва сдерживал низкие, рваные стоны, вырывающиеся из горла сквозь стиснутые зубы. Боже, как же мне хотелось вонзиться в неё, ощутить её тугую, влажную тесноту, услышать её сладкие, умоляющие крики.
Но нет, я не могу позволить себе такую слабость. Я должен держать свои тёмные, порочные желания под железным контролем. Иначе они разрушат всё, что я так тщательно выстраивал годами. Зарычав от ярости и отвращения к самому себе, я ускорил движения, чувствуя, как напряжение внизу живота достигает предела. Ещё немного – и волна обжигающего наслаждения накроет меня с головой.
Прикрыв глаза, я представил, как грубо сжимаю Настю в своих объятиях, впиваясь в её пухлые, искусанные губы голодным, жадным поцелуем. Как мои мозолистые ладони скользят по её нежной, фарфоровой коже, сминая, лаская, пробуждая в ней ответное, обжигающее желание. Как она выгибается навстречу моим прикосновениям, как с её губ срываются сладкие, умоляющие стоны. Это видение довело меня до исступления, и я, рыча сквозь стиснутые зубы, кончил на холодный, мраморный пол душевой кабины, забрызгав белоснежную плитку своим семенем.
Отдышавшись, я открыл глаза и уставился на свои испачканные ладони. Моё лицо исказила гримаса отвращения – к самому себе, к своей слабости и распущенности. Мне было мерзко от осознания того, что я поддался низменным порывам плоти по отношению к невинной Насте.
– Cazzo! – выругался я сквозь зубы и с силой ударил кулаками в стену душевой. Боль в разбитых костяшках на мгновение притупила терзающую меня страсть. Но лишь на короткий миг.
Сплюнув с отвращением, я встал под ледяные струи, пытаясь смыть с себя следы этой мерзкой похоти. Я яростно тёр кожу мочалкой, желая стереть саму память об этом позоре. Но жар, пожирающий меня изнутри, не утихал.
Выключив воду, я вышел из душа и, вцепившись в края раковины, посмотрел в зеркало. Но вместо собственного отражения я увидел лишь хрупкое окровавленное тело девушки, всю в крови и сперме, и её пустые, лишённые жизни глаза.
Глава 8. Доменико
После душа я лежал на кровати, уставившись в потолок, погруженный в свои мрачные мысли. Воспоминания о той кровавой расправе не давали мне покоя ни на секунду. Кошмарные образы безжизненного тела раз за разом всплывали в моём сознании, мучая и терзая меня. Я отчаянно пытался отогнать эти видения, но они упорно не желали покидать мою израненную душу.
Несколько мучительных часов я ворочался, тщетно пытаясь найти хоть каплю покоя в беспокойном сне, но он ускользал от меня, будто насмехаясь над моими страданиями. Ощущение вины сдавливало грудь, не позволяя сделать полноценный вдох. Я чувствовал, как меня медленно поглощает тьма, утягивая в бездну мрачных и гнетущих размышлений.
Наконец, измученный и обессиленный, я забылся в тревожном сне. Но внезапный звук открывающейся двери заставил меня мгновенно вскочить с кровати, рефлекторно выхватывая пистолет из-под подушки. Целясь в тёмный проём, я приготовился к худшему, напряжённый, как натянутая тетива.
Однако, разглядев в полумраке Анастасию, я громко выругался от неожиданности и опустил оружие. Её внезапное появление застало меня врасплох. Сердце бешено колотилось, а в груди нарастало раздражение и тревога.
– Настя, какого хрена ты делаешь? – прорычал я, гневно сверля её взглядом.
Но, к моему растущему беспокойству, девушка никак не отреагировала на мои слова, продолжая бесстрастно двигаться в мою сторону. И только когда на неё упал тусклый свет луны из окна, я заметил в её руке зловещий блеск ножа, а её глаза были совершенно пустыми, как и перед тем, как она потеряла сознание.
Напряжение в комнате становилось невыносимым, пронизывая меня до самых костей. Я чувствовал, как моё сердце бешено колотится, а по спине стекают капли холодного пота. Этот момент казался бесконечным, словно застывшее мгновение вечности. Мои мышцы были напряжены до предела, готовые в любую секунду броситься в атаку или уклониться от удара. Что-то было определённо не так, и моё тело уже сигнализировало об опасности.
Я сжал в ладони рукоять своего пистолета, чувствуя, как металл обжигает мою ладонь. Прищурив глаза, я внимательно следил за каждым, даже самым незначительным движением Анастасии. Её лицо было бледным, как мрамор, а взгляд пустым и безжизненным. Я видел, как она с каждым шагом сжимает пальцы на рукояти ножа, готовясь нанести свой смертельный удар.
Но прежде чем она успела это сделать, я резко выхватил оружие из её ладони, отбросил его в сторону и опрокинул Настю на кровать, навалившись всем телом, чтобы лишить её возможности двигаться.
– Ты, блядь, серьёзно пытаешься меня убить? После того как я спас тебя? Это твоя грёбаная благодарность? – прорычал я, с трудом сдерживая в голосе ярость, которая грозила вырваться наружу.
Её пустые, безжизненные глаза смотрели на меня с такой леденящей душу безучастностью, что мне на мгновение показалось, будто передо мной не Настя, а сама смерть в человеческом обличье. Что, чёрт возьми, с ней произошло? Что довело эту невинную девушку до такого состояния? Неужели всё это из-за меня?
Я чувствовал, как дрожат мои руки, сжимающие её хрупкие запястья, а в груди нарастает глухая паника. Но неожиданно её тело расслабилось, и глаза закрылись, будто она погрузилась в глубокий сон.
– Какого чёрта?
Я напряжённо наблюдал за ней на протяжении нескольких томительных минут, и только тогда до меня дошло, что, возможно, она лунатик. Вот почему её глаза были такими пустыми и безжизненными, а она не реагировала на мои слова. Но я не мог быть полностью уверен. Как только мы окажемся в Италии, я позабочусь, чтобы её обследовал лучший доктор.
Но что мне делать сейчас? Если я разбужу её, не будет ли это вредно для её здоровья? А если она продолжит спать, не попытается ли она снова убить меня, когда я буду менее бдителен? Я не могу рисковать. Я должен держать её под контролем, пока не пойму, что происходит.
– Столько грёбаных вопросов и не одного ответа! – проворчал я себе под нос, чувствуя, как внутри закипает раздражение.
Не зная, как действовать в такой непредсказуемой ситуации, я решил оставить Настю спать и аккуратно уложил её на свою широкую кровать с шелковыми простынями. Если она представляет угрозу для моей жизни, я буду держать её рядом под своим тщательным присмотром. Тем более уснуть я теперь точно не смогу, слишком был взвинчен.
Накрыв её изящное тело мягким пледом, я позаботился о ноже, чтобы у неё не было возможности воспользоваться им снова, и сделал себе мысленную заметку убрать подальше любое другое оружие, которым бы она могла воспользоваться против меня. Я не могу допустить, чтобы она снова попыталась меня убить. Это недопустимо.
Наверное, мне нужно было сесть на кресло напротив кровати, чтобы быть начеку, но я не собирался жертвовать своим комфортом, как бы это не было неправильно с точки зрения безопасности и по отношению к Насте. Однако я никогда не считал себя рыцарем или джентльменом. Поэтому натянув лишь тонкие чёрные боксеры, – ведь обычно я сплю совершенно голым, – я лёг рядом с Настей на кровать поверх мягкого пледа, внимательно следя за каждым её едва заметным движением. Я должен быть готов в любой момент сорваться в атаку, если она вдруг попытается меня убить.
Но она безмятежно спала, как будто ничего не произошло, её грудь плавно поднималась и опускалась в такт дыханию. И это только подтверждало мои догадки насчёт её лунатизма. Должно быть, она совершенно не отдавала себе отчёта в своих действиях, когда пыталась меня зарезать. Это немного успокаивало, но не избавляло от напряжённости, сковывавшей моё тело. Я не мог позволить себе расслабиться ни на секунду.
Я вглядывался в её бледное, но невероятно красивое лицо, пытаясь понять, что творится в её сознании. Неужели она действительно хотела меня убить? Или это был всего лишь несчастный случай, вызванный её странным расстройством? Я не знал, что и думать. Её мягкие черты и спокойное выражение совсем не вязались с тем, что произошло. Мне просто необходимо было разобраться в этом, пока не стало слишком поздно.
В конце концов, усталость и напряжение последних часов взяли своё, и я совсем не заметил, как провалился в тревожный сон, полный кошмарных видений. Образы безжалостного убийства, крови и предательства не давали мне покоя даже во сне. Но на этот раз на месте жертвы была Настя – её прекрасное, искажённое ужасом лицо и умоляющий взгляд преследовали меня, не давая ни секунды передышки. Я метался по бескрайним лабиринтам своего сознания, пытаясь найти выход из этой липкой паутины ужаса, но его не было. Кругом лишь смерть и отчаяние.
На следующее утро я медленно открыл глаза, чувствуя, как что-то упирается в мой каменный, напряжённый член, а моя рука лежит на чём-то мягком и сжимает его. Я осторожно приподнялся на локте и огляделся. Настя лежала спиной ко мне, а её упругая, соблазнительная попка тёрлась прямо об мой утренний стояк. Мы лежали в позе ложечек, и что самое удивительное – я обнимал её и держал за грудь, как будто она была моей любовницей и для нас это было так естественно.
Сердце бешено забилось в груди от этого неожиданного, но до боли желанного контакта. Я так давно не был так близок с женщиной, не чувствовал её тепло и мягкость – её сладкий, томный аромат дурманил чувства, а нежная кожа под моими пальцами будила во мне первобытные инстинкты. Моя рука сама по себе сжала её упругую плоть, и я не смог сдержать тихого стона, сорвавшегося с губ. О Иисусе, что со мной, блядь, происходит?! Почему она вызывает у меня такие эмоции? Тело предавало меня, отзываясь на её близость, но разум кричал, что это безумие.
Я аккуратно убрал руку и попытался отстраниться, но Настя издала тихий протестующий звук и прижалась ко мне ещё теснее. Её упругая попка ритмично двигалась, посылая волны возбуждения по моему телу. Чёрт возьми, как же сложно мне сейчас было сохранять самообладание. Её близость затуманивала мой рассудок, заставляя забыть обо всём на свете, кроме её восхитительного тела. Но я не могу поддаться. Не сейчас, когда она так уязвима и ранена. Не тогда, когда она всё ещё может попытаться меня убить. Я должен держать себя в руках, быть хладнокровным и расчётливым, как всегда.
Сделав глубокий вдох, я аккуратно высвободился из её объятий, стараясь не потревожить хрупкий сон Насти, и встал с кровати. Мой взгляд упал на её лежащую фигуру – её бледное, умиротворённое лицо казалось таким беззащитным в мягком свете утра, что мне безумно хотелось снова прижать её к себе, почувствовать её тепло и мягкость.
Но я не могу. Это слишком опасно. Я должен оставаться холодным и бескомпромиссным, как и подобает главе могущественной мафиозной семьи Коза Ностра.
Схватив штаны из своего комода, я ещё раз оглянулся на Настю, чувствуя, как в груди разрастается пустота. Словно из меня вынули часть души, оставив лишь черствую оболочку. Отвернувшись, я на негнущихся ногах направился в ванную, чтобы принять ледяной душ. Мне нужно было любыми средствами сбросить это наваждение, очистить сознание от терзающих меня желаний.
Встав под ледяные струи, я зажмурил глаза, позволяя воде смывать остатки сна и слабости. Мышцы сводило от холода, но я не обращал на это внимания, сосредоточившись на том, чтобы выбросить из головы образ Насти и вернуть себе контроль над собственными эмоциями. Но у меня снова ничего не получалось, и мне пришлось во второй раз за сутки дрочить, представляя её обнажённое, изящное тело, потому что любые другие мысли не приносили никакого удовлетворения.
Вскоре после этого я вышел из ванной, полностью одетый и собранный, словно ничего не произошло. Лишь сжатые до боли кулаки выдавали моё внутреннее напряжение. Бросив ещё один быстрый взгляд на спящую Настю, я развернулся и направился к двери, готовый отправиться в свой уединённый спортзал, чтобы выплеснуть накопившуюся энергию на боксёрской груше. Удары, тяжёлое дыхание, хруст костяшек – я надеялся, что это поможет мне сейчас очистить свой разум и подготовиться к новому дню.
