Богдан Сушинский
Лавровый венок для смертника
15
На рассвете Согреда разбудил телефонный звонок. Подняв трубку, он, сонно щуря глаза, уставился в окно. Солнце, восходящее из глубин океана, уже обагрило его первыми мазками огня, крови и человеческих страданий. Часы, которые он проспал, были в одинаковой степени прекрасными и бесполезно прожитыми.
– Привет, Рой, – донесся до него все из тех же глубин океана на удивление нежный, едва слышимый голос женщины: то ли недавно проснувшейся, то ли так и не познавшей сна. – Я могла бы разбудить вас и пораньше, но, как видите, пощадила.
– Вы, Эллин?!
– По логике событий, мне следовало бы сейчас пригласить вас к себе…
– По логике событий, мне попросту не следовало бы уходить от вас вчера.
– Оплошность, которую вам еще придется очень долго искупать, – согласилась Грей. – Но, как вы понимаете, пригласить вас сейчас я не смогу.
– Только что я поймал себя на том, что проживаю первое утро на рейдере, в которое меня поднимает с постели нежный женский голос. Пусть даже доносящийся не из ванной, а из телефона.
– Знала бы я, что вам это так приятно, звонила бы каждое утро.
– Теперь у вас будет такая возможность. Поскорее одевайтесь и приезжайте ко мне.
– Для этого следует одеваться?
– Про одежду – это я так, по инерции. Вы согласны приехать?
– Хотела предложить вам то же самое, только встречу наметить в ресторане отеля «Норд-вест». Он открывается в восемь.
– Это не подлежит обсуждению, Эллин: мы встречаемся у меня, – настоял Рой. – Адвокат осужденного нанес визит начальнику тюрьмы. Ни одна сплетница не осудит вас за это. А уж затем решим, что предпринимать дальше, в каком ресторане продолжить деловую часть нашей встречи.
Вместо ответа, Эллин коротко, призывно рассмеялась. В этот раз бархатный смешок ее показался еще более нежным, чем прежде, и Согреду подумалось, что в такую женщину лучше всего влюбляться по телефону, не видя циничного оскала ее улыбки и оценивающего прищура глаз.
«Но ведь ты сам вынуждал ее к строгости, – попытался защитить женщину от самого себя. – Вечер близкого знакомства и любви ты превратил в вечер шантажа и допроса».
– В таком случае, неминуемо вынуждена буду познакомиться с вашим постояльцем, Рой.
– Черт, об этом я почему-то не подумал. – Согред и в самом деле только сейчас вспомнил, что этажом выше досматривает утренний секс-сон Грюн Эвард.
«На кой черт ты оставил его у себя? – проворчал он. – В этом паршивом городке пять отелей и две ночлежки».
– А ведь мое знакомство всегда таит в себе опасность.
– Опасность для кого: для Эварда или для меня?
– Для вас обоих, – отшутилась Эллин. А немного помолчав, уже более сдержанным, трезвым голосом уточнила: – Но и нам с вами следует подумать, должна ли я подобным образом засвечиваться. Вы понимаете, о чем речь?
Двумя пальцами, большим и средним, Согред помассировал виски с такой яростью, словно раскручивал заводной ручкой мотор заглохшего допотопного грузовичка.
– В общем-то да.
– Судя по вашей неуверенности, не совсем.
– В общем-то да.
– Поразительное многословие.
– В общем-то… – начал было Рой, однако в этот раз Эллин не позволила ему расточать свое «многословие».
– Дело в том, что схема нашей «любовно-тюремной интриги» готова. В течение ночи мне пришлось проработать, как минимум, пять ее вариантов. – Рой понимал, что «любовно-тюремная интрига» – всего лишь условный код. Медленно, неохотно, но он все же возвращался из мира сонных иллюзий – в мир страшных, похожих на кошмарный сон, грез.
– Полагаю, вы уже определили для себя лучший из них? – с надеждой спросил он, не рассчитывая на то, что способен будет предаваться детальному анализу всех сразу.
– Почти идеальный, – ни мгновения не колеблясь, заверила его адвокат Шеффилда. – Черт с ним: засвечиваться – так засвечиваться. Через двадцать минут буду у вас.
Согред озадачено вздохнул, мысленно прикидывая, с какой поспешностью ему придется приводить себя в порядок.
– Меня не интригуют, и даже не трогают, ваши вздохи. У нас слишком мало времени, – сухо напомнила ему Грей. – И, тем более, мало его будет оставаться у человека, которому придется превращать наш замысел в литературный шедевр. Ждите меня ровно через двадцать минут. Ваш внешний вид не будет иметь при этом никакого значения. И не заставляйте меня топтаться у дверного звонка на виду у любопытных пешеходов.
По тону, которым Эллин произнесла эти слова, начальник тюрьмы легко определил, что отныне всей операцией будет командовать эта женщина. Ему, Эварду, Шеффилду и всем остальным достанутся роли исполнителей и статистов. Причем многим даже не дано будет догадываться, по чьему сценарию разыгрывается вся эта дерзкая драма.
Положив трубку, Согред еще несколько минут лежал, невидящим совиным взором втупившись в основательно побагровевшее окно. Он вдруг с ужасом подумал о том, что, с момента, когда Эллин ознакомит его со своим криминальным сценарием, он, начальник тюрьмы «Рейдер-Форт», сам превратится в опасного уголовника, ничем не отличающегося от столь презираемого им Тома Шеффилда. И не исключено, что пройдет не так уж и много времени, и он, Рой Согред, займет его место в камере смертников.
«Стоит ли? – спросил он себя. – Есть ли смысл рисковать всем, чего ты достиг? – Рой нервно пожевал нижнюю губу и, простонав, сошвырнул с себя одеяло. – А чего ты, собственно, достиг? Ах, да, стал начальником тюрьмы! Почти фантастическая карьера автора девяти неопубликованных романов и, как минимум, двух сборников рассказов. А теперь прикинь, сколько уголовных дел, сколько зарешеченных судеб, сколько леденящих кровь детективных историй прошло через твою не такую уж бесталанную башку. Ведь только ты, идиот, сидя в кресле, вначале заместителя, а затем начальника тюрьмы, мог писать невинные романы из крестьянской жизни, предаваясь воспоминаниям детства и романтике отцовского ранчо. Хотя, какие шеффилды, какие эварды способны тягаться теперь с тобой по части знания всей этой уголовно-тюремной подноготной?!»
Поднявшись с кровати, Согред набросил халат и, включив электробритву, мысленно представил себе, как из флигеля Коллина выходит прекраснейшая из женщин, каких только ему приходилось когда-либо видеть, и садится в подержанную, взятую напрокат «тойоту».
– Нет, эта женщина достойна иной судьбы, – молвил он, даже не заметив, что произносит это вслух. – Как и ты, очумевший от замкнутости островной жизни, тюремный привратник. Мы оба достойны иной, более… достойной жизни. Независимо от того, каким способом и какой ценой она достанется.
* * *
Грюн Эвард появился на лестнице уже в те минуты, когда Согред расправлялся с галстуком. Судя по внешнему виду, гость поднялся уже давно, и даже успел посидеть за письменным столом. «За твоим письменным столом!» – ревниво упрекнул себя Согред.
– Привет, Рой! Торопишься на службу?
– Привет. До обидного хорошо выглядишь, – мрачновато ответил начальник тюрьмы. – Работа потерпит. Сейчас здесь появится адвокат Шеффилда, некая Эллин Грей. Как думаешь, у тебя могут возникнуть к ней какие-либо сугубо профессиональные вопросы?
– Ни к ней, ни к самому Шеффилду. Я вообще не хочу, чтобы смертник знал о моем появлении здесь.
– Вчера ты был настроен иначе.
– Вчера – да. Но ведь то было вчера. Его преступление – это его личный позор, который легче переживать наедине с собой, а не в тюремном кругу литературной богемы. – Грюн спустился вниз, и они вежливо, даже чопорно, пожали друг другу руки.
– «Тюремный круг литературной богемы»… Оказывается, в природе возможно появление и такого монстра.
– Но я не сказал главного: его адвокат – не просто женщина. Она… удивительно красива.
– Тем более не стану отвлекать ее внимание ни от подзащитного, ни от тебя. Позавтракаю в ближайшем ресторанчике. После чего позволил бы себе отнять еще минут пятнадцать твоего времени, дабы продолжить вчерашний разговор.
Согред мельком взглянул на настенные часы. Если Эллин окажется пунктуальной, она появится через пять минут.
– Буду ждать твоего возвращения, Грюн. Впрочем, позавтракать мы могли бы и вместе.
– Завтракать, как и ужинать, я привык в одиночестве. Особенно, когда нахожусь в гостях.
16
Эллин прибыла с опозданием всего на десять минут, что лишь подтверждало ее твердое намерение оставаться предельно пунктуальной. Покрытое легким загаром, словно выточенное из коричневато-розового мрамора, лицо ее источало надменную уверенность в своей неотразимости.
– Грюн Эвард – и есть тот джентльмен, который только что чуть было не погиб под колесами моего автомобиля? – мило улыбнулась она, подставив щеку для поцелуя.
– Пройдет немного времени, и мужчины этого острова будут почитать за честь гибнуть под вашими колесами. Но этот, пока еще не погибший, наверняка является Эвардом. Кстати, он нам еще понадобится.
– Только это и спасло его. Вот сценарий, – положила на стол перед Согредом несколько исписанных крупным каллиграфическим почерком стандартных писчих листов. Рой сразу же узнал и почерк этот, и манеру писать, начиная каждую фразу с новой строчки, и чуть ли не со средины листа. – Но мне бы не хотелось, чтобы мои тексты превращались в фотокопии.
– Эти нет, – проговорил Рой, не отрываясь от чтения. – Эти не превратятся.
– Я уничтожу их сразу же, как только вы ознакомитесь с содержанием.
– В своих сценариях вы более последовательны и смелы, нежели в реальной жизни.
– Потому что обычно в моих сценариях обнаруживается куда меньше негодяев, нежели в реальной жизни. Можете вы, начальник тюрьмы для особо опасных преступников, наконец понять это? – стукнув кулачком по столу, Эллин поднялась и извлекла было из сумочки пачку сигарет, но, помяв ее в руке и вспомнив, что решила расстаться с этим постыдным увлечением, сунула ее в боковой кармашек сумки.
Пока Рой читал сценарий будущей трагедии, женщина несколько раз прошлась по комнате, затем поднялась по лестнице и бегло осмотрела второй этаж.
«Неужели проверяет, нет ли кого-либо в доме? – отметил про себя Согред, пробегая глазами последнюю страницу. – Ей следовало сделать это сразу же, прежде чем начала разговор».
Закончив чтение, он молча уставился на Эллин.
– Что вас так отчаянно поразило в моем чистописании, мистер Согред? – Вот теперь-то она наконец обрела уверенность в себе, подсела к столу и, по-мужски забросив ногу за ногу, так что каблучок туфельки почти упирался ей в бок, уставилась на сидевшего напротив Роя.
– Это неподражаемая интрига, Эллин, – потряс Согред сценарием. – Вы – гениальная интриганка.
Эллин благодушно ухмыльнулась:
– Будем надеяться, что Шеффилд останется от нее в таком же восторге.
– Вот только не совсем понимаю: это сценарий, по которому надлежит действовать нам с вами, или же героям рассказа Шеффилда?
– И героям – тоже.
– Даже так?! – Согред вновь прошелся взглядом по первой странице и замер, вопросительно глядя на «сценаристку».
– Шеффилду я его попросту перескажу. Чтобы не оставлять письменных улик. Надеюсь, после этого он откажется от идеи доносить на меня и требовать пересмотра дела.
Рой молчал. Не это интересовало его сейчас. Уловив настроение мужчины, Эллин отобрала у него текст и тоже пробежалась по нему взглядом.
– Понятно, Рой, вас пугает концовка.
– Вернее, ее отсутствие. Исходя из того, что здесь написано, герой рассказа остается на свободе. Но это законченный злодей, и читатели вряд ли…
– Скажите откровеннее: вас удручает не то, что в живых и на свободе оказывается герой рассказа Шеффилда, а что в живых может остаться сам Шеффилд. И, по существу, вы требуете, чтобы я убрала его. Выражаясь еще яснее, убила.
– Прошу прощения, мисс Грей, я этого не требовал.
– Требовали, Согред. И продолжаете требовать.
– Чего вы добиваетесь?
– Ясности, Рой.
– Ясность внесет Шеффилд. Узнав о том, что вы изорвали его письма, он сегодня же напишет новые, только еще более яростные, с указанием конкретных фактов, исходя из которых прокурор немедленно потребует возбуждения уголовного дела в отношении адвоката Эллин Грей.
– Не кажитесь большим негодяем, нежели вы есть на самом деле, Рой, – как можно спокойнее проговорила гостья. – Тем более что вы мне все еще нравитесь.
– В таком случае внесите сюда, вот в этот ваш сценарий, ту самую ясность, которой так добиваетесь. И все станет на свои места.
Эллин вызывающе покачала головой.
– У нас нет повода для полемики, Рой. Мы оба согласны с тем, что Шеффилд должен исчезнуть. Я правильно вас поняла? Единственное мое условие: эту часть сценария вы должны дописать сами. Не посвящая меня заранее в детали. Вы ведь уже подготовили свой сценарный ход, а, мистер Согред? Не отрицайте. Без него вы не явились бы ко мне вчера. И потом, заметьте, я не потребовала никаких обязательств относительно наших дальнейших отношений. Когда вся эта история завершится и ваш рассказ, – именно ваш, переписанный вашей рукой, в вашем, а не Шеффилда, стиле, – с разработанной вами концовкой, ляжет на столы членов жюри, вам вновь понадобится моя помощь. Как в свое время она понадобилась никому не известному писателю Шеффилду.
– И каковы же будут ваши условия?
– Такие же, какими они были во времена моего сотрудничества с Шеффилдом. Уверена, что уже одно это обстоятельство должно убедить вас в полнейшей справедливости.
– Знать бы еще эти условия.
– Вы грубиян, мистер Согред. Вынуждена буду ужесточить свои требования, поскольку работать придется в куда более вредных для моего здоровья условиях, нежели в контакте с Шеффилдом. Кстати, вы заметили, что главная роль здесь отводится вашему постояльцу, – умело перевела разговор в несколько иное, более приемлемое, русло.
– Заметил.
– Он ведь сам просится в тюрьму. Разве не так? Что вы ему ответили по этому поводу?
– Пока что не сказал ему ни «да», ни «нет». Но больше склоняюсь к «нет», ибо его желание противоречит инструкциям, законам и вообще здравому смыслу.
– Великолепно! Прекрасная стартовая позиция. Как только Эвард вернется в сию обитель, скажите свое «нет» еще более твердо. И продержитесь на нем время, достаточное для того, чтобы Грюн вошел в азарт.
– И что потом?
– Действуйте по нашему сценарию – только-то и всего!
– Попытаюсь, – не совсем уверенно молвил Согред, явно замявшись с ответом.
– И еще одно: с Шеффилдом я встречусь лишь после того, как вы обсудите наиболее привлекательную для него идею. Поэтому еще раз напоминаю: не тяните со временем.
17
Несколько минут, прикрываясь занавеской, Согред наблюдал за тем, как Грюн Эвард не спеша приближается к его дому. Теперь он выглядел сытым и самодовольным, и у Согреда даже закралось подозрение, что в таком состоянии Грюн уже не решится заговорить ни о камере смертников, ни вообще о тюрьме.
Время от времени Эвард запрокидывал голову, посматривая на освещенное скупым нежарким солнцем голубовато-белесое небо, на ажурные лужайки, зеленеющие по обе стороны от дома Согреда, что делало его похожим на крестьянскую усадьбу; и, судя по всему, совершенно забыл, что ему надо спешить, чтобы успеть поговорить с начальником тюрьмы.
– Ты торопишься, Рой? – всполошился лишь тогда, когда увидел Согреда на крыльце. Вроде бы не замечая входящего через калитку гостя, тот намеревался закрыть дверь.
– Служба, знаешь ли. Вчера я дал тебе ключ, он с тобой?
– Со мной. Но дело не в ключе. Нам нужно поговорить.
– О визите в тюрьму? Вряд ли мне удастся подпустить тебя к этому святилищу дальше моего кабинета. Ты же понимаешь, чем это может закончиться для меня, – попытался Рой пройти мимо Эварда. – Служебное несоответствие, выяснение отношения с законом.
– Но в конечном итоге все можно сделать аккуратно! – почти взмолился Грюн. – Вчера мы ведь уже почти договорились.
– Вот именно: «почти»…
– Что изменилось?
– Ночи для того и существуют, чтобы было время пересмотреть все то, что опрометчиво наобещано и напланировано до заката солнца.
– Ты не доволен, что я появился в твоем доме?
– Я всегда придерживался той высшей истины, согласно которой хорошие гости сидят у себя дома.
– Сакраментальная фраза.
– Но ты уже здесь. И мне не хочется прослыть плохим хозяином. Короче, Грюн, что еще, кроме посещения «Рейдер-Форта», я могу организовать до того, как ты вновь ступишь на борт «Странника морей»?
– Мне нужно познать хотя бы основы тюремного бытия, увидеть все происходящее там собственными глазами. Я слишком далек от всего, что происходит за воротами тюрьмы.
– Меняй замысел.
– Поздно. Я слишком сжился с ним. Слишком увяз.
– Тогда почему бы тебе не решить эту проблему более радикальным образом? Например, попытаться ограбить местный банк? Или, на худой конец, изнасиловать барменшу отеля «Норд-вест»?
– Исключено. Становиться уголовником я не желаю. К тому же меня убедили, что ты здесь правишь, как император. Все в твоей воле.
– Какое преувеличение! Кто этот мой враг?
– И что власти округа, не говоря уже о стране, попросту забыли о существовании «Рейдер-Форта», отдав его на откуп тюремной администрации и городской мэрии.
– Ты даже не замечаешь, какие опасные речи произносишь, – упрекнул его Рой, недобро сверкнув глазами. – «На откуп… администрации и мэрии…» На самом же деле здесь все в пределах закона, мистер Эвард. Того закона, который вы, лично вы, – предался он официальному пафосу, – провоцируете меня преступать.
– Вот уж не думал, что окажусь в роли самого отпетого закононарушителя Рейдера.
– Я предлагал тебе знакомство с адвокатом Шеффилда, ты отказался. Теперь придется знакомиться самому. К твоему счастью, с женщинами на острове не так уж плохо, как могло бы показаться, глядя с палубы «Странника морей» на его скалистые берега.
Эвард рассеянно провел его взглядом до калитки, так и не решив, как выйти из словесного тупика, в который сам себя загнал. Согред уловил это и понял: если он сам не вернется к этому разговору, время будет упущено, а возможность – тоже.
– Я понимаю, что ты вправе обидеться, – молвил уже из-за узорной металлической калитки.
– Да, вправе.
* * *
Для виду Согред еще немного помялся, поправил галстук и вновь вернулся во двор.
– Если честно, у меня возник один план. Правда, я не знаю, как ты воспримешь его и насколько могу быть уверенным, что, добравшись до материка, не станешь распространяться обо всем происходившем в тюрьме «Рейдер-Форт».
– С бульварными газетенками, способными поднимать вой по любому поводу, никогда не сотрудничал.
– Что делает тебе честь. А главное, это уже более серьезный разговор. – Он приблизился к Грюну, почти по-отцовски поправил изогнувшийся лацкан его пиджака… – Обычно я хожу на работу пешком. Предлагаю пройтись.
– Пойдем.
– Или, может, не стоит? Как считаешь? Нужно ли, чтобы нас видели вдвоем? – Он открыл гараж, вывел «мерседес» и предложил Эварду сесть в салон. Там он незаметно включил записывающее устройство – так, на всякий случай. – Видишь ли, как обстоят дела… Получается, что я многим обязан Шеффилду. Это он помогал мне публиковать первые рассказы.
– Шеффилд?! Брось! Он тогда еще и писателем-то не был. Тогда он еще был никем.
Согред грустно улыбнулся. Вот только Эвард вряд ли мог догадаться, что улыбка совершенно не касалась воспоминаний о помощи, которую якобы оказывал ему Том. Просто Согред понял, что заврался. Это заставило его критически оценить все свое поведение во время бесед с Эвардом и прийти к выводу, что он – полнейший дилетант, понятия не имеющий об организации подобных сделок, в руки не бравший ни одного детектива.
– В литературном мире – да, он тогда еще был никем. Зато обладал связями, по крайней мере, с тремя издательствами. В этом ему помогала Эллин Грей, ставшая затем его литературным агентом, адвокатом и конечно же любовницей. – Он взглянул на Эварда.
– Ясно, – едва заметно кивнул тот, и Согред так и не понял: поверил ли ему Грюн, или всего лишь решил исчерпать тему. – Казнь, как мне представляется, это целый ритуал. А в таком процессе важна любая деталь: как доставляют в камеру для казни; как усаживают на электрический стул… Как ведут себя при этом обреченный, палач, прокурор. Успех рассказа будет зависеть от компетентности автора, от нескольких важных деталей; наконец, от того, как писатель сумеет воспроизвести натурализм самой казни.
– …Другое дело, что у нас, как и во всякой провинции, этот ритуал существенно упрощен, – неожиданно поддержал его начальник тюрьмы. – Тем не менее… Ты уверен, что хочешь пройти через него? Конечно же это будет спектакль. Конечно же и мой заместитель Коллин, который организует тебе это, и ты сам – будете понимать, что происходящее – всего лишь фарс. Но если ты готов пройти через него…
– То есть я должен присутствовать на казни Шеффилда?
– Причем здесь Шеффилд? Никакой казни его не будет. По крайней мере, в эту пятницу. Тут может возникнуть любопытный вариант. Только так, если он тебя в чем-то не устраивает… Одно слово и… «воля клиента».
– Идет.
– Предупреждаю, что это будет стоить тебе двух бутылок коньяку и дюжины бутербродов, на всю компанию.
– Только-то и всего.
– Словом, Эллин тебя слегка загримирует, и в четверг под вечер ты сядешь в камеру вместо Шеффилда. Детали я беру на себя. А на рассвете, или даже вечером, к тебе явятся мой заместитель Коллин, помощник прокурора и врач. И поведут тебя в камеру экзекуций. На электрический стул. – Согред рассмеялся и похлопал его по плечу: – Все будет, как в натуре: тебя усадят, привяжут, дадут возможность прочувствовать. Вот только до рубильника дело не дойдет. Тут уж извини.
– Рубильник меня как раз и не интересует.
– Напрасно, – многозначительно упрекнул его Согред. – Как ты сам только что признал, в таком деле всегда важны детали. Иногда они многое значат.
– Ну, рано или поздно, дойдет и до рубильника. Только не в этот раз.
Согред благодушно покряхтел. Шутка будущего узника была им воспринята и даже по достоинству оценена.
– Если честно, мне интересно будет узнать, как все это способно выглядеть на страницах твоего рассказа. Так что резервирую за собой право первого прочтения и первой рецензии.
– Вот теперь начинает просматриваться и твой интерес, – остался доволен своей прозорливостью Грюн.
– Словом, у тебя появится достаточно времени, чтобы побыть в шкуре смертника. Если честно, я сам дважды проходил – условно конечно – через ритуал казни, примеряя эту самую «шкуру» на себя. Вдруг когда-нибудь пригодится. Несмотря на то что дал себе слово не возвращаться в литературу. И тогда же, в пятницу, ты уплывешь на «Страннике морей».
– А что произойдет с Шеффилдом?
Согред с удивлением взглянул на Грюна.
– Что за странные вопросы? Ты ведь знаешь, что он приговорен. Так что, извини, у Шеффилда с отплытием не получится. Ему придется вернуться в камеру, чтобы через какое-то время пройти тем же путем, только уже без надежды когда-либо попасть на «корабль свободы». Зато мы подарим ему как минимум семь суток жизни, за что он тоже будет нам признателен. Вот и все. Что еще я могу сделать и для него, и для тебя? – И, не дожидаясь ответа, спросил: – Сколько времени остается у тебя для написания рассказа, то есть до окончания срока подачи произведений?
– Не более полутора месяцев.
– Ну, знаешь, для писателя, набравшегося таких впечатлений… – должно хватить. Я, правда, не знаком с твоим замыслом… и даже не пытаясь выведать его, понимая, что это все равно, что уводить из постели любимую женщину…
– А где в это время всего этого спектакля будет находиться Шеффилд? – вдруг встревоженно перебил его Эвард, нервно потирая платочком свои вечно потеющие ладони.
– Для тебя это важно?
– Такой эпизод может оказаться важным для развития сюжета.
Согред совершенно неожиданно и некстати рассмеялся и подбадривающе похлопал его по плечу:
– Вот ты и выдал себя: нет у тебя никакого сюжета – вот в чем разгадка. Рассчитываешь, что он появится уже в камере смертников, по ходу событий.
– Страшный ты человек, – мрачно согласился с ним Грюн. – Замысел у меня, правда, был, но теперь он уже почему-то не блещет… Так где же в это время будет Том Шеффилд?
– Можешь обидеться, решив, что я не столько оказываю услугу тебе, сколько ему. И будешь прав. Но мне действительно хочется оказать ему хоть какую-то услугу. А заодно и тебе.
– Я-то теряюсь «в догадках»: с чего вдруг ты все же решил рискнуть?
«Кажется, ты сделал неплохой ход, тюремный привратник, – скучно похвалил себя Рой. – Иначе он попросту сорвался бы с гарпуна».
– Так что это за таинственная услуга?
– На твоем месте я не был бы столь настойчивым, Эвард. – Он вышел из машины, чтобы закрыть ворота, и только потом, вернувшись за руль, недоверчиво посмотрел на писателя.
– Хочешь выпустить его? – заговорщицки предположил гость острова. – Поможешь бежать?
– Оставив на свободе его, вместо тебя?! – буквально с места рванул он машину так, что Эварда швырнуло на спинку сиденья. – Тогда уж проще самому сесть. Наивность твоего мышления, Грюн, способна поразить кого угодно. Неужели веришь, что когда-нибудь из тебя все же получится настоящий детективщик? А что касается Шеффилда… – Пауза затянулась настолько, что «мерседес» успел выползти на вершину холма и, пропылив мимо тюремной стены, выбраться на дорогу, уводящую в глубь острова.
Опустив боковое стекло, Эвард какое-то время осматривал оставшийся внизу городок, открыв для себя, что по ту сторону хребта, в долине, между заливом и скалами, расположен еще один довольно большой городской район, посреди которого высился даже какой-то двенадцатиэтажный «небоскреб».
– …Так что же там действительно «касается» Шеффилда? – не удержался Грюн, исчерпав все свое терпение.
– За пределы тюрьмы выпустить его, конечно, не могу. Он убежит, а я, как ты понимаешь, не самоубийца. Мне не хотелось говорить тебе, но, коль уж ты настаиваешь… Эту ночь он тоже проведет в камере экзекуций. Но не на электрическом стуле, а в лежбище палача. И, как ты понимаешь, не один.
– Все ясно! Со своим адвокатом Эллин Грей… – озорно улыбнулся Грюн, словно мальчишка, сумевший разгадать одну из великих тайн взрослых.
– Как ты понимаешь, это последняя просьба Шеффилда, его мольба. Как и ее – тоже.
– Смертник проводит ночь накануне казни в комнате палача, наслаждаясь любовью со своим адвокатом… Оказывается, бывает и такое!
– А ведь это уже сам по себе сюжет, разве не так? – вкрадчиво подбросил идею Согред.
– Ты прав! – ухватил его Эвард за плечо. – Может быть потрясающая завязка.
– Оставь мое плечо, – проворчал Согред, – иначе твой сюжет погибнет вместе с нами. Кстати, он вполне годится не только для рассказа, но и для хорошего романа. Главное ведь заключается в «кристалле истины», а все остальное – секс, погоня, дотошный следователь, придурковатые полицейские – приложится. Я не прав?
– Но ведь это действительно завязка! – не слушал его Грюн, увлеченный магией творческого озарения. – За мной – лучший столичный ресторан. В честь тебя. И самая красивая женщина – на всю ночь.
– Урвав столь солидный куш на конкурсе детективного рассказа, ты сможешь позволить себе даже такое, – с завистливой грустью согласился Согред. – Поэтому поменьше расхваливай сюжет, иначе сам использую. По праву соавтора. Шучу, шучу. – Теперь уже он сам тронул за плечо Эварда. – Столько лет не браться за перо! Чистого листа я теперь боюсь, как ведьма святой купели.
– Нет, старик, ты даже не представляешь себе, какой фантастический ход ты мне подкинул. Я, конечно, обмозгую, обсосу его на досуге.
– В камере смертников? Если верить Шеффилду, там хорошо думается.
– А я смогу указать, что рассказ написан в камере смертников?
– Почему бы и нет? Не указывая тюрьмы. Кто из чиновников министерства юстиции способен поверить в такое? Решат, что выдумка? А вот читатель клюнет, это стопроцентно. Кроме того, не забывай о биографах и прочих литературоведах, для которых когда-то, со временем, этот факт станет сенсационной находкой века.
