Борис Конофальский
Охотник
Глава 7
– Это она! – Роэ увидел девочку, которая вышла из дома. В этом сомнений не было. Это был червь! Он повернулся к Мартынову. – Ну, чего лежишь? Опять упустить хочешь?
Девка быстро побежала к арке. А Гена уже поднимал спинку кресла, садился поудобнее и зло, как будто огрызнулся, ответил Роэману:
– Не упущу.
Машина с ревом рванула, теперь двор был наполовину пуст, и автомобиль через несколько секунд выехал из арки.
– Налево, – Роэ указывал водителю пальцем, – вон она.
От другого дома им навстречу двинулась было небольшая красная «Ауди» и чуть-чуть, одним крылом, загородила им проезд.
Уже через секунду Мартынов стоял перед красной машинкой с топором в руке и, вытаращив сумасшедшие глаза, орал на молодую женщину, что сидела за рулем:
– Быстро убралась, мразь! Быстро, я сказал…
Дамочка и не подумала спорить, сдала назад, и Мартынов снова оказался на месте водителя. Машина продолжила путь.
«Теперь точно засветился. А чего от него еще ждать? Дебил – дебил и есть, это уже и по музыке было понятно». Роэман не собирался что-либо советовать Мартынову, чему-то его учить. Виталий Леонидович откинулся на спинку кресла и смотрел вперед. Ему было не до грядущих проблем Мартынова. Странное дело, то чувство в груди… оно стало тяжелее, что ли. Словно холодный ком превратился в ледяной камень. Роэ буквально почувствовал во рту острый привкус опасности, от которого цепенели пальцы.
– Вон она! – радостно заревел Мартынов. – Вон, через детскую площадку бежит!
Давя на педаль газа, он на чрезмерной для дворовой территории скорости объехал огромную детскую площадку и, уже паркуя свой большой автомобиль, пообещал:
– Я быстро.
Схватил топор, выскочил в туман и пошел очень бодрым шагом наперерез девочке, которая была едва различима в белой и влажной пелене.
«Спинища у него какая!» Роэман подумал, что ему будет нелегко справиться с Мартыновым, когда они встретятся на той стороне. Вернее, было бы нелегко. Именно так. Виталий Леонидович откинулся на спинку кресла, положив голову на подголовник, приняв позу смиренного ожидания.
Он даже не смотрел в ту сторону. Все, что он смог сделать, – это дотянуться и выключить музыку. Только вот спокойствие его было внешнее.
Он не видел ни девки, ни своего бывшего помощника: все укрыл туман. А вот неприятное чувство в груди оставалась с ним, теперь оно стало больше напоминать не тяжесть, а резь. Роэман уже знал, что дело не выгорит. Знал, что у Мартынова ничего не получится. Не прошло и минуты, как ему стало душно, ладони вспотели. Так душно, что захотелось выйти из машины на воздух. Но он не вышел. Он просто повернул голову в ту сторону, в которую удалился Мартынов, и увидал, как из пелены тумана к нему идет ОНА. Да, это была та самая баба, которую он уже видел ночью.
Она шла не спеша, становясь все четче и четче. Неприятная. И сквозь туман было отлично видно огонек от сигареты. Вроде и одета хорошо, платок на голове красивый… Но… Плащ… Какой-то замызганный, рукав грязный. Одна рука в кармане плаща. А во второй, в правой, она что-то несла. Роэ не сразу понял, что это. А потом разглядел… Это… это был топорик Мартынова.
Она шла и шла, пока не оказалась близко. Стекла в машине у Мартынова были тонированные, но Роэман знал, что это ровным счетом ничего не значит. Он знал, что она его видит. Он уже мог разглядеть ее светлые, светлые глаза. Они буквально впивались в Роэ с удивительной точностью. Впивались прямо ему в лицо. Баба приблизилась к машине вплотную, сигаретка в зубах. Постояла и небрежно кинула топорик на большой капот. Теперь Виталий Леонидович с облечением отвел от нее взгляд и смог рассмотреть его. Топорик был в крови. Весь, включая рукоять. А к лезвию прилип клок волос. И Роэман знал, чьи это волосы.
Баба так и стояла у машины с его стороны; не будь стекла, он мог бы дотянуться до нее. Теперь-то Роэману стало ясно, почему ее плащ такой замызганный, весь в темных, жирных пятнах. Она не собиралась ничего делать, просто стояла и курила. Он снова на нее посмотрел и понял, что ошибался, посчитав ее глаза светлыми. Они были не светлые, а белесые, зрачки в них оказались почти такого же цвета, как и белки. Светло-серые, мутные, как у застарелого покойника. Их взгляд пронзал и затемненное стекло двери, и его тело, и душу. И Виталий Леонидович, не раз стоявший на грани смерти, не раз попадавший в ситуации, из которых практически нереально было выбраться живым, еще никогда так отчетливо не чувствовал могильной сырости.
И лицо ее было спокойным и бесстрастным, а еще серым, только в отличие от светло-серых глаз кожа лица казалась темно-серой. На правой щеке и на подбородке чернели две гнилые язвы. Роэ невольно поежился; да, даже через дверь и толстое стекло машины он прекрасно чувствовал, как от нее несет сырым холодом.
Он смотрел на нее, а она на него. Им не нужно было слов, чтобы понимать друг друга. Секунд десять молчания, и все вопросы между ними оказались сняты. Виталий Леонидович к этому дому и к этой девочке не приблизится. Никогда.
Женщина достала из кармана новую сигарету, закурила и, больше не взглянув на него, повернулась и не спеша пошла в туман. А вот Роэман спешил. Виталий Леонидович поспешно перелез с пассажирского сиденья на водительское, осмотрелся – как тут что, – взялся за руль и, включив передачу, поехал от этого страшного места. Набирая скорость, он резко крутанул руль туда-сюда, чтобы окровавленный топор с клочком волос соскользнул с капота.
Роэ не очень хорошо понимал, куда ехал, – дома-дворы, дома-дворы, и когда вырулил на какую-то улицу, он не знал ее названия. По наитию свернул налево, пересек сплошную и поехал к Московскому проспекту. Он не был опытным водителем и плохо знал правила, ему привычнее было ходить пешком, но сейчас Роэман думал только о том, чтобы убраться отсюда побыстрее, и машина для этого была как раз то что нужно.
Чувство холода с примесью тошноты уже его не донимало. А вот от серого лица с черными язвами он хотел держаться как можно дальше. Уж очень был выразителен взгляд белесых мертвых глаз.
Мартышка? Да плевать на него. Эта страшная баба, которую дессы звали Гнилой, сделала то, что собирался сделать он сам. И вообще, по большому счету все вышло не так уж и плохо, хорошо, что Роэ что-то почувствовал еще в первый раз, хорошо, что не полез к червю сам. Ну да, с червем он, конечно, вопрос не решил, но зато понял, что его охраняет влиятельная тварь. И теперь ему будет о чем рассказать привратнице. Ну а смерть Мартынова всем, кто знал об их отношениях, доходчиво объяснит, что с Виталием Леонидовичем лучше не враждовать. Вот только одного он понять не мог. Мартынов… Неужели Мартынов ничего не чувствовал? Ни холода, ни надвигающейся беды, ни острого ощущения опасности? Неужели ничего? Наверное, нет… Этот идиот искал самые дебильные песенки на всех самых омерзительных станциях. Он был абсолютно спокоен и ни о чем не волновался.
Не послушалась папу, не пошла в школу. Но угрызений совести Светлана не испытывала. Скорее, предвкушала чего-то новое. Именно от этого состояния и настроение у нее было приподнятое, как бывает у молодых женщин, когда они с кучей денег идут за обновками. И дело тут не в покупках, не в обладании вещами. Светлана просто очень, очень сильно хотела изменить себя. Улучшить. Стать такой, на которую одноклассники обратят внимание. Стать той, над которой перестанут прикалываться.
Она давно ходила в спортивной одежде. Девочки из ее команды, которые почти все были старше, постоянно носили спортивную одежду. Это был этакий знак, подчеркивающий принадлежность к особой спортивной касте. И Светлана тоже стала предпочитать спортивные костюмы и обувь. И в школу ходила так же. А так как папа ее любил, у нее было много дорогой спортивной одежды, и поначалу, в седьмом и восьмом классе, вещи с эмблемами «Найк» и «Адидас» у многих ее сверстниц вызывали даже зависть. Но потом девочки все меньше ей завидовали. Уже с девятого класса они начали носить одежду, более подходящую девушкам. А Света так и ходила в спортивном, сначала не замечая изменения общих тенденций, а потом уже и не имея возможности приобрести что-то иное. Так Светлана и заработала издевательскую кличку Спортивная.
Так как в ее классе была еще одна девочка с тем же именем, то одноклассники называли Свету Спортивной. И вот, получив почти одиннадцать тысяч рублей, она хотела себя изменить. Для этого ей нужны были новая одежда, новая обувь… и вообще все новое. Новый лук, как говорили сверстницы. Светлана добежала до «Радуги» и вошла в светлые коридоры торгового центра все в том же приподнятом настроении. Витрины, витрины, витрины. Белье, одежда, обувь, аксессуары. Тут десятки разных магазинов, где есть все, что ей нужно. Девочка была в этом уверена. Вначале она направилась к спортивным магазинам. Ну нет. Развернулась и… вот он. Магазин обуви с красивым названием «Рандеву». Светлана уже бывала тут, сидела скучала на больших мягких пуфах, пока мама бесконечно долго примеряла какие-нибудь туфли или сапоги. Девочка зашла в магазин и почти сразу увидела то, что ей понравилось.
Ах, как они были прекрасны! Аккуратные туфельки из черной кожи. Небольшая платформа, как раз на петербуржскую осень с ее дождями, круглый носок, ремешок с красивой серебряной пряжкой. Такие туфли… носят героини аниме. Точно. Просто прелесть, а не туфли! Ей нужны были именно они. Света именно такие и хотела, просто до этой минуты не знала об этом. Она повертела обувь в руках, увидела этикетку и расстроилась. Шесть шестьсот? Пипец! Это же больше половины денег, что у нее есть. Классные туфли, но очень дорогие.
– На них скидочка, – произнесла милая девушка в черном платье, подошедшая к Светлане незаметно.
– Скидочка? – Света повернулась к ней.
Девушка взяла туфлю, взглянула на этикетку:
– Да, вот, сейчас их можно приобрести за четыре восемьсот. У вас какой размер?
Света вздохнула. Четыре восемьсот тоже очень дорого. После такой покупки у нее останется немного денег, а ей хотелось еще купить узкую юбку, такую, какую носит Лиза Марфина, и белую блузку, и пальто. А еще колготки! У нее сто лет не было колготок – сплошные брюки с носками! А еще нужны зонт и шапочка. И перчатки! Ей давно хотелось иметь перчатки. И красивое нижнее белье. То, что она купила недавно, очень Свете нравилось, но ее одноклассницы носили совсем другое белье. Взрослое.
– Так какой у вас размер? – не отставала милая продавщица.
– Тридцать восьмой, наверное, – ответила Светлана, уже не собираясь покупать эти божественные туфли, но девушка в черном платье была такой внимательной.
– Принесу тридцать восьмой и тридцать восемь с половиной, – сказала продавщица, посмотрев на ноги покупательницы.
Она ушла, а девочка села на большой пуфик и стала ждать.
Ей подошел размер тридцать восемь с половиной.
– Ну, это естественно, – говорила продавщица, помогая застегнуть пряжку на ремне. – Вы же девушка высокая. Вот зеркало, подойдите к нему.
Это были лучшие туфли, которые Света когда-либо примеряла. Ну как их было не купить?
«Четыре восемьсот. Дорого… Ну и что? У меня же дома еще есть деньги. Да и отец Серафим уже сдал монету на аукцион. Аукцион заканчивается через три дня. А я еще принесу монеток из снов. Деньги будут!»
И конечно же, из магазина «Рандеву» девочка вышла с пакетом, в котором лежала большая обувная коробка со старыми растоптанными кроссовками. Да, эти туфли никак не шли к стареньким тренировочным штанам фирмы «Рибок». Девочка это знала, знала, но ничего с собой поделать не могла. Она не могла не надеть чудесную обувь сейчас же. Она шла, и ей казалось, что каждый третий встречный, даже если это мужчины, смотрит на ее туфли и восхищается ими. Ну а как такими классными туфлями можно не восхищаться?!
И ими восхищались, их замечали, в чем Света убедилась, как только вошла в модный магазин нижнего белья. К ней сразу подошла девушка-продавец и сказала:
– Классные туфли, я тоже себе такие хочу. – Света даже ответить не успела, как она продолжила: – А к ним подойдут чулки.
– Чулки? – Света поначалу даже удивилась. Она подумала, что девушка предлагает ей обычные чулки. Но продавщица тут же пояснила:
– Это анимешные чулки, знаете, такие, которые чуть выше колена, их носят анимешницы и косплейщицы.
– А, поняла.
Светлану эти чулки, конечно, заинтересовали, и уже через десять минут она выходила из этого магазина с новым пакетом, в котором были роскошные черные чулочки с красными подвязками.
Она не смогла отказаться от покупки. Обалденная вещь, их как будто только что сняли с одной из героинь «Мадоко Магика». Жаль, что их нельзя было надеть сразу, как туфли. Ну какой смысл натягивать чулки под треники? А о том, что они стоили баснословные семьсот шестьдесят рублей, Светлана не думала. Она просто пошла в магазин «Монки», где приобрела плиссированную юбку до колена. А вовсе не такую узкую, как носит Лиза Марфина и другие девочки из класса. Купила еще красивую блузку со стоячим воротничком и теплый жакет, который можно носить как верхнюю одежду. И под конец, уже собираясь уходить, увидала берет. Берет и перчатки к нему. Странный, но такой классный. Он был небольшой, фиолетовый и очень кокетливый. Света покосилась на болтавших у кассы продавщиц и взяла головной убор. Двести шестьдесят рублей – ну, не так уж и дорого для такой вещи. Она надела его, подошла к зеркалу. И сама собой восхитилась. Берет был просто супер! Ее загорелое лицо, светлые глаза и светлые волосы прекрасно оттенял насыщенный фиолетовый цвет. Такие береты, да и вообще береты девочки из ее класса не носили. Но такой берет запросто могла надеть любая героиня из какого-нибудь японского мультика. Светлане очень, очень шел этот берет. И к тому же прекрасно гармонировал с туфлями, юбкой и чулками. Она взяла перчатки и натянула их. Мягкие. Они удивительно приятно обтягивали руки. И дополняли берет. Она не могла оторваться от зеркала, смотрела на себя то с одной, то с другой стороны.
«Еще двести двадцать рублей… И фиг с ними, деньги будут. Куплю! У меня никогда в жизни таких не было… А может, и не будет».
Она пошла к кассе. Еще девочка приобрела зонт. Красивый розовый зонт, он был почему-то уценен и продавался всего за сто восемьдесят рублей.
После этих трат у нее остались только те деньги, что давал ей папа на ведение хозяйства. А тут как раз «Бургер Кинг». Она давно мечтала попробовать огромный и дорогой гамбургер. Да, его-то она и заказала, а еще стакан пепси-колы. Бутерброд был столь огромен, что она не стала брать картошку. Получила заказ, села за свободный столик, разложив на стулья пакеты со старой одеждой, и с огромным удовольствием съела бургер, запив приторно сладким напитком. Это был очень, очень хороший день. Наверное, самый хороший день за все время после несчастья.
Ей казалось, что все на нее смотрят и восхищаются ею, ее удивительным луком. Ну, как минимум удивляются тому, как она выглядит. Уж четверо пацанов лет тринадцати-четырнадцати за соседним столом точно разглядывали и обсуждали Свету. Но этого мало, девочке очень-очень хотелось встретить кого-нибудь из знакомых. Чтобы этот кто-то заметил ее новый вид и сказал ей, как она прекрасно выглядит, ну или что-то подобное.
И Света уже знала, куда она пойдет покрасоваться в обновках. Знала, кто сможет оценить ее выбор. Доев последние крошки гамбургера и допив последние капли из картонного стакана, она оптимизировала свои пакеты, сложив всю старую, влажную и плохо пахнувшую одежду в один самый большой пакет. Старые кроссовки она положила в рюкзак. И, пересчитав остатки денег, отправилась к одному из прилавков на фуд-корте.
– Шаверму классическую и «Миринду», маленькую бутылку.
И уже через пять минут она выходила из ТК «Радуга». Выходила почти счастливая.
Глава 8
– Бахилы не забываем надевать, – напомнила ей медсестра.
– Ой, извините. – Светлана стала искать глазами бахилы. Нашла и надела пару синих пластиковых мешочков на свои новые туфельки.
Конечно, они портили вид, но ничего не поделаешь. Правила есть правила.
В больницах и садиках иной раз пахнет одинаково. Она поднялась на нужный этаж, отыскала палату и заглянула. На кровати, рядом с Пахомовым, сидел какой-то пацан, судя по одежде и свалившимся с ног тапочкам, тоже из больных, и они оба таращились в телефон, который держал Владик.
Оба смеялись и не сразу обратили внимание, когда девочка открыла дверь, вошла и остановилась у входа в палату. Света волновалась: интересно, что по поводу ее нового вида скажет Пахомов? Но те были увлечены чем-то веселым в телефоне. И тогда девочка подошла к ним почти вплотную.
Только тут мальчики подняли на нее глаза. Светлана почувствовала себя на седьмом небе. Их взгляды прекрасно передавали эмоции. И эти самые эмоции были как раз такие, на которые она и рассчитывала.
– Офигеть, Влад, это к тебе тянка? – произнес незнакомый пацан. Он разглядывал Свету с головы до ног. Пахомов, увидев ее, обрадовался.
– Фома! – Но тут же исправился: – Света.
Он молча сунул пацану его телефон и бесцеремонно, локтем, спихнул мальчишку с кровати. Глаза Влада все еще выражали, мягко говоря, удивление.
– Ну ты пипец! – продолжил он, разглядывая девочку.
– Что? – спросила Света, краснея. Она прекрасно видела его реакцию и знала, что он сейчас чувствует, но ей просто необходимо было подтверждение этих ощущений. – Не круто?
– Наши дуры из класса тебя засмеют, – ответил Пахомов.
А вот это было не совсем то, на что рассчитывала Светлана.
– Засмеют? – переспросила она немного удивленно.
– Ага, от зависти, скажут, раньше была спортивной, а теперь стала анимешницей, – заверил ее Влад и тут же успокоил девочку: – Да ну и хрен с ними, они курицы беспонтовые, а ты офигенно выглядишь.
– Офигенно, – подтвердил приятель Пахомова.
Она стояла так близко к кровати Влада, что он протянул руку к ее ноге и попытался прикоснуться к краю чулка, зацепить пальцем. Но Света быстро убрала ногу, и он произнес с восхищением:
– Чулки – круто! – И тут же добавил, разглаживая одеяло на краю кровати: – Ты садись.
Светлана, прежде чем сесть, достала из пакета с одеждой шаверму и «Миринду».
– На. – Она хотела спросить про здоровье, но не успела.
– О, шавуха! – Пахом схватил еду, бросил бутылку на кровать, а шаверму стал сразу разворачивать. – Тут еда пипец, жрать невозможно. Хуже, чем в нашей столовке. Матушка принесла с утра оладьи, так мы их уже съели.
– Влад, дашь куснуть-то? – почти жалобно попросил мальчишка, с которым Пахомов только что смотрел видео.
И тот пообещал ему по-барски:
– Оставлю.
И тут же сделал огромный, чуть не в треть шавермы, укус. Сразу после этого он принялся говорить Свете что-то про ее прикид. Прямо с набитым ртом. А у Светланы в голове шум. Она разволновалась: Пахом восхищается, а его приятель с ним соглашается, поддакивает. Да, мол, круто выглядит девочка. И они ей не просто рады. Они на нее смотрят с интересом, разглядывают и говорят, говорят, перебивая друг друга. Но она в таком состоянии, что почти не разбирает слов. Зато видит, что по руке Пахомова из шавермы вытекает соус и капает на пододеяльник.
– Капаешь, – заметила Света. А Владу было плевать на постельное белье. Он едва взглянул и, перестав жевать, спохватившись, протянул ей шаверму:
– А кстати, укусишь?
– Нет, только что бургер съела.
– А где?
– В «Бургер Кинге».
– О, там крутые бургеры, – сказал мальчишка, приятель Влада, и Светлана одарила его кивком головы: да, крутые.
Как давно она не чувствовала такого внимания сверстников. Папа, врачи, сиделки, попы их прихода – это все не то. Совсем не то.
– Ага, – добавил Пахомов, – не то, что в этой помойке «макдаке».
Мальчишки молниеносно прикончили шаверму и теперь занялись «Мириндой»: маленькими глотками пили прямо из бутылки, Свете же выдали стакан, и они принялись болтать о бургерах и жареной картошке в разных забегаловках. Но самое приятное случилось под конец.
– Свет, – сказал Влад, когда она, уже закинув на плечо рюкзачок, который он, кстати, порвал, брала в руки зонтик и пакет, – придешь еще?
– Приду, – пообещала она. – Может, завтра, если время будет.
– Шавуху принеси, – попросил мальчишка, имени которого она так и не узнала.
Она снова кивнула: ладно. Помахала Пахомову и вышла.
На улице дождик и ветер. Погода неприятная. Но Свете было сейчас очень хорошо. Туфельки на платформе, хоть уже слегка натерли ей ноги, спасали от луж. Красивый яркий зонт скрывал от холодных капель. Она быстро шла домой, чтобы покормить папу и дать ему время поспать перед работой. И уже недалеко от дома, сворачивая с Фрунзе во дворы, случайно взглянула назад… И снова увидала ее. Элегантная Дама шла за ней метрах в пятнадцати. Ее плащ промок и, как показалось Свете, был какой-то замызганный. Ее платок тоже промок. А дорогие сапоги были откровенно грязны. Маска на лице, очки… Раньше Светлана не замечала того, что эта Дама на самом деле… страшная.
Все прекрасное настроение сразу испарилось. В одну секунду. И туфельки с беретиком и чулочками радовали ее значительно меньше. От одного вида Элегантной Дамы она позабыла про свои обновки и про веселую болтовню с мальчишками. Девочка отвернулась и, ускорив шаг, пошла к дому и до самой парадной даже ни разу не обернулась. Не хотела снова увидеть ее. А на лестничной площадке Светлане пришлось остановиться, чтобы, прислушиваясь, не идет ли кто, снять с себя новую и красивую одежду и облачиться в старую, которую и надевать-то теперь было просто противно. Нужно было, конечно, что-то придумать, сочинить и про одежду, и про деньги, а пока – ничего не поделаешь, пока от папы придется все скрывать и все прятать.
Она надеялась, что Любопытный объяснит, почему исчез вчера в самый опасный момент и почему не появился позже, когда все разрешилось относительно благополучно. Но Лю не обмолвился о вчерашнем происшествии ни единым словом. Словно и не было ничего: ни его ошибки насчет хромоты Аглаи, ни исчезновения сразу после того, как начались неприятности. Извинений и слов оправдания не последовало. Свету это даже немного покоробило. Во всяком случае она рассчитывала… ну, хотя бы на объяснения. Когда девочка заявила, что Аглая забрала жука-трупоеда и придется идти за другим, он сказал:
– Туман простоит еще полчаса, но мы можем отправиться на Танцы прямо сейчас, я уже оглядел окрестности, Аглаи нигде нет.
«Аглаи нигде нет! – Света передразнила голос. Но, конечно же, про себя. – Ты вчера говорил, что она хромает и что это самый удачный момент, чтобы покончить с нею!»
Все-таки надо было ему что-то сказать по поводу вчерашнего, ну, или хотя бы задать пару вопросов, но опять, опять она боялась поругаться с Любопытным и потерять единственного и, что уж там говорить, полезного друга в этих страшных местах. Но вместо этого девочка только оглядела конец своей жабьей палки и произнесла:
– Сначала зайдем в развалины за жабьим жиром.
Жабий яд на палке быстро покрывался пылью, и Света боялась, что его эффективность от этого падает. Нет, без свежего жира девочка теперь никуда не хотела ходить.
После она, почти не разговаривая с Лю, пробежала немного по Гагарина и свернула на Типанова, и уже мимо развалин и груд битого камня побежала к железнодорожной насыпи. Ей очень не хотелось вновь попасть на Танцы, но другого выхода не было, а значит, лучше сделать это побыстрее, тем более что Лю с ней и туман уже стал заметно редеть.
Света быстро пробежала мимо отлично сохранившейся многоэтажки по одну сторону и приземистого, без стекол, здания магазина «О’кей» по другую. И уже вскоре почувствовала запах канализации. Подул ветерок с востока и разогнал последние клочья тумана. Этот ветерок, дувший ей навстречу, и приносил запах. Желтая вонючая речка с мерзкими круглоголовыми крокодилами была совсем рядом.
