Бина Венкатараман
Оптимизм, который убивает. Большое исследование человеческой опрометчивости
Профессор Квинслендского университета Томас Зуддендорф исследовал истоки человеческой проспекции – способности творчески мыслить о будущих возможностях. Он считает, что людей отличает способность воображать сценарии, которые еще не произошли в реальности, и помещать в них себя. Это позволяет заглянуть в будущее через призму различных искушений, с которыми мы постоянно сталкиваемся в настоящем. Моделирование эпизода в будущем мотивирует нас уже сейчас продумывать стратегии, которые потом помогут одержать победу над противником. На протяжении всей истории нам приходилось быть хитрее других животных, поскольку мы не всегда могли обогнать или одолеть их.
В последние годы несколько исследователей, включая Зуддендорфа, выдвинули идею, что способность предвидеть будущее частично зависит от нашей памяти, то есть от способности перестраивать эпизоды из прошлого в нашем воображении. Чтобы понять, как это работает, представьте себя в моменте, который вы с нетерпением ждете в будущем. Возможно, это свадьба вашей дочери или вручение долгожданного диплома. А может быть, это ваше первое погружение с аквалангом или посещение Римского форума. Вероятно, вы можете вызвать эти образы как фильм, проецируемый на экран вашего сознания. Вы даже можете услышать слабый щебет птиц или аплодисменты толпы.
Только что я описала человеческую особенность, которую когнитивисты называют ментальным путешествием во времени: мы используем уже доступные нам воспоминания, чтобы переместиться в моменты будущего. Когда ваше сознание блуждает в будущем, вы перестраиваете образы и чувственные ощущения эпизодов из прошлого, которые вы испытали в детстве, видели в фильмах и на фотографиях, слышали в историях других людей. Вам не нужно было переживать именно эти моменты в прошлом, чтобы представить их в будущем.
В фантастическом мире, который Льюис Кэрролл изображает в «Алисе в Зазеркалье», Белая Королева говорит Алисе, что она помнит только будущее – что произойдет через две недели. В каком-то смысле, мы все тоже помним будущее. Чтобы представить то, что мы еще не пережили, наше мышление опирается на эпизодическую память, позволяющую вспоминать пережитые сцены целиком, а не только факты или навыки.
– Люди с тяжелыми формами амнезии, как правило, не могут представить ни эпизоды прошлого, ни будущего, – сказал мне Даниэль Шактер, профессор психологии в Гарварде. Они не справятся с задачей вспомнить свадьбу друга в прошлом году или представить свадьбу, на которую пойдут на следующей неделе. По мнению Шактера, это показывает, что в процессе эволюции люди развили способность помнить сцены из прошлого ради жизненно важного навыка воображать, какие потенциальные угрозы или возможности могут ждать впереди. Эта функция памяти может объяснить, почему нам не всегда легко вспоминать: почему свидетели преступления обвиняют не того человека или почему мы ссоримся с нашими супругами по поводу того, что именно произошло на том званом обеде семь лет назад. Главная задача памяти состоит в том, чтобы перепрофилировать прошлое в будущее, а не точно запоминать детали.
Совершать мысленные путешествия во времени помогают определенные привычки. Профессор психологии колледжа Уэлсли Трейси Глисон считает, что одна из них – позволять своему разуму блуждать. Это открывает больше свободы для сбора и повторного анализа эпизодов прошлого.
Однажды за кофе в 2016 году Глисон описала мне поход в Колорадо, который планировала со своей семьей. Они не были заядлыми туристами: более того, ее мужа пугала идея ночевки на свежем воздухе. Чтобы подготовиться к поездке, она мысленно провела целый день, представляя себе, с какими проблемами может столкнуться ее семья или какое приключение они могут пережить. Как они будут пить кофе? Пора упаковать портативную кофеварку. Что будут делать дети во время поездки до места лагеря? Нужно упаковать несколько удобных игр. Что, если они встретят медведя? Она должна была представить и спланировать все это. Вместо того чтобы предсказывать будущее с помощью алгоритмов, подобных современным прогнозистам, Глисон вовлекалась в свободный процесс генерации сценариев, который был настолько хорош, насколько она позволяла своему разуму блуждать. Цель состояла в том, чтобы творчески предугадать будущее, включая опасности и возможности.
Глисон признает, что некоторых людей такая игра воображения может запросто парализовать и заставить переживать обо всем, что может пойти не так. Суть в том, говорит она, чтобы попытаться увидеть себя способным ориентироваться во всех будущих ситуациях. Другими словами, один из способов сделать свой страх будущего продуктивным – это представить, как вы успешно решаете предстоящие проблемы.
Это помогает людям представить себе не только то, что может произойти с ними во время грядущего землетрясения или шторма, но и их действия в будущих проблемных ситуациях, которые можно предпринять как в будущем, так и заранее. Если из-за прогнозов мы можем чувствовать себя жертвами, то дальновидное планирование действий в этих ситуациях помогает нам представить себя героями наших собственных историй.
Если мы даем разгуляться фантазии, то можем отойти от требований сегодняшнего дня. Психолог Бенджамин Бэрд изучает, о чем думают люди, когда мечтают. Он обнаружил, что наши спонтанные мысли связаны преимущественно с будущим – это помогает нам планировать предстоящие ситуации. С другой стороны, решение задач, которые полностью захватывают наш мыслительный процесс и требуют глубокой концентрации в настоящем, обычно ограничивает количество мыслей о будущем. Витание в облаках может отвлечь нас от срочных дел, но при этом помогает анализировать будущее.
Когда мы успешно представляем себе будущее, оно оживает в наших чувствах. Это может повлиять даже на наш текущий выбор. Исследования последних десятилетий показали, что воображение детальных сцен конкретных будущих ситуаций помогает алкоголикам побороть желание выпить, подросткам – проявлять больше терпения, женщинам с лишним весом – сокращать перекусы и выбирать более здоровые, низкокалорийные продукты в фуд-кортах. Окрашивание будущих событий в мрачные или светлые тона влияет на наши эмоции и руководит нами сегодня.
Воображаемое будущее также дает нам силы для упорства и помогает сегодня перетерпеть боль ради того, что мы можем получить завтра. Например, фантазия о дне выпускного может помочь вам справиться с подготовкой к экзаменам и написанием диплома. У этой силы есть и опасный потенциал: диктаторы в прошлом умело эксплуатировали предполагаемое будущее, например, описывая беззаботную загробную жизнь, чтобы сейчас люди не требовали лучших условий.
Общественные движения тоже опирались на мотивирующую силу воображения. В 2017 году я отправилась к Маршаллу Ганцу, профессору социологии в гарвардской школе управления им. Джона Ф. Кеннеди, который был моим научным руководителем в аспирантуре и стал кем-то вроде гуру для тысяч активистов по всему миру. Он изучает внутренние механизмы движений за социальную справедливость.
Ганс считает, что четкий мысленный образ будущего имеет решающее значение для успеха общественных движений. Именно он вдохновляет людей продолжать, несмотря на неудачи. Ганс испытал это на себе.
Маршалл Ганс вырос в Южной Калифорнии, в семье раввина и школьной учительницы. Будучи юным студентом колледжа, в 1964 году он отправился в Миссисипи, чтобы регистрировать чернокожих граждан на голосование во время акции, которая сегодня известна как «Лето свободы»[10]. У него не было никакого желания возвращаться на учебу, когда он имел возможность помогать людям приобретать основные права человека. Он бросил колледж, чтобы стать активистом. Вскоре он присоединился к движению Союза сельскохозяйственных рабочих в Калифорнии, выступая в качестве главного политтехнолога Сесара Чавеса[11]. Только двадцать восемь лет спустя он вернулся к своему формальному образованию, получив степень бакалавра, а затем доктора после многолетнего опыта участия в ключевых общественных движениях ХХ века.
– Будущее нужно представлять конкретно, чтобы его можно было визуализировать, – сказал он. – В движении Союза сельскохозяйственных рабочих оно представлялось в виде доступа к туалетам на полях для рабочих, избавлении от необходимости платить взятки и возможности получать медицинскую помощь. Оно не было абстрактным.
По его словам, самые успешные кампании движения за гражданские права в США аналогично мотивировали активистов конкретной картиной будущего: обедать в одних закусочных вместе с белыми или садиться на любые места в автобусе. Воплощение этих сцен не планировалось на конкретные даты, а скорее вдохновляло людей переносить краткосрочные физические трудности и насилие по отношению к себе во время бойкотов и демонстраций.
Мартин Лютер Кинг-младший смотрел телесериал «Звездный путь» вместе со своей семьей отчасти потому, что там изображалось воображаемое будущее, в котором черная женщина – лейтенант Ухура – была четвертым членом команды звездолета. На сборе средств для Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения (NAACP[12]) он однажды сказал главной актрисе шоу Нишель Николс, что ее персонаж потрясающей темнокожей женщины, равной мужчинам других рас, вдохнул жизнь в движение за гражданские права и показал протестующим, что рано или поздно их жертвы окупятся. Земля обетованная, описанная в Священном Писании, также подкрепляла веру движения в лучшее будущее.
Мы знаем, что воображаемое будущее может мотивировать даже тех людей, которые, возможно, никогда не доживут до результатов своего труда. Бесчисленные борцы за гражданские права не дожили до избрания первого чернокожего президента Соединенных Штатов. Точно так же группа отставных ученых НАСА, разменявших восьмой десяток, продолжает работать над созданием машин, которые в будущем помогут людям дышать на Марсе. Едва ли они застанут свое изобретение в действии. Когда я впервые услышала об этих ученых, то была поражена, ведь до этого я не задумывалась о продолжительности собственной жизни. Дорога впереди казалась мне темнее ночного неба.
Человеческий талант моделирования будущего хотя и впечатляет, но используется редко и не в полную меру на фоне требований современного мира. Когда мы постоянно сосредоточены на насущном, как это принято в нашу эпоху, становится трудно фантазировать и придумывать сцены из будущего. Но не все, что человечеству предстоит пережить, похоже на уже произошедшее. Поэтому прошлый опыт не всегда помогает представить будущее, как это было с землетрясением, предшествующим извержению Везувия. Наш опыт в какой-то мере ограничивает силу нашего воображения.
В бессмертной новелле Чарльза Диккенса «Рождественская песнь» Эбенезеру Скруджу требуется встреча с призраком будущего Рождества, чтобы ужаснуться последствиям его нынешнего поведения. Ему нужна помощь, чтобы прожить прошлое и будущее в своем воображении, не говоря уже о настоящем за пределами его дома. Встречи с тремя призраками изменили его, и он впервые захотел поделиться своим богатством с нуждающимися.
Чтобы лучше представлять будущее, нам нужно найти этих пресловутых призраков, найти такие практики и инструменты, которые помогут пережить опыт, которого у нас еще не было.
Услышав об исследовании Хэла Хершфилда с пожилыми аватарами, я решила больше узнать о технологиях, которые стимулируют воображение. В стэнфордской лаборатории виртуального взаимодействия исследователь Джереми Бейленсон создает виртуальную среду, в которой человек может летать над городом как Супермен, чтобы почувствовать силу или добродетель; побывать в теле представителя другой расы или виртуально съесть столько угля, сколько необходимо, чтобы нагреть воду для одного принятия душа, и тем самым ощутить расход природного топлива.
Снабженная специальным шлемом в небольшой квадратной VR-лаборатории в 2016 году, я перенеслась на промышленный склад. Я стояла на деревянной доске шириной не более 30 см, под которой не было ничего, кроме похожей на пещеру ямы глубиной более 10 метров. Я прошла по ней. Затем исследователь спросил, не хочу ли я спрыгнуть с доски в эту яму. Я колебалась. В реальности я прыгала и с большей высоты, но в воду.
Я осознавала нереальность происходящего, но тело поддалось обману. Оно дрожало, а сердце колотилось изо всех сил. Собрав волю в кулак, я наконец решилась: оступилась и почувствовала «приземление», будто действительно прыгнула с большой высоты. Я стала меньше переживать из-за своего страха, когда позже узнала, что треть из тысяч посетителей лаборатории отказываются прыгать из-за реалистичности этого опыта.
Во втором эксперименте я словно аквалангист плавала в коралловом рифе среди ярких рыб. Затем симуляция перенесла меня в другой риф – с мертвыми кораллами и без рыб. Это была модель того, какими коралловые рифы станут к 2100 году, если люди не перестанут загрязнять атмосферу углекислым газом, который нагревает и подкисляет океан. Прежде чем покинуть лабораторию, я успела побывать почти голой пышногрудой блондинкой, пожилым белым мужчиной и чернокожей женщиной, на которую кричал старик в деловом костюме. Все три аватара поразили меня. Они ощущались не просто как игры разума или высокотехнологичные забавы. Когда на меня кричали, как на черную женщину или таращились, как на блондинку, я переживала реальные эмоции – печаль, страх, разочарование, гордость, унижение. Будучи белым пожилым мужчиной, я чувствовала себя сильной. Конечно, я все еще не до конца знаю, как это – быть кем-то из этих людей, но я стала к ним ближе, чем раньше.
Отчасти мои переживания казались такими реальными, поскольку эти образы усиливались звуками, вибрациями и моими движениями. Бейленсон и его коллеги называют это «тактильным фидбэком». Пол задрожал, когда я прыгнула в яму, из-за динамиков под моими ногами, которые гремели, получая информацию с датчиков на моих запястьях и лодыжках. Пол был обшит авиационной сталью, которая проводит вибрации как трубы – воду. Технология убедила мой мозг, что я не лежу на ковре в унылой переговорной в Пало-Альто, а погружаюсь в темные глубины складской ямы или плаваю в тропических водах. Бейленсон продемонстрировал в своих исследованиях, что люди, которые плавают в коралловых рифах в двух виртуальных реальностях – настоящей и будущей – начинают беспокоиться об угрозах для мирового океана больше тех, кто просто читает об этом. Их внимание к этому вопросу также сохраняется дольше, чем у тех, кто смотрит фильмы об экологических опасностях. По его мнению, это происходит благодаря эмоциональному и физическому опыту, который оставляет след в их памяти.
Не совсем ясно, в какой степени такие технологии могут влиять на суждения людей и формировать наши решения. Но эти инструменты уже используются в коммерческих целях. Бран Феррен, бывший глава отдела научных исследований и разработки студии Disney Imagineering и генеральный директор технологической и проектной компании Applied Minds, создал «состаривающий» костюм, напоминающий скафандр. Костюм размывает зрение людей, чтобы имитировать катаракту и макулярную дегенерацию[13], и фиксирует конечности, чтобы имитировать артрит. Все это помогает испытать ощущения старости. Компания, которая продает страховку расходов по длительному уходу, использует этот костюм, чтобы побудить людей задуматься о долгосрочных рисках, с которыми они могут столкнуться в своей жизни, и застраховаться. Golden State Warriors[14] переманили звезду Национальной баскетбольной ассоциации (НБА) Кевина Дюранта частично благодаря тому, что в виртуальной реальности показали ему потенциальную будущую жизнь в районе залива Сан-Франциско. Некоторые команды Национальной футбольной лиги (НФЛ) сегодня используют виртуальную реальность, чтобы моделировать различные сценарии матчей с противниками и выходить за рамками того, что можно сделать на тренировочном поле.
Инструменты виртуальной реальности также используются для обучения и планирования первых действий спасателей, которые работают с природными катастрофами и террористическими атаками. Медсестры и медицинский персонал в Ираке научились распределять раненых во время боя с помощью VR, а врачи скорой помощи – реагировать на ситуации с массовыми жертвами вроде взрыва на Бостонском марафоне.
Исследователи собрали биометрические данные людей, находящихся в высококачественных симуляциях, и обнаружили, что их реакция мало отличается от тех, кто переживает настоящий опыт: пульс учащается, происходит всплеск адреналина, прыгает кровяное давление. В этом смысле виртуальная реальность не просто помогает воображать будущие сценарии. Она обманывает тело, которое действительно чувствует будущее.
Эти технологии пока используются не так широко, чтобы помочь простым людям задуматься о будущих рисках стихийных бедствий. Но с падением стоимости VR-оборудования и растущей легкостью создания симуляций реальности, возможно, мы сможем использовать этот инструмент для иллюстрации прогнозов и предупреждений. Бейленсон работает над этим.
– В виртуальной реальности катастрофа ничего не стоит, – говорит он. – И никто не пострадает.
Городские власти могут создавать симуляции, которые объяснят людям, что они не смогут перемещать свои автомобили по затопленным улицам или что их дома будут более уязвимы, если они не поставят противоураганные ставни. Сообщества могли бы даже помочь людям предвидеть опасность до постройки или покупки дома в зоне геологического разлома или на побережье.
Эти инструменты очень интересны с точки зрения возможности разработать технологию для воображения будущего. Новые инструменты развивают нашу способность добавлять к картине будущего новые элементы, будто усиливая яркость проектора в кинотеатре нашего разума. Дизайнер Энеб Джейн основала лондонскую компанию Superflux, которая помогает людям задуматься о будущем. Она изо всех сил пыталась убедить правительство и бизнес-лидеров ОАЭ рассмотреть сценарий, в котором они захотят уменьшить количество автомобилей на перегруженных дорогах Дубая и Абу-Даби.
– Я не могу себе представить, что в будущем люди перестанут водить машины и начнут пользоваться общественным транспортом, – сказал один из них, рассматривая ее модели городов. – Не могу представить, как я говорю своему сыну, чтобы он перестал водить автомобиль.
В ответ Джейн показала им флакон с токсичным запахом, который создала в лаборатории для имитации загрязненного городского воздуха к 2030 году. На следующий день, по ее словам, лидеры решили инвестировать в возобновляемые источники энергии.
Чтобы вообразить, что произойдет в будущем, не всегда требуются сложные технологии. Даже без VR-оборудования или химической лаборатории люди могут создавать образы, вроде призраков Скруджа, которые помогут им представить грядущее. Экономист Принстонского университета Эльке Вебер попросила сотни людей описать, какими они хотят запомнится для будущих поколений. Она заметила, что впоследствии опрошенные принимали более мудрые решения в отношении будущего, например, жертвовали деньги на борьбу с изменениями климата. Когда исследователи из Германии предлагали людям детально представить повседневную жизнь гипотетической девушки с более жаркой планеты XXII века, они проявляли больший интерес к изменению климата по сравнению с теми, кто просто узнал о трудностях этой девушки из слайд-шоу. Ученые спровоцировали людей на сопереживание с помощью силы воображения.
Опираясь на эти исследования, две аспирантки из Массачусетса в 2015 году начали проект, призванный помочь людям представлять себе будущее. Ученые-экономисты и мамы Триша Шрум и Джилл Кубит были особенно обеспокоены изменениями климата и их опасностью для детей. Но они признали, что трудно сделать абстрактные опасения по поводу будущего частью повседневности всех людей. Поэтому они запустили проект DearTomorrow, который предлагает людям со всего мира написать личные или публичные письма своим детям, внукам или будущим себе, которые будут распечатаны через пятьдесят лет. Они стремились распространить такую практику, и их инициатива уже получила несколько наград.
Адресат через пятьдесят лет, особенно если это ребенок, становится якорем в будущем, к которому люди могут привязать равнодушные лодки своего внимания в настоящем. Процесс написания письма в будущее направляет воображение по конкретному пути и помогает представить потенциальные последствия сегодняшнего выбора. Шрум и Кубит планируют изучить, изменят ли эти письма текущие решения и поведение людей. Недавно я сама испробовала эту технику, написав письмо самой себе через тридцать лет, для которого мне пришлось представить результаты сегодняшних решений. Это переживание было даже сильнее, чем созерцание собственной старости на фотографии.
Представить свое будущее можно попытаться даже в рамках собственной семьи. Несколько лет назад предприниматель из Сиэтла Майкл Хебб появился в гробу на собственном сорокалетии. Хебб, который в подростковом возрасте потерял отца из-за болезни Альцгеймера, хотел предложить главным людям своей жизни, включая детей, поговорить о его возможной смерти и о том, что они думали о собственной кончине, пока живы. Затем Хебб создал коллективную практику, чтобы побудить людей говорить о неизбежном будущем старения и смерти с их семьями. Он опубликовал бесплатный сборник сценариев для проведения таких серьезных и немного странных вечеринок. По его оценкам более ста тысяч человек провели их в десятках стран. Он называет эту акцию «Смерть за ужином». Люди практикуют подобные ритуалы с друзьями, проводят ежегодные собрания, где каждый пишет свой собственный некролог и читает его вслух остальным. Это обряд регулярного анализа той черточки между датами на своем надгробии.
Некоторым людям может показаться, что это довольно просто – представить свое собственное будущее или даже будущее своих детей. Самые амбициозные могут задуматься даже о далеком будущем, которое лежит за пределами понимания современного человека. На диких просторах пустыни Чиуауа в Южном Техасе покоится призрак, призванный заглянуть именно в это будущее. Его вызвал Дэнни Хиллис – инженер и автор некоторых передовых технологий.
Еще будучи докторантом Массачусетского технологического института в начале 1980-х годов, Хиллис изобрел один из самых быстрых компьютеров в мире. Названный Connection Machine, суперкомпьютер с параллельной архитектурой мог производить несколько вычислений одновременно. Изобретатель создал его как инструмент для построения искусственного интеллекта. (Девизом его компании было: «Мы создаем машину, которая будет нами гордиться».) Подобная технология до сих пор используется в суперкомпьютерах, которые создают модели нейронных сетей человеческого мозга и совершенствуют метеопрогнозы. В 1990‑х годах Хиллис пошел работать в Disney, возглавив студию Imagineering вместе с Браном Ферреном, где изобретал мультимедийные аттракционы и музейные выставки для всего мира.
Хиллис вырос на научной фантастике космической эры, которая строилась на утопиях о покорении Вселенной и технологических подвигах. Но в 1990-е годы он начал замечать, что люди больше не думают и не мечтают о будущем.
– Смена тысячелетий стала барьером для людей – они перестали думать дальше 2000 года, – размышлял он в один летний день, когда мы сидели на заднем дворе его дома. Он чувствовал, что ежегодно теряет один год собственного будущего. Хиллис жаждал ощутить великую силу времени и оживить собственное воображение. Поэтому он начал мечтать о создании чего-то, что перенесет его разум в далекое будущее, совершить ранее немыслимый инженерный подвиг. Так он решил построить огромные часы, которые будут работать десять тысяч лет.
Все начиналось с фантазии, но теперь Хиллис строит часы в 150-метровом известняковом утесе на техасском участке земли, который принадлежит Джеффу Безосу – основателю Amazon и спонсору часов. По задумке Хиллиса пустынный климат поможет часам продолжать работу, даже если за ними никто не сможет приглядывать. То, что они будут скрыты от лишних глаз на неприветливом частном участке, пойдет только на пользу.
Чтобы устроить пространство для часов, Хиллис и его невероятная команда шахтеров и создателей винных погребов с помощью взрывчатки взорвали в скале туннель. Роботизированный алмазный бур вырезал лестницу, которая будет спускаться к часам, из 365 ступеней – по одной на каждый день года. Механизм будет работать гораздо медленнее и дольше, чем любой из суперкомпьютеров или других изобретений Хиллиса. В часах будут стоять керамические подшипники и сапфировые окна. Они будут измерять время не в миллисекундах, которые определяют скорость суперкомпьютеров, а в годах, веках и тысячелетиях.
Маятник часов будет питаться от разницы между дневной и ночной температурами. Он будет калиброваться каждый год в день летнего солнцестояния благодаря солнечному свету, проходящему в камеру через отверстие. Хиллис предполагает, что посетители часов, когда бы они ни прибыли, смогут завести их колесом, чтобы увидеть дату, время, а также расположение небесных тел с позиции Земли – звезды в ночном небе, Солнце и фазы Луны.
Хиллис заметил, что постройка этих часов заставила его задуматься о далеком будущем. Подбор правильных деталей для долговечной работы механизма – это упражнение в дальновидности. Например, вероятно, что в течение десяти тысяч лет на Земле произойдет извержение вулкана, причем достаточно мощное, чтобы скрыть солнце. Маятник часов должен быть способен сохранять энергию и продолжать ход, даже если на сто лет останется без доступа к свету. Языки могут изменятся, поэтому он и его сотрудники разработали «Розеттский диск»[15], несколько копий которого оставят по всей планете для будущих посетителей. Размышление Хиллиса о часах превратило абстрактные проблемы вроде изменения климата в более реальные. Он создает нечто конкретное, что должно будет выдержать изменения на планете, свидетелем которых не станет ни он, ни его дети.
Идея часов покорила всех, кому Хиллис о ней рассказывал, в том числе футуриста и технологического гуру Стюарта Брэнда и музыканта Брайана Ино. Вместе они создали фонд под названием Long Now для длительного наблюдения за часами, в который вступили более восьми тысяч энтузиастов. Члены Long Now, которые пытаются представить следующие десять тысяч лет – своеобразная субкультура или, как мне сказал один из их членов, «группа поддержки для людей, которые думают о будущем». Некоторые из них задаются вопросом, как создать правовую среду, которая будет актуальна десять тысяч лет. Другие размышляют о погоде или сосредотачиваются на инженерных проблемах. Часы позволяют им представить непознаваемое.
Во всем мире другие группы забрасывают в будущее якоря для подпитки воображения. В немецком городе Хальберштадт церковь Святого Бурхарда настроила свой орга́н, чтобы воспроизвести произведение Джона Кейджа с туманным названием As Slow as Possible[16] – именно в таком темпе она будет звучать более шестисот лет. Пока произведение продолжит звучать, орган будут собирать и разбирать, чтобы добавить или убрать трубы для новых нот. Ноты меняются от силы два раза в год. В некотором смысле, это музыкальное произведение – сотрудничество между поколениями и приглашение поддерживать актуальность института и инструмента.
Эти причудливые эксперименты напоминают капсулы Voyager, запущенные в Солнечную систему в 1977 году для связи с потенциальными инопланетянами. Туда поместили золотые пластинки с записями смеха детей, крика слонов, песнопений Навахо, концерта Баха и звука реактивного истребителя. Также записи содержали изображения человеческих половых органов, альпиниста и Тадж-Махала. Люди по всему миру были очарованы артефактами, отправленными с нашей планеты в попытке связаться с другими цивилизациями. Участник проекта астроном Карл Саган сказал, что более грандиозная цель этой задумки – помочь определить суть человечества и нашей цивилизации для самих землян. Не важно, насколько долго продержатся эксперименты с часами и органа́ми. Главное, что сегодня они наиболее эффективно помогают людям обратиться к далекому будущему и найти свое место на огромном полотне времени.
Каждый из нас может найти свой способ вообразить будущее: не обязательно иметь кучу денег и желание построить огромные часы в пустыне. Можно написать письмо будущему себе или гипотетическим правнукам, придумать собственный некролог или создать что-то, что нас переживет. Можно сделать еще проще – посадить дерево неподалеку, отдать книги в библиотеку или вырастить многолетний сад. Все это перенесет нас в воображаемое будущее. Можно позволять своему сознанию почаще блуждать в мечтах о будущем, чтобы открывающиеся возможности, хорошие и плохие, стали для нас более реальными. Сложно делать это постоянно, но достаточно выделить совсем немного времени – день в месяц или час в неделю. Мы можем поднять свой взгляд на предстоящий путь, представляя эпизоды будущего, и увидеть, как именно проходим через все преграды.
Проблема заключается в том, что даже способность воображать будущее не справится с требованиями настоящего.