Борис Валентинович Антонов
Крах
– Помнишь, боец, когда главный герой фильма покупал цветы? – спрашивал сержант курсанта.
– Так точно.
– А какой номер был на троллейбусе, который проезжал мимо в тот момент? – продолжал допрос он.
– Не знаю, – как правило, в первые дни обучения отвечал любой курсант.
После этого следовала команда «Упор лежа принять», и весь взвод отжимался до тех пор, пока не вспоминали номер троллейбуса, либо сержант не останавливал, посчитав наказание достаточным. То же самое было и с концертами. Сержанты требовали запоминать, кто во что был одет, цвет волос у второй справа в третьем ряду женщины из народного хора, цвет носков у баяниста, сколько раз выходил конферансье и прочее, прочее, прочее. Первые два–три месяца курсанты отжимались постоянно и много, но со временем выработался инстинкт. Все происходящее на экране либо сцене запоминалось до мельчайших подробностей, любое самое незначимое событие или действие замечалось и фиксировалось. Эта привычка, все увиденное запоминать, осталась с Валентином на всю жизнь.
В первую или вторую неделю нахождения в полковой школе отобрали тридцать человек, которые быстрее всех выучили устав караульной службы, пропуска, паспорта и служебную документацию. Сколотили из них два караула и попеременно отправили на службу по охране военного городка. В их число попал и Валя. Эти караулы, чередуясь сутки через сутки, растянулись почти на два месяца. Иногда случалось так, что кто-нибудь заболевал, и тогда его меняли на бойца из другого караула, оставляя на вторые сутки подряд. Валентин один раз провел в караулке пять суток. Со временем все курсанты выучили караульную документацию, и у тех, кто был первым, появилось свободное время и выходные. В общем, служба была рутинной.
В конце декабря курсантов впервые вывели на стрельбище. Предварительно измучив тренировками обращения с оружием на учебном поле. Стрельбище находилось в трех километрах от военного городка по короткой дороге. Если рота стреляла на «отлично» то возвращались пешком по этой же короткой дороге, если оценка была ниже, то дорога становилась шестикилометровой, и по ней рота передвигалась бегом. Именно с этим стрельбищем у Валентина и были связаны все его проблемы обучения в школе. Дело в том, что, даже обладая отличным зрением, как бы Валя ни старался, он не мог попасть из автомата ни по мишени в стометровом тире, ни по мишеням на поле. Обладая отличной памятью, вниманием, умением быстро принимать решения, он был одним из лучших курсантов школы. Его постоянно ставили в пример перед курсантами, не способными запомнить двух предложений, и после поощрения сразу же отправляли в караул за тех же, кто не выучил. Командир взвода старший лейтенант Луговой и сержанты с радостью и облегчением использовали смышленого курсанта на полную, затыкая им дыры в постовых ведомостях и нарядах, но когда дело доходило до стрельб, Валентин мгновенно превращался в изгоя и виновника всех бед, стрелял Валя стабильно на «два». Никакие объяснения сержантов, как правильно целиться, нажимать на спусковой крючок, как дышать, подводить мушку, не помогали. Луговой после каждой стрельбы орал на Макеева, что «он безмозглый дебил, не способный научить курсанта попасть по мишени». Сержант в свою очередь, не стесняясь в выражениях, то же самое переадресовывал Валентину, укладывая его на снег перед кирпичным упором на учебном поле. На ствол Валиного автомата надевалась специальная резина, которая другим концом прикреплялась за соседний упор, создавая натяжение. Валентин изо всех сил левой рукой прижимал за цевье автомат к своему упору, вырабатывая таким образом правильное и сильное удержание оружия. Все было тщетно. В результате таких тренировок вырвать автомат из рук Вали было невозможно, но попадать по цели он все равно не научился. Безрезультатно пробовали менять автомат – Валентин был стабилен, все его мишени оставались девственно чисты. Дошло до того, что в дни стрельб его начали оставлять в карауле целенаправленно, чтобы не портить показатели и не гонять всех бегом из-за одного Валентина. Уже в конце зимы Луговой, наблюдая за мучениями Макеева с «бестолковым» курсантом, решил лично проверить автомат.
– За мной! – сделав пять выстрелов, скомандовал он.
Не доходя до мишени, Валентин уже разглядел, что все пять пуль достигли цели.
– Что же с тобой делать? – плюнув на снег от обиды, спросил Луговой.
– Учить, – пожав плечами, ответил Валя.
– Да как тебя, идиота, учить? – взорвался Макеев. – Обезьяну проще научить гранату кидать! Как горох об стену! Может, ты слепой? – в надежде спросил у курсанта сержант, показывая ему два пальца.
– Сколько видишь?
– Два.
– Плохо, лучше бы ты был слепой. Слепой? – вопросительно произнес Луговой. – Подожди. – почти шепотом, как бы боясь спугнуть мысль, проговорил он. – Подожди, подожди, – скороговоркой и громче повторил старлей. Кажется, старший лейтенант нащупал спасительную мысль. – Ты каким глазом целишься? – прищурившись, спросил он Валентина.
– Правым, – удивленно ответил тот, не понимая, как можно целиться левым.
– Ну-ка, иди сюда. – Сделав несколько шагов в сторону и оглядываясь в поисках непонятно чего, потянул его за рукав бушлата офицер. – Смотри, – снимая с правой руки перчатку, сказал он. – Вон стоит сосна. – Вытянул он вперед руку с поднятым большим пальцем вверх. – Делай как я.
Валя вытянул руку, сжав кулак, оттопырил большой палец.
– Двумя глазами смотри на свой палец, так, чтобы он закрыл собою сосну. Получилось?
– Да.
– Теперь закрывай левый глаз.
Валентин закрыл левый глаз и обомлел. Только что его палец закрывал собою сосну, но после того, как он закрыл левый глаз, его палец стремительно переместился влево. От неожиданности Валентин открыл глаз, и все вернулось на свои места.
– Теперь, наоборот, левый открывай, правый закрывай, – командовал Луговой.
Валя закрыл правый глаз, ничего не произошло, палец остался на месте.
– Ну? – уставился на курсанта командир взвода.
Валентин рассказал, что увидел, продолжая попеременно моргать глазами, наблюдая за пальцем.
– Уф, – облегченно выдохнул старший лейтенант. – У него глаза наоборот, левый ведущий, – обращаясь к сержанту, сказал он.
– Да как? Пишет-то он правой рукой, – ответил Макеев.
– И что? Матвеев, ты не левша? – спросил старлей курсанта.
– Нет, – ответил Валя, продолжая «ловить» сосну пальцем.
– Хватит баловаться! Бегом на огневой рубеж! Снаряжай! – вытащил из кармана три патрона и протянул их Валентину офицер. Валя быстро защелкнул патроны в магазин и убрал его в подсумок.
– Ложись.
Валентин лег за упор.
– Автомат к левому плечу!
Валя замешкался:
– Это как?
– К левому плечу, что непонятно? – рявкнул за спиной сержант.
Валентин переложил автомат с правого на левое плечо, кирпичный упор мешал целиться, пришлось переползти, полностью оказавшись правее от упора. Оглянувшись на офицера, курсант как бы спросил: «Это нормально?». Старший лейтенант, не замечая его нелепой позы, скомандовал: «Заряжай!».
– Курсант Матвеев к стрельбе готов, – доложил Валя, когда присоединил магазин и, грохнув затвором, дослал патрон в патронник.
– Левым глазом целься! Огонь! – скомандовал Луговой.
Валентин закрыл правый глаз, долго целясь левым, медленно потянул спусковой крючок не себя. Грохнул выстрел. От неожиданности Валя едва не уронил автомат. Брякнувшись, затвор выбросил дымящуюся гильзу прямо у носа курсанта.
– Целься! Огонь! – поторопил его командир взвода.
Вторая гильза пролетела мимо лица Вали.
– До утра тут лежать собрался? – пнул в подошву сапога Макеев курсанта.
Проводив взглядом третью гильзу и поставив на предохранитель оружие, – Курсант Матвеев стрельбу окончил, – громко прокричал Валя.
– Оружие к осмотру.
– Осмотрено.
– За мной бегом марш! – в азарте прокричал Луговой и устремился к мишени.
Радость переполнила грудь Вали, когда он еще на бегу разглядел сначала одну, а потом еще две пробоины в мишени. Правда, все они были в разных углах, а одна вообще в «молоке», но главное, что они были.
– С почином вас Валентин Борисович! – засмеялся Луговой и хлопнул его по шапке сверху, так что она сползла на глаза.
– Слава богу! – выдохнул Макеев. – Теперь понятно, курсант, как стрелять?
– Так точно! – поправляя шапку, радостно ответил Валя.
В честь радостного события обратно в школу возвращались пешком по короткой дороге. Все поздравляли Валю с таким значимым событием.
– Молодец! – бросился обнимать Валю Слепов. – Молодец! – хлопая по плечам, продолжал, он. – Я уж не надеялся! Думал, так и сдохну когда-нибудь, как лошадь загнанная. Капец как бегать надоело! – радостно почти кричал он.
Вечером Валя в хорошем настроении в письме домой похвастался, что наконец-то научился стрелять. На следующий день после завтрака вся полковая школа занялась чисткой оружия, которая превратилась в небольшой детектив с невольным участием Валентина. Чистка оружия скучное и не любимое в армии занятие. Все курсанты рассаживаются в длинном коридоре школы на свои табуретки, получив оружие, разбирают его практически до винтика, включая спусковой механизм, и целый день чистят автоматы, выковыривая из самых укромных уголков нагар и сажу. Перерыв только на обед, перед ужином чистка завершается. Оружие чистят после каждых стрельб. В этот раз все было как обычно. Курсанты драили автоматы и тихонько болтали обо всем сразу и ни о чем конкретно одновременно.
– Курсант Семенов, на выход! – неожиданно прокричал стоявший на тумбочке дневальный. Виталя Семенов, сидевший в паре метрах от Валентина, поднял голову, пытаясь понять, зачем он понадобился дежурному. Родом он был из Рязани, до армии увлекался альпинизмом и постоянно рассказывал многочисленные истории про восхождения. Физически крепкий, он редко шел на компромисс, пытаясь всегда подчинить своей воле кого-нибудь из курсантов. Несколько раз Валентин цеплялся с ним во время уборки территории, когда Семенов демонстративно ничего не делал, но до драк дело не доходило, ограничивались словесными перепалками. Особо Виталий ни с кем не дружил, держась слегка на расстоянии от всех. В Кремль ехать не собирался, надеясь остаться служить сержантом в полковой школе.
– Курсант Семенов, на выход, – второй раз прокричал дневальный.
– Оглох, что ли? – глядя на Виталия, спросил Макеев, привстав с табуретки. – Бегом! – поторопил он курсанта.
Задвинув под табуретку разобранный автомат, курсант, несколько проигнорировав приказ сержанта, не бегом, но быстрым шагом направился к тумбочке. Вернулся он довольно быстро и при этом бегом, радостный и немного растерянный.
– Товарищ сержант! – Обратился он к Макееву. – Ко мне отец приехал!
– И что? – Спросил его командир.
– Можно мне на КПП части сходить?
– Можно Машку за ляжку, – грубо поправил его Макеев. – Собирай автомат.
Сержант встал, взяв свое оружие, пошел к дневальному. Через несколько минут он вернулся уже в шинели и почему-то с автоматом.
– Готов? – спросил он Семенова.
– Так точно! –вскочил Виталий, держа в руках собранный автомат.
– Автомат положи. Дежурный в столовую ушел, – сказал Макеев, глядя на часы.
– Ждать будем? – грустно спросил Семенов.
– Нет. Сдашь мой автомат, – приказал Макеев командиру первого отделения младшему сержанту Костину.
Младший сержант молча взял автомат Макеева и положил его под свою табуретку. Семенов, не зная, что делать с оружием, подумал, что Костин сдаст и его автомат, но протягивать его в руки младшего сержанта постеснялся или побоялся, тихонько положил его под свой табурет. Надев шинель, Виталий поспешил за Макеевым, который уже ждал его у выхода. Родители в часть к курсантам приезжали регулярно, особенно к тем, кто призывался не издалека. По этому случаю курсантам было разрешено встречаться с близкими на КПП части, где для этого была оборудована небольшая комната. Как правило, время таких свиданий зависело от настроения сержантов, которые обязаны были присутствовать при этом вместе с курсантом на КПП. Обсудив приезд родственников и немного позавидовав Семенову, продолжили чистку оружия. Время катилось к вечеру.
– Рота, прекратить чистку оружия! – раздался крик дневального. Школа ликованием встретила команду и начала быстро собирать оружие. Дежурный по роте открыл ружпарк, и дневальный прокричал:
– Рота, сдать оружие!
С ближнего к оружейной комнате взвода все потянулись в ружпарк ставить автоматы в пирамиды. Дежурный по роте курсант стоял в проеме сдвижной решетки оружейки и поторапливал всех:
– Быстрее, ногами шевелим, построение на ужин через десять минут.
Валентин поставил свой автомат в пирамиду и направился за своей табуреткой, оставленной в коридоре школы. Курсанты уже растащили половину табуретов по расположениям и оставшиеся стояли в хаотичном порядке. Издалека Валя заметил, что автомат Семенова все еще лежал на полу роты. Валентин поднял свой табурет и, оглянувшись на автомат Семенова, наклонился за ним.
– Ты что тупишь, быстрее давай! – услышал он голос старшины. – «Это не мой!», – хотел было сказать курсант. Но старшина, не оглядываясь, прошел мимо, а в спину ему Валентин отвечать постеснялся. Чтобы не идти в оружейную комнату с табуреткой, Валя завернул в свое расположение, оставив ее около своей кровати. Выйдя в коридор, он увидел, как дежурный закрывает ружпарк. Первая мысль была крикнуть, чтобы он подождал. Но курсант с повязкой дежурного уже развернулся и пошел, не оглядываясь, в умывальник. В коридоре никого, кроме Валентина, не было, курсанты мыли руки, отскабливая оружейное масло, а сержанты ушли курить. До построения на ужин оставалось пара минут, и Валентин, сунув автомат Семенова под матрас своей кровати, заспешил мыть руки. «Сдам после столовой, война войной, а обед по распорядку», – рассудил Валя и поспешил на построение к ужину. Поднявшись после ужина в роту, Валя с удивлением увидел, что дежурный суточного наряда, который принимал оружие, сдает дежурство новому курсанту, заступающему на сутки. По инструкции, они должны были пересчитать оружие в пирамидах, после этого передать ключи и печать, но в этот раз новый дежурный ограничился вопросом: «Все в порядке?». На что отдежуривший, радуясь окончанию суток, безмятежно бросил: «Конечно». На этом передача дежурства окончилось. «И что теперь делать? – задумался Валентин. – Принести автомат? Значит, оказаться крайним. Старшина разбираться не станет, чей это автомат, выпишет двое суток наряда во второю смену, и объясняй потом что не верблюд. Конечно, потом разберутся, но приказы старшины обратной силы не имеют, в наряде все равно придется стоять. С другой стороны, оба дежурные сами виноваты, нужно было правильно принимать дежурство». Как говорил старший лейтенант Луговой, «Уставы в армии написаны кровью». Только теперь до Валентина дошел смысл этих слов. Никто не видел, как он спрятал автомат под матрас, и будь он более ушлым, его можно было вынести и спрятать. Пускай потом разбираются, куда делась одна единица боевого оружия пусть даже и без магазина. Оба курсанта, не пересчитавшие автоматы, вероятнее всего поехали бы в дисбат, а всем остальным от старшины до командира полковой школы прилетели бы такие неприятности, что и подумать страшно. За себя Валентин почему-то не беспокоился, он автомат не воровал, а даже наоборот, он его нашел. Отнести оружие старшине, значит сразу подставить нерадивых курсантов в лучшем случае под изгнание в Советскую Армию, да и самому Валентину вряд ли объявят благодарность, кто он такой, чтобы автоматы прятать. Сказать Макееву тоже не вариант, в последнее время он не очень благосклонно относился к Матвееву, поняв, что тот не собирается оставаться в полковой школе, сержант посчитал это предательством и при каждом удобном случае наказывал его либо выговаривал Валентину свое недовольство. При таком раскладе Макеев мог перевернуть ситуацию так, что самого Валентина выгонят из полка. «Что делать?», – мучительно думал Валентин. То, что автомата не хватятся до следующего вечера, было понятно, но завтра в восемь часов, когда будет заступать новый наряд, дежурный курсант пересчитает оружие, и тогда начнутся поиски. То есть на решение проблемы была только ночь. Ничего не подозревающая школа готовилась к отбою. Валентин уже сломал голову, решая сложную задачу про возвращение автомата. Отдать его Семенову, пусть сам тащит его в оружейку. Тоже не вариант, Семенов не задумываясь, сдаст его Макееву, и тогда уже ему будет не оправдаться. Объявили отбой. Валентин аккуратно расправил свою кровать и лег, стараясь разместится так, чтобы автомат не мешал. Наличие оружия под матрасом возбуждало и будоражило мозг. Мысли не отдавать автомат, а вынести и спрятать получше Валентин отгонял сразу же, но они постоянно появлялись, вновь вгоняя его в искушение. Сна не было. Несколько раз Валентин приподнимался на локтях и смотрел на безмятежно спящего Семенова. Неожиданно его улыбающееся во сне лицо взбесило не находящего себе места от мыслей Валю. Он перевел взгляд на другую половину кубрика, там в полном неведении, посапывая во сне, с самым безмятежным видом спал горе-дежурный, не пересчитавший оружие. «Какого черта? – психанул, Валентин. – Почему он должен мучатся, а они спать. Их проблема, пусть они думают». Дальнейшее решение пришло само собой. Он встал и пошел в туалет. Возвращаясь обратно, Валя с самым безмятежным видом остановился около тумбочки.
– Что, не спится? – спросил его зевающий дневальный.
– Спится, – как можно спокойнее ответил Валентин. – Воды напился на ночь, вот и прижало, – объяснил он свое брожение по роте.
– Смотри не обоссысь, – заржал курсант с повязкой на руке.
«Сам не обосрись», – подумал Валя, глядя на дежурного.
– Постараюсь, – ответил он вслух. – Ладно, пойду я, – делая вид что зевает, продолжил Валентин.
– До скорых встреч, – улыбался дежурный, намекая на беготню в туалет.
– И тебе спокойной ночи, – через плечо бросил Валентин. – Охраняй автоматы лучше, – пнув по решетке ружпарка, проходя мимо, добавил Валя, делая вид, что обиделся.
Теперь остается ждать. Валентин быстро и безмятежно уснул. То ли автомат под матрасом, то ли мысли про потерянное оружие наложили свой отпечаток на сознание Вали, сон ему снился в стиле американского боевика, в котором он, убегая от злодеев, отстреливался из автомата Семенова, причем без магазина. Как это возможно, стрелять без магазина, во сне Валентина не интересовало совсем, а вот отдача от оружия в плечо была настоящая, и с каждым выстрелом все сильнее и сильнее. В конце концов от этой отдачи Валентин проснулся. Открыв глаза, он увидел над собой дежурного, который тряс его за плечо.
– Валя, просыпайся, – настойчиво шептал дежурный.
– Че тебе надо? – спросонья моргая, спросил Валентин.
– Валя, у меня в ружпарке автомата не хватает, – зашипел дежурный.
– Коля! – именно так звали дежурного. – Ты, дебил? – прошипел в ответ Валентин. – Я тут причем?
– Ты ушел спать и про автоматы сказал, чтобы я охранял их лучше, – горячо шептал Николай. – Мне спать захотелось, чтобы не уснуть, я пошел пересчитывать оружие, а одного не хватает.
– Так стукнись башкой о тумбочку и проснись, – ответил ему Валентин, вспомнив наставления старшины.
– Я не шучу! Одного нету! – пытаясь не кричать, повысил голос дежурный. Состояние его было на грани паники.
– Коля, отстань! – переворачиваясь на другой бок, зло сказал Валентин. – Я тут при чем? Ты когда дежурство принимал, автоматы считал?
– Да не считал я? Куда они денутся? – начал оправдываться Николай.
– Ты достал меня! У кого принимал дежурство?
– У Никифорова!
– Так буди и спрашивай. У меня фамилия Матвеев, – окончательно отворачиваясь, сказал Валя. Вопреки ожиданиям, дежурный не пошел будить Никифорова, а поперся опять в ружпарк пересчитывать автоматы. Через несколько минут он вернулся и пошел вдоль рядов кроватей искать Никифорова. Валентин внимательно наблюдал за происходящим. Несколько минут очень тихо курсанты перешептывались, потом Никифоров встал, и они ушли в сторону оружейной комнаты. – «Так, одного поднял? Интересно, когда они придут за Семеновым», – ждал Валя. Минут через десять оба пришли и начали трясти Семенова. В отличие от Вали, Семенов сходу послал обоих далеко и громко. Неудачники дежурные не пошли по указанному адресу, а принялись еще сильнее трясти Виталия. Худо-бедно растолкали и утащили его в оружейку. Дождавшись, когда они в панике направятся в туалет курить и думать, куда мог пропасть автомат, Валентин пошел туда же, повод для этого был, он же «воды на ночь напился».
– Не спится? – задал он вопрос «святой троице», стоявшей посередине комнаты для умывания.
– Тебе-то какая, разница? – огрызнулся Семенов.
– Он все знает, – сказал Николай.
– Ничего я не знаю. Ты, Коля, меня не вмешивай, вам и троим нескучно, – ответил Валя и пошел в помещение туалета.
– Нет, Макеева будить не надо, – продолжил прерванный разговор Семенов.
– Давай Костина разбудим, спросим, сколько он автоматов сдавал?
– А смысл? – спросил Никифоров.
– Да никакого смысла! – почти крикнул Коля. – Что один, что другой сразу к старшине побегут.
– А че делать-то? – почти заплакал Никифоров. Он больше всех чувствовал себя виноватым, не пересчитав после чистки оружие.
Повисло молчание, все думали. Валентин не торопился уходить.
– Короче так, – начал Коля, – после ужина никто из школы не выходил, значит, что он все еще в роте.
«Первая здравая мысль», – отметил Валя.
– Дожидаемся подъема и, когда все убегут на зарядку, я перерою всю школу, – продолжил он.
– А если он в каптерке? – задал вопрос Семенов.
– Был бы в каптерке, мы бы уже в Советскую Армию ехали, – перебил его Коля.
– Логично, – согласился Виталий.
Поняв, что до подъема ничего интересного больше не произойдет, Валентин направился спать. На часах было начало пятого. «Судя по всему, у этих троих поспать сегодня не получится», – радостно подумал Валя, перекладывая автомат, из-под своего матраса под заправленную кровать Николая: сам у себя он точно искать не будет.
– Рота подъем! – вырвала из сна Валентина команда. Во время зарядки он издалека наблюдал за Семеновым и Никифоровым, которые заметно нервничали. «Если Коля не найдет автомат, то вся эта история выплывет наружу, и тогда всем троим не поздоровится». По выражению лица дежурного сразу было понятно, что оружия в роте не нашли. Поэтому все трое сразу же уединились в сушилке думать, как быть дальше. Валентин им не мешал. «Чем меньше времени у них останется, тем сговорчивее будут», – разумно рассудил он. Время шло, автомат не находился. Выражение лиц у всех троих с каждой минутой становилось все грустнее и серее. В обед Никифоров, жалуясь на тошноту и больной живот, остался в роте. Уже вдвоем курсанты еще раз проверили всю школу, результатов это не дало. Абсолютно ожидаемо около шести часов вечера, посовещавшись, товарищи по несчастью не придумали ничего лучше, как направить парламентера к Валентину. Во-первых, по их мнению, он неспроста кинул фразу про автоматы Коле, во-вторых, он все равно знает про пропажу оружия. Для переговоров выбрали Семенова, он был сильнее и напористее всех, и автомат был все-таки его. Найдя Валентина в бытовке, Виталий начал, как говорится, «с места в карьер».
– Матвеев, ты охренел, где автомат?
«Не дипломатично», – подумал Валя, но вслух произнес совсем другое:
– Какой автомат, Семенов?
– Не придуривайся, мой автомат.
– Или ты скажешь, что не знаешь?
– Знаю, – спокойно ответил Валя.
– Где автомат? – сжимая кулаки, сквозь зубы процедил Семенов.
– У Никифорова с Копыловым спроси, – даже не вставая с табуретки, так же спокойно произнес Валентин.
– Я тебе сейчас в морду дам! Верни автомат! – сделав шаг в сторону Вали, скрипя зубами, крикнул Виталий.
– И что, автомат после этого появится? – негромко спросил Валентин и в следующую секунду, резко вскочив на ноги:
– Сидеть! – крикнул он на Семенова так, что тот невольно остановился. – Садись, я тебе сказал! – еще громче, прямо в лицо Виталию крикнул Валя и пнул свою табуретку в сторону Семенова. Табуретка ударилась о ноги опешившего курсанта и отскочила в сторону. Валентин вытащил из-под гладильной доски вторую табуретку и, сев на нее, продолжил совершено безапелляционным холодным тоном:
– Виталий, садись!
Семенов сел.
– Эти два дебила, – кивнул Валя в сторону коридора, имея в виду Копылова с Никифоровым, – потеряли твой автомат. Так?
Виталий кивнул.
– Вопрос, при чем тут ты? Правильно, ни при чем, – за Семенова ответил Валя, потихоньку склоняя Виталия на свою сторону. – Предположим, что я знаю, только предположим, что знаю! – уточнил он. – Где оружие? Вопрос. Зачем мне говорить, где оно? Чтобы эти мудаки в следующий раз потеряли мой? Они даже сейчас не придумали ничего лучше, как подставить тебя. Тебе это надо? Не надо, – продолжал давить Валентин. – Тебя вообще в роте не было, ты с отцом на КПП был. А теперь, по их мнению, за то, что к тебе приехал отец, ты и виноват. Мало того, они еще и Макеева утянут за тобой. Вдруг вы твоему отцу автомат вынесли. – Валентин неспроста упомянул родителя и сержанта. За родного отца любой горло врагу перекусит, а Макеев был для Семенова билетом в полковую школу, Виталий очень хорошо общался с будущим старшиной. – Через час их фантазии хватит только на то, чтобы перевести стрелки на вас. Тогда что ты будешь делать? Да они уже сейчас послали тебя ко мне, как лоха. Твой автомат – ты и разбирайся? А ты уверен, что они его сами не уперли? А тебя сливают? – Не давая Семенову время на обдумывание, сеял сомнения Валентин. – Твой отец приезжал. С Макеевым на КПП был. Автомат пропал твой, – загибая пальцы, перечислял несуществующие косяки Валентин. – Тебя с Макеевым в дисбат, а им автомат. Нормальная такая схема. Увидишь ты, Виталик, свои любимые горы лет через пять. Знаешь, почему они найти его не могут? Потому что знают, где он лежит, – вбил, как гвоздь в стену, убийственный аргумент Валентин.
Семенов молчал. Все, что сейчас он услышал, было похоже на бред. При чем тут его отец, каким боком Макеев. Никифоров с Копыловым искренне переживали за потерянный автомат.
– Продадут они автомат бандитам, вон, что в стране творится, – как бы прочитав его мысли, добавил Матвеев.
«Как они смогут продать автомат и главное кому?», – задумался Виталий, уже переставая понимать, где реальность. Валентин же, напротив, был совершенно спокоен. Когда-то он услышал фразу «Чем больше ложь, тем охотнее в нее верят». Кто это сказал, он не помнил, но эта теория точно работала.
– Тебе, Виталя, принимать решение, – окончательно убивая уверенность Семенова, голосом, полным сочувствия, продолжил Валентин. – Или ты в полковой школе и Макеев старшина, или оба где-то на Камчатке снег чистите. Сам подумай, зачем тебе эти два неудачника.
Виталий несколько секунд молча обдумывал все услышанное и после не совсем уверенно спросил:
– Автомат-то где?
«Молодец», – мысленно похвалил его Валентин.
– А давай у них спросим? – снова кивнув на коридор, предложил он. «Если сейчас Семенов согласится, то можно праздновать победу». Если до этого разговора соотношение сил было трое против одного, то после того как Виталий скажет «давай» будет два против двух, а учитывая автомат, это просто нокаут обоим проштрафившимся дежурным.
– Давай, – в голове Валентина вспыхнул победный фейерверк, – зови! – закрепляя свое положение главного, скомандовал он.
Семенов встал и, открыв дверь, молча махнул рукой. Оба незадачливых курсанта зашли в бытовку и как нашкодившие школьники встали у самой двери. Виталий сел на табуретку, как бы показывая, что он на одной стороне баррикады с Валентином.
– Нашли автомат? – без прелюдий начал Матвеев.
– Нет, – ответил Никифоров, в этом дуэте он был главным.
– А его зачем приплели? – одними глазами указав на Семенова, продолжил Валя.
– Так его же автомат пропал, – удивленно ответил Никифоров.
– Так надо было министру оборону позвонить, он же главный по автоматам, – начал слегла глумиться Валентин. – Молодцы какие, сами автомат проушанили, а Семенов отвечай? Так что ли? Кто должен оружие считать? Семенов?
– Нет, – окончательно признав Валентина хозяином положения, тихо ответил Никифоров.
– А кто? – закрепляя успех, продолжал Матвеев.
– Я, – Никифоров опустил глаза.
– И? – переведя взгляд на Колю Копылова, ждал Валя.
– Я, – признался тот.
– Здорово, и что делать будете? Через час дежурство сдавать.
Оба молчали.
– Что и требовалось доказать. Виталий, ты понял, что на тебя все стрелки переведут?
Семенов молчал, подыскивая слова, желваки на его скулах грозно зашевелились. Не дав Виталию сорваться:
– Значит так, – произнес Валентин и через паузу, во время которой все уставились на него, как на спасителя: – Слушаем и запоминаем. Во-первых, никому ни слова до самого дембеля. Во-вторых. Вы оба, – покачав пальцем с одного дежурного на другого, продолжил Валентин, – должны по два дежурства Виталию, за то, что втянули его в свои проблемы.
В-третьих. Вы должны по два дежурства мне, за то же самое. Виталий, ты же сможешь Макееву объяснить, почему они за нас будут дежурить? – окончательно вербуя Семенова, спросил Валя.
– Легко, – радостно и в то же время серьезно ответил тот.
– Хорошо, – подвел итог Валентин. – Надеюсь, вы понимаете, что косяк только ваш? – Глядя на Никифорова с Копыловым, еще раз поверг в вину курсантов Валентин.
– Да, – нестройно ответили курсанты.
– Хорошо, будем считать, что договорились, – вставая, сказал Валентин.
– Теперь ты, – обращаясь к Коле Копылову, – иди в ружпарк и готовься к передаче дежурства, открывай пирамиды. А вы, – повернулся Валентин к Никифорову и Семенову, когда ушел Николай, – второй взвод, второй ряд, третья кровать. Виталик, обрати внимание, кто на ней спит, – негромко произнес Валя в спину Семенова. – И без разборок. Разобрались уже, – предостерег его Валентин.
Когда все ушли, Валя тяжело опустился на табуретку, ноги предательски тряслись. «Ничего себе ситуация, – думал он, – вчера я с ума сходил от мыслей, как вернуть автомат, а сегодня мне должны четыре дежурства, Семенов теперь как шелковый, и автомат на месте». Так вывернуться из такого геморроя он не планировал, максимум он хотел отдать автомат перепуганным дежурным, чтобы оба запомнили, что нужно правильно выполнять свои обязанности. А получилось так, что он выступил в роли крестного отца из знаменитого фильма про американских гангстеров. «Ситуация, однако». Но что сделано, то сделано. Копылов с Никифоровым на всю жизнь запомнят этот случай. Семенов до поры до времени будет благодарен Валентину за помощь. Надо будет взять на вооружение сегодняшний опыт. Тайна фразы «Разделяй и властвуй» рухнула, теперь Валя точно знал, как надо командовать подчиненными. В эту ночь он спал без снов, глубоко и крепко.
