Бруно Бабушкин
Двенадцать разбитых сердец, или Уехал восточный экспресс
Глава 11. Губайло идёт
По школе моментально разнёсся слух, что завтра придёт Губайло Уткин с проверкой. Школа разделилась на три лагеря. Первый лагерь – довольные правлением Элеоноры
Фёдоровны на посту директора. В этот лагерь входили только двое: сама Элеонора Фёдоровна и сын её, Коля Туктук. Второй лагерь – открыто недовольные правлением Элеоноры Фёдоровны. Это была где-то половина школьников. Они устраивали митинги, хотели свергнуть Элеонору Фёдоровну с поста. На время нахождения в школе Губайло, а, вернее, уже сейчас (чтобы потом не отлавливать их в спешке) недовольных посадили в карцер. И, наконец, третий лагерь – скрытно недовольные правлением Элеоноры Фёдоровны. Туда входили все учителя, кроме Элеоноры Фёдоровны, и уборщица Полина Егоровна. Все они состояли в подпольном обществе СМИЭФН. Перед приходом Уткина было созвано экстренное собрание.
– Здравствуйте, сегодня мы собрались в связи с грядущим приходом Губайло Уткина. На
повестке дня: надо ли сейчас снимать Элеонору Фёдоровну с должности директора
школы? – начала глава общества Елизавета Петровна.
– Такую возможность упускать просто нельзя! – заявила Наталья Ивановна.
– Однако излишней суматохой мы можем спугнуть Егора Викторовича! – парировала
Марфа Ивановна.
– А тогда мы его можем и не вернуть! – поддержала Полина Егоровна.
– Расставляйте приоритеты, сейчас гораздо важнее убрать Элеонору Фёдоровну с поста, а Егора Викторовича вернём потом! – возразила Мария Рувер.
– Предлагаю решить вопрос голосованием! – предложила Елена Борисовна, учитель
биологии.
– И чтобы всё честно было, предлагаю найти незаинтересованное лицо – судью! –
дополнила Наталья Егоровна, учитель географии.
Все поддержали их, выбирать судью вызвалась Наталья Ивановна.
– Эй, ты! – обратилась она шёпотом к проходившему мимо восьмикласснику.
– Здравствуйте, Наталья Ивановна! – вежливо поздоровался он.
– Ты из какого лагеря? – спросила учитель математики.
– Нейтрален, – ответил ученик и приготовился было уйти.
– Пятёрку по математике хочешь? – спросила она.
– Хочу. Что надо сделать? Только, пожалуйста, не надо грязных дел, и так по локоть в
крови! – заявил с видом гангстера мальчик.
– Дело чистое. Судьёй будешь. Только никому ни слова об этом! – сказала учитель.
– Ой, Вы знаете, я ужасно говорлив… – протянул мальчик.
– Две пятёрки! – машинально предложила Наталья Ивановна Бум.
– В четверти, – начал торговаться мальчик.
– А не жирно тебе?! Пшёл вон! – разозлилась Наталья Ивановна.
Мальчик ушёл. А тем временем Елена Борисовна позвала девочку из второго класса:
– Девочка, а девочка! Хочешь конфетку?
– Хочу! – ответила девочка и облизнулась.
– Ну тогда помоги нам, большим тётенькам! – попросила Елена Борисовна.
– Да, хорошо, с радостью вам помогу! – согласилась девочка.
– А если я тебе дам не одну, а две конфетки, ты никому не скажешь об этом? Мы, знаешь
ли, очень стеснительны! – предложила учитель биологии и застенчиво улыбнулась.
– Никому ничего не скажу! – с готовностью дала слово девочка.
– Ну вот и молодец! Умница! – искренне обрадовалась Елена Борисовна.
Наталья Ивановна злобно глянула на учителя биологии.
– Пешек надо брать, пешек! – обратилась к Наталье Ивановне Елена Борисовна.
– Сволочь! – злобно прошептала Наталья Ивановна и тут же приобрела синяк под глазом.
Учителя проголосовали и сдали свои ответы. Дольше всех писала Елена Николаевна Петрова, но и она в конце концов сдала листик, и девочка зачитала результат:
– Пять человек проголосовали за. Шесть человек проголосовали против. Значит, побеждают те, кто против.
– Итак, вопрос свержения Элеоноры Фёдоровны закрыт, теперь надо подготовиться к приходу Уткина. Должно быть гламурно, роскошно, эффектно! – торжественно объявила Елизавета Петровна, которая была чрезвычайно довольна исходом голосования.
– Девятый класс стихи выучил, танец подготовил – всё сделал! – отрапортовала Мария
Рувер-младшая и кивнула головой с чувством выполненного долга.
– Пятый, шестой седьмой, восьмой – готовы! – сказали хором Елена Борисовна, Елена
Николаевна, Наталья Егоровна и Джульетта Робертовна, учитель физики.
– Что с десятым и одиннадцатым? – спросила с плохим предчувствием глава общества.
– По плану они должны были кланяться Губайло в ноги. Но эти негодники, гады
отказались! Возмутительные типы! – отрапортовала Полина Егоровна.
– Что же нам делать? – воскликнула Елизавета Петровна и прибавила, – всех десятиклассников и одиннадцатиклассников отловить и посадить в карцер.
– А кто будет кланяться? – спросила Полина Егоровна.
– Если понадобится, мы сами поклонимся ему. Отчаянные времена требуют отчаянных решений. Но пока попробуйте прорепетировать поклон с семиклассниками! – приказала Елизавета Петровна.
– Прекрасно. Мы еще раз репетируем всё, что планировали, только на этот раз с поклоном от семиклассников! – подытожила Наталья Ивановна.
– Да! Да! Да! И помните: гламурно, роскошно, эффектно! Объявляю собрание закрытым! – сказала Елизавета Петровна и эффектно вышла из зала заседаний.
– Интересно, а почему именно она глава общества? Кто назначил? Это за какие такие заслуги? – возмутилась Наталья Ивановна, расстроенная результатом голосования.
– Нина Алексеевна Мечникова перед увольнением назначила её своим преемником за ясный ум и широту мысли! – ответила Марфа Ивановна.
– Да! Именно! Мечникова назначила! А где сейчас Мечникова?! То-то и оно. Неужели вы считаете, что это существо, иначе назвать не могу, могло назначить на пост главы достойного продолжателя гордого дела СМИЭФН?! – возмутилась Наталья Ивановна.
– Позвольте, СМИЭФН создала именно Нина Алексеевна! – сказала Елена Борисовна, чрезвычайно довольная тем, как руководит Елизавета Петровна.
– Я вам даже больше скажу: все приписывают создание СМИЭФН Мечниковой, это правда, но сделала его серьезной организацией именно Елизавета Петровна! – воскликнула Наталья Егоровна.
– Слишком много мнений. Предлагаю устроить повторные выборы после прихода Уткина. О кандидатах договоримся на следующем собрании! – заявила Полина Егоровна.
– Согласны! – ответили хором все учителя (кроме Натальи Ивановны, которая уже пошла печатать предвыборные листовки).
Предвыборная гонка началась. Учителя начали распространять среди недовольных правлением директора листовки вида: «Голосуйте за меня, я наведу порядок в этой школе, найду достойного преемника и уйду с поста!»
Надо сказать, что большинство школьников знали о существовании подпольного общества, именно среди них и планировалось голосование. Учителя ходили по школе и всячески рекламировали стиль своего будущего правления, а ученики слушали это и пытались как можно выгодней продать свой голос… В общем, все совершенно забыли о предстоящем появлении Губайло Уткина.
Но в школу пришла Элеонора Фёдоровна. Получив сообщение из Министерства образования, она поехала в ресторан «Синяя корова», а когда вернулась, учителя нашли, что директор неестественно весела. Однако та сказала, что у неё просто очень хорошее настроение. Учителя поставили слова директора под сомнение. Тогда Элеонора Фёдоровна не выдержала, зарыдала, забилась в истерике – страх перед проверкой всё-таки взял своё.
Учителя остановили предвыборную гонку (до поры до времени) и начали еще усердней готовиться к приходу Уткина. Школа запаниковала. Ученики пугали тех, кто ещё не знал о проверке, словами «Губайло идёт!» С лиц последних тут же сходили улыбки, и они бежали писать в Министерство образования обо всех своих грехах. Боялись все – даже те, кому нечего было бояться.
Дети искали повод не прийти завтра в школу. Пускалось в ход всё: столетние юбилеи троюродных дедушек, открытые и закрытые переломы ног, поездки в Сочи вместе с семьёй… Но не у всех выходило спастись. Эти бедняги не спали всю ночь перед проверкой! Понятное дело, всем было не до учёбы. Только Миша Захаров пытался учиться, и за это его посадили в карцер. Учителя старались, чтобы всё было идеально – гламурно, роскошно, эффектно. Но людей не хватало! У многих случались нервные срывы, их тоже спешно сажали в карцер – не хотелось, чтобы Уткин решил, что ученики находятся в нездоровой атмосфере.
В общем, все волновались страшно, кроме предприимчивого мальчика Коли Эзенштейна. Он нашёл свою золотую жилку – продавал гербовую бумагу для завещаний втридорога. В тот день он не волновался, он радовался! Коля приготовил небольшую взятку для Губайло, некоторый процент вырученных денег отдал нотариусу и получил чистую прибыль. Он далеко пойдёт! Но мы сейчас не о нём. Все копошились, бегали, кричали, распространяли страшные слухи.
Вдруг к школе подъехала черная машина. Элеонора Фёдоровна, которая стояла на крыльце, побежала к ней. Из машины вылез широкоплечий мужчина. Элеонора Фёдоровна обратилась к нему: «Вы, вероятно, Губайло Уткин? Очень, очень приятно!» Но мужчина промолчал и открыл заднюю дверь. Из неё вылезла женщина и сказала: «Здравствуйте, мы из министерства образования. А это Джо, мой охранник. Он немой. Вы только не думайте, пожалуйста, что у нас кризис людей и мы вынуждены набирать инвалидов. Так задумано!» Элеонора Фёдоровна вздрогнула, осознав, что охраннику отрезали язык, и робко спросила: «А как же Уткин? Он придёт?» «Губайло Уткин только что сел в поезд из Нижнего Новгорода и завтра в десять часов утра будет здесь!» – сообщила женщина и лучезарно улыбнулась. Элеонора Фёдоровна упала в обморок. К ней подбежал её личный врач, Шурик, и унёс в медпункт.
Шурик вколол ей лекарство (должен вам сообщить, что это лекарство не вызывает зависимость), и Элеонора Фёдоровна очнулась. «Губайло идёт!» – панически крикнула она и истерически засмеялась. Через минут пять она вернулась в прежнее состояние. «Вы меня так, пожалуйста, больше не пугайте, я, знаете ли, очень восприимчивый!» – попросил Шурик, выпил тройную дозу валерианы и тоже упал в обморок. А тем временем в далёком Нижнем Новгороде металлический голос объявил: «Осторожно, двери закрываются…», Губайло Уткин надел на шею походную подушку и приготовился к далекому пути…
Глава 12. Ревизор
– Поздравляю, ты – дурак! – заявил Коля Эзенштейн и потянулся за выигрышем.
– Чёрт, Коля, уже тысячу рублей тебе проиграл, родители заметят. Может хватит? И так влетит за азартные игры в школе! – попросил соперник Рома Баран (ударение на первом слоге, хотя это не мешает ребятам дразнить Рому барашком).
– Ну уж нет, я уже вошёл в азарт. Последняя партия и всё. Ставлю две тысячи! – сказал Коля и положил деньги на середину стола.
– Ладно, ставлю тоже две тысячи! – вздохнул Рома и положил деньги.
Коля раздал карты. Начинал Рома. У Ромы на руках оказались валеты, королевы, десятки. Но у Коли были карты получше. Новичкам везёт – Коля, игравший третий раз в жизни, выигрывал. Но случилось вот что.
– Иду на тебя. Пиковая десятка! – сказал Рома и положил вышеуказанную карту.
– Ха-ха. Бито. Пиковая дама! – ответил Коля и радостно улыбнулся – Карты закончились. Ты остался в дураках, давай сюда твои две тысячи.
– Стой, стой, стой! – настороженно сказал Рома и начал просматривать «отбой», – А пиковая дама-то уже была! Как же так… Шулер!
Коля увидел, что дело пахнет жареным, схватил деньги и приготовился бежать. Но мимо проходили друзья Ромы. Рома окликнул их и сказал:
– Ребята, тут перед вами шулер. Бей его ногами!
Коля попробовал скрыться, но его окружили. Однако Коля Эзенштейн избежал расплаты. Дверь в коридор открылась, и вошёл плотный мужчина. Его губы были поразительно похожи на утиный клюв. Коля подобно утопающему ухватился за эту соломинку:
– Месье, эти разбойники напали на меня и хотят отнять честно заработанные деньги. Повлияйте на них, пожалуйста! Они – ужасные люди!
– Точно, мальчик? – спросил мужчина и обвёл всех испытующим взглядом.
– Точно, месье! И вообще, я очень хороший мальчик! – подтвердил Коля и с невинным видом протянул ему толстую стопку денег, обвязанную красной ленточкой с бантиком.
– Какой хороший мальчик… Ребята, сейчас же извинитесь перед этим замечательным, на мой взгляд, человеком! – заявил мужчина и взял, мило улыбаясь, деньги.
– Вы – жалкий взяточник! Я перед Колей извиняться не буду! – сказал Рома.
– Раз я – жалкий взяточник, то вы в этой школе больше не учитесь. Я – Губайло Уткин! – ответил мужчина и улыбнулся, словно коршун.
– Нет! Не надо! Простите! Мы больше не будем! – взмолился один из друзей Ромы.
– Продажная шкура! – с презрением протянул Рома и ударил друга в нос.
Из носа потекла кровь. Друг упал на пол. Рома глянул на него и сказал остальным друзьям:
– Предатель! Ребята… Бей его ногами!
Друзья выполнили этот приказ. Друг зарыдал и закричал. Уткин сказал:
– Какие невоспитанные дети! У вас тут есть карцер?! Этим детям там самое место!
Тут появилась Полина Егоровна.
– Ты чего командуешь, алкоголик?! Пшёл вон! – сказала она.
– Я, между прочим, не простой человек, – ответил Уткин.
– Аааа! Так ты, значит, Наполеон! Час от часу не легче. Тем более убирайся отсюда, псих. В школе должна быть здоровая атмосфера! – заявила Полина Егоровна.
На шум пришла Элеонора Фёдоровна.
– Это кто? – спросила она и кивнула в сторону Уткина.
– Я – Губайло Уткин! – ответил Губайло и обвёл окружающих испытующим взглядом. Заметив эффект, произведенный его словами, он удовлетворённо хмыкнул.
– Сейчас я этих хулиганов отправлю в карцер! – заявила Полина Егоровна и схватила Рому с друзьями за уши.
Но поздно спохватилась. Губайло Уткин пожаловался на уборщицу директору:
– Уважаемая… Как Вас зовут?
– Элеонора Фёдоровна, директор этой школы!
– Чудесно! Вы мне и нужны! Итак, уважаемая Элеонора Фёдоровна! Эта женщина, – с этими словами он указал на Полину Егоровну, – к счастью или к сожалению я не знаю её статуса в этой школе, оскорбила меня, назвав алкоголиком и психом. Попрошу на неё повлиять, чтобы впредь больше никогда не оскорбляла меня! Ведь это немало огорчило меня и расстроило.
– Приказываю провинившуюся Егоровну заключить в карцер! – приказала Элеонора Фёдоровна. Брыкающуюся Полину Егоровну и Рому с друзьями отвели в карцер подоспевшие учителя.
– Замечательно! Так им и надо. А вот этот мальчик хороший! Попрошу проследить за тем, чтобы его никто не обижал! – сказал Уткин и погладил Колю Эзенштейна по головке.
Элеонора Фёдоровна утвердительно кивнула и сказала:
– Да-да! Безусловно! А теперь, если Вы не против, я покажу Вам школу!
– Хорошо, – ответил Уткин и пошёл за директором школы 1775.
Они вышли из холла и прошли в коридор. Глядя на стены, Губайло заметил множество плакатов, восхваляющих его личность. В качестве примера приведу только один: «Мы, учителя и ученики школы 1775, единогласно решили вести летоисчисление от дня Рождения Великого Губайло Уткина. Двадцатого июня мы будем праздновать сорок восьмой год нашей эры! Виват, Губайло Уткин!» Уткин, глядя на это заметил: «Ну прямо бальзам на душу…»
Вскоре они дошли до актового зала. Как только Уткин зашёл в помещение, в ноги ему упали семиклассники.
– О Великий, о Могучий, о Справедливый! О Властитель! Благослови нас! – заявили они.
– Встаньте, дети! Я благословляю вас! – ответил Уткин.
Тут семиклассники начали биться головами об пол от восторга. После этого они встали и, пятясь, как раки, отползли к остальным ребятам. Элеонора Фёдоровна взмахнула рукой, и все ученики школы 1775 запели:
«Ка-аждый малю-у-утка до-о-олжен знать,
Добрый дядя Уткин любит каждо-го малютку,
А ещё он любит всех-всех-всех! Всех-всех-всех-всех-всех-всех-всех!
Добрый дядя Уткин добр и красив, он умён, прекрасен и вообще не псих!
Ви-ива-а-ат! Дядя-а У-уткин!
Вы-ы – оплот доброты! Справедливости и теплоты! Теплоты! Теплоты!
Вы-ы – Великий Человек! Вы-ы достойнее всех достойнейших! Вы-ы!
Вы чудесный человек! Вы-ы! Властелин добра и всех! Кру-утых!
Ви-иват! Дя-адя У-уткин! У-уткин! У-уткин»
Один второклассник сфальшивил, Элеонора Фёдоровна сделала знак рукой, и его увели в карцер. А Уткин был в восторге! Тут на сцену вышел автор этой песни – восьмиклассник Джон Ромашенко. Он сказал, что Губайло Уткин с детства был его кумиром, и что он счастлив увидеть его живьём. После этого вышли первоклассники с поделками. Все они сделали пластилиновых Губайло Уткиных. Когда их попросили рассказать о своих поделках, они хором сказали: «Я слепил человека, с которого я хочу брать пример в любых ситуациях, всегда быть на него похожим, я слепил Губайло Уткина!» После этого Уткин расплакался от умиления. Ему дали носовой платок, на котором было вышито: «Дорогому, славному, хорошему! Губайло Уткину, нашему пригожему!» Уткин высморкался.
После этого ему устроили концерт. Должен вам сказать, что дети не хотели устраивать концерт, кланяться Уткину в ноги… Просто они, видя участь не согласившихся, решили переступить через себя. Выступали все школьники и учителя. Приводить ниже это всё я не буду, ибо столько там было лести (сценарий писали учителя), что глубокоуважаемому читателю станет противно. Итак, концерт прошёл, Уткин с заплаканными глазами (от умиления) вышел из актового зала, а детей разогнали по кабинетам… Элеонора Фёдоровна повела Губайло в кабинет директора. Когда они остались наедине, директор сказала Уткину:
– Вы понимаете, так случилось, это всех очень расстраивает…
– У Вас нет денег, чтобы заплатить мне? – моментально понял Губайло.
– Да, так случилось, это всех очень расстраивает… – замялась Элеонора Фёдоровна.
– Тогда придётся Вашу школу закрыть! – заявил Уткин.
Повисло гробовое молчание.
А тем временем в 7–А классе мальчик Даня захотел в туалет. Уроки отменили в честь прихода Уткина, поэтому у Дани было на это законное право. Но учителя не пускали его, потому что пока в школе был Уткин, туалеты перестали работать для учеников, а работали только для высокого гостя. Поэтому, когда Даня стал настаивать, его повели в карцер. Путь туда пролегал мимо кабинета директора. Даня загорел после каникул в Африке, и когда директор узнала его по особой походке, она неожиданно выскочила, схватила оторопевшего мальчика за шкирку и обратилась к Губайло Уткину:
– Мы можем заплатить Вам другой валютой. Перед Вами замечательный образец арапа! – с этими словами она раскрыла Данин рот и явила миру его белые зубы, – Здоровый оскал и зубы-жемчуг! Обучен носить подносы с напитками. Выполняет команды. Идеален…
– Что за бред? Я оплату людьми не принимаю. Тем более, что этот Ваш арап липовый! – перебил Губайло Элеонору Фёдоровну и покачал головой.
Элеонора Фёдоровна выкинула Даню в коридор (и он продолжил свой путь в карцер) и взмолилась, встав на колени:
– Мы просим отсрочку только в две недели, через две недели мы обязательно Вам заплатим! Честное слово!
– Не заплатите. У таких, как Вы, деньги не водятся! – отрезал Уткин.
– Месье, милейший мистер Уткин, оставьте эти предрассудки! Они глупы, глупы… – промямлила Элеонора Фёдоровна.
– Глупы и Вы! Арнольд Фильфигер, «Сто способов отделаться от кредитора». Читал, читал! – сказал Губайло.
Элеонора Федоровна была в восторге, что случайно процитировала образец столь серьёзной литературы (несмотря на то, что слышала имя Арнольда Фильфигера и название его книги в первый раз) и поэтому поспешила согласиться с Губайло:
– Да-да! Безусловно. Именно это я и хотела Вам сказать.
– То есть Вы хотели назвать меня глупым? – поставил её в тупик Губайло.
Элеонора Фёдоровна замялась и неловко улыбнулась.
Губайло сначала всхлипнул, а затем зарыдал.
Элеонора Фёдоровна протянула ему платок с надписью: «Дорогому, славному, хорошему! Губайло Уткину, нашему пригожему!» Уткин взял его и подкинул вверх. Платок превратился в голубя! Неожиданно дверь открылась, зашёл Егор Викторович в чалме и сказал: «Магия в чистом виде». Уткин утёр слёзы и обрадованно захлопал в ладоши. Егор Викторович вышел. Как только за ним закрылась дверь, директор обратилась к Уткину, в её голосе появилась угрожающая нотка:
– Вы точно не хотите дать нам отсрочку в две недели?!
– Нет, нет и ещё раз нет! – не чувствуя подвоха, ответил Уткин.
– А вы видели, как только что платок превратился в голубя? – спросила Элеонора Фёдоровна и с угрозой посмотрела на него.
– Видел. И что с того? – недоумевающе спросил Губайло, насторожившись.
– А то, что сделал это Великий Маг и Волшебник Суллейман абу Горе (Егор Викторович)! И он, если Вы не забудете про наши долги, превратит Вас в гуся! – ответила Элеонора Фёдоровна.
– Не верю я в это. И потому не забуду про Ваши долги… – сказал Уткин.
– Ой! Ваш нос! – неожиданно вскрикнула Элеонора Фёдоровна.
– Что с ним? Что?! Ответьте мне! Что?! – в ужасе вскрикнул Губайло.
– Он перестал быть носом и стал клювом! Какой ужас… Вы превращаетесь в гуся! – ответила директор и схватилась за сердце.
Уткин панически закричал и забегал по кабинету в поисках зеркала.
– Бесполезно… В зеркале Вы этого не увидите. Вы теперь не отражаетесь в зеркале! – многозначительно ответила Элеонора Фёдоровна.
Уткин сел на пол и заплакал. Но тут директор ободряюще сказала ему:
– Не волнуйтесь. Есть один способ стать человеком!
– Какой?! – с надеждой в голосе спросил Губайло и поднялся с пола.
– Вы должны простить нам все наши долги! – ответила директор.
– Хорошо! Я уже всё простил! Всё! Нет больше никаких долгов! – сказал Уткин.
– Ой! Ваш клюв! – вскрикнула Элеонора Фёдоровна.
– Что с ним? Ответьте мне! Что?! – Уткин дрожал от ужаса.
– Он перестаёт быть клювом и становится носом! Великий и Могучий Суллейман абу Горе
простил Вас. Но помните: всякий раз, когда Вы будете вспоминать о наших долгах, Вы начнёте превращаться в гуся! Помните это! – сказала директор.
– Буду помнить! Не забуду! Спасибо! – крикнул Уткин и упал на колени.
– Встань! Смертный! И иди в Министерство Образования! И поставь нам пять звёзд из пяти! Не то станешь гусём! Пшёл вон! – зловеще прошипела директор и погрозила ему кулаком.
Уткин в панике выбежал из кабинета. Так как Элеонора Фёдоровна сменила политику, со стен исчезли плакаты, восхваляющие личность Губайло Уткина, зато появились плакаты вида: «Суллейман абу Горе грозен в гневе!» Ещё больше испугавшись, Губайло ускорил бег, вылетел из школы, залез в служебный автомобиль и уехал. Вроде всё прошло хорошо, но Элеонора Фёдоровна почему-то позвала всех учителей и уборщицу на внеплановый педсовет. Как только все собрались, директор серьёзным тоном многозначительно сказала:
– Наша политика задабривания Уткина не подействовала, и я вынуждена была запугать его, используя замечательные актерские способности Егора Викторовича. Между тем, политика запугивания имеет и свои минусы. Страх будет удерживать Уткина недолго, ибо вскоре он поймёт, что Егор Викторович никакой не маг, а просто… Извините, Егор Викторович! Вы не просто… Вы – чудо! Вы – молодец! Вы – красавец! Вы – харизма! Но Вы не маг… И когда Уткин это поймёт, Уткин будет мстить…
Повисло гробовое молчание…