полная версия

Борис Павлович Балаян
Кровь на алмазе «Шах»

Не зная этих намерений шаха, Англия и Турция не скрывали своего возмущения поездкой Хосров-мирзы, которая, но их расчетам, отдаляла или вовсе могла помешать заключению военного союза между Ираном и Турцией. На дипломатические акции шаха они ответили новыми угрозами. Англичане уверяли Аббас-мирзу, что посольство Хосров-мирзы приведет к разрыву ирано-турецких отношений, угрожали оказанием поддержки наместнику Фарса, претендовавшему на престол, и одновременно готовили покушение на жизнь Аббас-мирзы, отправившего в Петербург своего сына, а также стремились ослабить антитурецкие сепаратистские тенденции арабских шейхов, чтобы не допустить образования ирано-месопотамского союза. В то же время в Турции начались репрессии против персидских купцов.

Оказавшись в затруднительном положении, шах все же не отклонился от намеченного курса и, чтобы отвести угрозы Англии и Турции, в Мараге стал собирать иранские войска и муссировать слухи, что предназначаются они для войны против России, а русских в это время уговаривал не верить этим слухам. Эта политика «выжидания» продолжалась более четырех месяцев (февраль-май 1829 г.), так как неудачи турецкой армии заставили шаха отказаться от союза с султаном и третьей войны против России. «Хорошо, что война эта не началась, ибо закончилась бы она для Ирана потерей всего Азербайджана»⁴⁸², – пишет тебризский профессор Тадж Бахш.

Россия тоже отказалась от третьей войны с Ираном, несмотря на убийство ее чрезвычайного посланника и устранение угрозы открытия второго фронта. Возможно, что совпавшие по времени неудачи турецких войск и прием Хосров-мирзы в Зимнем дворце оказали влияние на эту позицию царизма. Однако определяющим фактором этой политики Петербургского двора оставался Туркманчайский договор, который обеспечивал экономическое и политическое преобладание России в Иране на продолжительное время. Поэтому Николай I закрыл глаза на смерть автора «Горя от ума», принял извинения шаха и алмаз «Шах».

Что же касается Каджаров, то они могли только мечтать о таком обороте дела. «Умеренность русского царя после трагического происшествия с Грибоедовым, – писал иранский историк М. Афшар, – крайне удивила Фатх-Али-шаха, которому казалось, что Россия и Иран находились на волосок от войны. После этого «железный царь» для Ирана стал царем мира, а шах разочаровался в Англии неизмеримо больше, чем в свое время в Франции⁴⁸³. «Так жизнь своей паутиной спешила затянуть воспоминания о тегеранской трагедии»⁴⁸⁴.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Автор комедии «Горе от ума», осмеявший и осудивший пороки царизма и прошедший застенки и допросы охранки за связи с декабристами, Александр Сергеевич Грибоедов был выдающимся дипломатом и политическим деятелем, пламенным патриотом своей родины и самоотверженным борцом за ее социальное и духовное раскрепощение.

В красочной палитре его многогранной и талантливой деятельности вырисовывается неповторимый облик человека и демократа, почерк подвигов и гражданского долга.

В неприкрытом противоборстве с царской дипломатией, прикованной к догмам «Священного союза», А. С. Грибоедов преодолел главное противоречие эпохи и своей жизни – между «Горем от ума», осуждавшим самодержавие, и своим участием в проведении внешней политики самодержавия. С глубокой верой в светлый разум русского народа и в могучие силы передовой, просвещенной России, осуждавшей царизм, А. С. Грибоедов открыл и отстаивал совершенно новое демократическое направление в русской дипломатии начала XIX века, основанное на активной поддержке освободительного движения порабощенных народов Закавказья и Балкан от ига турецких и иранских поработителей.

Благодаря дипломатическому искусству А. С. Грибоедова, горячо симпатизировавшему, как и вся прогрессивная Россия, освободительной борьбе греческого народа, иранские войска Аббас-мирзы открыли в 1821 г. второй фронт войны против Турции. Независимо от целей каджарского принца, добивавшегося территориальных компенсаций после поражения в первой русско-иранской войне 1804-1813 гг., иранские войска около трех лет отвлекали значительные силы турок от Греции, охваченной освободительной борьбой.

Эта выдающаяся деятельность А. С. Грибоедова нанесла удар по колониальной Англии, которая после Бухарестского мира не покладая рук работала над созданием ирано-турецкой коалиции против России. Деятельность Грибоедова в этот период привела к отозванию английских офицеров из армии Аббас-мирзы, закрытию британской дипломатической миссии в Иране, а также к развитию русско-иранской торговли и свертыванию английской торговли в Передней Азии и в бассейне Персидского залива. Независимо от внешней политики царизма на Востоке дипломатическая деятельность Грибоедова в годы второй русско-иранской войны 1826-1828 годов, его переговоры с Аббас-мирзой в Каразиадине, Дех-Харгане и Туркманчае способствовали освобождению народов Закавказья, в том числе и армянского народа, от каджарского ига и угрозы геноцида. При этом целенаправленная дипломатическая деятельность А. С. Грибоедова сочеталась с его непосредственным участием в боях на территории Восточной Армении и активным содействием делу переселения на родину 50 тысяч армян.

***

Анализ накопленных за прошедшие 150 лет архивных документов царской России, обширной дореволюционной русской историографии по этому вопросу, исследований советских историков, иранских версий и концепций, поток которых не прекращается, работ английских и турецких авторов, ценность которых устанавливалась тщательным изучением сложных международных отношений в период Восточного кризиса, – все это не оставляет сомнений в том, что А. С. Грибоедов пал жертвой разработанного в деталях преступного плана Каджарской династии, возглавляемой Фатх-Али-шахом и его наследником Аббас- мирзой, британской дипломатической миссии, возглавляемой посланником Д. Макдональдом, и турецкого султана Махмуда II.

Убийство А. С. Грибоедова имело исключительно политические мотивы.

Одержимая реваншистским угаром, династия Каджаров пыталась воспользоваться русско-турецкой войной и убийством Грибоедова, чтобы обострить обстановку и с помощью Англии и Турции начать против России третью войну в коалиции с Турцией и в неблагоприятной для царизма военно-политической обстановке, поскольку России пришлось бы воевать на два фронта. Таким путем Каджары думали ликвидировать, во-первых, Туркманчайский договор, во-вторых, отказаться от выплаты России неуплаченной части огромной контрибуции и получить от султана Махмуда II обещанную денежную компенсацию в размере отданной России контрибуции за вступление в войну против России на стороне Турции, и в-третьих, в случае победы турецко-иранской коалиции – восстановить в Закавказье иранскую власть. Это была программа максимум координационного плана.

Показательно, что еще на переговорах с Грибоедовым и Паскевичем в Дех-Харгане шах пытался всякими проволочками дождаться начала русско-турецкой войны. С этой целью он аннулировал предварительное соглашение с русской делегацией от 9 декабря 1827 г. и всячески оттягивал переговоры. После этого было отклонено и второе соглашение, достигнутое 23 декабря.

Преследуя реваншистские цели, шах вынашивал надежду, что с началом русско-турецкой войны не подпишет Туркманчайского договора. Вблизи турецкой границы он собирал иранские войска, демонстрируя этим свою готовность выступить на стороне Турции, и в это же время обещал султану Махмуду II вместо Аббаса-мирзы, начавшего в 1821 г. войну против Турции, назначить наследником иранского престола угодного султану хорасанского наместника. Однако наступление русских войск на Тегеран сорвало эти планы шаха, и он был вынужден подписать Туркманчайский договор, хотя политику свою не изменил.

Факты показывают, что с начала 1829 г. Фатх-Али-шах собирался осуществить план-максимум, но только после того, как в русско-турецкой войне наступит решающий перелом в пользу армии турецкого султана. До такого перелома Иран не собирался вступать в войну во избежание нового, еще более тяжелого поражения.

Для осуществления этого плана (после разгрома русской миссии) в Константинополь были направлены два представителя шаха. Один из них Молла Шариф (Мехмед Ширвани) имел задачу наблюдать за ходом русско-турецкой войны. С этой целью он находился в Турции до конца июня 1829 г. и вернулся в Иран, когда перелом в войне произошел, но в пользу России. Второй представитель Каджаров Садык-хан должен был в Константинополе установить связь между шахом, наследным принцем и аккредитованными в Константинополе послами европейских государств и двором султана Махмуда II с тем, чтобы быть в курсе европейской политики в отношении Турции и Ирана.

Что же касается турецкого султана, то еще в декабре 1828 г. он отправил в Тебриз своего посла Таиба-эфенди, который за убийство Грибоедова и вступление Ирана в войну против России по поручению Махмуда II обещал 8 куруров (равные сумме уже внесенной России контрибуции) и возвращение Каджарам Закавказья. После убийства А. С. Грибоедова в условиях зимы турки предприняли наступательные операции для взятия Ахалциха, однако цели не достигли.

На случай продолжения русско-турецкой войны и успехов русских войск Каджары собирались отправить в Петербург искупительную миссию, подарить Николаю I знаменитый алмаз «Шах» – «цену крови» Грибоедова – и добиваться сокращения Россией неуплаченной части контрибуции.

После падения Силистрии и перехода через Балканский хребет 2-й русской армии победа русских войск уже не вызывала сомнения, и Фатх-Али-шах отправил в Петербург искупительную миссию Хосров-мирзы, который в ожидании перелома в русско-турецкой войне добирался до Петербурга очень медленно и встретился с Николаем I через полгода после разгрома русской миссии. Русский царизм сократил контрибуцию на 1 курур, вероятно с учетом стоимости алмаза «Шах», а выплату другого курура отсрочил на 5 лет.

С начала русско-турецкой войны Англия усиливала армию шаха вооружением и английскими офицерами.

После того, как 11 октября 1828 г. русские войска заняли Варну, 26 октября Россия в своей вербальной ноте западным державам объявила, что разобьет Османскую империю, а в ноябре 1828 г. русские эскадры блокировали проливы Босфор и Дарданеллы. Англия, Австрия и Франция пытались не допустить крушения империи султана и в конце 1828 г. добивались вмешательства в русско-турецкую войну для того, чтобы приостановить ее и навязать России свое посредничество на общеевропейском конгрессе.

Вполне очевидно, что Англия, Австрия и Франция не сбрасывали со счетов и Иран, поскольку вступление Ирана в войну могло затормозить русское наступление на империю султана.

Что же касается России, то она не начала третьей войны против Ирана после убийства русского посла и этим сорвала планы европейских держав в отношении Турции и Ирана.

Когда в Константинополе стало известно об убийстве А. С. Грибоедова, султан Махмуд созвал заседание дивана, по решению которого новый командующий сараскер Хаккы-паша приступил к активным операциям для взятия Карса и Ахалциха. При этом предполагалось, что иранцы примут участие в этих операциях. Однако и на этот раз турки потерпели поражение, а сам Хаккы-паша попал в плен.

Нежелание царя и графа Нессельроде принять грибоедовские предложения о поездке Аббас-мирзы в Петербург для сокращения контрибуции, равно как и возраставшие настойчивые требования царского двора полностью рассчитаться с контрибуцией в установленные сроки не только должны были показать, что Россия не боится Каджаров и новой войны с Ираном, но и лишить Иран материальных возможностей для новой войны. Однако при этом не учитывалось в необходимой мере, что Англия и Турция, заинтересованные во вступлении Ирана в войну, могли предоставить Каджарам военную и финансовую поддержку. Грибоедов после этого остался в единоборстве и без защиты в борьбе против всей каджарской и английской реакции. Нельзя не признать поэтому, что планы Каджаров, связанные с разгромом русской миссии, в определенной мере сбылись, так как Россия все же сократила контрибуцию и улучшила свои отношения с Ираном, чего А. С. Грибоедов настойчиво добивался при жизни. А запятнанный грибоедовской кровью алмаз «Шах» стал немым свидетелем косности и близорукости царизма, обвинившего Грибоедова в собственной смерти.

***

Факты показывают, что была разработана в деталях и техническая сторона организации разгрома русской миссии.

Главные организаторы разгрома этой миссии – сам Фатх-Али-шах, его наследник Аббас-мирза, бывший премьер-министр и губернатор Тебриза Аллах-Яр-хан Асаф-эд-Довле, тегеранский губернатор принц Зель-эс-Султан и глава шиитского духовенства Мирза-Месих –использовали проблему освобождения пленных для эскалации мусульманского фанатизма и разгрома русской миссии. Известно, что освобождение и возвращение на родину пленных было предусмотрено Туркманчайским договором, подписанным наследником престола и ратифицированным шахом. Поэтому вопрос пленных был всего лишь предлогом для организации убийства Грибоедова. Из северо-западных районов Ирана было переселено 50 тысяч в основном армян, а также грузин, ассирийцев, азербайджанцев и курдов. Однако как только Грибоедов приехал в Тегеран, к нему были подосланы, явно в провокационных целях, второй по положению евнух из гарема шаха Мирза-Якуб и две наложницы из гарема премьер-министра. Аллах-Яр хану, имевшему у себя в гареме десятки наложниц, ничего не стоило принести в жертву двух христианок, тем более, что «старожилок» гарема он охотно отдавал своим подчиненным. Шах со своей стороны не дорожил своим евнухом Мирза-Якубом, так как в шахском гареме был и другой, старший по положению евнух Манучехр-хан, ведавший делами шахской казны, а в 1824 году исполнявший обязанности премьер-министра. Для возвращения на родину Мирза-Якуб с era состоянием мог, конечно, избрать много обходных путей. Однако евнух укрылся в здании русской миссии, несмотря на сан «хаджи», а шиитские улемы получили удобную возможность организовать разгром русской миссии и убить Грибоедова руками мусульманских фанатиков, экзальтированных проповедями Мирза-Месиха.

Все это указывает на то, что жертвы были избраны заблаговременно, а механизм заговора действовал безотказно. Что же касается убийства Мирза-Якуба разъяренной толпой, то произошло это вовсе не потому, что он не был связан с главными погромщиками и организаторами, а потому, что участие в заговоре хранилось в глубокой тайне. Другие детали организации убийства Грибоедова в общих чертах состояли в следующем.

Иранская охрана миссии в полном составе была снята за день до разгрома миссии, но свои винтовки иранские солдаты оставили для погромщиков на чердаке одного из посольских домов.

По указанию шаха тегеранский губернатор Зель-эс-Султан отправился со своим отрядом к окруженному зданию миссии. Солдаты этого отряда присоединились к погромщикам и отдали им часть своего оружия, а сам принц вернулся к шаху во дворец и доложил ему о выполнении задания.

Тегеранский губернатор отозвал накануне происшествия мехмандара русского посла, что также говорит о заранее подготовленном заговоре. Следовательно, не было при Грибоедове и помощника мехмандара, от имени которого англичане составили «Реляцию» о гибели Грибоедова.

Не менее показательно, что заговорщики из шахского окружения опасались, что в решающий момент шах может передумать, и потому они задержали в пути предназначенные для шаха подарки царя. Между тем шах не только не передумал, а для того, чтобы уйти от ответственности за соучастие в преступлении, после убийства Грибоедова отправил Аббас-мирзе и многим своим сыновьям – принцам серию лживых писем с расчетом, что они будут перехвачены и прочитаны русской разведкой, а в Тифлисе и Петербурге создадут впечатление непричастности шаха к убийству посланника. Что же касается Паскевича, то он не поддался этому обману и 23 февраля и 23 марта 1829 г. написал графу Нессельроде, что тегеранское преступление было «обдуманным последствием самого вероломного коварства».

Заметим еще, что поведение шаха после разгрома миссии выдавало его как организатора преступления. В течение пяти дней изрубленное тело Грибоедова вместе с другими трупами оставалось в яме во дворе миссии, а перенос останков посланника осуществлялся не правительством, а по инициативе армянской церкви и знавшего Грибоедова при жизни Гурген-хана Джульфинского. В этой связи представляет интерес сообщение армянской газеты «Мшак» о том, что 16 декабря 1909 г. армянскую церковь в районе Шах-Абдул-Азима, куда в феврале 1829 г. были перенесены останки Грибоедова, посетил российский посол Поклевский-Козел в сопровождении корреспондента газеты «Новое время» поляка Янчевецкого для ознакомления с могилой Грибоедова.

Однако во дворе армянской церкви оказалась лишь одна братская могила, где, по словам священников, через три дня были захоронены все изуродованные трупы, перенесенные сюда из разбросанных по городу ям. По мнению Янчевецкого, вряд ли можно было установить подлинность трупа Грибоедова среди 35-и других изуродованных трупов⁴⁸⁵. Между тем известно, что труп Грибоедова был опознан в Тифлисе по сведенному мизинцу левой руки⁴⁸⁶.

По информации Гурген-хана Джульфинского, на яму с трупом Грибоедова в посольском дворе ему указал под большим секретом один из местных жителей, вероятно участник погрома. К тому же, в отличие от остальных трупов, перенесенных в армянскую церковь до 3-го февраля, разрубленное тело Грибоедова было обнаружено на день позже, и потому его можно было отличить от остальных. Известно также, что вместе с Грибоедовым была убита мать главного шахского евнуха Манучехр-хана Воски-Хатун, упрашивавшая Грибоедова уйти в армянскую церковь. Манучехр-хан нашел труп своей матери и с большими почестями похоронил ее на Эчмиадзииском кладбище, что также говорит о несостоятельности гипотезы корреспондента Янчевецкого.

Английский посол Макдональд в попытках отвести от себя обвинения в соучастии в убийстве Грибоедова был вынужден официально объявить, что во время разгрома миссии шах отсиживался в своем гареме и не мог не услышать стрельбу и вопли умирающих русских. Не исключено, что кроме основных политических мотивов, толкнувших шаха на разгром русской миссии, было и его личное желание отвести от себя недовольство народа за поражение в минувшей войне и направить это недовольство против русских, разбивших иранскую армию и получивших контрибуцию. При всем этом шах и его окружение всячески скрывали от народа, что Каджары первыми начали войну.

Более чем странным представляется поведение шаха накануне и после разгрома русской миссии.

Получив 29 января от Грибоедова специальную ноту, в которой говорилось о готовящемся заговоре против русской миссии, шах не только ничего не предпринял для усиления охраны здания посольства, а напротив, накануне штурма снял иранскую охрану.

Шах, Аббас-мирза и Макдональд, точно сговорившись, не оказывали в Тегеране и Тебризе никаких даже формальных почестей останкам Грибоедова, для отправки тела которого в Тифлис была выделена лишь одна лошадь. И только в Нахичевани останки Грибоедова были переложены в гроб.

Шах сознательно создавал впечатление, что не боится русских и не считается с ними, и делал это до тех пор, пока Паскевич не пригрозил наследному принцу разгромить Каджарскую династию.

В числе поводов к разгрому русской миссии, выдаваемых отдельными авторами за главные причины погрома, выделяется иранская версия, по которой сотрудники русской миссии якобы истощали продовольственные запасы базаров, тогда как на деле закупками продовольствия занимался приставленный к Грибоедову мехмандар. Недовольство населения миссией вызывал именно этот мошенник мехмандар, который, надо полагать не без указки сверху, создавал конфликтную ситуацию.

Другой повод, ошибочно выдаваемый за причину убийства Грибоедова, подкрепляется мнением о несносном характере Грибоедова. Наибольшее недоумение вызывает версия О. И. Поповой, почерпнутая из ложной реляции помощника мехмандара, согласно которой посол утомлял шаха продолжительными беседами, не называл его «Шахиншахом» и «вырвал» из его гарема евнуха, тогда как длительность аудиенции всегда заранее устанавливалась министром двора по указанию шаха, а не его посетителями. Грибоедову, несомненно, были известны все тонкости иранского придворного этикета, и без надобности он не стал бы его нарушать, хотя и, подобно Ермолову, наотрез отказался от «чулочной дипломатии» и перед шахом и его наследником в красных чулках (без обуви) не появлялся.

Среди критиков «несносного характера» Грибоедова был и подполковник И. О. Симонич, который командовал Грузинским гренадерским полком и рассказывал о Грибоедове небылицы, свидетелем которых быть не мог. Поддерживая официальную версию Мальцова-Паскевича о причинах гибели Грибоедова, он в 1833 г. добился своего назначения посланником в Иране.

Нуждается в доисследовании и более чем странное поведение Мальцова – второго человека в миссии. Зная о готовившемся погроме, он спрятался у соседей и остался жив, несмотря на то, что в комнату, где он прятался, заходили погромщики. А потом Мальцов доносил Паскевичу, что шах обещал просить Российского императора о назначении его посланником вместо убитого Грибоедова. В других донесениях Мальцов оклеветал Грибоедова, обвинив его в собственной гибели, что соответствовало официальной версии царизма, подсказанной Мальцову Паскевичем. Мальцова шах продержал у себя во дворце 17 суток, а Паскевич задержал его в Тебризе почти четыре месяца – очевидно опасаясь, что в Тифлисе он разболтает правду об убийстве Грибоедова и перемешает все карты. По этой же причине, возможно, Паскевич обрушился с обвинениями и на находившегося в Тебризе российского поверенного в делах Амбургера, который был возмущен нежеланием Каджаров отправить в Петербург представительную искупительную миссию и вопреки указаниям Паскевича вернулся в Закавказье.

Ведущая роль в организации убийства А. С. Грибоедова и разгрома русской миссии в Тегеране 30 января (11 февраля) 1829 г. принадлежала Англии.

В начале XIX в. Англия добивалась преобладания в Иране в бескомпромиссной конкурентной борьбе с Россией.

Анализ показывает, что, независимо от внешней политики царизма, британская дипломатия тех лет была подчинена в иранском вопросе схеме, приводившей к перманентным провалам.

Известно, что Англия разжигала первую русско-иранскую войну (1804-1813), а после поражения Ирана, с помощью Тегеранского договора 1814 г., 12 лет направляла борьбу Каджаров за пересмотр Гюлистанского договора.

Ситуация повторилась в 1826 г., когда Англия сперва спровоцировала агрессивное вторжение армии Аббас-мирзы в Закавказье, а в период русского контрнаступления во второй русско-иранской войне (1826-1828), начавшегося блестящими операциями генерала Мадатова, Англия уже пыталась сохранить границы Гюлистанского договора. Наконец, после заключения в 1828 г. Туркманчайского договора Англия столь же безуспешно и настойчиво добивалась пересмотра и этого соглашения путем организации убийства русского посла и провоцирования третьей войны Ирана против России.

В процессе обострения восточного вопроса и Балканского кризиса 20-х годов, вызванного, главным образом, освободительной борьбой греческого народа против турецкого ига и разложением Османской Турции, колониальная Англия пыталась не допустить разгрома разваливавшейся лоскутной империи султана, чтобы сохранить там свои экономические и политические позиции.

Добиваясь прекращения русско-турецкой войны в обстановке успехов русских войск, Англия вмешалась в эту войну (под видом посредничества) и вместе с Каджарами и Портой организовала убийство российского посла в Тегеране для того, чтобы обострить международную обстановку на Востоке и угрожать России ирано-турецкой коалицией и войной на два фронта.

Следовательно, убийством А. С. Грибоедова Англия пыталась добиться осуществления своих колониальных целей в Иране и Турции одновременно.

Многолетний опыт в проведении колониальной политики, дипломатической и разведывательной деятельности не помогли Англии прикрыть наиболее уродливые факты ее решающего участия в разработке и организации преступного тегеранского заговора. Ведь большинство непосредственных исполнителей этого заговора – от шиитских улемов с Хаджи-мирза Месихом во главе до принцев «крови» и министров правительства – открыто и регулярно финансировались Англией. Список этих наемников возглавляли экс-премьер Аллах-Яр-хан, министр иностранных дел Мирза-Аболь-Хасан-хан и тегеранский губернатор принц Зель-эс-Султан, судьба которого была связана с Англией до конца его дней – после смерти Фатх-Али-шаха с помощью Англии он пытался захватить престол, за что был арестован, а потом освобожден англичанами из заключения и бежал к тем же англичанам в Багдад.

Не менее открыто Англия финансировала шахский двор, вооружала иранскую армию, комплектовала ее английскими офицерами и готовила к войне против России.

В отношении Англии к Грибоедову было много враждебного, потому что грибоедовская дипломатия нанесла сокрушительный удар по традиционному английскому преобладанию в Иране: способствовала присоединению Восточной Армении к России, привела к закрытию английской миссии в Тебризе, к свертыванию английской торговли в бассейне Персидского залива и вызвала ирано-турецкую войну 1821-1823 годов. Англия не могла простить Грибоедову Туркманчайского договора, который обеспечивал в Иране преобладание России. Англия мстила Грибоедову за проваленный ирано-турецкий союз (над созданием которого англичане трудились не покладая рук) и за антитурецкую ориентацию наследного принца Аббас-мирзы, замены которого англичане добивались вместе с турецким султаном Махмудом II.

В глубоком англо-грибоедовском конфликте восторжествовала антиколониальная грибоедовская дипломатия, ее прогрессивная концепция широкой помощи восставшему греческому народу на Балканах, поддержки освободительной борьбы армянского и других народов Закавказья и Западной Армении против султанского и Каджарского ига.

Нельзя снимать ответственность за убийство А. С. Грибоедова и с царизма, чья внешняя политика позволила осуществить эту кровавую провокацию. Отклонив, вопреки интересам России, экономические, дипломатические и военные проекты А. С. Грибоедова, царизм фактически лишил автора «Горя от ума» всякой поддержки. «Свободолюбивые взгляды Александра Грибоедова, – отмечает иранский историк Моэззи, – его пьесы, осмеявшие царизм, не соответствовали политике российского императора, который держал Грибоедова вдали от России и был не последней причиной его гибели»⁴⁸⁷.

***

Имя Александра Сергеевича Грибоедова бесконечно дорого армянскому народу.

На критическом и решающем этапе национальной истории армянского народа бескорыстная деятельность А. С. Грибоедова – честного и мужественного сына русского народа – стала беспримерным подвигом в борьбе за светлую мечту армянского освободительного движения.

Глубоко символично, что в далеком 1827 году на импровизированной сцене ханского дворца в Ереване, откуда еще виднелись догоравшие пожарища, в присутствии Грибоедова была впервые поставлена его бессмертная комедия «Горе от ума» – предвестник благотворного влияния русской освободительной мысли в Восточной Армении.

Воздвигнутый в Ереване монументальный памятник А. С. Грибоедову – это дань глубокого уважения и признательности русскому народу, дружбе братских народов, устремленной в будущее.