Алена Фадеева
Оксбридж

– Ну все, хватит! – резко сказала Алли, ударив руками по пышной юбке своего платья, – Пить что-нибудь будете?

– Есть холодный чай? – вдруг спросил Том.

– Ну, если есть теплый чай, то можно сделать и холодный. Но… не уходите от ответа на первый вопрос. Зачем вы приехали ко мне? – Было заметно, что она находится в нетерпении.

– Меня Тедди, то есть, профессор Рикман попросил приехать к вам. Его разбила пневмония, а у вас, как он сказал, на сегодня была назначена встреча.

– Да, все верно, – она не казалась ему удивленной, – и именно поэтому я с самого утра поехала в библиотеку, в свой выходной день, между прочим.

– Он не мог до вас дозвониться! – Том неожиданно повысил голос.

– Здесь нет стационарного телефона, а мобильный я разбила, буквально несколько дней назад, новый еще не успела купить. Я позвонила Теодору сегодня из библиотеки, и миссис Рикман мне все рассказала, и про болезнь, и про то, что встреча, по всей видимости, не состоится.

– И поэтому вы были расстроены? – Том постарался смягчить разговор.

– Да, к тому же миссис Рикман не упомянула, что мне стоит ждать Вашего визита.

– Прошу прощения, вероятно Тедди не рассказал Аните о нашей договоренности.

Алисия слегка улыбнулась ему в знак прощения. Она развернулась и прошла в сторону, где стоял холодильник.

– Как вы меня нашли?

– Теодор рассказал мне, что вы работаете в Лондонской библиотеке, я отправился туда, и когда Вас (Том нарочито так выделял ее, подражал ей) там не оказалось, я просто спросил домашний адрес. А после… Найти ваш «дом» стоило мне огромных сил.

Алли, молча, доставала из шкафчика чашки, а из холодильника фрукты и кубики льда. Она молчала несколько минут, прежде чем тихо сказала:

– Все же безопасность у меня на работе ни к черту!

Они сидели на кухне. Точнее это была самая настоящая кухня, со столом и стульями в обеденной зоне, с плитой и духовым шкафом, со шкафчиками и причудливыми электрическими приборами. Вот только все это находилось в одном большом помещении вместе с парадной, гостиной и спальней.   И теперь ему стало понятно, почему в прошлый раз Алли так активно озиралась по сторонам в его доме, для нее все там было необычным. Но какой бы странной ни была ее квартира, ему здесь очень нравилось. Ведь только у такой необычной девушки, могло быть такое необычное жилище. Том никак не мог остановить свой взгляд, ведь все вокруг было столь причудливым и удивительным. Даже две оранжевые рыбки в большом аквариуме, которые постоянно пожирали его темными глазами-бусинами.

Он достал из своего кожаного портфеля папку с бумагами, и наконец, передал их «адресату». Алли открыла ее, быстро просмотрела бумаги, а потом вдруг неожиданно спросила:

– Вы вместе работаете?

– Простите что?  – Том поставил свою чашку на стол, даже не успев сделать глоток.

– Я просто не понимаю, зачем Теодор прислал Вас. Почему именно Вы? И в конце концов на дворе двадцать первый век.  Можно было просто прислать курьера, чтобы передать договор и прочие бумаги. Зачем посылать вас, живущего в Кембридже, в такую даль?!

Том теперь тоже задумался над этим вопросом. Ведь Тедди было необязательно посылать его, но он его попросил. Зачем?

– Сам не знаю почему. Но я приехал, доставил. И теперь, кажется, мне пора уходить.

Том знал, что его неожиданное появление здесь затянулось, ведь ему всего-навсего нужно было передать ей документы, но он уже сидел на ее кухне минут тридцать и допивал вторую кружку холодного чая с мятой.

Когда он сказал, что ему нужно уходить, на лице у Алисии появился какой-то панический отпечаток. Она вдруг вскочила со стула, стала суетливо бегать около стола, затем резко схватила со стола папку с документами и почти бегом направилась в сторону письменного стола, который стоял у окна. В это время Том уже встал из-за стола, и пошел в сторону выхода.

– Что? Уже уходите?!

– Мне пора возвращаться, меня ждут.

– Ну да, ну да, – взволнованно и расстроено ответила Алли.

Алисия Фаулер никогда бы не смогла даже представить, что Том просто так появится на пороге ее дома. Но с того самого дня, как она оказалась у него; после того, как он накормил ее самым пересоленным салатом и напоил слишком горячим чаем; когда она, набравшись смелости поцеловала его в щеку в знак признательности – с тех самых пор она постоянно думала о нем, вспоминала его пронзительный взгляд, тихо, почти шепотом произносила его имя. Конечно, когда сегодня она открыла дверь и увидела Тома, то сразу же узнала его. И когда он пытался найти хоть что-нибудь о ней в интернете, Алли жила одной лишь надеждой, что жизнь еще раз сведет их. И вот теперь, Том был так близко от нее, разговаривал с ней, ходил по ее дому, он должен был уйти. Она отлично понимала, что он несвободен. Она не имела права вмешиваться в его жизнь.

Том снова переобулся, посмотрел в старое зеркало, что висело в парадной, пригладил растрепавшиеся волосы, и только потом решился снова посмотреть на нее. Она стояла посреди этой большой квартиры и явно хотела что-то у него спросить, или просто что-то сказать ему. Но она молчала, просто стояла, поправляла складки на платье и молчала. И ему ничего не оставалось, как кивнуть головой, развернуться, открыть входную дверь и уйти.

 Он слышал, как она побежала вслед за ним, как с грохотом надевала туфли, и, когда он уже спустился с лестницы, Алли открыла дверь и стала спускаться вниз. На полпути Том прервал ее.

– Это ваш? – спросил он у нее, глядя на мопед.

– Да, мой. Вам нравиться?

– Да, очень красивый. Только будьте с ним поосторожнее.

Он быстро, не оборачиваясь, пересек внутренний двор. И уже был готов выйти сквозь калитку, на улицу.

«Ну, что же ты?! Так и уйдешь? Скажи ей что-нибудь, она ведь не хочет тебя отпускать, ты видишь. Она ведь узнала тебя, узнала сразу. И сделала вид, что это не так. Ты же не сможешь спокойно уснуть, если сейчас уйдешь просто так!»

Том уже хотел развернуться, но тут Алли сама окликнула его:

– Том, подождите! – Она почти добежала до него. А он так и остался стоять у ворот, – я просто хотела поблагодарить вас за помощь. И передайте профессору Рикману мои пожелания скорейшего выздоровления.

– Хорошо, надеюсь, я достойно выполнил его поручение.

– Более чем, – она снова одарила его широкой улыбкой. Чувствовалось, это не всё, что она хотела сказать, но Том снова учтиво кивнул ей головой, и, потянув за ручку, вышел из калитки.

– Постойте, пожалуйста, – Алли в самый последний момент переступила одной ногой за ворота.

– Да?

– Мне безумно неловко просить, но тогда, сидя у вас в гостиной, я заметила у вас на полке полное собрание «Истории англоязычных народов».

– Да, эти книги у меня со студенческих времен.

– Вы не могли бы одолжить их мне. Мне безумно хочется прочитать, но я никак не могу их найти. – Конечно, она сильно лукавила, ведь ей просто хотелось увидеть его снова. И это была ее единственная возможность. Она знала наверняка, что он сразу же раскусит ее блеф, но вот выдаст ли?

Он всё понял, и не стал сопротивляться, ведь он так и не смог найти предлога для их повторной встречи, а она все же смогла, пусть и такой явный.

– Хорошо, – сказал Том, слегка улыбнувшись, – Я привезу их вам через неделю. До встречи.

– До свидания.

Он ушел, сдерживаясь, чтобы не обернуться. Он так и не узнал, что она еще долго стояла на месте и провожала его взглядом.

– И что это было?

Сразу после того, как Том уехал из Кемдена, он позвонил своему близкому другу детства – Марку Бентону, который совсем недавно вернулся из Штатов. И теперь они сидели в одном из пабов в центре города, и пытались разговаривать, в шуме бурлящей лондонской жизни.

Все вокруг было слишком викторианским: мебель, сделанная из красного дерева и хромированной латуни; высокие барные стулья, обтянутые темной кожей, за столами с полированными столешницами. Сегодня здесь было много людей, и они еле-еле смогли найти свободный стол в конце зала. За десять минут Том осушил целую пинту светлого пива, а пока Марк выходил на улицу чтобы покурить, взял себе еще одну. Было заметно невооруженным взглядом – он был на взводе. И вот теперь, после того, как он расспросил своего лучшего друга о его поездке и принял скромный запоздалый подарок на день рождения, он вдруг начал задавать ему вопросы, которые непосредственно касались его сегодняшних «приключений». Он рассказал ему о первой встрече с Алли.  Рассказал ему, что он постоянно думает о ней, и стал ждать, что Марк скажет ему об этой ситуации.

– Ну, ты как-то жаловался, что тебе не хватает встряски. Считай, что это она. Подружись с ней, а если не получится подружиться… переспи и брось, – Марк сделал большой глоток из своего стакана. Разумеется, все это он сказал не со зла, просто он хотел своими словами хоть как-то «протрезвить» Тома.

– Но я не хочу так поступать с ней. Она не из тех, с кем так поступают. Я чувствую к ней что-то, и это не позволит мне «поматросить и бросить».

– Слушай, друг, не мне тебя учить. Я после двух разводов совсем потерял веру в это «великое и светлое». Так что, не мне давать советы. Но, ты же у нас опытный в этом плане. У тебя же есть Диана.  Ты к ней что-нибудь подобное испытывал?

Том задумался…

– К Диане? Я не знаю, с ней все было как-то по-другому, как-то проще. А Алисия, она другая, я таких девушек прежде не встречал.

– Ну, и что я должен тебе на это сказать?

– Я хотел, чтобы ты дал мне совет. Но, похоже, придется выбираться самому.

– Так или иначе, тебе все равно пришлось бы самому все решать.

Они ни к чему не пришли. Том понимал, что и решать то нечего. Он еще недолго посидел с другом, напоследок глубоко выдохнул и залпом выпил оставшуюся половину пинты. Марк проводил Тома до вокзала, и тот снова отправился в Кембридж, где дома его ждала Диана.

Когда он вошел в дом, с кухни доносился аромат вкусного ужина и голос Ди, подпевающей приемнику. Том поднялся наверх, переоделся в домашнее, но вместо кухни пошел в гостиную.

Он нашел на полках все четыре тома «Англоязычной истории» и провел рукой по их корешкам. Он вспомнил Алисию, дом, в котором она жила, ее синий мопед, ее платье «из скатерти» и ее лучезарную улыбку. Улыбку, которая, похоже, уже украла его сердце.

5.

Воскресное утро всегда обладает невероятной «магией». Этого волшебства вы не найдете ни в каком времени дня. В ранний час на улицах почти никого нет, свежий запах мокрого асфальта щекочет вам нос, а осознание того, что сегодня выходной, делает этот день еще более необыкновенным.

Том всегда любил воскресенья. Это был единственный день в неделе, который он мог провести так, как ему хотелось. Когда он проснулся, то тут же почувствовал, что это воскресенье будет для него особенным.

Форточка оставалась распахнутой с ночи, и Том отчетливо расслышал, как по улице проехал мусоровоз. В окно уже начинал пробиваться утренний свет, такой теплый и мягкий, по-настоящему весенний. От легкого ветерка шторы немного раскачивались.

Он просто лежал и наслаждался этой картиной полной безмятежности, но стоило ему повернуть голову влево, и увидеть спящую рядом с ним Диану, как все светлые мысли тут же улетучились из его головы. Он вспомнил, что собирается сделать сегодня. Он еще никогда не лгал никому за спиной; никогда, даже на секунду, он не допускал мыслей о других девушках. Он всегда был образцом верности и преданности.  Но сегодня он впервые проснулся с мыслями не о той, что спала рядом с ним.

От одной мысли об Алисии его сердце начало бешено стучать. Это происходило не в первый раз, но Том не мог к этому привыкнуть. Вся эта романтическая «шелуха» была не свойственна ему, и это его пугало.

Том попытался шире раскрыть глаза спросонья, чтобы разглядеть время на часах, которые висели на противоположной стене. Семь утра – еще слишком рано, хотя если встать с постели прямо сейчас, он сможет избежать объяснений, по поводу его столь раннего отъезда. А если поторопиться, то он успеет уже через час сесть на поезд до Лондона, и будет в столице через два с половиной часа.

Том хотел поспать еще, но знание того, что к десяти утра он уже точно будет в Лондоне и увидит Ее, заставило его подняться с постели. Он быстро принял душ, позавтракал тем, что нашел в холодильнике, достал из шкафа свежую рубашку. Он даже решил вместо, привычных для него, строгих брюк надеть простые джинсы, которые были почти новыми.  День обещал быть теплым и ясным. Утепляться просто не было смысла. Незачем было надевать куртку, строгие черные ботинки и обматываться шарфом. Наконец Том мог почувствовать себя обычным молодым мужчиной, а не строгим университетским преподавателем.

Он подошел к книжным полкам, что стояли в гостиной, и снял все четыре тома «Истории англоязычных народов», но затем, немного поразмыслив, вернул два последних обратно. Когда Алисия прочтет, ей наверняка понадобятся еще два, и это станет поводом лишний раз приехать к ней!

Напоследок, перед тем как выйти из дома, Том заглянул в спальню. Диана все еще спала, как ни в чем не бывало, даже не представляя, что ее жених уехал, чтобы встретиться с другой.

Восьмичасовой поезд пришел на станцию «Кембридж» с опозданием в две минуты, Том зашел в почти пустой вагон, сел на свободное место у окна, и когда поезд отошел от перрона, снова погрузился в свои мысли.  А так как поезд шел со всеми остановками, времени у него было более чем предостаточно.

После всего, что произошло с ним за эти последние долгие недели, он понял одно – в жизни очень трудно принять верное решение. Мы принимаем их, опираясь на наши желания, на средства достижения этих желаний и последствия, к которым они незамедлительно приведут. Решаем, кто пойдет с нами по жизни рядом, выбираем любимых и друзей. О правильности наших решений и нашего выбора можно рассуждать и спорить до боли в горле. Но все равно, эти споры не приведут к тому, что окружающие вас поймут и сделают правильные выводы.

Все это касалось других людей, не его.  А мама в детстве учила Тома не сравнивать себя с другими.

Все в его жизни случалось как-то само собой, словно это не он решал, кем ему стать в будущем, с кем из ребят дружить, с какой девушкой связать свою жизнь. И вот непонятно откуда в его жизни возникли Кембридж, Марк Бентон и Диана. И только сейчас, переступив черту 35-летия, Том впервые засомневался в правильности всех своих решений. Его мучило всего два вопроса. Почему осознание этого пришло к нему только сейчас, когда он был уже не совсем молод, у него было достаточно завидное положение в академических кругах, небольшой, но все-таки свой дом, и прекрасная невеста, которую он, кажется, любил. Почему именно сейчас? И какую роль в его прозрении сыграло появление Алисии Фаулер?

Поезд пришел на вокзал Кингс-Кросс в 9:50. Том вышел из здания вокзала ровно в десять, глубоко вдохнул лондонский воздух, пьянящий и соблазняющий своей свободой. Он широко улыбнулся и, почувствовав себя непринужденно, расстегнул две верхние пуговицы на своей рубашке, немного обнажив грудь.

Ему не хотелось снова садиться в поезд, да еще и подземный, поэтому он принял решение взять такси и доехать до Кемдена, наслаждаясь городскими видами. Он уже давно не видел Лондон из окон автомобиля. И этот широкий жест показался ему неким возвращением в годы своей молодости, когда он приезжал в столицу на выходные. Он мог часами кататься по Лондону на двухэтажном автобусе, разглядывая прохожих и причудливые дома, и мог вернуться домой только под вечер. Тогда его родители уже жили в центре Лондона, в районе Риджентс парка. Лондон всегда был для Тома городом мечтаний и больших стремлений, но потом вдруг оказалось, что эти стремления были вовсе не его.

После получения степени, отец предлагал Тому попробовать найти работу в большом городе, и даже договорился о собеседовании в крупном исследовательском центре. Том на него даже не пошел. Тогда он впервые поругался с родителями. В те годы, Тому казалось, что Лондон слишком шумный для них с Ди, хотя он и провел свое детство в этой суете. Он всегда отказывался от прогулок и посиделок с друзьями, в пользу хорошей книги и домашнего уюта. Таким он и остался – человеком, который и сейчас предпочитал провинцию, огромному мегаполису. Кембридж идеально подошел его натуре. Он стал для Тома тихой гаванью, где он мог спокойно пустить корни, и при этом не забыть, что он и его семья являются частью большого мира.

Но сегодня он приехал сюда – в город его прошлого, и пока что об этом не пожалел.

Таксист очень скоро привез его по нужному адресу, и когда они подъехали к фабричным корпусам, только развел руками, удивившись, что кто-то интересуется этим местом. Хотя, чему было удивляться?

Два других корпуса, таких же краснокирпичных и потрепанных от времени, теперь превратились в новомодные галереи и «свободные пространства», места для привлечения лондонской молодежи. Но сколько Том ни провел времени в интернете, он так ничего не смог узнать о том доме, в котором жила Алли.   Но сегодня, за «живым» разговором, он явно надеялся восполнить свои пробелы.

Том достал из заднего кармана джинсов несколько смятых бумажек, протянул их водителю, затем вышел из автомобиля и, довольно уверенным, шагом подошел к воротам. Сегодня, как и в прошлый раз, они уже были открыты.

У Тома не было номера телефона Алисии, но он был уверен – она ждет его. Он содрогнулся, как от холода, хотя на улице было очень тепло. С невероятным трепетом на сердце, перескакивая через ступеньку, он поднялся наверх и тут же громко постучал в дверь. На этот раз музыка не стала утихать, Алли открыла дверь сразу же, как будто все это время она сидела возле двери и ждала его прихода.

Она была так же ярка, как и всегда. Большие карие глаза прожигали его насквозь, а лицо при этом покрылось легким румянцем.

– Здравствуй, Алисия.

– Здравствуй, не думала уже, что приедешь.

– Но, я же обещал, – Том улыбнулся и перевел взгляд на свой портфель, в котором лежали книги.

– Не забыл. Надо же. Проходи, – Алисия пропустила Тома в квартиру.

Сегодня она не изменила своей любви к причудливой одежде. Он сразу же заметил ее ярко-зеленые штаны и красную блузку с этновышивкой. Кто-то бы сказал, что она похожа на попугая, но ему она казалась девчонкой из бродячего цирка, героиней фильма Феллини. К тому же, она любила украшать себя «многозначными» аксессуарами, сегодня на ней были большие серьги в форме ключей и часы-медальон на длинной цепочке.

– Ну, ты у меня уже не в первый раз, сам знаешь, что к чему.

Еще до того, как Алли сказала эту фразу, Том заметил рядом с большой вешалкой «свои» тапочки.

– Надеюсь, ты позавтракал. У меня нет ничего из готовой еды. Может, хочешь чего-нибудь выпить?

– Можно, на этот раз, горячего чаю?

Том сидел на корточках, смотря на Алли снизу-вверх, и ему казалось, что весь этот антураж был для него привычным, словно так было каждый день – и эта фантастическая квартира, рыбки в углу комнаты, эти теплые серые тапочки, вкусный чай с мятой или лимоном, и она, рядом с ним.

На него снова напала стеснительность, он поднялся во весь рост, но почему-то остался стоять на месте, словно боясь сделать лишний шаг. Немного собравшись с мыслями и набравшись смелости, он спросил:

– Я могу здесь оглядеться? Или ты категорически против?

– Пожалуйста. У меня нет тайн. Я бы провела экскурсию, но тогда я ничего не успею.

– Все в порядке. Я сам прекрасно справлюсь.

В самом дальнем углу квартиры, под потолком из толстого закаленного стекла, стояла большая кровать, с покрывалом из красного сатина. Над изголовьем кровати – большое зеркало в старой позолоченной оправе. На голых стенах висели большие и средние постеры с репродукциями художников-импрессионистов и афиши из кинотеатра.

Здесь не было большой и красивой люстры, зато по всему периметру висело множество ночников в совершенно разных стилях. На полу не было ни одного ковра, не считая коврика для обуви при входе. Музыка, которую Том услышал, доносилась не из ультрамодной приставки, а со старых (и не очень) виниловых пластинок. И это его окончательно сразило!

Еще в прошлый раз он приметил письменный стол, с широкой столешницей и тремя ящиками, закрывающимися на ключ. Слева от него стоял старый платяной шкаф с одеждой, а справа – высокий стеллаж, полностью заставленный книгами (ну, у девушки, работающей в библиотеке, иначе и быть не могло). Том пробежал глазами по десяткам корешков – Остин, Гарди, Гюго, полное собрание сочинений Шекспира, все четыре тома «Войны и Мира», и… пять книг о Гарри Поттере.

Так, рассматривая атрибуты будничной жизни Алисии, Том понял, что постепенно начал постигать ее загадочный внутренний мир. И ему он понравился. Еще никогда в своей жизни Том не встречал человека, и тем более девушку, у которой были такие многосторонние интересы, пересекавшиеся, во многом, с его собственными.

– А у тебя здесь очень…

– Странно?

– Нет. Я хотел сказать интересно и уютно.

– Мои друзья больше всего бояться моего окна и потолка. Говорят, чтобы я не ходила по квартире голышом, а то и подглядеть могут.

Том немного смутился от ее слов, нарисовав себе описанную Алли картину. Она же осталась невероятно спокойной, лишь немного улыбнулась, глядя на то, как краснеют его скулы.

– Сколько тебе лет?

Они сидели за столом друг напротив друга. И пока Том маленькими глотками пил горячий чай, Алли подперев подбородок рукой, смотрела на него. Она словно пыталась его загипнотизировать блеском темно-коричневых глаз, в омут, который он все сильнее и сильнее погружался.

– А какая разница?

– Я просто не могу сложить пазл. – Алисия сделала паузу, – Ты преподаешь в престижном университете, наверняка доктор каких-нибудь наук, а лицо… Даже у меня есть морщины.

– Ну, я не настолько стар, как может показаться.

– Так сколько? – настойчивее переспросила Алли.

– В тот день, когда ты «вторглась» в мой дом, мы отмечали мой 35-й день рождения.

– Ой, недоглядела. Надо было обращаться к тебе с почтением, на «вы», раз уж ты такой «старичок», – она вдруг немного помрачнела, но Том понимал, что ее слова были шуткой.

– Успокойся, ты же не моя студентка. Можно и «ты». А сколько тебе? Или ты, как и все женщины держишь свой возраст в секрете?

Алисия окончательно поменялась в лице. Она тут же оторвала от него свой взгляд, и опустила его вниз. Она прошептала, но Том отчетливо расслышал: «Слишком маленькая для тебя».

– Прости? – Том не понимал, в чем причина ее странного поведения.

Алисия снова посмотрела на него.

– О нет, мне нечего скрывать. Через пару месяцев мне будет 24.