Борис Владимирович Попов
Приятная неожиданность
Глава 20
Вернулся поставить коня. У ворот меня ждал человек.
– Не ты ли кареты делаешь?
– Я.
– А можешь сделать очень быстро?
– У меня одна коляска уже почти готова.
– Хотелось бы подешевле, чем другим делаешь.
Уделался, как же! Весь Новгород уже дорогостоящими колесницами запрудил!
– А ты от кого?
– Челядинец боярина, соседа того, которого ты в прошлый раз вылечил.
– Сделаю завтра, но карета будет попроще.
– А сколько будет стоить?
Назвал цену.
– Отлично! А в чем будет разница?
– В окнах будет не стекло, а слюда.
– Да она еще лучше!
– Дом твоего боярина как найти?
Слуга объяснил. Условились завтра вечером встретиться. На том и расстались. Пристроив животину, возвратился на торг.
Отдал Егору сумку. Он взялся было роптать.
– Это не моя!
Гнусливый паренек какой-то оказался. Пугать еще одного было лень. Может, его проще выгнать из коллектива, чтобы не мутил воду? Перевел взгляд на Ивана. Тот махом все понял, и оттащив паренька в сторону, взялся за объяснение прописных истин. Ну, посмотрим. Очень уж манит альтернативный вариант… Но Егора, конечно, жалко. Жилье мне помог найти сразу.
Подошел клиент по празднествам, и понеслось! Сегодня меня пробило на анекдоты о тещах. Эта тема почему-то пользовалась бешеным успехом, опережая даже песни, исполненные чудесным голосом. Все пропели, рассказали и, когда часть гостей и даже хозяин, уронили буйные головушки на стол (несомненно от усталости, больше это объяснить нечем), поделили деньги и разошлись.
Утром меня неожиданно разбудила Люба.
– Пожар что ли? – никак не мог понять я.
– Нет. Там пришел этот, который уже три дня ходит.
Посмотрел на часы. Он приперся примерно на час раньше, чем договаривались. Одно слово – сглаженный.
Зевнул и пошел запрягать лошадей для поездки. Себе взял Вихря, ему, как невеликому мастеру верховой езды, выдал Зорьку и помог на нее вскарабкаться. Пришла в голову неожиданная мысль: а может волхв сам поет или хотя бы любит песню? Это помогло бы мне с ним столковаться. Сбегал за домрой, перекинул ремень через голову и откинул инструмент за спину. Мешать скакать не будет.
Ехали довольно-таки долго до ближайшей деревеньки. Говорить нам было особенно не о чем. Один я добавил бы скорости. Но с таким попутчиком особо-то не разгонишься.
В дороге думал, что, судя по вчерашнему опыту, рано прекратил занятия с ушкуйниками. Тебе могут помешать всячески, и не нанося удары: стоять на дороге, просто держать за руки, что-нибудь не сообщать, не оказывать содействия и не помогать. На отношения с человеком мое внутреннее превосходство не влияет, он не собака.
Решено: закончу срочные дела и продолжу занятия под руководством опытных бойцов. Матвею сейчас не до меня, да и добираться к нему не быстро. Старичку, если будет обижаться и артачиться, добавить денег. Решено!
В селении начались трудности. Никто в капище не был. Только на пятой избе вспомнили:
– А вот Васька лет шесть назад пытался даром полечиться, а волхв, узнав, что у него денег нет, погнал взашей. Должен помнить, где это находится.
– Кудесник его не побил при этом?
– Не рассказывает.
Объяснили, как найти Василия.
Отказывать обиженный, конечно, будет всячески, но звон монет обычно помогает. Васек за деньги сражался, как лев. Относился к предмету торга очень холодно, отказывался даже показать в какую сторону ехать. Только на полтиннике глазенки подозрительно заблестели. Согласился вести за рубль. Да, торгаш голимый!
Отправились не торопясь. Добрались по дремучему лесу не быстро. На полянке стояло странное сооружение – в землю по кругу были вкопаны толстенные столбы в два человеческих роста, накрытые неожиданной конусообразной крышей из хорошо подогнанных досок. Дверь была завешена какой-то кошмой, окна из слюды. Размеры шатра в диаметре были невелики, около пяти метров в диаметре.
В целом, сооружение больше всего напоминало космический корабль. Жить тут было бы неудобно: маловато места, да и печной трубы было не видно.
Пока мы привязывали лошадей к коновязи, Васька взялся орать волхва. Было похоже на то, как в Новый год дети зовут Деда Мороза. Кричал, пока кудесник не вышел из леса. После этого получил честно заработанный рубль и исчез.
Волхв негромко сказал:
– Редкий гад. Черней души, чем у него, не видал.
Внешность у чародея была заметная: выше меня, очень черные и курчавые волосы и борода – вылитый цыган. Не стар. Одного взгляда ему хватило, чтобы понять проблему гончара.
– С тобой все ясно. – Явно все линии видел не хуже меня. – Деньги с собой? – сглаженный торопливо закивал.
Перевел взгляд на меня.
– Ты интересен. Помолиться хочешь?
– Нет, поучиться у тебя.
– Поешь песни?
– Стараюсь.
– Сейчас его вылечу и поговорим.
Прошли в ракету. Оказалось, это и есть капище. Волхв откинул кошму, усадил пациента на лавку к стене. Жильем тут и не пахло: кроватей нет, расставлены свечи на тоненьких бревнышках высотой мне по грудь. В разных сторонах стояли три идола, грубо вытесанные из здоровенных бревен.
Поджег пару свечей, справа и слева от потерпевшего без молитвенного складывания рук. Лечение прошло быстро. Внимательно поглядел с минуту, потом выступил как остеопат: ладонь своей левой руки больному на затылок, кончики правой на лоб и, видимо, сильно надавил. Серая линия исчезла. Вот это да! Работал минуты две. А я час провозился, и все без толку. И, главное, совершенно не понимаю, как он это сделал. А то – мы, ведуны – цари природы, собак стращаем, ежей кое-чем давим… Есть дела, нам недоступные, и специалисты, гораздо круче нас.
В общем, сутки волхву петь буду, но, если это возможно, пусть хоть чему-нибудь научит.
Получив деньги (взял чуть-чуть меньше, чем ведуны), велел гончару просить помощи у Велеса и Макоши, показал нужных идолов. Православный крест с груди пока велел снять. Меня повел на улицу. Тут скомандовал:
– Спой что-нибудь.
Я исполнил пару песен.
– Как Боян поешь.
– Ну, я не вещий.
– Мы все разные, особенно волхвы. Дух святой бросает много лучей, как солнце. Мощные – это боги: Перун и Велес, потом послабее – Макошь, Даждбог и прочие. А мы осколочки духовной силы, с разными способностями. Твоя способность предсказывать ушла вместе с детством. Ты и без этого поразителен – абсолютно чуждый нам. Иной. Чей ты? Откуда пришел? Зачем учишься?
Немного поколебавшись, рассказал ему все. О том, кто я, откуда, из какого времени. Подробно о пении, лечении, лесопилках и каретах.
– А зачем тебе именно этого мужчину лечить, много денег надо? Объяснил, что мне уже всего хватает. Но есть особенное счастье – вылечить человека, одинаковое и сейчас, и через тысячу лет.
– Уважаю. – Он крепко пожал мне руку и продолжил: – по голосу и среди ведунов ты лучший в Новгороде?
– Да.
– А вот наши способности у тебя довольно-таки слабенькие. Но выучу, чему смогу. Приезжай, как время будет. Овес для твоего коня найдется. Селяне его и продукты вместо денег тащат. Мне тоже деньги неважны, но совсем ничего не брать нельзя – ценить не будут. Начнут ходить с разной ерундой, особенно бабы. Не любишь их? Ну, как без этого. А по сердцу ни одна не пришлась.
– Та же история.
Мы опять крепко пожали руки.
– В прежней жизни получилось?
– Еще как! Я думал во мне дефект какой-то, один ведь живу.
– Правильно делаешь. Жить без любви – мука мученическая. Процитировал Омара Хайяма:
Уж лучше голодать, чем что попало есть,
Быть лучше одному, чем с кем попало быть!
Мой попутчик уже ошивался рядом. Нас это не смутило. Не нравится – беги один, любимую кобылку чужому не доверю.
– Тебя как зовут?
– Добрыня. А тебя?
Я ответил. На этом и расстались.
Назад ехали так же, не спеша. Вспоминал дальнейшие дела. Своих плотников обеспечить вволю досками. Возьму у Данилы. Вечером продать карету. Ну тут, наверное, быстрый сбыт просто случайность. Петь с музыкантами некогда, пусть обходятся сами, как хотят. Заложу завтра строительство нового вместительного шарабана. Есть же семьи и с большим количеством деток, такая может побыстрее продастся.
Оставив коня играть с собаками во дворе, взял кобылку, заскочил на базар, нанял три телеги с бревнами. Погнали на речку!
На Вечерке Данила и двое подсобников трудились вовсю. Поздоровался. Жалобы были только на отсутствие денег и, в основном, от наемников. Вышла на шум Анфиса. Поздоровалась. Обратил внимание на ярко-красную точку внизу ее живота. Незаметно провел рукой – никакого эффекта. Я такую болезнь и не знал. Ладно, спрошу у Игоря или у Добрыни, они поопытнее. Скоро вникну, научусь лечить.
Роздал денег. Народ был очень доволен. Еда едой (их кормил Данила), а у всех семьи, им копейка позарез нужна. Досок уже напилили немало. Лесопилка работала вовсю.
Присели с бывшим мельником. Он свою долю тоже получил.
Рассказал мне много интересного. Оказывается, у подсобников давно не было работы, жены и дети практически голодали. Здесь мужики пахали от души. Заканчивали, когда уже готовы были упасть. Очень боялись, что денег или вовсе не дадут, или сильно задержат. Такие случаи в Новгороде уже бывали. Народ, бывало, чтобы выбить свой рубль, действовал очень решительно: могли избить или убить подлюку-купчика, поджечь ему дом. Охрана и караульщики не спасали.
Объяснил Даниле, что сегодняшняя выплата работникам – это за весь месяц. А он получит основную часть денег только после реализации на рынке досок. Пильщик сидел счастливый – первые деньги, заработанные на новом месте работы! Видно, до конца не верилось, что эта затея принесет хоть какие-нибудь, особенно такие значительные доходы. Сказал, что первую партию забираю себе на строительство дома. Претензий не было: увози хоть куда, дело твое.
Побеседовали об изменении здоровья Анфисы. Данила сказал, что жену стало подташнивать по утрам. Насторожившись, я спросил:
– А желаний особенных у нее не было?
– Именно, что были. Стала вдруг среди ночи требовать осетровую икру. А в доме – ни копейки. Да и какой торг ночью? А икру и днем-то на рынке редко отыщешь, до Волги далеко. Потом на другую ночь стала требовать мела. А где его взять-то в столь поздний час? Та же история. И ни одного мелового карьера поблизости. На другой день об этом и не вспоминает.
Все вопросы с огонечками в животе у бабенки отпали. Велел из-за странных желаний голову не терять и внимания на них не обращать.
– Есть ли у вас родители?
У парня уже все умерли, а у Анфисы мать еще бодра, живет на Торговой стороне. Была суббота.
– Как ты думаешь, твои подчиненные пойдут в город завтра?
– Побегут деньги относить!
– Вот и молодуха пусть вместе с ними сбегает к матери. У той как с финансами-то?
– Тоже полный швах, надо бы помочь.
– Верное решение. Вот Анфиса с мамой и посоветуется по женским болезням, у той может тоже так же было.
– Да, она как беременна была… – и тут его поразила неожиданная мысль – так может быть и Анфиса… – и он замер, разинув рот.
Потом вскочил, заорал и заплясал. На шум подошла встревоженная хозяйка: что тут у вас? Через несколько секунд семья уже плясала вместе!
А я, пока не улеглись эмоции, пошел командовать загрузкой досок в повозки. Когда тёс уже был аккуратно уложен и увязан, чтобы не рассыпался по дороге (веревку купил еще перед отъездом), подошел к молодым. Они спросили,
– Как же это ты, мужчина, смог так быстро догадаться?
Получили уверенный ответ, что я человек, уже по сути пожилой и очень опытный, всю жизнь был лекарем и видал виды, о которых им лучше и не знать. Вспомнился давнишний фильм: я такую дрянь видел этими глазами… Напомнил молодым, как надо беречься в интересном положении.
Бренчать с повозками очень долго. Поэтому, велев возчикам ехать одним и ждать меня на том же месте, где их наняли, ускакал в Новгород.
Сразу посетил Фрола. Строительство лавки-амбара близилось к концу. Посидели, потолковали о жизни. Купец уже переехал к Екатерине и ее дочке. Ну кто бы знал…, посмеялся в душе я. Как и думалось, доброго, мягкого и непьющего мужика, который скоро заработает значительные деньги, свой, может быть, последний реальный шанс не остаться одной в этой жизни, Катюша уже не упустит. Вдобавок, они сильно нравились друг другу. Это тоже немаловажно. С милым рай и в шалаше.
Уже чинился дом, который немного обветшал, простояв долгое время без хозяина. Прежний-то муж, и когда урывками между поездками бывал в семье, на ремонт особо свои усилия не затрачивал. Пока на рынке стояла вместо него Катя, а завоз реального товара, приносящего значительную прибыль, отсутствовал, денег в неполной семье было в обрез. Вдобавок нужны были не мягкие женские ручки, знакомые в основном с ухватами и горшками, а сильные и умелые мужские лапищи.
А теперь дело пошло. Подумалось – скоро и финансы перестанут петь романсы. Погляжу, сколько Фрол заработает за месяц. Надо будет, добавлю, чтобы Екатерина не бегала торговать, а спокойно занималась чисто женскими делами: учила, чему может, дочь, стряпала кушанья, стирала пропотевшую на работе рубашку мужа и рожала ему детей, которых он так любит (минут пять уже поет, какая у Кати замечательная дочка!). Отсыпал ему денег на расчеты с плотниками, замок на дверь, оплату возчиков и закупку бревен.
Фрол стал зазывать в гости.
– Сейчас приедут доски с лесопилки, сведу тебя с ямщиками. Завтра закупишь лес, погонишь на речку Вечерку, к пильщику, его Данила кличут, возчики знают куда. Свалишь ему ошкуренные бревна, заберешь, сколько сможешь, тёса и езжай, торгуй. Наймешь двоих подсобников посильнее. Слабых не бери – целыми днями будут тяжести ворочать. Столкуйся с возчиками, чтобы почаще ходили туда-сюда. Я сейчас за ними сгоняю, а дальше все и решим.
Встретил возы с досками, подъехал с ними к своему строящемуся дому. Плотники вышли гнусить:
– Тёса маловато, на пол только и хватит, а потолок будет делать не из чего…
Задумка их была понятна – украсть побольше досок и пропить. Поднял руку, они утихли. Негромко довел до их сведения, что я сам бывший плотник и, когда они будут сдавать работу, пересчитаю каждую досочку и на потолке, и на полу. И если выявлю воровство, никаких денег им от меня не дождаться. Угроз не потерплю, за мной стоит тридцать ушкуйников. Говорил и наблюдал, как гаснет свет надежды в их бесстыжих глазах. После разгрузки отправились к амбару.
Оттуда, возчики, договорившись с Фролом о встрече, и получив честно заработанные деньги, отъехали.
Глава 21
А мы пошли знакомиться с жилищем Екатерины. Сама она, как обычно, торговала на базаре. Встречать нас вылетела ее дочка, девчонка-подросток. Сразу повисла на купце, крича:
– Наконец-то пришел!
Тот ласково гладил ее по головке и объяснял, что забежал на минутку, показать дяде Володе, который зван на вечер в гости, куда идти.
Я откланялся и удалился. Неторопливо двигалась лошадь, не мешая моим мыслям о том, как повезло купчине с новой семьей: ведь есть дети, которые не могут смириться с появлением отчима. И долбают мать до того, что она вынуждена расстаться с любимым человеком. А здесь всё хорошо, все счастливы.
Решено! В гостях объявлю, что Фрол с сегодняшнего дня – мой компаньон. Надо только успеть опустить руки вниз, чтобы он, со своей медвежьей силищей, не выломал мне ребра при объятьях, делать которые он бо-о-ольшой мастер. Не забыть взять с собой бутылочку настойки и домру.
Заехал на рынок. Там удачно дежурил Павел. Потрепал его по плечу, довел до сведения, что меня сегодня не будет, и петь выпадает ему. Сам, прикупив зеленого горошка в стручках, который страсть как люблю, отправился обедать.
Поел, повалялся, подрессировал Марфу, поиграл с ней, и отправился за каретой на Зорьке. Жеребец сегодня уже натоптался по проселочным дорогам. К вечеру уцененную бричку уже сбыл и поехал в гости.
В седельных сумках уже лежали заветная бутылочка и домра. Собак там не было, за кобылку можно не переживать, погуляет мирно по двору, пощипывая травку, которая там растет повсюду.
Хозяйка встретила очень радушно, Фрол дружески помахал рукой – виделись уже. Я, усевшись, сразу шмякнул на стол Даниловой настойки. У них стояла водочка. Катюша щебетала как птичка, рассказывая об улучшениях в доме, что уже успел сделать любимый. А он старался, подготавливая дом к осени и зиме. Сделал крышу, чтобы не текла, сейчас реставрировал крыльцо, чтобы не было у девочки или задумавшегося взрослого, риска упасть. Надо было еще переделывать обветшавший сарай, закупать дрова для отопления и готовки. Эх, мало ли дел у мужика в частном доме!
Катя, при Фроле, просто расцвела: похорошела, постройнела и помолодела. Дождавшись, пока она достанет из печи кушанья и закуски, выпили по рюмке настоечки.
– Эх хороша! – крякнул торгаш, заедая квашеной капустой.
– А кто делал?
– Ты к нему завтра же и поедешь, лес повезешь, а возьмешь доски.
– Пильщик на твоей лесопилке?
– На нашей. Ты с сегодняшнего дня, не приказчик и не наемник, а наш с ним компаньон и получаешь треть от прибыли.
Больше я в рот пока ничего не клал, ожидая уже испытанного ранее финала, прижал руки к бокам. От поцелуев как-нибудь увернемся, не впервой.
Фрол, как обычно, понял не сразу. А как осознал, что было сказано, взревел диким зверем, и бросился ко мне. Ну вот и началось! На всякий случай я встал. У сидячего свернет еще шею, второпях и по ошибке. Медведище сжал меня не по-человечески сильно и начал целовать с криками:
– Благодетель! Отец родной!
Потом, излив свою благодарность, все-таки отпустил. Еще раз выпили, заели и он изложил свои мысли:
– А я на тебя обижался, и идти на эту работу не хотел… Но умные люди мне подсказали, как надо поступить, – и он с любовью посмотрел на ту, что блеснула умом и, конечно, правильно все решила.
Катюша погладила его ладонь своей ласковой ладошкой и рассказала о его переживаниях.
– А с ладьей что вы хотите сделать?
– Уже продали – сейчас, летом это просто. Вдобавок она на ходу, уже испытана, с отличной и опытной командой. Хорошую цену взяли.
Катя потом достала из печи блюдо, которое я, в прежней жизни ни разу и не пробовал – печеный сом, вымоченный в молоке. Попробовал, чертовски вкусно! Куда лучше хваленого осетра.
– А зачем вымачивали в молоке, чтоб мягче был?
– Он и так не жесткий. Сомятина бывает пахнет тиной, а обработанная должным образом и правильно приготовленная – просто чудо!
Я смог только покивать. Говорить с забитым царь-рыбой ртом пока был неспособен. Мясо сома было сочным, жирным, белым, слегка сладковатым и исключительно вкусным!
Неожиданно вмешалась дочка хозяйки, которая уже наелась:
– Дядя Володя, а вашу лошадку можно погладить?
– Можно. Она любит играть с детьми. На улицу только не выводи, и в седло не залезай.
Катерина пошла вместе с девочкой, чтобы лично убедиться в безопасности от моего животного. А мы приняли по водочке. Чувствуя легкое головокружение и шум в ушах, решил с алкоголем пока повременить.
– А почему ты решил меня повысить? – поинтересовался Фрол.
– Ну, ты мой друг, вместе жизнью рисковали. Человек очень честный и порядочный. Не трус. Тебе можно поручить любое дело, глупых отговорок типа: не знаю, не умею, никогда не будет. И над душой стоять не надо.
– Слава богу, я тебя в жизни встретил, – тут он перекрестился, – зарезали бы меня как овцу.
За то, что друг остался жив, пришлось еще раз выпить. Но я, уже по сути, только отхлебнул из вежливости. Вернулась Екатерина. Еще поели.
– А что, думаешь, дело пойдет?
– Новгород город большой. Доска постоянно нужна. Всю копейку пока гребет одна лавка Акинфия на той стороне. Тебе амбар доделали?
– Да, все хорошо.
– Завтра, в выходной, кто-нибудь торгует?
– Очень многие.
– Думаю, и старшина купцов на Софийском рынке приказчика погонит поработать. Надо бы поглядеть у них цены, и у нас поставить пониже. А я на этих днях забегу к Сысою, местному старшине, поговорю. Может, чем и поможет.
– Да, он, похоже, очень толковый. В прошлый раз быстро все решил, без лишних разбирательств. Другой мог бы и в княжеские подвалы разбирательство по этому делу перенести, и к палачу на дыбу. Или просто бы посадил в поруб на пару месяцев. И денег не требовал, даже амуницию убитых тебе отдал.
Да, теперь сумма, отданная честнейшему из старшин города, больше не казалась чрезмерной. Фрол продолжил.
– И, наверняка, если бы мы даже взялись совать рубли, Сысой бы не взял. Наверняка бы не взял – кто же при глуповатом свидетеле будет брать взятку? Посадить за это в этом веке не посадят, но с хлебной должности точно вышибут. Порадовался, что не сообщил компаньону о своих действиях. А то бы он пошел орать на весь Новгород: нам все и так положено, а с нас деньги взяли! Я много раз видел орущих так старушек, которые после этого очень долго ничего не могли выходить.
Стал услаждать народ исполнением своих трелей, поразив любящие сердца.
– Ты же совсем другим голосом пел, гораздо хуже. Откуда это величественное пение взялось?
– Никто не знает, ни ведун, ни волхв. А поглядели оба.
– А ты их знаешь или денег дал?
– Обоих знаю. Сам уже лекарем стал, – погладил серебряный обруч. – И на кудесника пытаюсь выучиться, но там у меня способности небольшие.
– А как ты, как ведун?
– Не хуже прежних.
– А если с нами плохо будет, сколько это будет стоить?
– Примерно, как вам обошлось компанейство по доскам.
Просмеявшись, решили расставаться.
Наутро я поехал к кудеснику. Добрыня уже поджидал меня возле капища. Мы пошли в его избу, метров за триста по дремучему лесу. В жилье было опрятно, чисто.
– Иногда заходят женщины из ближайшего села – ответил он на мой вопрос – те, в чьих семьях, я кого-нибудь лечил.
На всякий случай он им говорит для верности, что, если не придут отработать, усиленная болезнь вновь вернется. Обещания они могут и не исполнить, страх загонит верней. Затем посидели молча. Волхв вглядывался в меня, видимо стараясь получше вникнуть в мою суть, и понять, как меня удобнее хоть чему-то научить.
Потом весело поглядел и сказал:
– Ну что же, человек ты неплохой – не ангел, но и совсем не демон. Всю жизнь старался делать людям добро. Правда, тебе за это платили, но и без этого делал бы то же самое. Надо было бы, еще и доплачивал бы сам, за возможность кого-нибудь полечить. В общем, такого можно учить, стыдно не будет. Но перед этим, давай-ка усилим твою усвояемость умений и знаний, освежим память.
Я покивал, не вполне понимая, что волшебник имеет ввиду. И он начал. Сначала обучил убирать сглаз. Потом лечить другие болезни. И, самое главное, научил избавляться от инфекций, причем любых.
Этот вопрос меня в Новгороде постоянно тревожил. Ну, ладно от оспы я привит, а остальные-то будут гибнуть массово. Могут пострадать и близкие люди.
Чумы последнее время на Руси не было, да и как помнится, в ближайшие сто лет и не будет. Время появления сибирской язвы историки по летописям указать не могут. Живу здесь и чувствую себя невооруженным в смертельном бою. Даже антибиотиков, и тех нет. О вакцинах даже и не говорю… Тут волхв уже устал, сказал, что остальное завтра.
Я простился и ускакал в город. На рынке пока делать было нечего – нет пока досок для изготовления карет, а покупать их накладно.
Заехал пообедать. У ворот уже стоял боярский человек. Выяснил, что ему нужно: лечиться или мягко кататься? Оказалось, кататься. Заказан был эконом-вариант, как и в прошлый раз: слюда вместо стекол, обязательно на рессорах.
Выдвинул интересное требование: сделать коляску не на четверых человек, а на восьмерых. Я спросил, на что нужна такая длина? Получил ответ: кроме боярыни и боярина, залезут еще пятеро деток. А шестым хозяйка беременна. Да это прямо пассажирский дилижанс какой-то получится!
Договорились о цене. Она была немного больше, чем за предыдущую карету. Увеличивалась длина, толще делался пол, ставились четыре двери вместо двух, в центре будет широченная доска, чтобы дети сели в обе стороны лицом – их больше влезет. Будут изготавливаться усиленные рессоры для большего, чем обычно, веса пассажиров. Что ж, это тебе не Российская Федерация с низкой рождаемостью, а средневековая Русь и типичная семья этого времени. Столковались, что я начинаю завтра.
Присели с Игорем и Любой обедать. Оставшихся дома зверей ведун уже выгулял. По пути натолкнулись на трех коров, которых гнал на выпас молодой хромоногий пастух. Собаки тут же припасли Зорьку к основному стаду, и стали вертеть кольца вокруг него, как это, наверное, принято в Средней Азии, на родине предков пастушеских овчарок. Инстинкт – с голосом крови не поспоришь.
Наши то русские песики обычно бегут рядом с человеком, бросаясь к парнокопытным только в случаях нужды. Скотовод, от того, что вращение хищников было очень быстрым, расценил это, как нападение громадной стаи безухих и бесхвостых голодных волков (это летом-то!) и плюхнулся от ужаса задницей в пыль. Ему все было ясно: страшные звери уже сожрали наездника и пригнали лошаденку к его коровенкам. Теперь подбирают новую жертву. Ей, конечно, будет он. Копытные ускачут, кто куда, а куда денется не шустрый хромой?
Наши собаки, от радости, еще и взялись взлаивать. Тут ужас окончательно сковал паренька. Лающие от злобы волки! Эти сразу горло, как положено, не порвут. Будут жевать не торопясь, то руку, то ногу, чтобы было побольнее. Да, пастушок, похоже, ни на кого, никогда не охотился, даже зайцев по лесу не гонял. Его, видимо, гоняли, это было. Наверное, судя по тому, что остался жив, те же зайцы.
Тут подошел приотставший ведун. Поднял его с земли (хорошо не осень, грязи еще нет), отчистил от пыли, и пряча улыбку, успокоил и извинился. Пастушок, в это время, делился пережитым кошмаром. Потом ведун разлучил собак со стадом, и они с пастухом, а кобыла с коровенками расстались.
Немного посмеявшись, я вспомнил, как мы с матерью отправились окучивать картошку на выделенный нам за городом участок, и по нашим кустикам поперлось стадо коров с неясными целями: то ли сожрать свежую ботву, то ли просто все вытоптать. Пастуха рядом с ними не наблюдалось. Я, городской парнишка, коровищу увидел так близко впервые в жизни. На меня перла рогатая и страшная махина! Даже взяла с непривычки какая-то оторопь.
Мать кричала и махала руками, но что может сделать слабая женщина? А у меня в голове крутилось: злобная громадина – бык, наверное, то же где-то здесь ошивается, и сейчас устроит тут корриду. А победителем будет отнюдь не тореадор. У меня ж ни плохонькой шпажонки, ни даже малюсенькой бандерильи и то нет… Длилось это считанные секунды.
Затем я, обозлившись, как обычно, выгнал коров обратно на проселочную дорогу. Поэтому, ну что смеяться над обомлевшим пареньком-пастушком? У него злоба, то ли не успела прийти, то ли просто была не выражена в организме. Мы все разные, и не каждый может стать ратником.
После обеда в калитку опять заломились. Заказали еще и фаэтон, с откидным, как положено, верхом. Я в каретах разбирался хорошо – прочел как-то для интереса статью с картинками в Интернете. После неведомых манипуляций кудесника с моим мозгом, память не только стала жадно брать знания, а и отдавать по первому требованию даже накопленную ранее информацию.
Сразу сказал, что это будет подороже прежних вариантов, потому что откидные бока и верх нужно будет делать из хорошо выделанной, легко складывающейся кожи, а ее крепить к металлическим дугам. Все это гораздо дороже досок. Окон не будет вовсе или можно сделать без стекол и слюды, с занавесочками или без? Спросил, сколько делать мест для пассажиров: одно, два или четыре? Уточнил, кто будет править: кучер или сам ездок? От всего этого цена будет меняться.
У человека боярина от умственной перегрузки аж глаза стали косить. Попытки запомнить все, что выдумал злобный ведун, явно терпели крах. Закономерным виделся такой исход: прийти к боярину и доложить, что могут сделать только как у соседа, в ту же цену.
А меня уже обуяло неуемное желание сделать что-то новое с добавками в изделии от других мастеров – теперь это пусть будут кожевенники.
– Читать умеешь?
Он закивал.
– Жди меня здесь.
Побежал в дом. Береста, перья, чернила у ведуна были. Получил и присел за стол в приемной. Все, из чего нужно будет сделать выбор заказчику, нарисовал и подписал. Старался сделать все покрупней и попонятней.
Сунул листы посыльному: читай вслух. Тот плоховато прочел. Давай еще раз. Следующая читка прошла успешнее. Ну все, теперь ему усиленно напрягать нетренированные память и мозг больше не будет нужно.
– Езжай к хозяину. По дороге где-нибудь еще потренируйся.
Его ропот я пресек.
– Тебе на службе надо отличиться, проявить себя. А мне наплевать – у меня начальников нету, отчитываться не надо. Можешь врать все, что угодно: ведун долго писал, писали потому, что непонятно объяснял. Делай что хочешь, но заказ чтобы был! На деньги плевать, мне это сработать будет интересно. Непонятно что будет боярину, я сам к нему съезжу, объясню. Не явишься ко мне за неделю, найду твоего хозяина и тебя за дурость опорочу!
Поглядев на его растерянную личность, понял, что теперь нюансов и уверток можно не ожидать. Ох и грозен, видать, благородный господин, ох и грозен… Я ушел в дом.
Но день положительно переставал быть томным. Собаки бесились и лаяли не умолкая. Кого там еще принесло? Ко мне ходили гораздо чаще, чем к Игорю, поэтому решил выйти сам, а не гонять хозяйку.
И что же? Мой же дурила, стоя у калитки, бубнил писульки с бересты. Прогнал его беспощадно. Перед этим, поняв, что он из того типа людей, у которого без четких и подробных указаний любое дело идет с трудом, скомандовал, чтобы шел в ближайший трактир и там читал, сколько влезет, а тут людям отдыхать не мешал.
Не успел поваляться и отдохнуть после работы с заказчиком, подошли звать лечить. Попытался передать вызов Игорю, у него пациентов было маловато. Этот номер не прошел: велено было приводить только меня! Пришлось ехать.
Встретила женщина, лет сорока-сорока пяти. Цвет кожных покровов и слизистых нормальный, сыпи на коже лица и кистей рук нет. Так, заработало описание внешности пациента, выученное еще в 20 веке. Переключимся на другой диапазон: из линий ни одна не изогнута, не изменила местоположение. Появления тревожной окраски нет. Так, ведуны снова не удел.
А дамочка все говорила, и говорила, говорила:
– Я уже была у одного из ваших, любые деньги предлагала. Он попробовал внушить мне, что я здорова! Каков подлец, не находишь? Или вы все так лечите? У него ничего не получилось и денег не взял.
Да, она еще и не гипнабельна, к сожалению.
А речи хозяйки все лились и лились.
– И травки пила, и святую воду, и мощам святых молилась, и к знахаркам возили…
Пора или уходить, или попробовать использовать знания, полученные от волхва. Боярыня вновь привлекла мое внимание:
