Бертрис Смолл
Все радости – завтра
Уильям Сесил не отрывал глаз от своего кубка. На севере лорды Лумли и Арундел, Нортумберленд и Уэстморленд уже создавали неприятности из-за этой проклятой королевы шотландцев, Марии Стюарт. Согласно с догматами своей религии они полагали возможным помогать ей в притязаниях на британский престол. Видит Бог, королева слишком попустительствовала этим римским католикам. Елизавета Тюдор предпочитала свое понимание католичества папистскому, однако не преследовала своих подданных-католиков, если они были лояльны прежде всего к Англии, а не к Риму.
Лорд Берли покачал кубок, созерцая скольжение рубиновой жидкости вдоль серебряных стенок. К концу лета в Англии определенно намечается заварушка. Если сейчас престол не подтвердит право маленького Патрика на титул, то вскоре произойдет то, чего опасается Скай: англичане и ее не менее алчные ирландские соседи ринутся на ее земли, сражаясь за каждую пядь.
И ирландцы начнут войну с англичанами. Не важно, чья возьмет верх: англо-ирландские лорды все равно потребуют денег и солдат, чтобы сражаться с Бурками и О’Малли, и королеве придется послать и деньги, и солдат. Ирландия – бездонная бочка, в которую проваливаются армии и золото. Нет, решил Уильям Сесил, престолу больше не нужны враги или неприятности в Ирландии. Особенно враги, в распоряжении которых находится целый флот, который они не прочь использовать против Англии. Корабли Скай патрулируют Ла-Манш и Бискайский залив, перехватывая испанские галеоны, чьи сокровища пополняют сундуки королевы. Суда О’Малли нужны королеве, а значит, и дружба Скай.
– Хм-м… – протянул Уильям Сесил. Он не собирался отдавать требуемое слишком дешево, и тут ему пришла в голову отличная мысль, как использовать Скай. – Мадам, я могу ходатайствовать перед престолом о поддержке наследственных прав вашего сына, однако взамен корона может попросить вас об одной услуге.
– У меня нет выбора, – ответила Скай, – что от меня нужно?
– Во Франции, между Провансом и Лангедоком, есть небольшое самостоятельное герцогство под названием Бомон де Жаспр. Правящий герцог недавно изъявил дружеские чувства по отношению к королеве. Он предложил нам торговое соглашение и гостеприимство для английских судов. Мы желали бы принять предложение, так как нам необходим надежный порт на Средиземноморье и хороший наблюдательный пункт во Франции.
Герцог желает обрести жену-англичанку, так как у него всего лишь один ребенок. Мальчик, но, по слухам, слабоумный. Королева так и не придумала, кого мы можем послать в Бомон де Жаспр. Неопытная девушка не годится: ее головка будет забита мечтами о любви и романтических чувствах. Но у вас, мадам, таких иллюзий быть не может. И вы сможете исполнить свой долг перед Англией. Если вы станете невестой герцога, я лично прослежу за тем, чтобы права вашего сына были защищены. Мальчик будет подопечным ее величества.
– Вы сошли с ума! – Скай была в шоке. – Я не могу оставить Ирландию и Англию! Здесь – вся моя жизнь. Земли, богатство, дети! И я уже поклялась не выходить больше замуж, милорд. Я не переживу потерю еще одного любимого человека. Вы не можете требовать от меня этого! – Но она понимала, что он мог и требовал.
– Мадам, вы никогда не видели герцога Бомон де Жаспра. Поэтому и не можете любить его. Так что, если он оставит сей мир, это не причинит вам неудобств. Говорят, что, несмотря на все его стремление иметь ребенка, его здоровье пошатнулось. Похоже, через год-другой вы останетесь вдовой, но в этот период у Англии будет важный наблюдательный пункт в самом сердце Франции.
– Сэр, вы бессердечны! – воскликнула Скай. – Просите у меня все, что угодно, кроме этого, и я дам вам. Вы не можете требовать этого брака!
– Могу и требую, мадам! Единственный путь, который может обеспечить сохранение наследственных прав вашего сына, – это стать невестой герцога Бомон де Жаспра. – Взгляд его темно-карих глаз был прям и строг.
– Я обращусь лично к королеве!
– Вам запрещено появляться при дворе. Попробуйте появиться там без разрешения королевы – и живо угодите в Тауэр. Кроме того, все равно королева последует моему совету. Без высокого покровителя, мадам, дети так беззащитны. А кто может быть выше королевы? Благодарной королевы? Подумайте, мадам!
Скай знала, что проиграла. Она, конечно, могла отвергнуть недостойное предложение лорда Берли и вернуться в Ирландию, чтобы начать войну с англичанами и своими ирландскими соседями и вести ее пятнадцать лет, пока ее сын сам не сможет защитить себя. Или же она станет женой иностранца. Это совершенно против ее намерений, но выбора нет. Однако она так легко не сдастся престолу, не выторговав себе определенных гарантий.
– Мой брачный контракт должен быть того же типа, что и с Саутвудом и Бурком, – твердо сказала она. – То, что принадлежит мне, остается моим. Я ни с кем не собираюсь делиться богатством. Женщины и без того слишком несчастны в этом мужском мире, и я не собираюсь остаться к тому же беззащитной, контролируемой в каждом пенни кем-то. Если герцог не согласится на это, тогда ничто, лорд Берли, включая ваши угрозы, не заставит меня пойти на этот брак.
Он кивнул:
– Это будет нелегко исполнить, но если ваше приданое достаточно велико, мадам, трудностей с герцогом не будет. Довольно просто убедить его, что ваши поместья принадлежат вашим детям, которые, естественно, останутся здесь.
Теперь она кивнула ему. Ей будет невероятно трудно расстаться с детьми, особенно детьми Найла, но здесь они будут в безопасности. Патрик и Дейдра останутся на своих землях.
– Управлять землями Бурка должен мой дядя, епископ Коннотский, – продолжила она.
– Идет, – согласился Уильям Сесил. – Старый Симус О’Малли хоть и папист, но человек честный и уважаемый. Он не доставит престолу неприятностей. Если поставить на этот пост англичанина или англоирландца, то опекун может в конце концов присвоить наследство. Кроме того, под защитой своего двоюродного деда дети будут в безопасности.
– Остальные дети останутся там, где находятся, – сказала Скай.
– Тогда, если вас не затруднит, постарайтесь собраться как можно скорее, мадам. Завтра я возвращаюсь к королеве. Вы последуете за мной через семь дней. Сообщите, как только прибудете в Лондон, я организую ваше представление ко двору. Где вы остановитесь?
– В Гринвуде. Линмут-Хаус слишком велик, чтобы открывать его для одного человека на такой короткий срок.
Он холодно улыбнулся: как всегда, ему была приятна расчетливость Скай. Леди Бурк, как и его жена, была щедра, но бережлива. Она понимает, что богатство следует увеличивать, а не расточать. Он одобрял ее стремление сохранить свое имущество. Она – прекрасный делец, лучше, чем большинство знакомых ему мужчин.
– Тогда, мадам, – сказал он, – сделка заключена. Буду рад видеть вас при дворе.
Она проводила его до отведенной ему комнаты и быстро вернулась к себе. Она все еще не могла поверить в случившееся. Она ведь поклялась никогда больше не выходить замуж, и вот – собирается стать женой иностранного герцога и уехать из Англии. Герцогу нужны наследники, а она – испытанный производитель. Скай содрогнулась: неужели ей придется позволить незнакомому мужчине трогать ее, спать с ней? Одна только мысль об этом была ей отвратительна. Лорд Берли сказал, что герцог нездоров. Стало быть, может наступить момент, когда он будет не в состоянии исполнять супружеские обязанности. Можно надеяться на это.
В двери появилась вопрошающая леди Сесили:
– Ну? Сесил поддержит вас и устроит свидание с королевой?
– Да, – ответила Скай, – но за непомерно высокую цену. Я должна уехать в маленькое герцогство между Провансом и Лангедоком и выйти замуж за его правителя.
– Что? – На лице пожилой женщины был написан ужас, она схватилась рукой за сердце. – Очевидно, лорд Берли шутит с вами, Скай? Он не может быть столь жесток!
– Может, и я была вынуждена согласиться, в чем он был уверен. Герцогство предложило Англии средиземноморскую базу и аванпост во Франции. А также, как я подозреваю, хотя лорд Берли этого не сказал, и в Италии. Предполагают, что герцог вскоре умрет, а это значит, что через два года, как сказал Сесил, я вернусь домой.
– И тогда они снова используют детей Бурка как средство давления на вас? – Леди Сесили была в гневе. – Боже мой! Неужели Сесил стал королевским сводником?
– Не знаю, – устало ответила Скай, – могу лишь надеяться, что лорд Берли воспримет мое жертвоприношение как плату за все.
– Не могу представить, – в бешенстве прошипела леди Сесили, – чтобы он мог помыслить о том, чтобы разлучить вас с детьми!
Скай не могла сдержать смех. Милая, милая леди Сесили! Пухлая вдовая сестра Роберта Смолла взяла Скай под свое крылышко несколько лет назад, с самого ее прибытия в Англию, и фактически была ее второй матерью. Она любила ее, Виллоу и всех детей Скай, была бабушкой Виллоу и Робину, но прежде всего верным и преданным другом.
– Не тратьте нервы на лорда Берли, – сказала Скай, – это ничего не изменит. Но я не покину Англию, пока не увижусь с Робби.
– А дети Бурка, Скай?
– Если я вернусь в Ирландию попрощаться с ними, то не смогу расстаться. Взять их с собой я тоже не могу: дорога трудна и опасна, а я ничего не знаю о своем будущем муже. Дейдра и Патрик еще так малы. Они не будут скучать обо мне, пока о них заботится дядя Симус. Если же брак окажется удачным, я пошлю за ними. И я хочу просить вас заботиться о Виллоу. Оба мальчика О’Флахерти в безопасности. – Она всхлипнула при воспоминании о маленьких и беспомощных детях Найла. Сколько пройдет времени, пока она снова увидит их? Патрик скорее всего не узнает ее. Ему всего два месяца, а Дейдре нет и полутора лет. Запомнит ли она свою мать? Вряд ли. Слезы вновь хлынули из ее глаз.
Наутро лорд Берли со свитой покинул Линмут, и следующие несколько дней Скай была занята сочинением писем дяде, мачехе и прочим необходимым для обеспечения нормального функционирования ее мира людям, в которых сообщала о своих планах переезда в Бомон де Жаспр. Письма были отправлены с курьерами на лучших линмутских лошадях, так как Скай хотела узнать мнение своей семьи еще до отъезда. Она решила отплыть на одном из кораблей О’Малли и хотела, чтобы ее флагман «Чайка» ожидал ее в конце месяца в Лондоне. Она должна была обеспечить себе надежный эскорт, который бы избавил ее от пиратской угрозы. Вспоминая страшного алжирского капитана Джамиля, она сомневалась, что вообще доплывет до Бомон де Жаспра. И все же плыть морем было проще, чем путешествовать через бурлящую Францию.
Перед отъездом в Лондон Скай получила длинное письмо от своей сестры Эйбхлин, описавшей свое посещение монастыря Святой Марии и итоги расследования трагической смерти Найла Бурка. «Дарра действительно сошла с ума, – писала Эйбхлин. – Что касается злодейки Клер, то она столь же загадочно исчезла, как и появилась».
Скай смяла пергамент, на котором было написано письмо. Клер О’Флахерти!
– Да попадет твоя черная душа в ад! – яростно прошипела она. – Клянусь самым святым – Патриком: если наши пути пересекутся, я убью тебя собственными руками! – Произнеся эту страшную клятву, она почувствовала облегчение.
Скай решила взять с собой в Лондон Виллоу, чтобы провести с ней побольше времени. Ей хотелось, чтобы Виллоу увидела своего любимого брата Робина. Она старательно объяснила Виллоу свою ситуацию, и та поняла ее. Виллоу – не по годам смышленая девочка – прекрасно знала, что без собственности и золота любой человек беспомощен. Но даже с ними, как ее мать, человек беспомощен перед властью.
– А я не могу поехать с тобой, мама? – спросила она.
– Нет, пока я не буду убеждена, что брак удачен, любовь моя, – сказала Скай. – Я ведь ничего не знаю об этом герцоге, Виллоу. Он может оказаться достойным джентльменом, о котором я буду заботиться. Но он может оказаться и не столь приятным, и тогда я предпочла бы, чтобы мои дети оставались в безопасности в Англии и Ирландии. Понимаешь?
– Думаю, да, – тихо сказала Виллоу. – Если он неприятный, а я буду с тобой, он может угрожать мне, чтобы заставить тебя сделать то, что ты бы никогда не сделала, как лорд Берли.
– Боже милосердный! – всхлипнула леди Сесили. – Ей всего девять, а она уже понимает, как устроен мир!
– Это к лучшему, – сказала Скай, – меньше разочарований в нем. Ты права, любовь моя.
– Тогда лучше мне остаться здесь, с леди Сесили, – холодно заявила Виллоу.
– Гораздо лучше, – согласилась с ней мать, – по крайней мере сейчас.
2
Ровно через неделю после отъезда Уильяма Сесила в Лондон графиня Линмутская последовала за ним. Большая дорожная карета с гербом Саутвудов неуклюже тащилась по размытым весенним дорогам в столицу. Однако Скай, леди Сесили, Виллоу и Дейзи чувствовали себя внутри вполне комфортно. Рессоры кареты были хороши, красный бархат покрывал удобные мягкие подушки, набитые конским волосом и шерстью, а в ногах, обернутые во фланель, лежали нагретые кирпичи. Полсти из лапок рыжей лисы согревали путешественниц. Скай машинально поглаживала теплый мех, вспоминая те счастливые времена, когда под этой полстью она была с Джеффри.
Кучер с помощником восседали на передке, управляя четырьмя сильными лошадьми, влекущими карету. Впереди и сзади кареты скакало по шесть вооруженных слуг. Лошадей регулярно меняли, чтобы не снижать скорость продвижения, а впереди постоянно скакал вестовой, обеспечивавший ночлег и дневной отдых в лучших постоялых дворах.
Через четыре дня они были в Лондоне и, проехав сквозь шумный город, оказались в тихой небольшой деревушке Чизвик, где на берегу Темзы находился дом Скай. Он был последним в ряду фешенебельных зданий, принадлежавших Солсбери, Уорчестерам, епископу Даремскому. Рядом с Гринвудом, домом Скай, стоял Линмут-Хаус, принадлежавший теперь ее сыну Робину.
Гринвуд – трехэтажное здание из розового кирпича, стоящее в глубине парка. Когда карета Скай миновала открытые железные ворота и двинулась дальше, мимо улыбающегося и кланяющегося привратника и его непрерывно приседающей в реверансах жены, она вспомнила, как жалко выглядел этот дом всего семь лет назад. Ныне подстриженные лужайки, ухоженный парк, красивая аллея – все было прекрасно. Да, подумала Скай, это именно ее дом. Она улыбнулась: Гринвуд всегда был для нее счастливым местом.
– Добро пожаловать домой, миледи, – встретил их у входа мажордом. – У меня есть для вас письмо от лорда Берли. Куда принести его, миледи?
– В библиотеку, – быстро ответила Скай. – Виллоу, любовь моя, проводи Дейзи и леди Сесили. – Сама Скай поспешила в библиотеку, стягивая на ходу бледно-голубые надушенные перчатки из кожи козленка, которые швырнула на столик, войдя в библиотеку. Она расстегнула плащ с капюшоном, отороченным горностаем, и бросила его на руки спешившего за ней слуги, который понес его в гардероб. Мажордом уже шел к ней с письмом на серебряном подносе.
– Я хочу остаться одна, – сказала Скай, взяв письмо. Когда двери за мажордомом плотно закрылись, она быстро распечатала письмо Сесила.
«Приветствую Вас, мадам, и добро пожаловать в Лондон. Королева примет Вас в восемь вечера в Уайтхолле. Не нужно траура, так как будет присутствовать племянник герцога де Бомона. Оденьтесь в соответствии с Вашим положением и состоянием».
На ее губах появилась саркастическая улыбка. Она может впредь скорбеть о Найле только в своем сердце, так как престол не разрешает ей соблюдать положенный траур. Нет! И более того, ей приказано разодеться в пух и прах, так как ей придется продефилировать перед представителем самого герцога. Сесил, судя по всему, нисколько не сомневался в том, что она может и не приехать в Лондон, бежать вместо этого в Ирландию и забаррикадироваться в замке Бурков! Благодаря своей обычной расчетливости он знал, что она должна приехать сегодня, и послал приглашение. Оценив мрачный юмор своего положения, она поспешила по лестнице вверх, в свои апартаменты, чтобы проинструктировать Дейзи относительно своего туалета на сегодняшний вечер.
За несколько минут до восьми часов городской экипаж Скай остановился перед Уайтхоллом. Пока лакей помогал ей выйти из кареты, несколько проходящих щеголей остановились, разинув рот от изумления. На Скай было великолепное платье темно-пурпурного бархата с глубочайшим вырезом. Поддерживаемая корсетом грудь угрожающе выпирала из края лифа. Широкие рукава с разрезами демонстрировали бледно-лиловую шелковую подкладку. Подвернутые манжеты, как и бледно-лиловая нижняя юбка, вышиты золотой нитью, украшены мелким жемчугом, золотыми и стеклянными бусинками. На ее стройных ногах были пурпурные шелковые чулки, расшитые узором в виде переплетенной виноградной лозы, и узкие пурпурные шелковые туфли с острым носком и на высоком каблуке.
Волосы были уложены в прическу на французский манер, с пробором, который ей больше всего нравился, и дополнялись на затылке шиньоном. На большом гребне нашиты шелковые пармские фиалки и маленькие лилии – последний писк французской моды.
На шее Скай сияло немыслимо роскошное ожерелье из оправленных в золото бриллиантов и аметистов, в ушах – ее знаменитые серьги из бриллиантов в виде персиков, обрамленных причудливыми жемчужинами. Но кольцо у нее было всего одно, на безымянном пальце левой руки – розовый сапфир в форме сердца.
Она слегка подвела глаза голубым и накрасила губы, но щеки пылали не от пудры, а от возбуждения, гнева и ярости. Окруженная душистым облаком аромата дамасской розы, она вошла во дворец.
Один из глазеющих на нее щеголей по глупости преградил ей дорогу. Сняв шляпу с пером и низко поклонившись, он прошептал:
– Всего лишь слово, о изысканнейшая леди, всего лишь слово – и я умру от счастья!
– Прочь с дороги, глупый щенок! – прорычала Скай, до которой постепенно доходило, зачем она в самом деле находится здесь.
Щеголь чуть не рухнул от шока, а она, обогнув его, быстро, по памяти, нашла дорогу. Повернув за угол, она столкнулась с придворным и уже собиралась извиниться, но открыла рот от изумления, когда тот схватил ее за руки.
– Дадли?! – прошипела она, глядя на самодовольную ухмылку графа Лестерского.
– Милая Скай, – пробормотал он, – я не мог поверить в собственное счастье, когда Бесс сказала, что разрешила вам, снова вдове, вернуться ко двору.
Смысл его слов был очевиден, и она едва сдержалась, чтобы не содрогнуться от омерзения. Рука Роберта Дадли скользнула вдоль ее талии, и он притянул ее ближе. Она ощутила щекочущее прикосновение его усов на своем ухе, когда он поцеловал ее и прошептал:
– Вы просто загоняете своих мужей, милая Скай! Выходите замуж за меня, и вам не удастся меня заездить!
Она в раздражении оттолкнула графа, глядя на него с презрением. Роберт Дадли, граф Лестерский, был, как всегда, элегантен и красив, но его манеры были так же оскорбительны и невыносимы для Скай.
– Немедленно уберите руки, Дадли! Я приехала сюда потому, что королева имеет на меня особые виды, и, если вы осмелитесь снова приставать ко мне, я устрою самый ужасный скандал, какого еще не видел этот двор! На этот раз, свинья, меня защитит лорд Берли! – Она скинула его руку со своей талии. – Вы испортите мне платье!
– А что же это у Бесс за особые виды на вас, дорогая Скай? – Казалось, ее гнев нисколько не задел его.
– Скоро узнаете, лорд. А теперь извините, меня ожидают у королевы.
– Я провожу вас, – сказал он, беря ее под руку.
Она не отказала ему в этой милости, так как понимала, что, как только станет известно о ее помолвке, Дадли придется отстать. Они молча дошли до дверей апартаментов королевы, которые при их приближении широко распахнула личная стража ее величества. Среди присутствующих Скай узнала только двух женщин: Леттис Кноллиз и леди Элизабет Клинтон, урожденную Фицджеральд. Леди Клинтон была графиней Линкольн, и в ее свите состоял пажом второй сын Скай, Мурроу.
Внезапно вперед выступил маленький золотоволосый мальчик в бледно-голубом бархатном костюме с серебряными кружевами.
– Добрый вечер, мама! – сказал он.
– Добрый вечер, Робби, – ответила Скай, пожирая сына глазами. Ей хотелось обнять его, но она не могла сделать это при всех.
– Скай! – К ней подошла Леттис Кноллиз. – Как я рада снова видеть тебя! – Ее глаза скользнули по Дадли с легким упреком.
Вот оно как обстоит теперь дело, подумала заинтригованная Скай.
– Леттис, дорогая, я тоже рада видеть тебя! – И она слегка повернулась. – Как поживаешь, Бет?
Леди Клинтон кивнула:
– Отлично, и твой Мурроу – просто прелесть, Скай. У меня никогда не было такого изящного и воспитанного пажа. Надеюсь, ты разрешишь мне оставить его у себя еще немного?
– Он пишет, что счастлив, – ответила Скай, – я не вижу причин забирать его из-под твоей опеки, Бет. Ему просто повезло, что он оказался в таком прекрасном доме. Надеюсь, я смогу видеть его, пока нахожусь при дворе? Мое пребывание здесь не будет долгим.
– Дай мне знать, когда захочешь увидеть его, – сказала сочувственно Элизабет Клинтон.
– Дражайшая Скай! – Все присутствующие повернули головы к Елизавете Тюдор. Скай низко поклонилась королеве и присела в глубочайшем реверансе. – Мы приветствуем вас, дражайшая Скай, – сказала королева.
– Я так признательна вам, что вы разрешили мне вернуться ко двору, ваше величество, – ответила Скай выпрямляясь. Бесс Тюдор, на ее взгляд, не слишком постарела и выглядела элегантно и молодо.
– Пройдемте в мой кабинет, Скай, – сказала Елизавета, – остальные пусть ожидают здесь.
Женщины удалились в маленькую комнату, где находилась личная библиотека королевы. Елизавета уселась в кресло, жестом указав Скай на кресло напротив.
– Вы знаете, почему я здесь, ваше величество, – начала Скай.
– Знаю. Вы желаете, чтобы я подтвердила права юного лорда Патрика Бурка, чтобы англичане из Дублина не захватили земли Бурков теперь, когда в роду Бурков нет взрослого мужчины, который бы защищал их.
Скай кивнула.
– Желаете ли вы оказать мне взаимную услугу? – спросила королева.
– Я всегда была преданнейшим слугой вашего величества, – последовал ответ.
– Даже захватывая мои торговые суда, – сухо сказала Елизавета.
– Это не доказано, – быстро ответила Скай.
– Ха! – хмыкнула королева. – Это привлекательное животное, де Мариско, спас тогда вашу шею, Скай. Но я знаю, что это были вы! За этим скрывалась ловкая женская ручка. Это было великолепно сделано, и при этом весьма разорительно для меня. Мужчины более прямы, дражайшая Скай. – Она пристально посмотрела на Скай. – Желаете ли вы поехать в Бомон де Жаспр в качестве невесты герцога?
– Я не хотела бы, ваше величество, но поеду. Я поеду, если вы гарантируете права моего сына.
– Вы понимаете, что от вас потребуется собирание, а потом передача нам интересующих нас важных сведений, которые вам удастся получить относительно Франции, Испании, папских государств и Священной Римской империи?
– Понимаю, ваше величество.
Королева кивнула:
– Тогда я подтвержу права вашего ребенка, мадам. Сесил сказал мне, что вы желаете, чтобы ваш дядя, старый епископ Коннотский, был опекуном.
– Да, ваше величество. Он добрый человек и одновременно мудрый.
– Отлично, – сказала королева, – я не нахожу причин для отказа. Герцог де Бомон, несомненно, будет поражен, когда увидит, сколь прекрасную невесту я выбрала для него. Слишком часто невесты, избранные для глав государств, разочаровывают своих женихов.
– И слишком часто эти женихи разочаровывают невест, – последовал ответный удар.
Королева снова хихикнула:
– Помню, как прибыла четвертая жена моего батюшки, Анна Клевская. Она была намного толще, чем вы могли бы представить себе по ее портрету, и при этом постоянно покрывалась красными пятнами, когда нервничала. Обе стороны невзлюбили друг друга с самого начала, и батюшка был в гневе на своего художника, Ханса Гольбейна, сделавшего портрет принцессы Клевской. Конечно, мой отец тоже не был подарком, он слишком растолстел и был к тому же уже далеко не молод, чего сам, впрочем, не замечал. Он страдал от подагры и, особенно когда его правая нога болела, становился очень раздражительным. К несчастью, в момент ее приезда у него как раз был такой приступ. Они развелись очень быстро. – Королева улыбнулась при воспоминании об этой давней истории и сказала: – Пора переходить к танцам, дражайшая Скай. Сегодня вечером мы представим вас племяннику герцога, Эдмону де Бомону. Он будет эскортировать вас в Бомон де Жаспр. Вы найдете его чрезвычайно интересным.
– Я не могу покинуть Лондон до возвращения сэра Роберта Смолла, ваше величество. Он должен прибыть в этом месяце из весьма удачного плавания. Его передовое судно уже в Плимуте, и я узнала, что товары, находящиеся в его трюмах, намного увеличат содержание казны вашего величества.
Елизавета Тюдор улыбнулась:
– Вы можете не покидать нас до возвращения сэра Роберта. У вас будет время для переговоров с ним. Я знаю, какая вы деловая женщина.
Она взяла Скай под руку, и они вместе вышли из библиотеки.
– Леди! Дадли! Начнем! Мои ноги чешутся от желания потанцевать, а уже поздно.
Общество во главе с королевой проследовало по коридорам Уайтхолла в большой зал с обтянутыми тканью стенами и паркетным полом. Музыканты уже сидели наготове в углу комнаты на небольшом возвышении. Елизавета и ее свита прошли по залу вдоль выстроившихся в ряд и кланяющихся придворных к позолоченному трону, водруженному в конце зала. Королева воссела на лежащую на нем подушку красного бархата и указала Скай на одно из низких кресел, предназначенных для почетных дам, сбоку от трона. Остальные дамы быстро расселись по своим местам, но одной пришлось встать за троном королевы. Придворные начали подходить к королеве для приветствия. Некоторые были знакомы Скай, другие – нет, и она не уделяла большого внимания этому шествию, которое очень быстро наскучило ей. Двор вообще утомлял ее. И только когда к королеве подошел человек, о котором мажордом объявил: «Эдмон де Бомон», – она оживилась и посмотрела на незнакомца.
Ее расширившиеся синие глаза выдали то удивление и потрясение, которое она испытала: к ней приближался один из самых красивых мужчин, которых она когда-либо видела. Но при этом он был… карликом! Его фигура не была уродливой, как это часто бывает у карликов, он был отлично сложен и одет по последней моде. Его парчовый камзол расшит золотистыми бриллиантами, а воротник и рукава отделаны золотыми кружевами. Короткие бриджи подшиты жестким конским волосом и оттопыривались по моде. Чулки – из золотистого шелка, также усыпанные бриллиантами и маленькими черными бусинками, а башмаки на плоской подошве – из золотистой кожи с черными розочками. Костюм довершала короткая пелерина из черного бархата с парчовой подкладкой, опушенная чернобуркой. У пояса висел золотой кинжал, укороченный в соответствии с его фигурой и усыпанный рубинами и алмазами.
Подойдя к трону Елизаветы, он ловко поклонился и неожиданно для своего роста пробасил:
– Ваше величество!
– Добро пожаловать, Эдмон де Бомон, – сказала Елизавета. – Надеюсь, ваше пребывание в Англии будет приятным.
– Английское гостеприимство известно повсюду, ваше величество, – отвечал он.
– Леди Бурк, подойдите сюда, – позвала королева. Скай, поднявшись со своего низкого сиденья, подошла к трону. – Месье де Бомон, позвольте представить вам леди Скай Бурк, которая согласилась направиться в Бомон де Жаспр как невеста вашего дяди.
По залу пронесся шепот удивления.
Скай присела перед Эдмоном де Бомоном, замечая с некоторым удивлением, что, по мере того как она наклонялась, ему открывалась ясная, почти что неприличная картина ее грудей. Выпрямившись, она услышала, как он тихо произнес:
– Мой дядя будет очень, очень рад, ваше величество.
Скай покраснела до корней волос, но когда ее глаза встретились со взглядом Эдмона де Бомона, она увидела, что, несмотря на вежливое и серьезное выражение лица, его фиалковые глаза смеялись.
– Могу лишь надеяться, что ваш дядя столь же очарователен, как его племянник, месье де Бомон, – ответила она.
– Не думаю, что в отношении дяди Фаброна применимо слово «очаровательный», – сказал Эдмон, но его глаза по-прежнему смеялись.
– О Боже! – вымолвила Скай невольно и закусила губу от стыда.
Эдмон де Бомон рассмеялся:
– Вы всегда столь искренни, леди Бурк?
– Наша дорогая Скай очень скромна, не так ли, Дадли? – заметила королева.
– Разумеется, ваше величество, – ответил Дадли, – леди Бурк всегда говорит то, что думает. Это наиболее запоминающаяся и часто стимулирующая черта ее характера, месье де Бомон.
Скай послала ему взгляд, полный неприкрытой злобы, который Эдмон де Бомон не преминул заметить. Отчего, удивился он, эта дама так ненавидит графа Лестерского? Возможно, он стремится оттолкнуть ее? Вряд ли, подумал де Бомон. Женщины ее типа не гоняются за такими хлыщами, как лорд Дадли.
– Ступайте с месье де Бомоном, дражайшая Скай, так как вы, несомненно, хотите задать ему немало вопросов о вашем будущем доме, – с деланно скромной улыбкой сказала королева.
Скай вышла вперед и приняла протянутую руку Эдмона де Бомона. Они поклонились королеве и пошли через зал к выходу. Скай и Эдмон де Бомон представляли почти комическую пару, так как кавалер был ростом один метр, а в Скай даже без обуви было 170 сантиметров. Однако никто не осмелился даже хихикнуть, поскольку королева была деспотом, когда дело касалось хороших манер, а этот коротышка был ее почетным гостем.
– И вы действительно желаете задать мне много вопросов, леди Бурк?
Скай секунду подумала, а затем сказала:
– Думаю, мне следует это сделать, месье. Я только начинаю привыкать к мысли о браке с вашим дядей.
Эдмон де Бомон провел ее к алькову. Она села. Он взял два кубка с охлажденным белым вином с подноса слуги. Вручив один из них ей, он сел к ней лицом и принялся с интересом разглядывать ее.
– Вы не желаете выходить замуж за моего дядю?
– У меня нет выбора, месье. Я должна подчиняться королеве.
– Есть ли другой джентльмен, за которого бы вы хотели выйти замуж?
– Нет, месье де Бомон, никого нет. Мой муж умер всего два месяца назад, и я буду всю оставшуюся жизнь хранить траур по Найлу.
Он сделал большой глоток. Хорошо, что у нее никого нет. Возможно, она сможет полюбить его дядю и они будут счастливы. Один Бог знает, от скольких неприятностей это избавит его. Его двоюродный брат, Гарнье де Бомон, единственный выживший ребенок его дяди, – полудурок, так что дядя будет вынужден назначить наследником Эдмона. Но, став герцогом де Бомоном, он должен будет жениться, а какая девушка захочет его? Сколько мужчин и женщин издевались над ним из-за его роста! Его физический недостаток не отразился на его уме, но умом Эдмона де Бомона никто не интересовался: ведь он карлик.
