Butterfly
Испорченный король
Глава 5. Доменико
Прежде чем я успел осознать её слова, Настя упала на колени передо мной, словно марионетка, и потянулась к моим штанам. Её движения были быстрыми и решительными, как будто она делала это не впервые, но в них проскальзывала едва уловимая дрожь. Я был настолько застигнут врасплох, что просто застыл на месте, пока не почувствовал мягкие пальчики девушки и её тёплое дыхание на моём члене.
Внутри меня всё сжалось от отвращения и ярости. Как она могла подумать, что я хочу этого? Неужели с ней обращались настолько жестоко, что она решила, будто единственный способ отблагодарить меня – это отдать своё тело? Но у неё ничего бы не получилось, даже если бы я позволил ей попытаться.
– Я вас не привлекаю? – хрипло прошептала она, приподняв свой потрясённый взгляд, полный смеси удивления и страха, к моим глазам. Этот ранящий душу взор пронзил меня до глубины чёрствой, ожесточённой сущности. В эту секунду я ощущал себя загнанным в угол, словно дикий зверь, готовый в любой момент сорваться с цепи. Но её слова, наконец, вывели меня из ступора.
– Настя… – мой голос был грубоват, но сейчас я с трудом сдерживал себя. – Не нужно ничего делать.
Я осторожно отодвинул её маленькую, дрожащую руку и поправил штаны, пряча своё барахло обратно в трусы. А затем мягко, но непреклонно поднял девушку на ноги и встретился с ней тяжёлым, пристальным взглядом. Я аккуратно взял её ладони в свои огрубевшие, стараясь не напугать её ещё больше.
– Это не имеет к тебе никакого отношения, просто… – пробормотал я, чувствуя скованность и даже, пожалуй, неловкость, что было смешно. Я, грёбаный босс мафии и не должен ощущать себя таким образом! Но на самом деле я мало кому говорил об этом, потому что каждый раз видел в глазах собеседников недоверие, которое сменялось либо насмешкой, либо жалостью, как будто я какая-то ошибка… Поэтому не особо любил распространяться на эту тему. Хотя это ведь на самом деле так, и они все были правы? Было бы гораздо лучше, если бы я никогда не родился, чтобы не сломать жизни стольких людей, а в особенности…
«Нет, к чёрту эти мысли!» – мысленно приказал я себе, чувствуя, как мои демоны подбираются ближе, готовясь нанести очередной удар.
– Просто, что? – тихо спросила Настя, возвращая меня в реальность. – Вы гей?
Это заявление заставило меня громко, практически истерично расхохотаться, хотя в моём смехе не было ни капли веселья. Лишь горечь, боль и отчаянная попытка скрыть свою истинную природу.
– Нет, меня не привлекают мужчины. И обращайся ко мне на ты. Мне это кажется более… уместным в данной ситуации.
В её глазах я увидел проблеск надежды, словно она отчаянно хотела поверить, что кто-то действительно желает ей помочь, не требуя ничего взамен. Это пробудило во мне воспоминания о давно забытых чувствах, которые я так старательно прятал под толстым слоем циничного равнодушия.
– Хорошо, как скажешь. – тихо пробормотала она, опустив взгляд.
– Вот и отлично. – я постарался улыбнуться, но это больше напоминало болезненную гримасу. – А насчёт твоего вопроса, я… асексуал.
Её брови удивлённо поползли вверх, и она переспросила, словно не веря своим ушам:
– Эм, простите что?
– Я не испытываю сексуального влечения… ни к кому. – пояснил я, чувствуя, как тень прошлого накрывает меня с головой. – Для меня секс просто не имеет значения.
Её глаза расширились от удивления, но в них не было ни капли осуждения или насмешки. Она смотрела на меня с искренним интересом и… пониманием. Это было так непривычно – видеть в чьих-то глазах не отвращение или жалость, а принятие. Словно кто-то, наконец, смог разглядеть в моей ожесточённой, покрытой шрамами душе крупицы того человека, которым я был когда-то давно.
– Но как же тогда…? – уточнила она всё ещё в замешательстве. – Неужели ты вообще не занимаешься этим?
Я слегка улыбнулся, коснувшись пальцами её подбородка. Её наивность и невинность в этом вопросе были поистине очаровательны.
– Нет, у меня есть другие способы получить удовольствие, пусть и без оргазма. – мягко пояснил я. – Так что не пытайся как-то отблагодарить меня при помощи секса. У тебя это не только не получится, но и не нужно этого делать. Как я уже говорил вчера, я купил тебя не для удовольствия или каких-то мерзких целей, а просто потому, что хочу помочь.
Её брови сошлись на переносице, и она задумчиво прикусила пухлую нижнюю губу.
– Я пытаюсь… понять, но это сложно. – наконец, произнесла она, её голос дрожал от едва сдерживаемых эмоций, будто она вот-вот готова была расплакаться. – Зачем тебе делать это для незнакомого человека? Ведь я стояла тебе огромных денег, которые я никогда в жизни не смогу вернуть.
Я осторожно, но в то же время властно приподнял её лицо за подбородок, заглядывая в бездонные, затуманенные слезами голубые глаза. Моя хватка была нежной, но в ней чувствовалась скрытая сила, способная в любой момент сжаться в стальные тиски, сокрушая всё на своём пути.
– Настя, ты бесценна. – тихо, но с непоколебимой уверенностью произнёс я. – И ни один человек не заслуживает, чтобы его похитили и продали в рабство, словно какую-то скотину.
Её губы дрогнули в горькой, полной боли усмешке, и она тихо, едва слышно, с надломом в голосе, произнесла:
– На самом деле… меня не похищали.
Я замер, поражённый этим признанием. Если это не так… то как же она оказалась в руках этих мерзавцев? Неужели Настя действительно добровольно согласилась на такой ужасный шаг?
Мои пальцы непроизвольно сжались сильнее на её подбородке, и девушка вздрогнула от боли. Я тут же отпустил её, отшатнувшись в сторону. Мой взгляд лихорадочно метался по её лицу, пытаясь найти хоть какие-то подсказки, но всё, что я лицезрел, было отражением собственных внутренних демонов.
– Что ты имеешь виду? – процедил я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как ярость закипает в моей груди, грозя вырваться наружу неуправляемым потоком. – Как ты оказалась в руках этих людей?
Настя опустила глаза, её пальцы нервно теребили край белоснежного халата, который едва прикрывал её хрупкое тело. Я затаил дыхание, ожидая её ответа, гадая, что могло заставить эту невинную девушку пойти на такое. Что сломало её, отняв у неё надежду и толкнув в пучину отчаяния?
Девушка тяжело, прерывисто вздохнула, наконец подняла на меня взгляд, и её голубые глаза были полны боли и страданий.
– У меня… не было другого выбора. – тихо, с дрожью в голосе призналась она.
Но, прежде чем я успел хоть что-то спросить, она резко развернулась и убежала в ванную, заперевшись там изнутри. Глухой стук захлопнувшейся двери отозвался тяжёлым, зловещим эхом в моей душе.
Всё во мне требовало выломать эту чёртову дверь и узнать правду, но я понимал, что это сделает ситуацию только хуже. Настя не готова к этому разговору. А я по собственному горькому опыту слишком хорошо знал, как тяжело признаваться в своих грехах или тайнах, сколь болезненно бывает выставлять собственные раны напоказ. Даже мой собственный брат, до сих пор не знает, что произошло на самом деле десять лет назад. Последний человек, который был в курсе, теперь уже лежит глубоко под землёй, унеся с собой мою самую большую тайну.
Тяжело вздохнув, я на мгновение закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Тёмные тени прошлого вновь приближались ко мне, нашёптывая сомнения и искушая отступить. Могла ли это быть плохая идея, забрать девочку с аукциона? Как бы это ни было благородно, правильно и прочее дерьмо, мог ли я действительно справиться с этим? Мои руки и так уже были по локоть в крови, и я отлично знал, что ещё одна невинная жизнь может сломать меня окончательно.
Но от мрачных, тревожных размышлений меня отвлёк настойчивый, раздражающий звонок моего мобильного телефона. Нахмурившись, я достал его из внутреннего кармана спортивных штанов и взглянул на дисплей – это был Олег Смирнов, грёбаный Пахан Братвы. Громко чертыхнувшись по-итальянски, я двинулся к двери, но на пороге замер и бросил через плечо:
– Настя, я ухожу, у меня важный звонок. Но однажды мы вернёмся к этому разговору, и ты расскажешь мне всю правду, какой бы горькой и ужасной она ни была.
Девушка ничего не ответила, и я с болезненным вздохом всё-таки вышел из её спальни, плотно закрыв за собой дверь. Только после этого я нажал кнопку принять вызов и приложил телефон к уху.
– Смирнов, чем обязан? – процедил я сквозь стиснутые зубы, гадая, что могло понадобиться этому ублюдку.
– Верни девушку! – рявкнул он без предисловий.
Я замер на месте, ощущая, как внутри меня снова нарастает волна ярости, словно лава, готовая прорвать плотину. Как он посмел требовать этого? Неужели этот старый, жалкий выскочка всерьёз думает, что я так просто отдам ему Настю по его приказу? Да кем он себя вообще возомнил?!
Сжав кулаки до побелевших костяшек, я медленно начал спускаться по лестнице, пытаясь держать себя в руках. Но с каждым шагом моя злость только усиливалась, грозя разорвать меня изнутри и вырваться наружу неуправляемым смерчем насилия и возмездия.
– А не пойти бы на хер, Смирнов? – процедил я угрожающе низким, рокочущим голосом, чувствуя, как ненависть к этому жалкому ублюдку застилает мой разум и взор кровавой пеленой. – Люди не твои грёбаные игрушки. Так что просто смирись со своим поражением.
– Она собственность Братвы, Моррети! – ответил он ледяным, безжалостным тоном. – Либо ты возвращаешь её, либо… – старик многозначительно замолчал, как будто действительно думал, что сможет меня напугать. Но я не испытывал ничего, кроме отвращения и жажды мести, и желания пролить его кровь и стереть с лица земли всех, кто посмеет встать у меня на пути.
Но как Настя может принадлежать им? Да, она русская, но… чёрт возьми, что происходит?! Эта девушка… в какие неприятности она попала, что стала частью русской мафии? Но в любом случае я не собирался отдавать её, как какую-то чертову вещь. Она будет под моей защитой, что бы ни случилось. Никто не посмеет отнять её у меня, даже если для этого мне придётся перемолоть в пыль весь этот гнилой, прогнивший до основания мир.
– Значит, ты плохо следишь за своей собственностью, Смирнов! – произнёс я с ледяным спокойствием, хотя внутри меня бушевал настоящий ураган эмоций, сметающий всё на своём пути. Моя кровь, казалось, вскипала от ярости, пульсируя в висках, словно гул приближающейся бури. – Девушка моя, я купил её и заплатил за неё десять миллионов, так что теперь она моя чёртова собственность! Найди себе другую несчастную! А ещё лучше свали на хрен с моей территории, пока я не решил лично проводить тебя к вратам ада.
– А то что? – расхохотался он как какой-то безумный. – Смею тебе напомнить, на данный момент Нью-Йорк – нейтральная земля.
– Это лишь вопрос времени. Скоро этот чёртов штат будет принадлежать мне и Коза Ностре. – прорычал я, чувствуя, как ненависть разливается по моим венам, подобно яду. – Так что собирай свои грёбаные вещи и возвращайся в Россию. Потому что, поверь мне, Смирнов, если ты не сделаешь этого по-хорошему, я уничтожу каждое предприятие, которое принадлежит тебе и Братве, убью твоих людей до последнего, а потом приду за тобой, чтобы лично сломать твою никчёмную шею.
Я остановился на мгновение, чувствуя, как уголки моих губ растягиваются в сумасшедшей и дьявольской ухмылке. Предвкушение расправы пьянило меня, как самый дорогой, выдержанный в дубовых бочках виски. Я практически ощущал вкус его крови на своих губах, предвкушая, как буду сжимать пальцы на его горле, чувствуя, как жизнь покидает это ничтожное тело.
– Хотя, знаешь, я уверен, что ты не послушаешься моего предупреждения, и от этого будет только веселее. Я своими руками вырву сердце из твоей груди и отдам сожрать твоим грёбаным псам. – прорычал я, чувствуя, как тёмная энергия клубится вокруг меня, словно грозовые тучи. – И ещё одно – только попробуй тронуть Анастасию или даже приблизиться к ней, и я клянусь, ты пожалеешь об этом!
На этом, не церемонясь больше, я завершил вызов, и, остановившись в коридоре, резко ударил со всей силы в стену. Боль пронзила костяшки, но в этот момент я почти не ощущал её. Всё моё существо было охвачено яростью и жаждой мести. Настя, теперь моя, и я любой ценой защищу её от этих гнусных ублюдков, даже если для этого мне придётся погрузить весь мир во тьму и пролить реки крови.
Глава 6. Доменико
Когда мне, наконец, удалось взять свой гнев под контроль, я направился к себе в кабинет. Этот проклятый Смирнов не знает, с кем связался. Но сначала необходимо разобраться с Микеле и прояснить ситуацию. И я чертовски, блядь, надеялся, что де Лука образумится и не свяжется с русскими. У меня было и так слишком много дерьма, помимо него, и мне совсем не хотелось вести войну сразу на двух фронтах. Поэтому мне придётся действовать решительно, чтобы защитить своё положение и собственные интересы.
Я опустился в кожаное кресло за массивным дубовым столом. Сжав в ладони тяжёлый хрустальный стакан с терпким, обжигающим виски, я сделал глоток, ощущая, как жидкий огонь разливается по телу. Этот напиток всегда помогал мне успокоиться и взять эмоции под контроль, но сейчас даже он не мог полностью унять бушующую во мне ярость.
Сделав ещё один обжигающий глоток, я набрал номер Микеле. Тихий щелчок в трубке оповестил о том, что он ответил на вызов. Я глубоко вдохнул, пытаясь унять бушующие внутри эмоции, и произнёс:
– Микеле, ты и вправду собираешься заключить сделку с русскими?
– Доменико. Вижу, у тебя хорошие шпионы… или слишком болтливая невестка. – раздался его насмешливый, но в то же время раздражённый голос.
Я сделал глубокий, дрожащий вдох, пытаясь сдержать закипающую внутри ярость. Мои пальцы сжали стакан так сильно, что костяшки побелели, а стекло жалобно затрещало, грозя вот-вот разлететься на осколки. Казалось, ещё немного, и оно разобьётся в моей ладони, разорвёт кожу и заставит кровь струиться по пальцам. Мне хотелось разбить этот чёртов стакан, разнести к чертям всю эту грёбаную квартиру – лишь бы избавиться от всепоглощающего чувства ярости, грозившего вырваться наружу. Нет, я не могу позволить себе сорваться. Сейчас от моего самообладания зависит слишком многое.
– Неважно кто мне сказал это, главное, то, насколько это информация, достоверна? – произнёс я ровным, лишённым всяких эмоций голосом. – Ты же понимаешь, что, если ты выберешь их сторону, ни о каком перемирии между нами не может идти речи?
Повисла оглушающая тишина. Я напрягся всем телом, чувствуя, как по спине пробежал холодок. От ответа де Луки зависит, разразится ли очередная кровавая война на улицах Италии. Если Микеле свяжется с Братвой, последствия могут быть катастрофическими, и унесут сотни, а может, и тысячи жизней. Мои люди готовы по первому моему слову выйти на улицы и начать беспощадную бойню, но я чётко осознавал, что это приведёт лишь к большим потерям с обеих сторон.
– А оно мне нужно вообще? – вдруг расхохотался де Лука, его голос звучал издевательски и отвратительно. – Я могу получить куда больше, если заключу соглашение с Братвой.
Я сжал трубку телефона так крепко, что костяшки пальцев побелели, а ладони покрылись испариной. Внутри меня бушевала ярость, словно адское пламя, грозящее вырваться наружу и поглотить всё вокруг. Каждая клетка моего тела пылала от гнева, и лишь титанические усилия воли позволяли мне сохранять хоть какое-то подобие самообладания. Мысли в голове метались с неистовой скоростью, пытаясь просчитать все возможные исходы, взвесить каждое слово, каждое действие. Я с трудом заставил себя дышать глубоко и ровно.
– Даже ценой жизни своей сестры? – процедил я сквозь стиснутые зубы.
В глубине души я надеялся, что для Микеле, его близняшка всё-таки что-то значит, что он не сможет предать её. Ведь если бы я был на его месте, я не был уверен, что смог бы начать войну, зная, что в семье врага моя родная сестра, с которой рос в одной утробе.
Тишина, повисшая между нами, казалась оглушающей. Микеле молчал, и я чувствовал, как напряжение между нами нарастает, словно невидимая пружина, готовая в любой момент распрямиться и разорвать нас в клочья. Мне казалось, что я слышу, как каждая секунда отсчитывает последние мгновения перед неизбежным взрывом.
Наконец, после мучительно долгих секунд, Микеле ответил, его голос звучал сдержанно и непривычно серьёзно:
– Что ты хочешь от меня, Моррети? Ты действительно готов заключить перемирие между нашими организациями? Ради порта и возможности перевозить оружие через мою территорию?
Я почувствовал, как внутри меня всё сжимается от гнева. Микеле как будто бросает мне вызов, проверяя, насколько я готов пойти на уступки ради сохранения хрупкого мира между нашими кланами. Словно хочет увидеть, как далеко я зайду, чтобы избежать кровавой войны.
– Это будет выгодно для нас обоих. Не только Коза Ностра выиграет от этой сделки. – ответил я, стараясь сохранять спокойствие в голосе. – Для вас ничего не изменится, кроме того, что вы будете получать свой процент с каждой нашей сделке, которая будет устроена через вас. Деньги никогда лишними не бывают, и, помимо всего этого, разве само перемирие между нами не стоит того?
Я сделал паузу, мне так не хотелось произносить следующие слова, но я понимал, что это единственный способ достучаться до Микеле.
– Ты женился и скоро заведёшь наследника, неужели ты не хочешь, чтобы твоё дитя увидел свою тётю? А в будущем, когда Марсела забеременеет и родит ребёнка моему брату, чтобы ваши дети дружили?
– Не знал, что ты такой сентиментальный. – хохотнул он, как будто всё это было какой-то грёбаной шуткой. – Но не надо приплетать сюда мою сестру и гипотетических детей.
Я сжал кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя на коже красные отметины. Неужели этот упрямый ублюдок не понимает, что всё, о чём я говорю, – это спасение нас от бесконечной войны?
– Дети твоей сестры и моего брата – это будущее наших семей и кланов. Неужели ты готов отвергнуть Марселу, и поставить под угрозу жизнь своих людей, ради сделки с Братвой? Ты, конечно, уже и так оттолкнул сестру из-за того, что она выбрала Алессио, но благодаря их браку, мы можем положить конец этой бесконечной войне между нашими организациями.
Я сделал глубокий вдох, пытаясь унять бушующие внутри эмоции.
– Подумай хорошенько, прежде чем принимать решение, которое может стоить тебе всего. – продолжил я. – Неужели ты хочешь, чтобы ваши дети, возможно, однажды воевали друг против друга, только из-за твоего чёртового упрямства и гордости?
Микеле молчал, и я понял, что не дождусь от него ответа. Я сжал переносицу, пытаясь унять нарастающую головную боль. Этот разговор выматывал меня, но я не мог позволить себе слабину.
– Ну раз тебе этого недостаточно, то предупреждаю, один раз – я скорее разнесу к чертям собачьим весь твой Неаполь, чем позволю русским ступить на территорию Италии. – процедил я сквозь стиснутые зубы. – Если ты сделаешь этот ход, то я лично позабочусь о том, чтобы ты, твоя жена, твои люди исчезли с лица земли. Я уничтожу тебя, даже если для этого мне придётся перевернуть весь Неаполь вверх дном и разбить сердце моей невестке.
Наконец, он произнёс с холодной усмешкой:
– Ну что ж, Моррети, похоже, нам предстоит интересная игра. Я согласен, но помни, если ты попытаешься меня наебать, я сотру тебя и твою семью с лица земли, даже если это блядь уничтожит мою сестру, которая какого-то хрена полюбила твоего брата.
– Думаю, мы друг друга поняли. – ответил я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. Я должен был сыграть эту партию безупречно. – Я вернусь в Италию через несколько дней, и мы сможем встретиться, чтобы всё обсудить подробнее и подписать документы.
– Хорошо, как раз, думаю моя жена обрадуется, устроить праздник по такому событию. – хмыкнул он.
– Кстати, поздравляю с женитьбой. Насколько я слышал, твоя супруга красавица и из отличной семьи. – усмехнулся я, позволив себе на мгновение отвлечься от мрачных дел.
– Так и есть, я везучий ублюдок. – ответил он. – Если на это всё, до связи, Моррети.
Я завершил звонок и откинулся на спинку кресла, чувствуя, как напряжение медленно отпускает меня. Этот разговор оставил меня в состоянии тревожного ожидания. Мы оба понимали, что это всего лишь хрупкое перемирие, скреплённое кровными узами наших семей. Один неверный шаг – и эта сделка рухнет, погребая под собой всё, что нам дорого.
Позже, тем же вечером, я пришёл в гостиную и застал там Настю. Она сидела на диване, подвернув ноги под себя, и задумчиво смотрела в окно на ночной Нью-Йорк. Девушка была одета в лёгкое платье, и её волосы слегка потемнели, приобретя более насыщенный пшеничный оттенок. Я почувствовал вспышку гордости, что всё-таки решил позаботиться не только о стилисте, понимая, что для Насти это лишь начало долгого и тяжёлого пути восстановления после пережитого ада.
Пусть её и не похищали, как она сказала, но что-то определённо произошло с ней в том проклятом месте, если судить по той реакции, что вызвало украшение для шеи. Я предполагал, что это было связано с насилием, возможно, даже удушением. И меня снедало желание узнать правду, которую я мог бы выбить из тех ублюдков. Но я сдерживал свои порывы – не хотел идти у Насти за спиной и давить на неё. Просто подожду, когда она будет готова поделиться своей историей.
Тихо кашлянув, чтобы не напугать девушку, я окликнул её:
– Привет, как дела?
Она вздрогнула, но, встретившись со мной взглядом, тут же расслабилась.
– Думаю, нормально. – ответила она, слегка улыбнувшись. – Мы закончили несколько часов назад, и я не знала, чем заняться. Хотела убраться или что-нибудь приготовить, но твоя прислуга запретили мне.
Я подошёл ближе и присел рядом с ней на диван. От Насти исходил тонкий цветочный аромат, который наверняка будоражил воображение, но я не чувствовал ничего, кроме мрачной тяжести на сердце. Я почувствовал, как мои демоны снова подбираются ближе, напоминая, что я не заслуживаю счастья, после ошибки в прошлом, что я не имею права на мир, на покой, на любовь.
Я зажмурился, отчаянно пытаясь отгородиться от вихря беспощадных воспоминаний, терзавших мою душу. Но они продолжали жалить меня, словно раскалённые иглы, вонзаясь в самое сердце. Эти проклятые призраки прошлого никогда не оставят меня в покое, обрекая на вечные муки.
– Что-то не так? – встревоженный голос Насти вернул меня к реальности.
Я открыл глаза и посмотрел на неё – такую хрупкую, ранимую, но в то же время излучающую тёплый, успокаивающий свет, который будто пытался рассеять тьму, окутавшую мою душу.
– Ничего. – произнёс я с трудом. – Просто… воспоминания не дают покоя.
Это была правда. Моё прошлое не отпускало меня, неотступно следуя за мной тенями, что будут вечно терзать меня. Я не заслуживал искупления, но в этот короткий миг, когда Настя смотрела на меня с искренней тревогой, во мне пробудилась вспышка желания всё исправить и найти какой-то способ избавиться от этих демонов.
– Доменико. – произнесла она моё имя, и в её голосе звучало нежное сочувствие. – Ты выглядишь уставшим. Может быть, тебе нужно отдохнуть?
Я покачал головой, чувствуя, как тяжесть на душе становится невыносимой. Ложь слетела с моих губ, прежде чем я успел её остановить.
– Нет, всё в порядке. – солгал я. – Мы собирались поговорить и решить, чем ты будешь заниматься.
– О, ладно, давай. – произнесла Настя, пытаясь улыбнуться, но в её глазах я увидел тревогу.
– Для начала думаю, я должен кое-что тебе рассказать. Ты равно скоро всё сама увидишь. – произнёс я, глубоко вздохнув. – На самом деле я живу в Италии, а в Нью-Йорке я только по рабочим вопросам.
