Борис Валентинович Антонов
Крах
– Родители, внимание, я получил повестку в армию, – сразу с порога начал Валентин. Мама замерла с открытым ртом, не зная, как реагировать дальше.
– Хорошо, – сказал отец, не отрываясь от просмотра телевизора и даже не обернувшись.
– Что хорошо, ты хоть слышал, что он сказал? Сына в армию забирают, а он уперся в телевизор. Боря, ты что, не слышал, что он сказал? – уже во второй раз и на повышенном тоне спросила мама отца.
– Слышал, его забирают в армию, – совершено спокойно ответил отец. – Поздравляю сын, – продолжая смотреть передачу, бросил он Валентину. Борис Петрович был детдомовцем и сам служил в армии на далеком острове Сахалине. В общении с сыном он придерживался самого простого метода – не вмешиваться. Коллектив, будь то школа, спортивная секция, одноклассники или армия, лучше него справятся с воспитанием отпрыска. Он был полностью уверен, что сын должен сам, методом проб и ошибок, понять, что он хочет, и поэтому крайне редко интересовался, как идут дела у сына. Когда-то давно он один раз в беседе с сыном дал ему понять, что никто ничего для него не будет делать, и если он чего-то хочет, то должен рассчитывать только на себя. Может быть, сказано это было в нужный момент, или слова были правильно подобраны, но Валентин запомнил этот день и позже понял, насколько отец был прав. Валентин старался как можно реже беспокоить родителей по пустякам. К последним он относил все происходящее с ним, родители зачастую не знали, чем живет их сын. Сытый, не болеет, значит все хорошо. К младшей сестре Валентина родители относились с большим вниманием, может быть, потому что она младшая и ей всего десять лет, а может быть, потому что дочь. В любом случае у Валентина не было ревности, сестру он любил, по мере сил и возможностей защищал ее, он даже был рад, что все внимание предков доставалось Маше, придерживаясь мнения «чем меньше знают родители, тем крепче спят».
– Когда? – спросила не без тревоги в голосе мама.
– Пока ничего не понятно, в пятницу нужно медицинскую комиссию пройти, – пожав плечами, ответил сын.
– Зачем? Ты же проходил уже, – включился в разговор отец.
– Я не знаю, сказали прийти и пройти заново, а там видно будет. Сереге Толстоухову восьмого октября с вещами, а мне на комиссию. Может, еще и не заберут, – попытался успокоить маму Валя.
– Заберут, не переживай, – свел на нет все усилия Валентина отец.
– Боря! – Прикрикнула на него мать. – Он же говорит, что еще ничего не ясно, у него вообще бронхит хронический, забыл что ли.
– Бронхит не плоскостопие, – парировал отец. – Зачем раньше времени панику разводить, сходит в пятницу и все выяснит, – закончил он.
– Сам что думаешь? – глядя на сына, переживала мама.
– Не знаю, – вновь поднял плечи Валентин.
Разговор, судя по всему, подошел к концу. Валя пошел на кухню ужинать, за ним следом поспешила мама.
– А что если в пятницу скажут, что годен? Когда заберут? А проводы когда? – не могла, успокоится мать.
– Мам. я сам ничего не знаю, давай потерпим два дня, – стараясь не раздражатся, ответил сын. Есть не хотелось совсем. Валентин нарезал бутербродов и пошел в комнату. «Поскорее бы пятница», – думал он. Эта неопределенность бесила. По коридору ходила мама, погруженная в свои мысли, ни сын, ни муж не поддерживали ее в переживаниях, нужно было с кем-то поделиться новостью, и она подняла трубку телефона, набрала номер своей сестры и без приветствия начала: «Валю в армию забирают». Услышав, что мама нашла себе собеседника, сын улыбнулся: по крайней мере, к нему она не будет приставать какое-то время.
В принципе, Валентин готов был уйти в армию хоть в пятницу. С работы он уволился, дел особых нет, лед на катке еще не залили, организовать проводы не проблема, для этого нужно только сделать два телефонных звонка, и к вечеру все друзья будут сидеть за столом, выпивая и закусывая курицей под звуки «Наутилуса Помпилиуса». «Поскорее бы пятница», – засыпая, думал Валя.
Пятница, 28 сентября
«Наконец-то сегодня все решится», – в приподнятом настроении думал Валентин, стоя в душе. Вторник, среда и четверг прошли в мучительных мыслях о предстоящей медкомиссии. Кое-как уговорив самого себя, что здоров, Валентин был готов к любому решению, но интуиция подсказывала ему, что комиссия – это только надводная часть айсберга, и дело вовсе не в здоровье, а в чем-то другом. В том, о чем он даже догадываться не может, и ответ знает только капитан, так загадочно куривший, глядя в окно. Ровно в 9:00 Валентин вошел в военкомат. Дежурный сразу узнал его, что было понятно по его широкой улыбке.
– Прибыл, боец, – по военному, поприветствовал он Валентина. – Жди, – не дав ответить, произнес он и пошел по коридору в сторону кабинета военкома.
К удивлению Валентина, в комиссариате больше не было призывников, обычно в дни медицинской комиссии по коридорам снуют из кабинета в кабинет полуголые подростки, а сегодня пусто. Это открытие лишь подтвердило опасения Вали, что дело не в комиссии. Военком и прапорщик вышли из кабинета, и прямо оттуда дежурный махнул рукой Валентину, чтобы он подошел к ним. Валя пошел по коридору, издалека он заметил, что в руках капитана папка, скорее всего, это его личное дело. Капитан протянул руку, Валя пожал ее.
– Здравствуйте, – удивлено поздоровался Валя.
– Здравия желаю, – поправил его военком. – Привыкай. За мной! – скомандовал он.
Следуя за капитаном, Валентин оказался в дальнем конце коридора перед дверью, на которой не было таблички.
– Разрешите? – зачем-то спросил военком, открывая дверь и проходя в кабинет. – Доброе утро, доктор, – поприветствовал военком мужчину, в гражданском костюме сидевшего за столом посредине кабинета. Мужчина кивнул, что обозначало одновременно и входите, и здравствуйте.
– Слушаю вас, товарищ капитан, – сразу переходя к делу, сказал он.
– Вот, собственно, он, о котором я вам рассказывал, посмотрите, пожалуйста, что можно сделать. В третьем лице, указывая на Валентина и протягивая папку доктору, сказал капитан. – Я у себя, если получится, зайдите ко мне вместе.
– Посмотрим, посмотрим, – ответил врач. – Проходи, присаживайся, – сказал он Вале, указывая на единственный стул напротив стола. Военком молча вышел, а доктор открыл папку, надел очки и погрузился в чтение. Несколько минут Валентин сидел в тишине, нарушаемой шуршанием бумаги его личного дела, которое врач листал взад вперед. Как будто что-то пропустив или забыв, о чем читал, он постоянно возвращался к началу.
– Ну-с, сударь, – подражая дореволюционным докторам. – Слушаю вас? – начал врач.
– Я думал, наоборот, вас придется слушать. Что со мной? – ответил вопросом на вопрос Валя.
– Самое удивительное, молодой человек, что у вас все хорошо. Более чем хорошо, – задумчиво произнес доктор. – Один вопрос? – сняв очки и положив их на раскрытую папку, глядя прямо в глаза Валентину, спросил он. Валя ждал. – Откуда столько переломов? Кости слабые? – Вместо одного услышал два вопроса он.
– Были бы слабые, больше было бы? – неопределенно ответил Валя.
– А все-таки? – настоял на ответе врач.
– В хоккей я играю, вот и ломался несколько раз, а один перелом – в шесть лет с качели упал, – пытаясь понять, при чем тут переломы, ответил Валентин.
– На погоду не болят?
– Нет.
– Правая рука гнется?
– Да, – машинально Валя пару раз согнул правую руку в локте и сжал кулак.
– Хорошо, – надевая очки, произнес врач и начал снова листать папку. – Служить-то хочешь? – неожиданно произнес он.
– Да, – уже начав сомневаться в собственном ответе, сказал Валя.
– Ну тогда иди сюда, – махнул рукой врач, показывая, как обойти стол. – Смотри, сейчас пойдешь в туалет и там вырвешь из папки вот эту и вот эти листы, – тыкая в личное дело, показал он Валентину. – Потом вот эти снимки, – листая дело, продолжил врач. – Оставляешь только перелом от качели, все, что вырвешь, мелко порвать и в урну, сжигать не надо, а то пожар устроишь. Как все сделаешь, приходи. Вопросы?
– А зачем?
– Затем, – перебил его врач. – Иди, раз служить хочешь, выполняй приказ, – отодвинувшись от стола, чтобы Валентин мог взять папку, сказал доктор.
Оказавшись в туалете на секретном задании, Валентин первым делом пролистал личное дело, пропустив все медицинские подробности, в которых он все равно ничего не понимал, Валя остановил свое внимание на характеристике мастера из ПТУ. Характеристика была на троечку по пятибалльной шкале. Отмечалась хорошая память и плохое поведение, интерес к учебе и халатное отношение к практике, быстрое принятие решений и отсутствие желания работать на субботниках, доброта и честность в отношении с друзьями при полном отсутствии интереса к комсомольской работе. Валя улыбнулся этому пункту, так как комсомольцем он не был и становиться им не собирался. В общем, ничего нового для себя он не открыл, но мастера в душе поблагодарил, написанное было правдой. Спохватившись, что времени прошло много, Валя быстро выполнил распоряжение доктора и, до сих пор не понимая, к чему все это, вернулся в кабинет. К удивлению Валентина, врач уже был в пальто и стоя ждал возвращения призывника. Другого случая узнать, зачем нужно было уничтожать историю, у Валентина уже не было бы, и прямо с порога он повторил свой вопрос. Опасаясь, что доктор не ответит, на всякий случай, заслонил собою дверь. Доктор сел на край стола, надевая перчатки, как бы между делом начал:
– Парень ты вроде неплохой и служить хочешь, но с таким фотоальбомом можешь рассчитывать разве что на Камчатке склад со ржавыми «мессершмитами» охранять. Оно тебе надо? – поднял взгляд на Валю доктор. Тот отрицательно мотнул головой.
– Вот, а теперь у тебя все хорошо, и мы подберем тебе нормальную часть, ты, вроде, в морфлот хотел? – резюмировал врач. – Хотел? Валя кивнул. – Но это не нам решать, пойдем к военкому, я чем мог, тем помог, – двинулся к выходу врач. Валентин отступил в сторону, пропуская его, и заспешил за доктором к капитану.
Военком что-то писал в журнале, держа в левой руке дымящуюся сигарету.
– Товарищ капитан, он ваш, – не проходя в кабинет, а прямо из коридора в открытую дверь сказал доктор. – Я, с вашего разрешения, откланиваюсь, думаю, все будет хорошо, – кивнув головой, попрощался он с капитаном. Валентин прошел в кабинет, притворив за собой дверь, и сел на тот же стул, на котором сидел в день знакомства с военкомом. Капитан продолжал заполнять журнал и, кажется, совсем не замечал посетителя. Валя тем временем осмысливал слова доктора. Получается, что планы на морфлот могут осуществиться, это хорошо. Не зря он тогда спросил капитана про возможность служить в военно-морском флоте, просидел бы молча, угодил бы в стройбат со своими переломами, а так обратил на себя внимание, и вот, пожалуйста, пошли навстречу. Все-таки хорошая идея была пойти самому в военкомат. Погруженный в свои мысли, Валентин не сразу понял, что военком что-то уже говорит ему.
– Ты слышишь меня?
– Да, – поспешил ответить Валя, совершено не понимая о чем идет речь.
– Что да?
– Да, слышу.
– Ну и что?
– В смысле что?
– Дебил, что ли?, – психанул капитан. Ответа у Валентина не было, и он округлил глаза, уставившись в военкома.
– Я русским языком спрашиваю, как все прошло?, – повторил капитан вопрос, который Валентин, судя по всему, пропустил.
–Нормально все прошло, доктор сказал, в морфлот можно, – форсируя события, радостно ответил Валентин.
– Папку давай. В моряки он собрался… Отправлю сейчас на Камчатку, будешь там снег два года убирать, – как бы ставя на место развеселившегося призывника, рявкнул военком. Валентин побледнел и протянул папку. «Далась им эта Камчатка, второй раз за утро уже про нее говорят, – мысль молнией вспыхнула в голове Валентина. – Камчатка полуостров, там есть море, а если есть море, то есть флот». У Валентина вспотела спина. В своих фантазиях о флоте он был моряком-черноморцем или балтийцем. Грозный Крондштат или теплый Севастополь будоражили его сознание, именно там он готов был три года носить клеш и бескозырку. Но не Камчатка, где почти круглый год холодно и землетрясения. «Кретин. Сам напросился», – подумал Валя.
– Фиг тебе, а не морфлот! – радостно вдруг сказал капитан. Валентин аж вздрогнул от неожиданности.
– Доктор говорил, можно в морфлот, – по инерции произнес он, в мыслях до сих пор находившись на холодном и далеком полуострове.
– Не будет морфлота, – тоном, не подразумевающим дальнейшее обсуждение, закрыл тему капитан. – Извини, – немного подумав, добавил он. Это «извини» повисло в воздухе почти осязаемо, как дым от сигарет, который, кажется, не выветривался из кабинета совсем.
Чтобы оправдать паузу, капитан достал из пачки очередную сигарету и перед тем как прикурить, произнес, глядя на огонь зажигалки:
– Извини, но моряком тебе не быть. – Он глубоко затянулся, выпустил дым в потолок и, проводив его взглядом, продолжил: – В общем, дело обстоит следующим образом, – заинтригованно посмотрел в глаза Валентину военком. – Ты хочешь служить и служить будешь. Сам добровольно просишься на три года, а это значит, что к службе будешь относиться серьезно. А раз ты будешь служить честно, значит, родной военкомат не подведешь. Вывод. Зачем отправлять тебя на флот, когда можно отправить тебя в часть, где ты не опозоришь нас. Мысль ясна?
– Нет! – честно ответил Валя. Начиная сомневаться в умственных способностях призывника, которому, по мнению капитана, неслыханно повезло, он прямо в лоб выдал:
– В Кремлевский полк тебя отправить хочу.
Валентин вмиг онемел.
– Куда? – переспросил он через пару секунд пересохшим горлом.
– В Москву, в Кремлевский полк, – глядя прямо в глаза призывнику, спокойно ответил военком.
Валентин был готов к любому развитию событий, даже Камчатка, уже дважды озвученная за утро, была обдумана и принята как должное, но к такому резкому развороту подготовиться невозможно. Слова капитана произвели эффект внезапно вылитого на голову ведра с холодной водой. Кремлевский полк – что это? Стоять у Мавзолея? Маршировать? Как это вообще – служить в Кремлевском полку? Ураган из вопросов зашумел в голове, с каждой секундой их количество умножалось и множилось. Если про службу во флоте Валентин приблизительно знал и по мере сил готовился к ней, то о службе в Кремлевском полку он даже не подозревал. Не находя ответов ни на один вопрос, пчелиным роем гудящим в мозгу, он произнес:
– Почему?
– Что – почему? – быстро ответил военком.
– Почему Кремлевский полк?
Действительно, почему Кремлевский полк, не десант, не связь, не пограничники, а именно Кремлевский полк, выхватил из роя мыслей самый важный вопрос Валентин.
– Ну, это как раз просто, – с видимым облегчением выдохнул капитан. – У меня разнарядка на пять человек в Кремлевский полк, четверо уже есть, а с пятым проблема, – продолжил он. – Нету пятого, и все, уже мозг сломал, где взять. У одного приводы в милицию, у другого наколка, у третьего отец алкаш, у четвертого характеристика – хоть сейчас в тюрьму, пятый – инвалид, шестой – кретин, седьмой косит, – загибал пальцы военком, перечисляя, с кем приходится работать. – И вдруг ты. Сам пришел, сам во флот просишься, я в дело заглянул – вот он, пятый. Без приводов, наколок, семья нормальная, – перешел к достоинствам Валентина капитан. – Прямо камень с души, а потом смотрю, переломанный весь. – Затушив сигарету и тут же доставая следующую, сделал паузу военком. Прикурив продолжил. – Думаю, надо показать тебя хирургу, может, не все так плохо, вот видишь, не ошибся, – радостно, как бы напрашиваясь на похвалу, расплылся в улыбке военный: – пойдешь служить в Кремль, жить будешь на Красной площади, – подвел он итог.
Валентин молчал, не зная как реагировать на происходящее. «Москва лучше Камчатки, – говорил внутренний голос, – но не флот. С другой стороны, от таких предложений, наверное, не отказываются, сейчас заикнешься про флот, военком психанет, и тогда не то что Камчатка – остров Русский раем покажется, отправят туда, где Макар телят не пас».
– Ну? Как? – не то спросил, не то ожидая слов благодарности, сказал капитан.
– А это не шутка? – все еще не веря в происходящее, ответил Валя.
– Я на клоуна похож? – зло спросил военком. – Какие шутки, полчаса идиоту объясняю, как ему повезло, а он тут сидит, ваньку валяет.
– Я не валяю, я просто… Неожиданно просто. Я подумать не мог, а тут такое… – сбивчиво заикаясь в поисках нужных слов, торопясь, что у военкома кончится терпение, затараторил будущий воин-кремлевец. «В Кремль так в Кремль, потом разберемся, как там служить, – здраво рассудил Валентин, – звучит красиво, опять же Москва, а не Железножопск какой-то, может, это еще лучше флота».
– Такое-сякое, – передразнил капитан призывника. – Будем считать, что договорились, – перешел он на командные интонации. – Теперь слушай и запоминай. Во-первых, о том, что было с медкомиссией, никому не слова. Во-вторых, пока вообще никому не слова. Смотри не перепутай, – фразой из знаменитого фильма пошутил он. Все происходящее очень радовало военкома, было видно, что гора свалилась с его плеч. – Через две недели придешь на инструктаж, там все объясню окончательно, и на следующий день в шесть утра на автовокзал. Все понял? – подвел он итог.
Боясь ляпнуть опять невпопад, Валя кивнул головой.
– Тогда к дежурному ступай, получай повестку, – вставая из-за стола и открывая створку окна, закончил капитан. – Стой! – резко повернулся он к Валентину, боясь, что тот уже выходит из кабинета. Валя, до сих пор сидевший на стуле, встал.
– Чуть не забыл самое главное, – уже спокойно, но приказным тоном произнес военком. – Все две недели быть ниже травы, тише воды, не дай бог в милицию попадешь, голову оторву сразу, а потом отправлю служить на Северный полюс, будешь там от белых мишек бегать.
– Без головы? – пытался пошутить Валентин.
– Попадешь в милицию, будешь не только без головы, все оторву, все равно не пригодится, – ответил капитан таким тоном, что шутить Вале расхотелось. – Свободен.
Дежурного не было на месте. Валентин пошел обратно к военкому, как вдруг раздался голос: «Стоять? Куда?». Обернувшись, Валя увидел голову прапорщика, торчащую из проема входной двери.
– А это ты? – узнал его дежурный. – Погоди, сейчас докурю и приду, – сообщила голова и скрылась за дверью. Валентин вернулся к комнате со стеклянной стеной. «Круто как все вышло, – думал он, – хотел на флот, а попал в Кремль». Хорошо это или плохо, было совершенно непонятно, в любом случае, это не банальная пехота, а элита Советской армии. Правда, стоять не шевелясь на месте возле Мавзолея пока не казалось интересной службой. Все его друзья, которые уже служили, поделились на три практически равные группы: это десант, стройбат и спортрота. Ни моряков, а тем более кремлевцев среди них не было. В этом раскладе флот и Кремль выглядели одинаково привлекательно. В Москве Валентин, так же как и на море, не был, тут тоже получалось равно. Взвешивая и сравнивая все плюсы и минусы, Валентин решил, что Кремль не самый плохой вариант, тем более военком сказал, что ему повезло, а он, наверное, лучше знает, так это или нет. «Кремль значит Кремль, приеду на место, там видно будет», – наконец-то созрела в голове мысль. Стало спокойно и как-то легче. Дежурный не торопился возвращаться, и Валентин принялся изучать плакаты на стенах коридора.
– Заходи, – наконец услышал он. – Ну как? Куда тебя? – спросил прапорщик, падая на стул.
– На Северный полюс от белого мишки бегать, – помня наставления капитана «никому ничего не говорить», ответил Валя.
– Поздравляю! – рассмеялся дежурный и, подняв трубку телефона, набрал внутренний номер военкома. – Товарищ капитан, это дежурный. Что с ним делать?.. Есть! – после короткой паузы отчеканил он и положил трубку телефона.
– Быстро бегаешь? – заполняя повестку, спросил прапорщик.
– Быстро, а что?
– Тогда привет белому мишке передавай!
– Обязательно, а вы с ним знакомы, что ли? – улыбнувшись, спросил Валя.
– Поумничай мне! – оборвал его дежурный, шутка ему не понравилась. – Держи, свободен! – захлопнул он журнал.
Идти было совершено некуда, и Валентин решил дойти до садика, в котором работала его мать, и уже оттуда позвонить Толстому, если он дома. Впереди две недели абсолютного безделья, из развлечений – проводы Толстого, дискотека и видеосалоны, расплодившиеся в последнее время в огромном количестве. Прокручивая в голове разговор с военкомом, Валентин остановился на словах о милиции. Проблем с органами у него не было, встречи, беседы и пару задержаний, в основном за драки, были, но на учете он не состоял. Причиной этого везения было, наверно, соседство с дядей Володей, участковым милиционером. Был он старшим лейтенантом, жил в соседнем подъезде и знал всю дворовую шпану. Надо отдать должное его воспитательному подходу к детворе на подответственном ему участке. Будучи молодым и спортивным человеком он как-то раз купил футбольный мяч, собрал всех детей с пяти домов его участка и отправился с ними на стадион играть в футбол. Эти футбольные матчи вскоре стали регулярными. В результате он перезнакомился со всеми ближе, большую часть записал во всевозможные секции, а особо проблемных взял на карандаш. Общаясь с подростками в основном в неформальной обстановке, он сумел донести до всех мысль, что в случае каких-либо происшествий, первое, что нужно сделать – это сообщить ему. Так он убивал двух зайцев сразу. Был всегда в курсе всего происходящего на его участке и мог контролировать ситуацию, заранее к ней подготовившись. Сказать, что дворовые пацаны обо всем сообщали дяде Вове, было нельзя. Так, иногда что-то рассказывали, в основном, уже о произошедшем, но и такое формальное общение давало свои плоды. Нечасто, но все-таки приходилось иметь дело с милицией, кто-то попадался пьяным на дискотеке, кого-то ловили дружинники за шум либо драку на улице. Каждый раз кто-нибудь успевал сообщить участковому, и дядя Вова, верный своим словам, появлялся в дежурной части, забирая своих хулиганов без оформления, так сказать, на поруки. Поэтому ситуация с попаданием в милицию, например, во время проводов Толстоухова, хоть и была вероятна, но не могла носить катастрофический характер. «Нужно будет дойти до участкового», – подумал Валентин, подходя к садику.
Мама была на складе и гладила белье.
– Мам, привет, – как можно радостней поздоровался сын. – Через две недели в армию.
– Уже? – испуганно спросила мама.
– Не уже, а через две недели, – уточнил Валя.
– И что теперь? – растерянно посмотрела она на сына.
– Ничего. Где у вас телефон, мам? – равнодушно спросил Валя.
– Там, в коридоре, – махнула рукой в сторону двери мама. – Как ничего? А проводы? Родственникам звонить нужно, пропуска делать. Сколько народу придет, не считал еще? – посыпала она вопросами.
– Мам, успокойся, еще куча времени, вечером сядем и все решим, – оборвал ее сын. – Еще две недели, не надо сейчас никуда бежать и никому звонить. Я пойду, позвонить надо.
– Ты вечером не задерживайся, я буду ждать, ты обещал Валя, – уже в закрывающуюся дверь крикнула мама.
«Или спит, или свалил уже куда то», – слушая длинные гудки, думал Валя. Толстый уже вовсю готовился к проводам, и у него забот было выше крыши. Страну охватил дефицит, и не просто дефицит чего-то, а глобальный дефицит всего, добавить к этому «сухой закон», и картина представлялась совсем грустной. Подготовка к проводам сводилась к беготне по магазинам и доставанием, не покупкой, а именно доставанием продуктов и, самое главное, алкоголя. Поэтому Валентин не удивился, что Сергей не отвечал на телефон. Уже опуская трубку, он услышал заспанное «алло».
– Серый, привет, это Валя.
– Угу.
– Ты сейчас никуда не пойдешь?
– Пойду.
– Подожди меня, сейчас приду.
– Давай, – зевнул Толстый и положил трубку.
– Мам, я ушел, – заглянул на склад Валя.
– Вечером ты обещал, помнишь? – переспросила она.
– Помню, вечером буду. Пока.
То, что Сергей был дома, можно считать удачей. В противном случае пришлось бы гоняться за ним по всему городу, а так появилась возможность упасть ему на хвост в поисках дефицитных продуктов для проводов, благо он уже четыре дня занимался этим, наверняка что-то уже нарыл. Толстый встретил друга в трусах и совершенно не проснувшийся. Пройдя в комнату, Валя увидел причину позднего пробуждения друга. На журнальном столике, стоявшем посередине комнаты, горой возвышались остатки воблы. Три пустые трехлитровые банки под столом говорили о том, что вечер удался. Кружек подозрительно не было, и понять количество участников пьянки не представлялось возможным.
– Проводы репетируешь? – глядя, как Толстый пытается продеть ногу в штанину брюк, спросил Валя.
– Да не. Батя вчера пива принес, вот, посидели, – взглянув на пустые банки, скорчился Сергей.
– Нормально так, девять литров на двоих, – с укором произнес Валя. – А позвонить не судьба?
– Я хотел, а потом вспомнил, что тебе на комиссию, и не стал, – оправдываясь, ответил друг. Молча дождавшись, когда Толстый победит одежду и с облегчением сядет на кровать, Валя спросил:
– Что с проводами?
– Жопа с проводами, четвертый день бегаю по магазинам как конь, – устало ответил друг. – Пока ничего нет, но обещают подкинуть, – подвел он итог.
«Это очень хорошо, – подумал Валя, – поезд еще не ушел. Если обещают подкинуть, то не придется самостоятельно бегать по тем же адресам, достаточно будет вместе с Толстым прийти».
– Что развалился, пошли на воздух, смотреть на тебя тошно, – скомандовал Валя другу.
Кряхтя и охая, кое-как Толстый собрался. Вместе прибравшись в комнате, друзья вышли на улицу.
Бесцельно пошли в сторону центра. Толстый, кутаясь в куртку, мелко дрожал, похмелье было качественное.
– Куда пойдем? – выйдя на площадь, спросил Валя друга.
– В военкомат, – улыбнулся Толстый, напоминая об их затее.
– Шутишь, это хорошо, значит, отпускает. А все-таки? – возвращая Сергея к действительности, переспросил Валя.
– Пойдем хоть кофе выпьем, плохо мне, – простонал Толстый.
Сидя в кафе Валентин, ощутил легкое дежавю, опять никого нет , опять он и Толстый, опять кофе. Обстановка втягивала в депрессию. «Поскорее бы уже в армию», – подумал он. Все-таки смена обстановки, а то выть хочется от однообразия его жизни. Заняться в маленьком городе было решительно нечем. Перебирая варианты убить время, Валентин вспомнил про автошколу, в которой он уже полгода учился на права и должен был через две недели сдавать экзамены.
– Пошли, – нарушил он гнетущую тишину.
– Куда опять? – испугано вздрогнул Сергей. Похоже, дежавю не обошло стороной и его.
– Не бойся, не в военкомат. В автошколу надо, чуть не забыл, – обрадованно произнес Валя. Поход в ДОСААФ гарантированно мог скоротать время до вечера.
– Как на комиссию сходил? –неожиданно задал явно западавший вопрос Толстый.
– Нормально, здоров, там справки какие-то потеряли, через две недели в субботу поеду, – стараясь ответить на максимальное количество возможных вопросов, произнес Валя. Помня наставления военкома, нужно было срочно перевести тему разговора.
– Допил? Пошли уже, – поторопил он Сергея.
– А в автошколу зачем? – Толстому явно не хотелось покидать кафе.
– За надом, – раздраженно бросил Валя, вставая. – Ты идешь, или я один пошел? – поставил он ультиматум другу.
– Да иду уже. Кофе не даст попить, – пробурчал под нос Сергей.
До автошколы дошли обидно быстро, все-таки город был очень маленький. Толстый по дороге успел покурить и понемногу приходил в себя.
– А ты что, права еще не получил? – больше для того, чтобы не идти молча, спросил он Валентина.
– Если бы получил, на машине бы ехали. Забыл я про автошколу. – У меня экзамены на права в субботу, и в армию в субботу, – погруженный в мысли, ответил товарищ.
Начальник автошколы был на месте. Постучав в дверь, Валентин приоткрыл ее и просунул в кабинет голову.
– Можно? – спросил он хозяина кабинета.
– Что тебе? Канцелярия дальше по коридору, – зло ответил начальник автошколы, показывая, что разговор окончен.
Валентин уже наполовину проник в кабинет.
– Мне к вам, – настаивал он.
– Зачем? Я занят, иди в канцелярию, – не скрывая раздражения, повысил голос начальник.
Только сейчас Валентин заметил, что хозяин кабинета, согнувшись, пытался что то спрятать в нижний ящик стола, в кабинете отчетливо чувствовался запах перегара. Притворив за собой дверь и облокотившись на нее, чтобы никто больше не вошел, Валентин всем своим видом показал, что он все понимает и не собирается мешать.
– Я быстро, один вопрос только. Я подожду, – заговорщицким шепотом произнес он.
Секунду поколебавшись, начальник, не разгибаясь, налил в стакан и также согнувшись залпом выпил содержимое. Вздрогнув и сморщившись, он убрал бутылку и стакан в ящик, задвинул его и откинулся на спинку стула.
– Слушаю, – как ни в чем не бывало, выдохнул он.
– У меня в следующую субботу экзамен на права, можно я в эту сдам с другой группой? – наконец-то перешел к делу Валентин.
– Как это? Зачем? Почему с другой группой? – уставился на вошедшего начальник.
– Я в армию ухожу в следующую субботу, в шесть утра, – зачем-то уточнил время Валя. – Поэтому на экзамен не успею, можно в эту субботу сдать? – повторил он просьбу.
– Нет. Нельзя, – услышал Валентин безапелляционный ответ. – У нас тут что, частная лавочка? Захотел – сегодня? Захотел – завтра? – постепенно повышая тон, начал хозяин кабинета. – В армию он уходит, а я план обучения должен из-за него переписывать, все так ходить начнут, планов не напасешься. В субботу значит в субботу, что ты мне голову морочишь?
– Так я не успею… – робко возразил призывник. – Что, я зря учился, что ли?
– Ничего не зря.
– У нас в стране все не зря.
– Вот отслужишь, придешь и сдашь экзамены, – воодушевленно подвел итог начальник.
– Через два года? – округлил глаза Валя.
– Да хоть через три, – поддержал его чиновник.
– Так вы меня через два года не узнаете! Кто меня на экзамен отправит? У меня и квитанции все оплачены! – не сдавался посетитель.
– Квитанции это хорошо. Сейчас идешь в канцелярию, пусть тебе справку выпишут, что обучение прошел, квитанции оплачены. Я подпишу, печать шлепну, иди, служи, через два года приходи на экзамен.
– Бред какой-то! – выпалил Валентин.
– Что-о-о? – медленно вставая со стула, прошипел начальник автошколы.
– Бред, говорю, какой-то, – повторил Валя.
– Не бред, а порядок такой. Будешь права качать, вообще отчислю! – заорал на строптивого курсанта чиновник. – В канцелярию иди за справкой! – хлопнув ладонью по столу, закончил он разговор.
В канцелярии женщине-секретарю пришлось все пересказывать заново, иначе она отказывалась писать справку. Когда наконец-то до нее дошел смысл происходящего, она залилась таким смехом, что Валентин невольно задумался о ее психическом состоянии. «Нормальная контора, – подумал он, – один бухает средь бела дня, другая ржет, как лошадь, без причины. Сумасшедший дом, а не автошкола».
