Бертрис Смолл
Все радости – завтра

Но эта экзотическая прекрасная женщина, кажется, не забавлялась и не была смущена его ростом, она разговаривала с ним просто и бесхитростно. Он снова взглянул на нее и тихо сказал:

– Я сочувствую вашему горю, леди Бурк. – И, решив переменить тему, спросил: – Есть ли у вас дети?

Улыбка озарила ее лицо, и она ответила:

– У меня четыре сына и две дочери.

– Им понравится Бомон де Жаспр, – уверил он ее, – климат у нас прекрасный, и ваши дети вволю насладятся морем.

– Мои дети не поедут со мной, месье.

– Но почему? – удивился он, понимая теперь, откуда такая печаль в волшебных голубых глазах.

– Мой старший сын Эван должен находиться на своих землях, месье. Его брат Мурроу – паж у графини Линкольн и должен остаться при дворе, если ему суждено получить земли и собственное пэрство. Мой третий сын – граф Линмутский. Он любимый паж королевы, это тот мальчик, что стоит справа от нее. Моему младшему сыну, лорду Бурку, всего два с половиной месяца. Он также должен остаться на своей земле, да и слишком он мал для путешествий. Мои дочери также остаются здесь. Виллоу девять лет, она наследует моему партнеру по делам сэру Роберту Смоллу. Дейдре всего год и четыре месяца, и, как и ее маленький брат, она слишком мала для поездки.

– Не понимаю, леди Бурк, почему вы согласились на этот брак, – сказал Эдмон де Бомон. – Мне говорили, что вы сказочно богаты, у вас много земель и денег, и, оказывается, у вас такие маленькие дети. Надеюсь, вы не относитесь к числу женщин, которые гонятся за громким титулом?

– Если бы я имела право выбора, месье де Бомон, и если бы ваш дядя был самим императором Священной Римской империи, и то бы я не пошла за него. Но королева хочет, чтобы я сделала это, и я должна выполнить ее приказ.

– Но почему?

– Потому что я ирландка, месье де Бомон, и англичане завоевали мою родину. Я согласилась выйти замуж за вашего дядю, потому что в противном случае земли моего маленького сына будут разделены среди англоирландцев, этих английских наймитов. Я реалистка, месье де Бомон, – продолжала Скай, – и я не надеюсь выиграть сражение с англичанами, ибо, к сожалению, ирландцы не способны объединиться. Иначе англичан не было бы на нашей родине. У меня же есть долг перед моими детьми и памятью их отцов. Я ответственна за земли четырех семей, огромные капиталы и целый флот. Неужели ради какого-то идеала я пущу по миру себя и своих детей? Разумеется, нет.

– Мадам, я начинаю сомневаться, подходите ли вы для моего дяди.

– Почему же нет? – улыбнулась Скай. – Из-за того, что я искренна, месье?

– Мой дядя привык к женщинам более мягкого типа, – улыбнулся он в ответ, и она подумала, что у него очень приятная улыбка.

– Если вы сообщите Елизавете, что я не подхожу вам, – сказала она более серьезным тоном, – она поинтересуется тем, что вызвало ваше неудовольствие, месье. А это может поставить в опасность жизнь моего сына, лорда Бурка. Уверяю, я буду женщиной именно того типа, в котором нуждается ваш дядя. Говорят, что он стар и не слишком здоров. Я буду нежно ухаживать за ним.

– Кто наговорил вам, что мой дядя стар, леди Бурк? – Эдмон де Бомон был удивлен. – Дяде Фаброну всего сорок пять, и он в прекрасном здравии. – По ее лицу он понял, что она потрясена. – Боже, они солгали вам, чтобы добиться вашего согласия?!

Она побледнела, и он положил свою приятно теплую руку на ее сжавшиеся, дрожащие ладони.

– Лорд Берли сказал, что ваш дядя стар и болен. И что я вернусь домой через год, максимум через два. О Боже, мои дети! Я никогда их не увижу!

– Это чудовищно! – Эдмон де Бомон не был противником брачных сговоров, но эту женщину использовали самым возмутительным образом. – Я поговорю с королевой лично, – сказал он. – Вы не можете так оставить ваших детей!

– Нет! – Ее голубые глаза расширились от страха. – Месье де Бомон, не говорите об этом никому! Вы не окажете мне услуги, а я потеряю все. Я смирилась со своей участью, и вы должны смириться со своей.

Теперь она охватила своей рукой его крошечные ручки.

– Прошу вас, месье, – умоляла она.

– Мадам, я ваш самый преданный слуга, – ответил он. – Да будет так, как вы желаете. Я буду вашим другом.

– Вы уже мой друг, месье де Бомон, и так как вы друг, то, я думаю, вы можете называть меня просто Скай. – Она успокоилась, поверив в его благородство.

– С удовольствием, Скай, если только вы будете называть меня Эдмоном.

На противоположном конце комнаты Роберт Дадли, ухмыляясь, шептал королеве:

– Посмотрите, как мило она болтает с этим гномом! Меня тошнит от этого! А герцог, случайно, не карлик? Забавно было бы, Бесс! Наверное, они оба соответствовали бы одному Джеффри Саутвуду… или Найлу Бурку! – Он гнусно захихикал.

– Не ревнуете ли вы, лорд? – резким тоном оборвала его королева. – Мне казалось, вы уже преодолели страсть к леди Бурк. Не испытывайте мое терпение, Роберт. Я была к вам очень благосклонна, и так-то вы отвечаете мне!

– Я восхищаюсь вами, Бесс! Вы это знаете, но вы же не выходите за меня замуж. Я всего лишь только мужчина, мадам!

– Фи, Роб, потише, – оборвала его королева, – на нас смотрят. Что касается герцога де Бомона, то он не карлик. Его племянник показал мне портрет, который он прислал для предполагаемой невесты. Это достойный джентльмен. Леди Бурк не будет несчастна в Бомон де Жаспре.

– Она исчезнет из виду, – ответил Дадли, – меня вы не проведете, Бесс. Я слишком хорошо вас знаю. Для вас она – враг. Посылая ее в Бомон де Жаспр, вы избавляетесь от этого врага.

– И получаю шпиона во Франции, Испании и папских государствах, – тихо сказала королева. – Не сомневаюсь, что леди Бурк услышит немало интересного и расскажет это нам.

– Боже, Бесс, – восхищенно протянул лорд Дадли, – вы просто чудовище!

Королева игриво улыбнулась графу Лестерскому:

– Потанцуйте со мной, Роб, и мы обсудим, какой бы свадебный подарок преподнести леди Бурк.

Когда Скай и Эдмон де Бомон созерцали весело несущихся в танце под задорную мелодию королеву и лорда Дадли, к ним подсел Уильям Сесил.

– Итак, вы подружились с де Бомоном, леди Бурк. И вы, месье, увидели тот уникальный дар, который мы посылаем вашему дяде. Будет ли он удовлетворен им?

– Как может быть иначе, лорд Берли!

– Королева желает, чтобы вы, леди Бурк, отплыли в конце апреля. С вами и свитой поедет месье де Бомон.

– Королева обещала мне, что я могу остаться в Англии до тех пор, пока не вернется сэр Роберт, милорд. До этого момента я не поеду! К чему такая спешка? Я могу поехать в середине мая. Мне нужно уладить дела с приданым – мои английские платья совершенно непригодны для теплого климата. Не собираетесь же вы отправить меня к герцогу в одной рубашке?

Эдмон де Бомон хмыкнул, увидев растерянность на лице королевского государственного секретаря и казначея.

– Большой спешки нет, лорд Берли, – сказал Эдмон, – мой дядя совершенно здоров, и портрет леди Бурк, который я пошлю ему завтра, еще более укрепит его дух. Если мы отправимся в середине мая, как предлагает Скай, мы будем в Бомон де Жаспре в июне, а это идеальное время для бракосочетания, в особенности в нашей стране.

– О… да-да! – Уильям Сесил нервно начал выбираться из алькова прочь.

– Вы были так добры, лорд! – Тон Скай был ласков, но глаза полны гнева. – Как мило, что мой будущий муж обладает столь крепким здоровьем.

– Конечно, конечно, мадам! – пробормотал лорд Берли и, повернувшись, скрылся в толпе.

– А вы не слабый противник, – рассмеялся Эдмон де Бомон.

– Что за портрет? – спросила Скай.

– Да ваш! Я собирался набросать его сегодня вечером, – ответил он.

– Вы разве художник?

– Я делаю неплохие портреты. Если вы предоставите мне несколько минут, я сделаю быстрый набросок для миниатюры.

– Может быть, мне стоит попозировать для портрета, Эдмон?

– А вы не против? – Он был в восторге.

– Вовсе нет. Кроме того, ваше общество для меня гораздо более привлекательно, чем эти придворные прихлебатели. Я уверена, королева разрешит нам удалиться, если мы попросим ее.

Елизавета, с одной стороны, была довольна и в то же время озадачена. Хорошо, что Скай так легко согласилась на этот брак с герцогом де Бомоном. Но почему? Что она задумала? Она так быстро нашла общий язык с этим карликовым племянником герцога. Что, если она задумала какую-нибудь пакость? Королева широко улыбнулась Скай и Эдмону де Бомону.

– Разумеется, вы можете идти, месье де Бомон. И вы, дражайшая Скай. Надеюсь, что месье ответил на ваши многочисленные вопросы?

– Конечно, ваше величество, – ласково ответила Скай, – это просто кладезь мудрости, и теперь я просто в нетерпении, когда же наконец прибуду в Бомон де Жаспр.

Королева протянула руку для прощального поцелуя Эдмону де Бомону. Он поцеловал ее с такой грациозностью и элегантностью, что королева заметила:

– Превосходно, сэр, недостаток роста нисколько не влияет на ваши манеры. Каковы стиль и деликатность!

– Разве не вы, мадам, заметили однажды: физическое состояние человека нисколько не влияет на остальные сферы его деятельности?

Королева рассмеялась от всей души:

– Я буду рада видеть вас при своем дворе в любое время, месье де Бомон. Мне нравятся умные и изящные люди. И хотя ваше изящество восхищает, ваш ум достоин еще большего восхищения!

Скай сделала реверанс и вместе с Эдмоном де Бомоном прошла по залу к выходу. Когда они покинули жаркий и шумный зал, Скай спросила:

– Куда вы поведете меня, сэр?

– Я расположился здесь, в Уайтхолле. Мои апартаменты недалеко отсюда.

Он быстро заспешил вперед, свернул в один из коридоров и вошел во вторую дверь налево. Скай узнала помещение, где останавливались государственные деятели.

Когда они вошли в прихожую, навстречу вышел смуглый слуга:

– Добрый вечер, месье де Бомон.

– Ги, это леди Бурк, которая должна стать женой моего дяди. Я собираюсь сейчас нарисовать ее портрет и завтра отправить его герцогу. Достань краски!

– Примите мои поздравления, мадам, – сказал Ги. – Ваши краски, месье. Одну секунду!

– Он у меня с детства. Сядьте там, на гобеленовое кресло, Скай. Черт побери, как вы прекрасны! Что за кожа! Боюсь, моего умения недостаточно, чтобы передать ее свечение! Когда мы вернемся в Бомон де Жаспр, я обязательно сделаю ваш большой портрет. – Так он болтал без умолку, пока Ги не принес ему мольберт, холст, краски и кисти. Затем он сосредоточенно стал рисовать.

– Не желает ли мадам отведать охлажденного вина? – вежливо тронул ее за локоть Ги.

– Конечно, пожалуйста, Ги.

Слуга исчез и через минуту появился с изысканным кубком венецианского стекла, наполненным бледно-розовым вином.

– Любимое вино месье, – пояснил он, – оно должно понравиться вам, мадам герцогиня.

«Мадам герцогиня! Боже, – подумала Скай, – я буду герцогиней!» Тут она вспомнила Сесила и его бредни о здоровье герцога. Теперь ничего не поделаешь, но, если герцог окажется достойным мужем, она может привезти младших детей в Бомон де Жаспр. Эван и Мурроу могут жить и без нее. Бедные О’Флахерти, они так мало знали ее. Она вздохнула, теперь это уже не исправишь. Однако остальные должны быть с ней! Робби и Виллоу тоже мало видят ее, но сейчас они рядом. Другое дело, если она окажется в чужой стране.

Имение Линмут в безопасности, так как его маленький владелец – англичанин. За этим присмотрят Ричард де Гренвилль и Адам де Мариско. Дядя Симус будет радеть за земли Бурков, и она попросит Элизабет Фицджеральд Клинтон, графиню Линкольн, помочь ему. Бет – ирландка и поймет ее положение. Следовало воспользоваться этим шансом, Скай не могла оставить своих детей. Благодаря помощи королевы и своим семейным связям она сможет защитить состояние своих детей даже из такой дали, как Бомон де Жаспр.

Как бессердечен Сесил! Он знал, что герцог сравнительно молод и здоров, но сознательно ввел ее в заблуждение, чтобы вырвать согласие и помочь своей госпоже – королеве. Что Сесилу до того, что Патрик только что появился на свет, что Дейдра – младенец. Он безжалостно оторвал ее от детей. «Никогда больше не поверю англичанину», – подумала она. Но ведь были же и ее любимый Джеффри, который никогда не причинял ей зла, и Адам де Мариско, и Робби, и леди Сесили. «Клянусь всеми святыми!»

– Вы хмуритесь, – сказал Эдмон де Бомон, – не хмурьтесь, милая Скай, мне нужна та ваша полуулыбка, которая была у вас, когда вы находились в раздумье.

Она улыбнулась:

– Расскажите мне о Бомон де Жаспре.

– О, это сказочная страна, – ответил он. – Полоска земли не более пяти миль шириной, зажатая между Провансом и Лангедоком и уходящая внутрь материка на десять миль от побережья. К счастью, наша столица Виллароза находится на плато, которое упирается в горы, защищающие герцогство. Плато плодородно, так что благодаря земле и дарам моря мы вполне обеспечиваем себя продуктами. Мы не зависим от Франции, хотя она была бы не прочь проглотить нас. Королева Франции, Екатерина Медичи, предлагала герцогу в жены свою дочь Маргариту.

– Почему же герцог захотел вместо нее жену-англичанку? Трудно поверить в это, Эдмон. Французская принцесса была бы сокровищем для вашего герцога.

– Это был неискренний дар, и дядя Фаброн это знал. Принцесса Валуа предназначена для Генриха Наваррского.

– А как выглядит ваш дядя? – спросила она.

– Это серьезный человек, Скай. Очень образованный и начитанный. Буду откровенен с вами: он был бы более счастлив, приняв монашеский обет, нежели бразды правления такого герцогства, как наше. И все же он человек ответственный. Вы будете его третьей женой. Первая, Мари де Брей, умерла после нескольких выкидышей и неудачных родов. Вторая, Бланш де Тулон, умерла при родах, оставив сына Гарнье. Жаль, что он не умер, он слабоумный. Вот уже пять лет мой дядя вдовствует: вплоть до недавнего времени он не мог представить себя связанным узами нового брака. Поэтому он сделал меня своим наследником. Но я убедил его, что рождение его собственного здорового мужского потомка будет полезней для герцогства, нежели карлик племянник.

– У вас нет братьев?

– У меня четыре прелестные сестры. – Он рассмеялся. – Они старше меня. После моего рождения родители опасались, что следующий ребенок будет столь же уродлив, как я. Поэтому, кроме моего дяди Фаброна, Гарнье и меня, в Бомон де Жаспре нет других легитимных претендентов на престол. Мой отец умер, когда мне было двенадцать лет. Поэтому для меня очень важно, чтобы мой дядя женился снова и родил здорового сына. Если я унаследую престол, мне придется жениться, а какая женщина пойдет за меня? Что за дети будут у нас? – Он положил кисть и подошел к ней. – Милая, дорогая Скай! Вы – наша последняя надежда!

Она содрогнулась:

– Не говорите так, Эдмон! Меня пугает мысль о том, что я должна стать единственным средством выживания целого герцогства!

Он улыбнулся, и его улыбка была так обаятельна, что Скай подумала: как жаль, что она выходит замуж не за него. Конечно, он невелик ростом, но добр и приятен и, несомненно, очень умен.

– О чем вы думаете? – спросил он.

– Честно?

Он кивнул.

– Я бы хотела быть вашей женой.

Мгновение он казался ошеломленным, но затем медленно произнес:

– Мадам, еще никогда мне не делали такого великолепного комплимента! – Затем, взяв ее за руки, он страстно поцеловал их. – До сих пор я не сожалел о своем росте, Скай, но сегодня вечером мне жаль, что я так мал.

– Я обидела вас, Эдмон, а мне ни за что не хотелось причинять вам боль.

– Вы не обидели меня, – ответил он, и его фиалковые глаза встретились с ее голубыми, и она поняла, что он хочет ее. Он резко изменил тему разговора, снова заговорив о своем дяде: – Что еще хотели бы вы узнать о герцоге, Скай?

– Как он выглядит? – спросила она, дав волю женскому любопытству.

– Он примерно на пять сантиметров выше вас, глаза у него черные, как и волосы.

– Так у вас волосы разного цвета? – разочарованно протянула она.

– Да. Его мать – флорентийка, а моя – из Кастилии. Я наследовал медовый цвет волос и фиалковый – глаз. Дядя Фаброн выглядит более внушительно, у него более царственные черты лица, а мои гораздо мягче. Он повернулся к мольберту: – У нас будет еще немало времени для разговоров, Скай, а я еще должен закончить сегодня ваш портрет. Простите мое любопытство, Скай, но кто такой сэр Роберт Смолл, не увидев которого, вы не хотите покидать Англию?

– Робби? – широко улыбнулась Скай. – Робби один из двух моих лучших друзей в этом мире. Это мой деловой партнер, прекрасный человек, которого я обожаю. Он старый холостяк, а его сестра, леди Сесили, – бездетная вдова. Мой второй муж был испанцем и умер еще до рождения моей старшей дочери, нашего единственного ребенка, Виллоу. Робби и его сестра удочерили ее, сделали своей наследницей. При столь плохих отношениях между Англией и Испанией моей дочери лучше иметь английскую, а не испанскую фамилию. Хотя ее происхождение не является тайной, но пока она носит имя Виллоу Мэри Смолл, об этом никто не думает.

– Итак, вот кто такой сэр Роберт. И он должен скоро вернуться из плавания? – спросил Эдмон де Бомон.

– Да, его флагманский корабль уже в Плимуте. Робби может появиться в любую минуту, – радостно ответила она.

К изумлению Скай, Робби появился уже на следующее утро. Зычно выкликая ее, он ворвался в гостиную Гринвуда:

– Скай! Черт побери, Скай, где ты? – Сэр Роберт Смолл, капитан и хозяин великолепного девонского поместья Рен-Корт, встал посреди гостиной, широко расставив ноги, и его приятное веснушчатое лицо озаряла улыбка.

По лестнице сбежал секретарь Скай, Жан Морлэ, работавший в библиотеке. Сейчас, вопреки обычной серьезности, он улыбался.

– Добрый день, Жан! Как Мари, как дети?

– Прекрасно, капитан! – приветствовал Смолла Жан. – Я полагаю, плавание было удачным?

– Превосходным, – последовал радостный ответ.

– Робби! – На верхней площадке лестницы стояла Скай в бледно-голубом стеганом халате с распахнутым воротом, ее волосы были еще взъерошены после сна. С радостным воплем она слетела по ступеням прямо в его объятия. – О Робби! Ты вернулся, живой и невредимый!

Он нежно обнял ее. Если бы он в свое время женился, она могла бы быть его дочерью. Он расцеловал ее в обе щеки и спросил:

– Найл с тобой, девочка?

Жан Морлэ замер. Лицо Скай поблекло.

– Робби, Найл мертв. Он был убит в феврале своей бывшей женой, монахиней. Эта сука, Клер О’Флахерти, проникла обманом в монастырь Святой Марии, присосалась к бедной сумасшедшей Дарре, как клещ, и терзала ее слухами о том, что Найл может вернуть ее к себе. Она запугала ее до такой степени, что та решилась для спасения собственной души на убийство. Дарра сказала матери-настоятельнице, что несколько раз ударила Найла кинжалом. Затем она и Клер оттащили тело к кромке воды, и последнее, что помнит Дарра, – волны, набегавшие на тело Найла. Когда мать-настоятельница и сестры прибежали к морю, прибой уже утащил Найла.

– Боже милосердный! – тихо вымолвил Робби, и его руки снова сомкнулись вокруг Скай. Уткнувшись в его сильное плечо, она тихо плакала, а он гладил ее по голове своей огромной натруженной рукой. – Ах, девочка, девочка, ну ничего, Робби уже здесь, и мы все это выправим! Клянусь, что выправим, Скай!

– Мак-Уилльям тоже умер, – сказала она, овладевая собой. – Я сохранила это в тайне и приехала в Англию за королевской защитой для моего сына Патрика. Королева обещала подтвердить его права на титул и земли, но за определенную плату: я должна стать женой герцога Бомон де Жаспра и покинуть Англию в середине мая.

– Черт побери! – взревел он. – Клянусь, к этому заговору приложил руку Уильям Сесил! А что будет с твоими детьми? О них старый паук подумал? А! Наверняка подумал! Он решил, что из них получатся отличные заложники. Но при этом нужно разлучить мать с детьми? Да, но ведь он служит королеве!

– Бомон де Жаспр сейчас жизненно важен для Англии, а его герцог попросил королеву прислать ему невесту. И они выбрали меня. Я должна ехать. – Она всхлипнула.

– Это просто неприлично! – Робби был в ярости. – Ты же еще в трауре по Найлу. Мне это не нравится. Не нравится с начала и до конца! И что за парень этот герцог? Знает ли королева, к кому она посылает тебя в качестве супруги? Она так быстро выдает тебя замуж, хотя и не торопится с собственным замужеством.

– Только вчера вечером в Уайтхолле я познакомилась с племянником герцога, Робби. – Она выскользнула из его объятий и взяла его под руку. – Пойдем наверх и что-нибудь перекусим. У меня еще куска во рту не было, я умираю с голоду.

Он последовал за ней.

– Да я и сам проголодался, я ведь прямо из гавани, так спешил тебя увидеть. Капитан «Королевского Гарри» послал из Плимута шхуну наперехват моей «Русалке». Он спешил сообщить, чтобы я швартовался в Лондоне, так как ты остановилась в Гринвуде. Да, неплохо было бы что-нибудь проглотить.

– Мясо? – поддразнила она его. – Кусок сочной, чуть поджаренной говядины?

Голубые глаза Роберта Смолла засветились от предвкушения удовольствия.

– Да знаешь ли ты, сколько времени я не брал в рот говядины? – сказал он.

– Знаю, Роберт. Солонина и галеты с червями – вот и все, что ты ел в последние месяцы.

Они дошли до ее комнаты, из которой вышла улыбающаяся Дейзи.

– Добро пожаловать домой, капитан Смолл, – приветствовала она.

Обняв за талию, Робби смачно чмокнул ее в щеку.

– Дейзи, девочка моя, ты прелестна, как никогда.

Дейзи хихикнула.

– Спасибо, сэр! – Она ускользнула от его руки, норовившей переместиться с талии пониже. – Сэр!

Робби хрюкнул.

– Этого мне тоже не хватало, Скай, – сказал он.

Скай признание Робби нисколько не шокировало, так как его интерес к женскому полу был ей хорошо известен. Вероятно, поэтому он и не женился – ведь ни одна женщина не выдержала бы его бесконечных измен. В остальном он был неприхотлив: Робби обожал всех – малышек и великанш, брюнеток, блондинок и рыжих, смуглянок и белянок.

– Мы с капитаном Смоллом хотели бы позавтракать, Дейзи. Скажи повару, чтобы для капитана пожарили говядины.

– Да, госпожа. – Дейзи сделала реверанс и унеслась.

– Сядь у огня, Робби. – Скай уселась в гобеленовое кресло. – Утром еще довольно прохладно.

– Что представляет собой племянник герцога? – спросил он, занимая кресло, но не теряя из виду нити разговора. В камине потрескивали дубовые поленья, и их жар согревал выходящую на реку комнату.

– Эдмон де Бомон – карлик, – сказала она.

– А герцог?

– Нет. Эдмон сказал, что его дядя сантиметров на пять выше меня. Тебе понравится Эдмон, Робби. Ты познакомишься с ним на сегодняшнем обеде. Это очень умный и веселый человек.

– Тебе он понравился. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Конечно, понравился. Он был так же возмущен, как и ты, когда узнал, что меня принудили оставить здесь детей. Он предложил мне поговорить с королевой.

– Но ты, конечно, запретила ему?

– Конечно, – ответила Скай. – Он сказал, что его дядя серьезный и ученый человек.

– У герцога нет детей? – спросил Робби.

– Мальчик пяти лет, но слабоумный. Поэтому герцог назначил наследником Эдмона, пока у него самого не появится сын.

– Значит, тебя посылают как племенную кобылу к герцогскому жеребцу, чтобы ты родила ему детей? Мне это не нравится!

– Не думаю, что королева озабочена проблемой наследников герцога. Ее больше интересует информация о Франции, Испании и папских владениях, которую я смогу получить. Я должна стать ушами и глазами Елизаветы.

Он кивнул:

– Теперь мне ясно, зачем посылают тебя. Юная девушка может влюбиться в мужа и целиком погрузиться в семейный быт и детей. Это невыгодно королеве и Сесилу. Но ты – зрелая женщина и более ответственно отнесешься к поручению королевы.

– Да, Роберт, – поддразнила его она, – скоро я отмечу свое двадцатидевятилетие. Я уже почти взрослая.

Он улыбнулся, но затем снова стал серьезным.

– Ты знаешь, что я имею в виду, – сказал он. – В твоей жизни уже была настоящая любовь, и не единожды, а трижды. Ты только что овдовела и не сможешь сразу же завести новый роман. Да и герцог – не тот человек, что станет лезть из кожи вон, чтобы завоевать тебя. Он женится из-за детей. Так что ты сможешь послужить короне, что и нужно Елизавете и Сесилу. Нет, не нравится мне это, Скай. Это может быть опасным, девочка.

– Но я не собираюсь напрягаться на королевской службе, Робби. Мне не нравится этот брак – королева снова предала нашу дружбу и оскорбила мою верность. Но меня просто загнали в угол, как животное, ведь королева знала, что я не могу не согласиться на план лорда Берли. У меня не было иного пути, как просить у нее помощи. Ведь я одинока и вынуждена выбирать сильнейшего покровителя, даже если не могу ему доверять.

Роберт Смолл кивнул: Скай сделала лучший выбор в трудной ситуации. Никто, даже мужчина, не придумал бы лучшего.

– Я еду с тобой, – сказал он.

– Что? – Ее голубые глаза расширились от удивления.

– Еду с тобой, – повторил он. – Послушай, девочка: на некоторое время Бомон де Жаспр станет моей морской базой, как в свое время Алжир. Нужно торговать с Северной Африкой, с Испанией, даже со Стамбулом. Я не хочу, чтобы ты оказалась отрезанной от друзей, по крайней мере до тех пор, пока не станет ясным, что за птица этот герцог и будешь ли ты счастлива.

– Спасибо, Робби. – На глаза Скай навернулись слезы. – Я так боялась, но не признавалась в этом даже себе.

– Ты ведь только человек, – намеренно грубо пробурчал он, и она спрятала улыбку.

– Перед приездом в Лондон я встречалась с Адамом де Мариско, – сказала Скай.

Он успел заметить тень печали, проскользнувшую в ее глазах.

– Ты говорила с ним об этом браке?

– Нет.

– Расскажи ему. Может быть, он захочет увидеть тебя перед отъездом. Надо быть честной, Скай.

– Я больше не хочу огорчать его, Робби. Мы не можем встретиться без того, чтобы не оказаться в постели. Я люблю его и хотела бы быть его женой, но он всегда говорит «нет». И он сказал мне, что не будет моим любовником.

– Ты разобьешь его сердце, Скай, если не скажешь. Просто дай ему возможность приехать в Лондон. Скажи ему. Да ты просто не можешь уехать черт знает в какое средиземноморское герцогство неизвестно на сколько и не сообщить ему!

– Хорошо. Напишу ему сегодня и пошлю гонца в Линмут. А там мое письмо перешлют ему.

Дверь в комнату распахнулась, и в сопровождении нескольких служанок, нагруженных подносами с едой и кувшинами, вошла Дейзи. Подносы водрузили на дубовый буфет.

– Поставьте между креслами круглый столик, – распорядилась Дейзи.

Когда указание было выполнено, она лично расстелила красивую льняную скатерть. Затем на столике появились блестящие оловянные тарелки и такие же кувшины, льняные салфетки. Из длинного черного кожаного футляра Дейзи достала две двузубые золотые вилки – по новейшей флорентийской моде – и положила их по бокам тарелок.

– Такими я уже пользовался, – сказал Робби, – они протыкают пищу.

– Да, – ответила Скай, – они удобны, и пальцы не пачкаются.

– Эль или вино, капитан? – спросила Дейзи.

– Темный эль! – Его глаза сверкнули.

– Есть, сэр!

– Несколько месяцев не пил эля, Дейзи. Наливай!

Дейзи налила в оловянный кубок добрую порцию эля из запотевшего глиняного кувшина и принесла с буфета блюдо с огромным куском сочной говядины в собственном соку. Она сама положила этот кусок на его тарелку и вручила ему нож.

Послав Скай извиняющийся взгляд, он перекрестился и набросился на мясо, отрезая кусок за куском и посылая их в рот. Плотоядно урча, он пережевывал его. Суровое лицо озаряла счастливая улыбка.

На середине стола Дейзи водрузила несколько кувшинов со свежим маслом и медом и подставку с дымящимся теплым хлебом. Затем появилась ваза с апельсинами. Дейзи положила госпоже с небольшого блюда смесь взбитых яиц с ветчиной и зеленым луком.

– Вино, госпожа?

– Белое, пожалуйста, – сказала Скай, тоже перекрестившись. Затем она подцепила вилкой кусок ветчины.

Когда госпожа и ее гость приступили к еде, слуги удалились. Несколько минут Скай и Робби ели молча. Наконец, когда Робби начал куском хлеба собирать остатки подливы на своем блюде, Скай сказала:

– Эдмон дал мне миниатюрный портрет герцога. Хочешь взглянуть?

– Да, – ответил он. – Он красив или так себе?

– Если бы он улыбался, то мог бы показаться красивым. Но он незауряден.

Она прошла в свою спальню и, вернувшись, вручила ему небольшую овальную миниатюру в золотой рамке, отделанной жемчугом. Роберт Смолл увидел загорелое и бритое лицо человека с высоким лбом и властной квадратной челюстью, длинным орлиным носом и расширяющимися ноздрями. У него были большой рот, тонкие губы и миндалевидные глаза. Черные курчавые волосы коротко подстрижены. Устремленный на зрителя взгляд казался холодным и отстраненным.

Роберту Смоллу его вид не понравился: что-то жестокое прочитывалось в линии губ, а в посадке головы – вызывающая гордость. Было ясно, что герцог – человек жесткий. Трудно представить, чтобы его сердце смягчилось веселой улыбкой. И, определенно, красивой женщине опасно быть его женой: такие люди склонны к неистовым припадкам ревности просто от взгляда другого мужчины на его избранницу. Проклятая Елизавета, подумал Робби. Хотя она и женщина, но лучшего правителя в Англии не было много лет. Однако у нее нет сердца. И это ее главный недостаток: она использовала людей, играла ими, как ребенок играет в игрушки, передвигала своих подданных, как фигуры на шахматной доске, как было удобно, не думая об их судьбе. Так что ситуация вдвойне печальная: из-за королевы (по сути, неплохой женщины) и из-за Скай, которую он любил всем сердцем. Хотя она принадлежала роду О’Малли, он любил ее как родную дочь и не мог перенести ее горя.

– Итак? – Скай пристально смотрела на него, и он придал лицу равнодушное выражение, чтобы она не прочитала его мысли.

– Ты права, – сказал он, – с улыбкой он был бы красавцем. А так немного суров. Может быть, просто слегка напряжен из-за того, что приходится позировать для будущей жены? Когда он увидит тебя, непременно улыбнется.

– Что-то в его взгляде пугает меня, – тихо сказала она.

– Чушь! – с нарочитой уверенностью заявил Робби. – Не будь предвзятой, девочка, пока не увидишь джентльмена.

– Все равно, – сказала она, – я должна выйти за него замуж, нравится он мне или нет.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату, прервав их беседу, вбежал юный граф Линмутский.

– Мама! – Он бросился в ее объятия.

– Робби! О, милый мой Робби! – Она заплакала.

– Мама! – В голосе Роберта Саутвуда прозвучали нотки, так похожие на отцовские, и Скай принялась рыдать еще сильнее. – Боже, дядя Робби! – воскликнул мальчик. – Мне лучше уйти?

– Не смей! – Скай вытерла глаза платком, который достала из кармана платья. – Я просто рада тебя видеть, Робби. Ты с каждым днем все больше становишься похож на отца. – Она отстранила его на расстояние вытянутой руки. – Ты вырос. Ты счастлив при дворе, Робби? Я так гордилась тобой вчера. Но ты слишком юн для пажа. Ты уверен, что не хотел бы пожить в Линмуте, любовь моя? И ты мог бы поехать со мной в Бомон де Жаспр.