Бертрис Смолл
Неукротимая красавица
Глава 2
Фиона Лесли, лежа в постели, мечтала. Как было бы здорово стать графиней Гленкирк! Ну почему его женой должна была стать эта кисейная барышня Катриона? Какая несправедливость!
Фиона знала, что когда-то обсуждалась возможность выдать ее замуж за Гленкирка. Вмешательство бабушки поставило на этом точку. Было решено, что ее мужем станет болван Оуэн Стюарт. С тех пор она возненавидела старую леди! Бабушке это было прекрасно известно.
Оуэн страдал какой-то серьезной болезнью, и, хотя его – семнадцатилетнего юношу – всегда тянуло к пышному телу жены, мужской силой он не обладал. Для Фионы это не имело особого значения, поскольку с девственностью она рассталась еще в тринадцать лет. Достаточно быстро она нашла с кем удовлетворить свои потребности.
Первым ее избранником стал егерь по имени Финн. Это был огромный грубый мужик, не обладавший какими-либо навыками в искусстве любви, но когда он вбивал свое орудие ей в лоно, казалось, что она того и гляди сойдет с ума от восторга. Затем случилось неизбежное: она забеременела, – а к тому времени, когда осознала сей факт, было уже поздно что-либо предпринимать.
Она поведала о своем состоянии мужу, рассчитывая на то, что этот дохляк смирится и не станет распространяться на эту тему, но на сей раз просчиталась. Корчась от боли на смертном одре, он назвал ее отъявленной шлюхой и пообещал ославить перед всем миром. Это было роковой ошибкой: когда он заснул, жена задушила его подушкой. Поскольку никаких следов не осталось, причиной смерти лекари посчитали приступ астмы, а родственники высказали убитой горем беременной вдове множество слов утешения.
Когда пришло время разрешиться от бремени, присутствовала только служанка Фионы, Флора Мор-Лесли. Родившийся крепкий мальчуган был тайно переправлен крестьянской паре, незадолго до этого потерявшей своего собственного сына. Фиона не желала, чтобы дети обременяли ей жизнь. Умерший ребенок заменил ее сына и в глубокой скорби был погребен в фамильном склепе Стюартов. Но и для Фионы вся эта фальсификация не прошла бесследно. Вызванные на следующий день доктор и акушерка пришли к выводу, что леди Стюарт никогда больше не сможет выносить ребенка. Но этот секрет было обещано сохранить в тайне за приличное вознаграждение. Правду знала только Флора, но ее можно было не опасаться: она растила Фиону с детства.
Этой ночью Фиона ликовала еще и потому, что совершенно случайно узнала чужой секрет. Чтобы избежать назойливого внимания двоюродного брата Адама Лесли, который увивался за ней с тех пор, как им исполнилось по двенадцать лет, она спряталась в библиотеке Грейхейвенов, и стоя за плотными шторами, закрывавшими окна, под которыми стояли кресла и диваны, и подслушала весь разговор между Хизер, Патриком и главой семейства.
Зная все это, она была на верху блаженства. Девственная Катриона боится близости! Гленкирк не сможет долго выносить это, а тем временем Фиона намеревалась демонстрировать ему свои созревшие прелести так часто, как это только позволяли приличия, чтобы не показаться нескромной. Также она собиралась приложить все усилия, чтобы Кэт продолжала пребывать в омуте страхов.
– Когда вы так улыбаетесь, миссис Фиона, я знаю, что это не предвещает ничего хорошего. Какую проделку вы задумали на этот раз?
– Никаких проделок, Флора. Я просто ломаю голову, что бы надеть на Рождество к Гленкиркам.
Фиона мечтательно вздохнула.
– Рождество у Гленкирков! Будут все Лесли, в том числе из Сайтена, Хейзы из Грейхейвена, Мор-Лесли из Крэннога. Мы не праздновали Рождество у Гленкирков всей семьей с тех самых пор, как умерла бабушка. Как я рада, что новый граф решил не соблюдать траур! Старому лорду Патрику это не понравилось бы. Остается надеяться, что, когда граф и мисс Катриона поженятся, празднества в замке станут регулярными.
Но Катриона, сама не ведая о том, разрушила планы Фионы. За десять дней до того, как в замок должны были съехаться гости, она появилась там по особому приглашению тети Мег, вдовствующей графини Гленкирк. Мег Стюарт Гленкирк, обо всем поставленная в известность, решила дать возможность своему старшему сыну поухаживать за будущей невестой. Да она и сама некогда появилась в Гленкирке запуганной невестой, но покойная бабушка сердечно приветствовала ее, проявив любовь и понимание. Старушка давно уже покинула этот мир, но Мег намеревалась отплатить ей за участие, оказав помощь ее любимой праправнучке.
Погода стояла чудесная – холодная и солнечная. Патрик одержал свою первую победу, когда подарил Катрионе белоснежную кобылу.
– Она потомок матушкиного Дьявольского Ветра. Легкая, стремительная, послушная и преданная. Как ты ее назовешь?
– Бана. По-гэльски – «прекрасная».
– Да, знаю. Я тоже говорю по-гэльски.
– О, Патрик! – Она порывисто обняла его за шею. – Ты на своем Дабе составишь мне компанию?
Весь день они носились по холмам вокруг Гленкирка, а по вечерам Катриона сидела с тетушкой, двоюродными братьями и сестрами в главном зале фамильного замка. В камине уютно полыхал огонь, а Катриона и молодые Лесли играли в шарады или танцевали. Вдовствующая графиня снисходительно улыбалась им, а граф старательно скрывал разочарование, оттого что ни разу не оставался по вечерам наедине со своей нареченной.
Но счастье переменчиво. Вечером накануне того дня, когда в замке должна была собраться вся их родня, он встретил Катриону в одиночестве. Было уже довольно поздно. Его мать всегда рано отходила ко сну, и, полагая, что все остальные тоже устраиваются на ночь, он отправился в библиотеку, намереваясь кое-что уточнить по вопросам недвижимости. Возвращаясь обратно, он заметил девичью фигуру, сидевшую в одиночестве перед камином.
– Кэт! Я думал, что ты давно уже спишь! – присаживаясь рядом, сказал Гленкирк.
– Мне очень нравится сидеть в тишине и смотреть на огонь, – объяснила Катриона.
– Как тебе здесь?
– Восхитительно! Правда, замок запомнился мне гораздо большим, но, думаю, это потому, что я смотрела на него глазами ребенка. В действительности он небольшой и чудесный.
– Тебе понравилось бы жить здесь?
– Да, – прозвучал еле слышный ответ.
Несколько минут они посидели в полной тишине, и вдруг Катриона попросила:
– Милорд, не могли бы вы меня поцеловать? Но не как тогда, а по-настоящему? Я поговорила с мамой и Эллен. Они сказали, что тот поцелуй просто скреплял нашу договоренность, не более.
Светло-зеленые глаза, казавшиеся колдовскими в отблесках пламени камина, смотрели на него с надеждой. Медленно нагнувшись к ней, он коснулся ее губ своими, нежно, но постепенно усиливая нажим. Неожиданно ее руки обвились вокруг него, а когда их губы разомкнулись, девушка, задыхаясь, произнесла:
– Ох, милорд, это было гораздо приятнее. Можно еще раз?
Он с готовностью повиновался и через секунду с удивлением почувствовал, как ее нежный язычок проник к нему в рот. Оторвавшись от него, девушка поинтересовалась:
– Вам понравилось так, милорд? Мама сказала, что так гораздо чувствительнее.
Гленкирка наконец осенило: это она пытается на практике осуществить то, о чем ей рассказала Хизер, но сама при этом ничего не чувствует. Рискуя испугать и разгневать, он обнял ее, провел ладонью по спине, прижал к себе. Его рот завладел ее губами. Используя весь свой опыт, он осторожно, но настойчиво заставил их раскрыться и ввел свой язык глубоко ей в рот. Он ласкал ее нежно, но как только крупная дрожь начала сотрясать все ее тело, прекратил. Он чувствовал ее нарастающую панику, она попыталась вырваться, но он крепко держал ее в объятиях, пока она не взмолилась, чтобы отпустил.
– Патрик… – только и смогла выдавить Катриона и расплакалась.
Он опять притянул ее к себе и стал успокаивать:
– Ну, будет тебе, дорогая, будет! Все хорошо, тебе нечего бояться.
– Почему ты сделал это? – произнесла она сквозь слезы.
– Потому что, моя драгоценная маленькая нареченная, ты экспериментировала со мной, проверяла то, о чем тебе рассказала твоя чудесная, но ветреная матушка. И ты все это проделала, но сама при этом ничего не почувствовала. Никогда больше так не делай.
– Но я чувствовала…
– Что именно?
– Я не могу объяснить… Боже мой! Я не знаю, как это назвать, но мне просто хотелось, чтобы ты не останавливался, а потом… стало страшно так, что все перевернулось внутри…
Смутившись, она замолчала.
Он встал с дивана, подал ей руку и, глядя на нее сверху вниз, задумчиво проговорил:
– Когда мне было всего тринадцать лет, меня формально обручили с крохой всего четырех лет от роду. Когда религиозная церемония закончилась, нас усадили на почетные места, и слуга принес угощение. Напротив меня сидела солидная дама, а я как раз начал интересоваться женскими формами и просто не мог оторвать глаз от ее пышной груди. Внезапно моя нареченная, перехватив этот взгляд, схватила бокал и выплеснула вино в ложбинку у нее между грудей, и сказала мне что-то резкое. В тот момент я в нее и влюбился. С тех пор ничего не изменилось.
Она подняла на него свои невероятные глаза.
– Я то и дело слышу о твоих похождениях. Как же ты можешь утверждать, что влюблен, если в твоей жизни полно других женщин?
– У мужчины есть определенные потребности, Кэт. И если он не имеет жены, которая могла бы их удовлетворить, то вынужден пользоваться услугами дам… определенного круга.
– И как часто?
– Достаточно. Особенно теперь. Да черт возьми, Кэт! Я постоянно тебя хочу! Обнаженную, в моей постели, с растрепанными волосами, задыхающуюся от страсти!
Катриона почувствовала, как от этих слов по ее телу прошла дрожь, и, взглянув ему в лицо, пролепетала:
– Если пообещаешь прекратить встречи со всякими дамами, я готова выйти за тебя замуж в Валентинов день. Если хочешь желать доброго утра и доброй ночи своей настоящей любви, то придется попрощаться с другими женщинами.
– Ты ставишь мне условия, дорогая? – спросил с улыбкой Гленкирк.
– Я готова делить с тобой жизнь, ты получишь девственницу и сможешь испытать со мной все радости, которые захочешь, но, повторяю, я буду у тебя одна, – совершенно серьезно заявила Катриона.
– Когда поженимся, я обдумаю это! А сейчас ступай в постель, маленькая шалунья, пока я не потерял контроль над собой и не набросился на тебя прямо здесь.
Послав ему укоризненный взгляд, девушка вышла из зала. Патрик усмехнулся: ну и штучка эта Кэт Хей! Готова выйти за него замуж, но намерена управлять его жизнью. Что ж, теперь он знает кое-что важное: во-первых, его невеста отнюдь не ледышка, какой он ее себе представлял, и, во-вторых, жизнь с ней определенно не будет скучной!
Глава 3
Во второй половине следующего дня замок Гленкирк наполнился голосами, шумом и гамом. Катрионе, слава богу, как невесте графа, не пришлось делить спальню со своими двоюродными сестрами. Фиона тоже избежала этой участи – ее пощадили в силу возраста, а еще потому, что она вдова.
Узнав, что Катриона уже прожила в замке десять дней, Фиона поспешила найти ее и приступить к воплощению своих задумок. Девушка сидела в главном зале одна и что-то вышивала, когда Фиона подсела к ней.
– Ну что, моя маленькая кузина? Как тебе понравился замок Гленкирк?
– Он великолепен! – ответила Катриона. – Думаю, я с радостью возьму на себя обязанности его хозяйки.
Свои слова она сопроводила насмешливой улыбкой, и Фиона едва не скрипнула зубами.
– Ты очень храбрая девушка, если добровольно идешь прямо волку в пасть.
– Что ты этим хочешь сказать?
– Боже, дитя мое! Ты же знаешь репутацию Гленкирка.
– Ты про женщин? – Катриона правдоподобно изобразила на лице скуку и даже зевнула. – Господи, Фиона! Всем известно, что Гленкирк просто дьявол по этой части, чему я очень рада. Расскажи лучше что-нибудь новенькое.
– Хорошо, моя дорогая, расскажу. – Гостья понизила голос и подалась всем телом к Катрионе. – Говорят, у Гленкирка громадное мужское достоинство. Поскольку я была замужем, то кое с чем знакома, и должна поделиться с тобой. Мы, женщины из рода Лесли, маленькие и хрупкие. Большой м… петушок может просто нас разорвать. Слава богу, мой бедный муж, лорд Стюарт, имел достоинство весьма среднее, но все равно, когда ввел мне его в нашу брачную ночь… – Она сделала эффектную паузу, радостно отметив для себя побледневшее лицо Катрионы. – Увы, кузина! Боль была ужасная, и с каждым мгновением становилась все невыносимее. Господь покарал его, призвав к себе, а меня спас.
– Но я из рода Хей, Фиона, так что со мной все может быть иначе.
– А твоя мать? Она же Лесли, кузина. Дочери по телосложению повторяют своих матерей, так что я не завидую тебе.
Испугавшись, Катриона пересказала этот разговор Эллен, но та лишь рассмеялась:
– Ерунда все это! Эта Фиона Стюарт просто пытается тебя запугать. Боль будет, но буквально мгновение, в самом начале, зато потом – море блаженства. Твоя кузина сама жаждет заполучить графа, вот и плетет небылицы. Да ты только посмотри на своих родителей! Разве так ведет себя женщина, которая испытывает постоянную боль?
Раздосадованная на себя из-за того, что едва не поверила россказням Фионы, Катриона стала внимательнее приглядываться к ней и решила, что Эллен совершенно права. Кузина использовала любую возможность, чтобы попасть на глаза Патрику, носила платья с декольте на грани приличия, чтобы продемонстрировать свои внушительные прелести. «Вот же сука! – подумала Кэт. – Рыжая сука! Надо было побольше о ней разузнать».
Катриона отыскала брата и спросила:
– Джейми, тебе что-нибудь известно про кузину Фиону?
Брат сначала удивился, потом с усмешкой сказал:
– Говорят, что она очень добра: никому не может отказать, – но я еще не бывал в ее постели. Еще ходят слухи, что ребенок, которого она родила Стюарту, вовсе не от него. Тот был настолько слаб, что вряд ли мог исполнять супружеские обязанности. – Джейми помолчал и внимательно посмотрел на сестру. – Похоже, твое отношение к Гленкирку изменилось. Он тебе нравится?
– Да.
– Тогда опасайся кузины Фионы, поскольку она явно проявляет повышенное внимание к нему, хотя я сомневаюсь, что граф понимает это.
Джейми ошибался. Патрик все прекрасно видел, и, не будь Катрионы в замке, пожалуй, позабавился бы со своей рыжей кузиной, изнывающей от похоти без мужской ласки. До него тоже доходили слухи, и было бы забавно их проверить.
Одним из вечеров, вскоре после Рождества, Фиона попыталась ускорить события. Когда все гости и хозяева давно уже видели сны, граф решил обсудить со своим братом Адамом возможность его брака с наследницей Форбсов. Мужчины сидели у камина, и Адам пытался убедить Патрика, что их младший брат, семнадцатилетний Майкл, гораздо больше подойдет тринадцатилетней Изабелле Форбс.
– Я готов жениться, но отнюдь не на этой девчонке. Вот Майклу она в самый раз: года через три-четыре подрастет, тогда и устраивай союз между ними, тем более что он и так с ума сходит от ее кукольного личика.
Патрик рассмеялся:
– Ладно, я подумаю! Похоже, есть девушка, для которой ты себя бережешь?
Адам только улыбнулся.
Оба брата были высокие, как и их отец. Патрик унаследовал темные волосы матери и зеленовато-золотые глаза Лесли, а Адам – красно-рыжие волосы Лесли и янтарные глаза Стюартов. Посидев еще немного с кружками глинтвейна, они решили расходиться по своим комнатам. У подножия лестницы граф вспомнил:
– У меня припасено немного отличного виски из винокурни Макбинов. Давай зайдем ко мне, пропустим по глоточку на сон грядущий.
Распахнув дверь, он услышал удивленный возглас брата и только тогда поднял голову.
На его кровати, в неверном отблеске свечей возлежала Фиона Стюарт.
– Клянусь, брат, это самое чудесное зрелище, которое мне приходилось когда-нибудь видеть! – воскликнул Адам.
– Какого черта ты здесь делаешь? – зарычал граф, мгновенно протрезвев.
– Ты не захотел прийти ко мне, Патрик, – промурлыкала нагая красотка, – поэтому я пришла сама.
Ноздри его раздулись, уловив теплый аромат благовоний.
– Я плачу шлюхам за услуги. Сколько запросишь ты?
– О, дорогой! – хрипло рассмеялась Фиона, вставая в постели на колени. – Какие деньги! Я схожу по тебе с ума! Женись на этой глупой девственнице, если должен, но только возьми меня! Будем любовниками! Обещаю: не пожалеешь!
– Боже мой! – облизнул пересохшие губы Адам. – Как бы я хотел получить такой чудесный подарок. Везет же тебе, братишка!
– Хочешь ее? – Патрик повернулся к младшему брату.
– Не стану врать – да, и прямо сейчас.
– Что ж, забирай. Я переночую в твоей комнате.
– Нет! – запротестовала Фиона. – Я хочу тебя, а не этого самодовольного хлыща!
– Моя дорогая кузина, – холодно произнес граф, – судя по слухам, ты обладаешь изрядным опытом, поэтому должна знать: что заниматься любовью с тем, кого не хочешь – сплошная скука. Я тебя не хочу и более того, ты мне совсем несимпатична.
Повернувшись к ней спиной, граф направился к выходу. Адам закрыл за ним дверь и с подчеркнутой медлительностью лениво произнес:
– Что ж, Фиона, малышка, я очень хочу, чтобы ты не меняла положения еще некоторое время.
– Пошел к черту! – яростно бросила она в ответ и, вскочив с кровати, направилась было к двери, но Адам, не сходя с места, потянул ее обратно.
– Ну уж нет, крошка! – Он схватил ее за грудь с вмиг напрягшимся соском. – Сегодня ночью ты раскинешь свои ножки только для меня.
С этими словами он швырнул ее в постель, и Фиону внезапно охватил страх.
С тех пор как ею, тринадцатилетней, на куче соломы овладел старший конюх ее отца, она всегда верховодила в подобных ситуациях. Сейчас же бессильно лежала и наблюдала, как двоюродный брат, повернувшись к ней спиной, медленно раздевается. Высокий, стройный, широкоплечий, с узкими бедрами и мускулистыми ягодицами. Адам Лесли обернулся, и Фиона чуть не ахнула от изумления. Однажды ей довелось наблюдать за случкой лучшего отцовского жеребца с кобылой. Она тогда подумала: вот бы ей найти мужчину с таким же достоинством! Теперь он стоял перед ней и ухмылялся:
– Ну что, милая? Пять лет ты бегала именно от того, чего хотела.
– Боже мой! – прошептала Фиона. – Да ты разорвешь меня этой штукой!
Только влажная ненасытная пещерка у нее между ног жила своей жизнью и уже трепетала от предчувствия. Задыхаясь от похоти, с хриплым криком Фиона протянула руки к мужчине. Его тело через мгновение скрыло под собой ее фигуру, и он почувствовал, как жадная теплая рука направила его. Он вошел в нее мощным толчком и, убедившись, что она легко приняла его, начал медленно двигаться. Ее тело извивалось под ним, ногти впивались в кожу, из горла вырывались то стоны, то хрипы, а через несколько минут все звуки сменились воплем чистого восторга.
Адам скатился с нее, перевел дыхание, затем, опершись на локоть, с усмешкой заметил:
– Для шлюхи ты чертовски неумелая. Но сама виновата, что ограничивала себя никчемными любителями.
Склонив голову, он принялся сосать и покусывать затвердевший сосок, потом второй, одновременно играя пальцами со складками у нее между ног.
Подняв голову, Адам заявил:
– Ну а теперь, милая, будем учиться тому, что умеют самые утонченные шлюхи Парижа, Лондона и Абердина.
Упершись ему в грудь рукой, Фиона запротестовала:
– Я не обещала тебе, что стану твоей любовницей, самовлюбленный мальчишка!
– А я и не спрашивал тебя, дорогая!
Она ошарашенно уставилась на него.
– Я уверен, что теперь, – произнес Адам с усмешкой, – церковь непременно выдаст кузенам Лесли разрешение на брак[2].
Фиону ошеломили его слова:
– Я же старше тебя!
– Всего чуть больше чем на месяц. Уже на следующей неделе мне исполнится двадцать.
Он снова навалился на нее, и она почувствовала, как в нее упирается твердая плоть.
– Но я не хочу тебя! – выкрикнула Фиона истерично. – Мне нужен Гленкирк!
– Его тебе не заполучить, милая! Он попросту не хочет тебя.
С этими словами он шире развел ей ноги.
– Но ты не богат! – привела главный довод Фиона. – И жить в другом доме я не хочу!
– Я получаю вполне приличный доход с инвестиций, которые сделала для меня, да и для тебя тоже, бабушка. Я богаче некоторых графов. У меня также есть доли в семейном судоходстве и овцеводстве. У тебя есть дом в Эдинбурге, который принадлежал твоей бабке, Фионе Абернети. Мы проведем несколько лет в путешествиях, а когда король Джеймс подрастет, вернемся, будем жить в столице и бывать при дворе.
Он снова глубоко вошел в нее, но на этот раз двигаться не стал.
Фиона не могла понять зачем, но все же призналась:
– Я никогда не смогу иметь детей.
– Я знаю, – ответил Адам совершенно спокойно. – Повитуха, которую ты тогда пригласила, принимала по меньшей мере трех моих бастардов. Эта информация стоила мне два золотых. Кроме того, дорогая моя, я знаю, ребенок был не от Стюарта.
Она разразилась проклятиями, а он рассмеялся:
– Пусть Патрик, Джейми и Майкл продолжают наш род. Мне хватит и тебя. Но учти: если застукаю с другим, изобью до полусмерти и отлучу от этого. – Он резко вошел в нее. – На целый месяц.
При этих словах янтарные глаза Фионы сузились и потемнели. При мысли, что может потерять то, чего так долго добивалась, все ее тело пронзила дрожь. Обхватив его ногами, она прошептала сдавленным голосом:
– Я буду хорошей, Адам! Клянусь!
На следующий день, к всеобщему удивлению, Адам Лесли объявил перед всей семьей, что женится на своей кузине, леди Стюарт. Поскольку ни его мать, ни родители Фионы даже не догадывались о его намерениях, разразилось настоящее светопреставление.
Патрик, отважившись защитить брата, решительно солгал:
– Они спросили моего позволения. Но, дядя, я должен извиниться перед вами за то, что не поставил вас в известность. Моя собственная помолвка совсем затмила мне голову.
Повернувшись к младшему брату, он укоризненно произнес:
– Тебе не следовало оглашать свои намерения, пока я не переговорил с дядей.
Адам изобразил на лице приличествующее случаю раскаяние.
– Пойдемте, дядюшка, – продолжил граф Гленкирк. – Нам надо поговорить наедине. Даже вдова должна получить приданое.
Не успев хоть что-нибудь возразить, лорд Сайтен обнаружил, что оказался в библиотеке замка, где Адам сообщил ему о бесплодии Фионы, добавив, что ему очень повезло – он готов взять ее в жены, несмотря на этот прискорбный факт.
– Тогда зачем же она тебе? – выдавил ошеломленный лорд Сайтен.
– Все просто, дядюшка: я люблю эту шалунью.
Лорд Сайтен больше ни о чем не стал спрашивать, поскольку прекрасно знал, что его дочь никогда не пользовалась особым успехом у мужчин; про ее репутацию тоже знал. Будучи счастлив наконец-то избавиться от нее, он назвал весьма щедрую сумму приданого, которая и была с радостью принята другой стороной. Бракосочетание было назначено на весну.
Когда дядюшка покинул библиотеку, Гленкирк повернулся к брату:
– Но почему? Ты ведь мог жениться на прекрасной Изабелле Форбс и обзавестись законным наследником.
– Потому что, Патрик, я и в самом деле люблю Фиону. Еще с детства.
– Но она же шлюха! Совершенно безотказная.
– Теперь все будет по-другому. Не смотри на меня так скептически. Ты помнишь Нелли Бейрд?
– Ну да, – со вздохом произнес Гленкирк.
Была такая, его содержанка, которая всецело принадлежала ему до тех пор, пока не переспала с его братом.
Адам ухмыльнулся и, опять посерьезнев, продолжал:
– Фиона больше не будет бросаться на мужчин. Все это происходило потому, что она ненасытна в любви и вплоть до сегодняшней ночи не нашлось никого, кто мог бы удовлетворить ее страсть. Мне это удалось, и теперь она успокоится.
– Но ты мог бы иметь законного сына с девицей Форбс!
– Предоставляю Джеймсу и Майклу честь поддерживать наш род. Я же предпочитаю проводить все время с моей рыжеволосой чертовкой!
– Я же не говорю тебе «нет», брат, – рассмеялся граф. – Мы с молодой мисс Катрионой Хей постараемся за двоих.
– Послушай моего совета: укроти эту девушку, или ты не оберешься с ней проблем.
– И как, по-твоему, это сделать?
В ответ Адам пожал плечами.
– Это уже только твоя проблема, братец. У меня есть собственная, и имя ей Фиона.
В этот момент в библиотеку ворвалась Маргарет Лесли и яростно набросилась на старшего сына.
– Как ты мог! Позволить брату жениться на этой… блуднице? Сайтен просто счастлив опять избавиться от этой суки. Пусть Фиона и моя племянница, но я не позволю никому из моих сыновей связываться с этой волчицей!
Патрик встал и, холодно взглянув сверху вниз на мать, жестко произнес:
– Я хотел бы напомнить вам, мадам, что глава семьи я, а не вы, а значит, и решения здесь принимаю я. Адам любит Фиону, и она согласна выйти за него. Сайтен одобрил этот брак и готов дать за ней щедрое приданое. Они поженятся весной. Вам же следует усвоить: вы будете относиться к ней уважительно и доброжелательно, так же как к Катрионе, Эйлис Хей и в дальнейшем – к Изабелле Форбс.
Маргарет Лесли повернулась к младшему сыну, и тот заверил мать, взяв ее ладони в свои руки:
– Я люблю ее, мама, и хочу прожить с ней такие же счастливые годы, как вы с отцом.
Мег Лесли разрыдалась, и оба сына обняли ее.
– Вы всегда были упрямыми, как все мальчишки.
– Мадам, мы просто хотим быть счастливыми. Вы с отцом всегда были для нас примером, – сказал Адам.
Она высморкалась, вытерла слезы и улыбнулась:
– Ну что ж, господин граф и мой неразумный младший сын. Я приму в нашу семью Фиону, хотя по-прежнему считаю, что это неправильное решение: есть в ней что-то порочное. Мне она не нравится.
