Бертрис Смолл
Неукротимая красавица

– Ох, ваше величество, мне казалось, что это понятно. Я не знала никаких мужчин, кроме Патрика. Я отдалась ему до того, как мы поженились, потому что любила. Разумеется, мое тело ответило на ваши ласки, но этому тоже научил меня он. И вот сейчас пришли вы и объявили на меня свое королевское право. В постели мое тело и мое сознание всегда сливались воедино, поскольку я ложилась с мужчиной, которого любила, но вас, милорд, я не люблю. Именно поэтому не могу не сопротивляться.

– Тебе очень повезло, моя прекрасная кузина, – со вздохом произнес Джеймс Стюарт. – Вот я никого никогда не любил и совершенно не представляю, что это такое – любовь. Я вырос без материнской любви и ласки. Одним-единственным человеком, который хоть как-то проявлял ко мне нежность, была старая няня. Остальные меня просто кормили, одевали, воспитывали и учили.

– Тогда мне искренне жаль тебя, Джейми, поскольку любить по-настоящему – это и означает жить полной жизнью. Главная проблема в том, что у тебя никогда не было ничего лично твоего, но когда приедет эта маленькая королева, то будет принадлежать только тебе. А уж когда пойдут дети… Не успеешь оглянуться, а вокруг тебя уже большая семья, которую будешь любить ты и которая будет любить тебя.

– Спасибо тебе, Кэт, за то, что вселяешь в меня надежду. – Джеймс улыбнулся. – Ты настоящая придворная дама, потому что знаешь, какие слова приятны королю. Да, я жду прибытия королевы, но сейчас…

Решительно, хотя и нежно, он опрокинул Катриону спиной на подушки и, завладев ее губами, с недюжинным искусством стал целовать. Ее первой реакцией было высвободиться из его объятий, но затем пришло в голову, что король был прав: Патрик не стал бы выяснять, сопротивлялась она или отдавалась с восторгом.

Тело ее, устав сопротивляться, нестерпимо болело. Словно почувствовав ее сомнения, Джеймс перестал ее целовать, и, приподнявшись, посмотрел в глаза. Их взгляды встретились, и Кэт сказала:

– Я никогда не полюблю тебя, Джейми, и мне стыдно за то, что ты заставляешь меня проделывать, но все равно уступаю.

– Только до прибытия королевы, – напомнил Джеймс.

– Милорд, вы погубили мой брак! Скрыть от Патрика то, что были близки со мной, вы не сможете.

– Смогу, если его здесь не будет. Ни один нормальный человек не сможет, отведав такой сладости, не пожелать еще. Я отправлю Патрика с другими придворными в Данию для сопровождения королевы сюда – в Шотландию. Наша связь будет тайной для всего двора, так что твоя репутация ничуть не пострадает, как и гордость Гленкирка.

Катриона поняла, что должна довольствоваться этим, поскольку больше спорить с ним не могла.

– Благодарю вас, милорд.

В ответ король наклонился к ее вздрагивающему телу и принялся целовать, начав с пульсирующей жилки на шее. Потом его губы перебрались на грудь, на заострившиеся напряженные соски, на округлый живот, подобрались к родинке на вершине заветной щелки… Внезапно он перевернул ее на живот и, приподняв за бедра, овладел способом, о котором она понятия не имела. От неожиданности и резкой боли у Катрионы перехватило дыхание, а король хрипло произнес:

– Уверен, что здесь Гленкирк никогда не бывал.

Руки его с силой, не лаская, сжали ей груди. К ее удивлению, боль быстро прошла, и вскоре он вознес ее на вершину блаженства. Потом они лежали рядом, пока учащенное дыхание не вернулось к нормальному.

– Надеюсь, – произнес Джеймс Стюарт, – что королева не прибудет слишком быстро. Любовь моя! Ты великолепна! Ничего удивительного, что Патрик все эти годы не обращал внимания на других женщин.

Она ответила ему дрожащим голосом:

– Патрик никогда не проделывал со мной такого.

– Я знаю. Там ты оставалась девственницей. Тебе ведь понравилось это, правда, Кэт?

– Нет!

– Да! Тебе понравилось! Гленкирк обращался с тобой нежно, любовь моя. Я же научу тебя таким вещам, что тебе и не снились, в том числе тому, каким способом лучше удовлетворить меня.

Он встал с постели, наполнил их бокалы вином и подбросил дров в камин.

– Вскоре твой Патрик должен вернуться из Мелроуза, а через неделю уже будет в пути вместе с другими аристократами, чтобы встретить мою невесту и привезти сюда. Но ты не грусти, любовь моя, у нас с тобой впереди чудесный месяц, а то и два.

Глава 15

Графиня Гленкирк спокойно сидела перед зеркалом, одетая в одну лишь нижнюю шелковую юбку и блузку с глубоким вырезом, пока Эллен расчесывала ее густые волосы. Кэт Лесли дрожала от страха и не знала, что делать: Патрик уже вернулся во дворец и сразу отправился к королю доложить о своей поездке в аббатство. Когда он наконец придет в отведенные им комнаты, заметит ли какие-нибудь изменения? Она молилась, чтобы не заметил.

Уже неделю Джеймс Стюарт проводил с ней все ночи. Видит бог, она не поощряла его, а, напротив, после того, первого раза, перебралась из дворца в свой городской дом. Король без лишнего шума, но твердо приказал ей вернуться. Будучи в полном отчаянии, она поделилась своими переживаниями с деверем. Адам Лесли внимательно выслушал ее, покачал головой и сказал:

– Ничего не поделаешь, Кэт, король всегда берет то, что желает, и вот теперь он возжелал тебя.

– А может, мне уехать домой, в Гленкирк, Адам? Он же не станет преследовать меня?

Адам Лесли понимал, насколько несправедливо происходящее, но как помочь ей, не знал.

– Никто не может оставить двор без позволения Джейми, и ты это знаешь.

На краткий миг выражение лица ее стало дерзким, но Адам, словно не замечая этого, безжалостно продолжил:

– Ты не должна усугублять положение Лесли тем, что не желаешь быть любовницей короля. Он не просто выбрал тебя, но и был достаточно любезен, сохранив вашу связь в тайне. Если ты будешь сопротивляться, он нас уничтожит! Боже мой, женщина! Ты же не девственница, чтобы требовать достойную цену за свою непорочность! Тем, чего хочет Джейми, уже вовсю попользовался Гленкирк!

Эти слова были как пощечина, и ее любовь к деверю моментально превратились в ненависть.

– И что, теперь ты расскажешь Патрику?

– Нет, Кэт, не бойся, – уже мягче произнес он и после некоторых колебаний добавил: – И спасибо, Кэт, что доверилась мне. Я искренне сожалею, девочка, что не могу тебе помочь, но ты всегда сможешь со мной поговорить, когда понадобится. – Она кивнула, и Адам спросил: – Кто-нибудь еще знает?

– Только Эллен.

А верная простодушная Эллен тем временем разрывалась между двумя чувствами: муками своей госпожи и гордостью за то, что Кэт оказалась настолько изысканной, чтобы привлечь внимание самого короля.

– Если ты будешь ходить с хмурым лицом, он тут же заподозрит неладное, – так резко произнесла пожилая женщина, что Катриона аж подскочила.

– О боже, Элли! Я чувствую себя такой грязной.

Эллен отложила в сторону щетку, которой расчесывала волосы госпожи, и, опустившись на колени у ее ног, проговорила:

– Что сделано, то сделано, мадам. Перестаньте быть такой эгоисткой! Вы думаете только о себе, а надо бы о графе, о семье, о своих детях. Если хотите и дальше жить в любви и согласии, этот эпизод должен остаться для всех тайной. А если не возьмете себя в руки, тайну сохранить не удастся.

Две слезинки скатились по щекам графини. Эллен, протянув руку, вытерла их и негромко произнесла:

– Король может владеть вашим телом, миледи, но ему не суждено тронуть вашу душу.

– Как ты стала такой мудрой? – удивилась Кэт, но прежде, чем Эллен успела ответить, дверь распахнулась, и в комнату буквально ворвался Патрик Лесли. Катриона вскочила и бросилась в его распахнутые объятия. Эллен поспешила исчезнуть из комнаты, когда граф припал к губам жены. Его губы были такими жадными, а руки сильными, что Кэт взмолилась:

– Патрик! Ты меня раздавишь!

В ответ он подхватил ее на руки и отнес на кровать, потом быстро стянул сапоги и рубашку и, устроившись с ней рядом, опять заключил в объятия, спустил с плеч блузку и стал покрывать поцелуями груди.

– Я так скучал по тебе, милая, – произнес он глухо, уткнувшись лицом в теплоту ее тела.

Она устроилась в его объятиях, благодарная за то, что он вернулся обратно, и в надежде на то, что может избавить ее от дальнейших посягательств короля.

Граф поднял голову и, удивленно глядя на нее, спросил:

– Для чего это ты одевалась?

– Очередной дурацкий маскарад в честь этой датской принцессы.

– Думаю, Джеймс войдет в мое положение и не станет по нас скучать.

С этими словами он стянул с нее нижнюю юбку.

Улыбка осветила лицо Кэт и, вытянув руки, она обняла мужа.

Но Джеймс Стюарт все-таки не забыл про них и небрежно бросил графу Ботвеллу:

– Что-то я не вижу Гленкирка с супругой. Он ведь вернулся сегодня из Мелроузского аббатства.

– Меня это не удивляет, Джейми, – усмехнулся граф. – Представляю, как он набросился на нее. Будь она моей, я бы не отрывался от нее неделю. – Интригующе подмигнув, Ботвелл добавил: – Самая добродетельная дама при дворе! Какая жалость, да, ваше величество?

– Принимая во внимание моральный облик придворных дам, – резко ответил король, – я полагаю, что леди Лесли вносит в его жизнь освежающую струю. Я намереваюсь назначить ее фрейлиной моей жены.

«Ого-го, – подумал Ботвелл. – Кузен Джейми запал на прекрасную графиню, хотя и прекрасно скрывает свой интерес. Готов поспорить, что никто, кроме меня, этого не заметил».

Граф улыбнулся про себя. Поскольку Джейми был ласков с окружающими, то есть в основном с мужчинами, все считали, будто он склонен к однополым отношениям. Истина же заключалась в том, что король, которого с раннего детства воспитывали мужчины, привязывался ко всякому, кто уделял ему внимание и проявлял ласку. Стюарты были далеко не монахами, однако вплоть до последнего времени не находилась женщина, которая привлекла бы внимание короля.

Будучи романтиком по натуре, Джеймс уже почти влюбился в свою светловолосую невесту из Дании, но Ботвелл знал, что ему нужен был кто-то прямо сейчас. Если этим кем-то оказалась графиня Гленкирк, то лучшего и желать не следовало: она не имела никаких амбиций и склонности к интригам, – хотя граф считал, что королю в этом случае ничего не светило. Леди, похоже, вполне удовлетворял муж, несколько туповатый и занудный, но любящий ее красавец-лорд. Оставалось только жалеть. Катриона Лесли восхитительна и буквально создана для любви. Ботвелл никак не мог выбросить из головы мысль, что Гленкирк, пожалуй, далеко не полностью пробудил ее.

Джеймс безумно скучал на этом вечере. Если бы можно было исчезнуть, не вызвав разговоров и удивления, он бы так и сделал, позволив придворным со всеми приличествующими случаю церемониями уложить его в королевской опочивальне. Он вызвал к себе слугу, заправлявшего его покоями. Парню цены не было, поскольку был он немой, хотя и не глухой. Звали его Барра, и он был посвящен во все королевские тайны.

– Я буду в тайном проходе, – сказал ему король, – а свою опочивальню запру изнутри. У тебя есть ключ? – Барра кивнул и поднял руку с зажатым в ней ключом. – Отлично! Проследи, чтобы меня не беспокоили.

Парень опять кивнул, вышел из комнаты и занял пост у двери в королевскую спальню.

Заперев дверь изнутри, Джеймс прошел к камину и нажал на небольшой завиток на его боковой панели. Прихватив зажженную свечу с канделябра, стоявшего на каминной полке, отсчитал шесть шагов, нажал на стену и шагнул сквозь открывшееся отверстие в тайный коридор. Подождав, пока повернувшаяся дверь за ним закроется, он быстро двинулся по этому тайному ходу, пока не дошел до нужного ему места. Здесь он поставил свечу в расположенный высоко на стене подсвечник и, приподняв небольшой кожаный лоскут, припал глазом к отверстию, сквозь которое мог наблюдать за происходящим в комнате.

Патрик Лесли, обнаженный, стоял у стола, наполняя два кубка вином. Боже, подумал Джеймс, как же он красив, да и как мужчина одарен неплохо, хотя и не так хорошо, как он сам.

Вот граф вернулся к разобранной постели со скомканными простынями и разбросанными подушками. Кэт, тоже обнаженная, лениво протянула руку за бокалом. Патрик, расположившись с ней рядом, проговорил:

– Боже, голубка, мне было так тяжело вдали от тебя!

– Тогда давай отправимся домой, Патрик! Ты был прав, когда говорил, что не следует связываться со Стюартами.

– Но почему же, милая? Мне казалось, что тебе здесь нравится.

– Так и было… поначалу. Но теперь все эти люди, что живут при дворе и кормятся с него, меня пугают. Я очень хочу уехать домой вместе с тобой!

– Мы не можем, милая. Я не говорил, потому что не хотел омрачать нашу встречу, но Джейми попросил меня отправиться в Данию вместе с придворными, чтобы сопровождать в Шотландию его супругу. Я не мог отказать ему, так что через неделю мы отправляемся в дорогу.

Кэт мысленно выругалась. Ей были известны планы отослать ее мужа, но она не думала, что так скоро, и надеялась успеть что-нибудь предпринять.

– Но ведь ты можешь отправить меня домой, не правда ли?

– Я бы тоже этого хотел, любимая, но король просил оставить тебя при дворе, чтобы сделать фрейлиной жены. Джеймс высоко ценит тебя, моя милая.

Ловушка захлопнулась! Она опять в западне, приготовленной Джеймсом Стюартом! Граф поставил свой бокал и, притянув Кэт к себе, стал жадно целовать, потом, отстранившись на секунду, сказал:

– Через несколько дней я буду вынужден уехать, и увидимся мы не раньше чем месяца через два.

Его крупные ладони принялись ласкать ее груди, бедра, живот. Катриону не надо было принуждать. Она тут же со всем пылом отдалась мужу, даже не подозревая, что за их слиянием наблюдает сам король.

Джеймс не мог оторвать взгляда от сцены, разворачивающейся перед ним. Когда обнаженные фигуры мужчины и женщины замерли в финальном экстазе, Джеймс почувствовал, как напрягшийся орган у него в паху обмяк, а по ноге потекла липкая жидкость. «Не будет никакой недели. Посольство в Данию отправится сразу же, по мере готовности».

Разыгрывая из себя нетерпеливого влюбленного, Джеймс отправил своих подданных в поездку уже через три дня. Катриона поняла, почему ее муж оторван от нее так скоро, и была в ярости. Граф Ботвелл тоже догадывался о причине такой поспешности короля и только посмеивался про себя.

Подозревая, что Катриона может быть сердита на него, Джеймс в течение двух дней держался подальше от своей строптивой, непокорной любовницы. На третий день, однако, Барра будто бы в шутку преподнес розу служанке графини. Это был сигнал от Джеймса, что он появится этой ночью, и Эллен сообщила хозяйке.

– Я не приму его! – закричала разъяренная Катриона.

– Тише! – осадила ее Эллен. – Вы что, хотите, чтобы об этом знал весь свет?

Кэт, не в силах сдерживать себя, разрыдалась в голос, так что Эллен, предчувствуя скандал, отправила служанку за Адамом Лесли. К тому времени как он появился, Эллен уже удалось влить в хозяйку пару порций виски, чтобы хоть немного успокоить.

– Я покончу с собой! – драматично провозгласила графиня.

– Прекрасно, – кивнул Адам. – Это вызовет куда меньший скандал, чем открытое неповиновение королю.

– Неужели ты позволишь мне сделать это, Адам? И ты не испытываешь никаких чувств к Патрику, который любит тебя? – недоуменно спросила Катриона.

– Именно потому, что люблю брата, я и пришел к тебе. Как ты думаешь, что он будет чувствовать, когда узнает, вернувшись из Дании, что вся его собственность, в том числе и жена, которую обожает, конфискована в пользу короны? Господи боже, Кэт! Ведь король уже брал тебя! Отчего же ты так капризничаешь сейчас?

– Я не хочу быть шлюхой! – воскликнула Катриона. – Мое тело принадлежит только мне, и я имею право распоряжаться им по своему усмотрению!

– Увы, такого права у тебя нет! – гневно отчеканил Адам, изо всех сил саданув ладонью по подлокотнику кресла. – Ты одна из Лесли, и должна поступать так, чтобы не навредить семье! Черт возьми, Кэт! Я же не бесчувственный чурбан! Мне ненавистна даже сама мысль о том, что Джеймс Стюарт возжелал супругу моего брата! Но ты знаешь, что король мог изъявить свою волю самому Патрику, и он не посмел бы ему отказать. А так он хотя бы ничего не будет знать! Это твой долг перед семьей.

Никто не хотел ее понимать. Выпитое виски несколько притупило чувства, и Кэт поняла, что выхода у нее нет: король будет брать ее, когда пожелает.

– Все в порядке, Адам, – обреченно вздохнула Катриона. – Не знаю, что на меня нашло, наверное, просто скучаю по Патрику. Мы с ним никогда не расставались надолго.

Адам облегченно кивнул.

– Ну и слава богу. Тогда я могу отправиться к себе?

Кэт улыбнулась и попросила:

– Поцелуй за меня Фиону. – Адам уже подходил к двери, когда, не в силах преодолеть себя, она добавила: – И получше оберегай ее от общения с королевским двором, на случай если у Джеймса изменится вкус. Твоя жена с радостью выполнит свой долг перед семьей, ты же знаешь.

Адам поспешил покинуть покои, но язвительный смех еще долго преследовал его.

Глава 16

От виски Катриона слегка опьянела и решила прилечь, наказав Эллен разбудить ее перед ужином.

– Да, и приготовь ванну, застели постель свежим бельем и позаботься, чтобы принесли побольше дров для камина. И я хочу, чтобы доставили вино, белое и красное, а также фрукты и сыры. И обязательно марципаны. Король ведь обожает марципан.

Тем же вечером, ближе к одиннадцати, король появился в спальне графини Гленкирк. Она поднялась с кровати и медленно двинулась ему навстречу.

– Остановись!

Кэт замерла на месте, и Джеймс какое-то время услаждал свой взор видом несговорчивой любовницы. Ее восхитительное тело прикрывала ночная сорочка из тончайшего светло-зеленого шелка, с длинными развевающимися рукавами и глубоким треугольным вырезом на груди. Корсаж так плотно облегал ее упругие полные груди и тонкую талию, что казался нарисованным. Юбка, собранная в сотни мелких складок, не скрывала очертания ее жемчужных бедер и стройных ног с изящными пальчиками.

Копна волос цвета темного меда была собрана на макушке и удерживалась крошечными позолоченными шпильками с жемчужинами. Расправив плечи, вскинув голову, она смотрела на него с гордостью. Красота ее буквально сразила короля, и в первые секунды ему было даже страшно дотронуться до нее, но желание превозмогло страх, и он притянул любовницу к себе.

Взгляд его карих глаз не отрывался от светло-зеленых, а когда его руки крепко обняли ее, он почувствовал легкую дрожь ее тела. Это радовало, он посчитал эту дрожь за любовный трепет, который женщина не могла сдержать. Не разжимая объятий, он нагнулся к ней и коснулся губами ее губ, одной рукой убрал все эти позолоченные шпильки, так что волосы рассыпались по ее плечам благоухающей волной.

Руки его спустились ниже и развязали узенький шелковый пояс, стягивавший на талии ее ночную сорочку, и полы легко распахнулись, а потом легкая ткань скользнула на пол. Он проследил взглядом, как легкое облачко опустилось к ее ногам. Не говоря ни слова, Кэт перешагнула его и медленно пошла к постели. Джеймс заставил себя не торопиться, но, оказавшись рядом, не смог сдержаться, вызвав недовольство любовницы.

– Я не какая-нибудь шлюха, чтобы так набрасываться на меня!

– О, ты снизошла до разговора со мной! А я-то думал, что сердишься.

– Так и есть! Не очень-то любезно так быстро отсылать Патрика от меня.

– Моя дорогая Кэт! Я три ночи наблюдал, как ты занимаешься с мужем любовью, и больше не мог этого выносить. Не хотела же ты, чтобы я вошел через эту дверь и попросил твоего мужа подвинуться?

Ошеломленная, она не нашлась что ответить, едва не взорвавшись от возмущения: он подглядывал за ними. «Что ж, Джеймс Стюарт, когда-нибудь я предъявлю тебе счет, и он будет нешуточным».

Губы короля обхватили ее сосок и принялись жадно сосать, в то время как пальцы медленно кружили у нее между ног, лаская с изысканной чувственностью, доводя до безумия. Через несколько минут Катриона уже извивалась в его объятиях, задыхаясь от страсти.

Она намеревалась наказать его своей холодностью, но по мере того как росло ее собственное желание, Катриона осознала, что самым страшным наказанием для Джеймса будет стать самой сладострастной женщиной из всех, что побывали в его постели и попадут туда в будущем. Она навсегда погубит его для любой другой! Она понимала, что, как только юная Анна Датская прибудет в Шотландию, Джеймс посвятит себя исключительно ей, потому что хочет женщину, которая будет принадлежать исключительно ему, и мечтает о семье. Однако разве может сравниться девственница-подросток с опытной любовницей, какой была Кэт? Ее, страстную и чувственную по своей природе, хорошо обучил Патрик. Теперь ей предоставлялась возможность использовать свои чары и тем самым отомстить Джеймсу Стюарту.

Скользнув под него и обхватив руками за шею, Кэт прошептала прерывающимся от наигранной страсти голосом:

– Ах, милый Джейми! Люби меня!

Поначалу он не поверил своим ушам, но, взглянув ей в лицо, увидел сияющие глаза и зовущие губы. Джеймс, решив не подвергать сомнению выпавшее на его долю счастье, завладел этими губами. Они оказались нежными и податливыми и привели венценосного любовника в восторг.

Бедра графини открылись перед ним, все тело подалось вверх, принимая его напор, ноги оплелись вокруг его тела, и каждый раз, когда он толчками входил все глубже в нее, в такт с его движениями маленький язычок проникал к нему в рот. Король дошел до предела, и уже не мог контролировать себя, но все же сумел приостановить процесс, а через несколько минут, когда графиня нетерпеливо задвигалась под ним, ощутил новую волну возбуждения. Она снова и снова, как молитву, повторяла его имя. Король потерял голову от страсти, но и на этот раз сдерживал себя до тех пор, пока не убедился, что и она вместе с ним оказалась на вершине блаженства.

Обессиленные любовной игрой, они лежали на кровати, тяжело дыша. Наконец, он заговорил:

– Ты пугаешь меня, Кэт! Дьяволица! Обычная женщина из плоти и крови не способна доставить мужчине такое удовольствие.

– Но я способна, милорд. Вы довольны мной?

– Да, любовь моя, ты выжала из меня все соки. Ты, случаем, не применила магию?

Кэт вспомнила о приверженности его величества суевериям и с улыбкой произнесла:

– Разве что магию своего тела.

Потянувшись, как довольная кошка, она встала с кровати и направилась к буфету.

– Красное или белое, милорд?

– Красное.

Кэт наполнила два хрустальных кубка рубиновым вином и подала один королю. Потягивая напиток, Джеймс спросил:

– Это Патрик тебя всему научил?

– Кто же еще?

– И ты не знала других мужчин?

– Нет, ни одного. Я ведь по рождению Хей из Грейхейвена, из самой глубинки, так что ни с кем, кроме братьев и кузенов, не общалась.

– У тебя была большая семья?

– Почему была? Есть. У меня четверо братьев – один старше, трое младше – и родители.

– Тебе повезло, милая, – вздохнул король.

– Это лишь часть моей семьи. Не забывай, у меня муж и шестеро детей. – Катриона в упор посмотрела на короля. – Когда королева прибудет из Дании, ваше величество, я намереваюсь вернуться домой в Гленкирк. Пусть вы король, но я не позволю вам разрушить мой брак! Я люблю Патрика Лесли, люблю детей. И я скорее покончила бы с собой, чем отдалась по своей воле другому мужчине!

Он схватил ее за волосы и притянул к себе.

– И все же, мадам, вы ответили на мою страсть, и так будет до тех пор, пока меня это устраивает.

– Да, ответила, но не я, а мое тело, потому что Патрик научил его реагировать на ласки.

– Неужели все Лесли настолько хороши в постели? – спросил он не без сарказма.

– Если судить по рассказам их жен, служанок и вообще всех девок в нашей округе, то это так. Моя кузина Фиона, например, места себе не находила, пока не вышла замуж за брата милорда, Адама Лесли. Теперь образцовая жена.

– Фиона Лесли, – пробормотал, вспоминая, король. – Ну да! Знойная такая дамочка с рыжеватыми волосами, серыми глазами и кожей, подобной атласу цвета слоновой кости. Да, я видел ее, но у меня и мысли не было, что это твоя родственница. Возможно, как-нибудь я приглашу ее и займусь вами обеими.

– А что, меня одной вам уже недостаточно?

Толкнув короля спиной на подушки, Катриона поцеловала его одним из своих особых способов, затем рука ее скользнула к нему между ног. Ее умелые пальцы почти мгновенно заставили восстать его плоть, но прежде, чем он сумел подмять под себя любовницу, та взяла инициативу на себя и оседлала его. С торжеством во взгляде она смотрела на удивленное лицо короля. Не успел он остановить ее, как она принялась подпрыгивать на нем, словно верхом на лошади, сжимая коленями его бока. Ни одна женщина никогда так не обходилась с Джеймсом Стюартом. Шокированный, он пытался перехватить инициативу, но она не позволила, со смехом поинтересовавшись:

– Ну и как, вам по вкусу, когда вас насилуют, мой король?

Он так и не сумел вырваться из объятий ее сильных и горячих бедер. К стыду своему и ужасу, он почувствовал, как излил в нее свое семя. Она же распласталась на нем утомленная. Разгневанный король перевернулся, подмяв Кэт под себя, но ее глаза смеялись, а губы дразнили. Ему пришлось несколько раз шлепнуть нахалку, но это привело лишь к тому, что вожделение вновь овладело им. Он тут же вошел в нее: грубо, жестко, так что она вскрикнула от боли. Это несколько утихомирило его гнев.

– Из всех женщин, с которыми я спал, ты, Катриона Лесли, лучшая любовница, но если еще раз проделаешь со мной такое, изобью так, что мало не покажется. Я тебе не какой-нибудь придворный хлыщ, а король!

– Прошу меня простить, ваше величество, – едва слышно произнесла Кэт, но никакого смирения в ее тоне он не заметил, – просто Патрику нравится, когда мы совокупляемся подобным образом: он может играть с моими грудями, ласкать меня там, где…

– Если мне захочется помять твои сиськи, то сделаю это по-гречески, – прервал он ее, – и прямо сейчас!

– Нет, не надо, прошу вас! Я терпеть это не могу! Нет!

Теперь наступила его очередь смеяться. Он хотел наказать ее, и сообразил, как это осуществить. Она должна почувствовать такой же стыд, какой испытал он. Грубо перевернув ее на живот, он резко вошел в нее, больно стиснув прелестные груди, и ощутил удовлетворение оттого, что она плакала и пыталась выскользнуть из-под него. Когда все закончилось, упрямица выглядела куда более покорной, и Джеймс почувствовал, что он снова обрел власть над ней.

После нескольких часов сна он проснулся, взглянул на спящую любовницу и опять овладел ею, не потрудившись даже разбудить. На сей раз он был ласков с нею, а закончив, с улыбкой сказал:

– Сегодня вечером я приду позже, ближе к полуночи.

Прихватив кусок марципана с тарелки на ночном столике, он набросил домашний халат и вышел из ее спальни через потайную дверь.

Кэт, совершенно измученная, откинулась на подушки. Тело ее было настольно истерзано, что она сомневалась, удастся ли подняться на ноги и сделать несколько шагов. Уже погружаясь в сон, она подумала, что сможет продержаться еще некоторое время, а Джеймс получит воспоминания, которые навсегда сожгут его изнутри. Ни одна другая женщина больше не сможет удовлетворить его. И это станет ее местью. Однако ей не приходило в голову, что Джеймс может просто не отпустить ее от себя.

Несколько часов спустя Эллен пришла взглянуть на хозяйку, и картина, которая предстала ее взору, определила дальнейшие действия.

– Графиня сегодня неважно себя чувствует, – сказала она двум младшим служанкам. – Вот вам серебряная монета – можете сходить на ярмарку, но после обеда возвращайтесь.

Эллен закрыла дверь в покои и, вернувшись в спальню Катрионы, принялась за вязанье.

Катриона проснулась только после обеда и сразу же спросила:

– Который час?

– Начало третьего. Великий боже, миледи! Что он с вами проделывал?

– То, что тебе и не снилось, – устало буркнула Кэт. – А где Силис и Юна?

– Я отпустила их, когда увидела, в каком вы состоянии. Но скоро вернутся.

– Я хочу ванну. Горячую-горячую ванну!

– Нельзя же так уматываться каждую ночь, – укорила ее Эллен.

Катриона печально рассмеялась.

– Нельзя. Я просто не смогу. Но не бойся, Эллен. Прошлой ночью мы с королем только примерялись друг к другу. Теперь он знает мои возможности, а я – его!

Полтора часа спустя графиня Гленкирк в сопровождении шести своих вооруженных охранников выехала за город на конную прогулку, вызывая восхищение городских обывателей, которые, зная репутацию графини, показывали ее своим дочерям как пример добродетели.

Весь конец лета и начало осени Катриона служила украшением двора Джеймса. Не было ни одного придворного, старого или молодого, который не вожделел бы ее, но никому из них леди Лесли не уступала: оставалась любезной, очаровательной, грациозной и – недоступной.

Адам Лесли искренне восхищался ею, а однажды сказал:

– Запомни, никто никогда не узнает, что ты любовница короля. Патрик мог бы гордиться тобой.

– Сомневаюсь, – возразила она сухо. – Кстати, получше присматривай за Фионой: Джейми как-то упомянул о ней как о знойной девице, как бы не возжелал ее.

Адам разволновался, и это доставило ей неописуемое удовольствие.

– Когда же наконец прибудет эта королева?

Катриона, сразу помрачнев, ответила:

– Да они отправились было в путь, но попали в шторм. Насколько я знаю, их судно прибило к берегу где-то в Норвегии. Там они ждут, когда море успокоится. Ходят слухи, что все это неспроста. Джейми все больше тревожится: того и гляди сам пустится за ней.

– Оставив Шотландию? – в недоумении переспросил Адам. – Зачем? Отправил бы за ней своего главного адмирала.

– Ботвелл не поедет. Джеймс после их последней ссоры обобрал его до нитки – так что денег для подобной экспедиции у него нет.

Адам расхохотался.

– А он отважен, этот пограничный лорд! Ему даже гнев королевского кузена нипочем. Ты в самом деле считаешь, что Джеймс может сам отправиться за женой?

– Ну да. В конце концов, он хочет иметь собственную жену, а не чужую.

Катриона позволила себе улыбнуться. Именно от нее зависело настроение короля. Уже в течение двух с половиной месяцев он делил с ней ложе, и весь этот унылый период ночи его наполнялись теплом и даже ощущением безопасности. Любовница оказалась ласковой, доброй и щедрой и уверила его, что собственное брачное ложе будет столь же восхитительным. Судя по тому, что королевская династия Дании была многочисленной, королева Анна нарожает ему наследников. Подумать только, что уже через год Джеймс может стать отцом!

Чем больше расписывала Катриона радости супружества, тем сильнее Джеймс Стюарт желал соединиться со своей невестой. Когда его терпение лопнуло, король стал готовить свое правительство для работы в его отсутствие. Оставив регентом своего кузена, Френсиса Стюарта-Хепберна, графа Ботвелла, Джеймс вышел в море из Лита 22 октября 1589 года. Удача сопутствовала ему: ветер был попутный, небо голубое, спокойное, – так что до Норвегии король добрался быстро.