Бертрис Смолл
Чертовка
– О-о-о, Матерь Божья, я больше не могу! – невольно воскликнула Изабелла, тут же возненавидев себя за этот крик. Он наверняка сочтет ее трусихой и станет презирать.
Но Хью бережно перенес ее к дальней стене спальни и опустил на кровать, устроившись рядом.
– Не стыдись, – тихо сказал он. – Ты еще только знакомишься со страстью, Белли. А это очень сильная вещь. Вскоре ты перестанешь бояться ее и будешь только любить. Мое желание уже велико, но я хочу, чтобы и ты узнала наслаждение. – И он начал ласково поглаживать ее тело.
Когда сердце наконец перестало бешено колотиться и Белли снова обрела дар речи, она спросила:
– Мы будем заниматься любовью, милорд? Я не сказала тебе всей правды. Однажды, еще до того как мой брат Ричард вернулся в Нормандию, я видела, как он занимался любовью с крестьянской девушкой. Это было в конюшне. Я зашла туда за своей лошадью. Пока я седлала кобылу, Ричард вошел на конюшню вместе с девушкой. Они меня не заметили. Он прижал ее к стене, задрал ей юбки, расстегнул свою одежду и навалился на нее. Ее крики испугали меня, но когда все закончилось, Ричард поцеловал ее и они ушли вместе, смеясь. Я толком не рассмотрела, что они делали. Он причинил ей боль? Она кричала просто ужасно. Но когда все кончилось, она выглядела вполне довольной.
– Да, твой брат действительно занимался любовью с этой девушкой, – подтвердил Хью, – но он не причинил ей боли. Она кричала от наслаждения, а не от боли или страха.
– А я тоже буду так кричать? – спросила Белли.
– Если захочется, кричи, красавица моя, – прошептал Хью, нащупав кончиком языка мочку ее уха. Потом слегка подул, и по спине Белли пробежала дрожь.
– Я думаю, ты, наверное, безнравственный человек, милорд, – тихо проговорила Белли. – Ты и меня сделаешь безнравственной?
– Очень безнравственной, – прошептал он в ответ. Повернувшись на бок, он наклонил голову и стал целовать ее груди.
– Ах-х-х! – вздохнула Белли.
Губы его нашли маленький твердый сосок и впились в него со страстью.
– О-о-о! – закричала она: ей показалось, словно все ее тело пронзила молния. Губы его были так настойчивы, они требовали от нее чего-то еще неведомого. Изабелла протянула руку, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого пальцы ее зарылись в рыжеватые волосы Хью, прижимая его голову еще теснее к груди. Грудь начинала сладко ныть. И где-то между бедер возникал странный, незнакомый трепет. Изабелла застонала, но вторая рука Хью уже ласкала ее живот; его опытные пальцы отыскали дорогу к средоточию этого трепета, нашли и коснулись его. Белли изогнулась дугой навстречу его пальцам, почти всхлипывая от облегчения, хотя не смогла бы объяснить почему. Она еще не понимала своего тела.
– Не бойся, дорогая, – ласково шепнул Хью. – Я хочу подготовить тебя, чтобы ты приняла мою плоть в свое нежное невинное тело. Это, – продолжал он, поглаживая пальцем пульсирующий бугорок, – это жемчужина твоего наслаждения. Если я дотронусь до нее вот так… – Белли резко вскрикнула, – ты испытаешь восхитительные ощущения, не так ли, моя сладкая?
– Да-а-а! – выдавила она сквозь стиснутые зубы. – О, милорд, это так хорошо! Только не останавливайся, умоляю!
С улыбкой, которую Белли не могла бы заметить в полумраке спальни, Хью продолжал ласкать ее. И его усилия были вознаграждены тихими стонами, подсказавшими ему, что он близится к цели.
– Я хочу доставить наслаждение тебе, – внезапно сказала Изабелла, попытавшись сесть на постели, но Хью заставил ее снова опуститься на подушки.
– Не сейчас, дорогая, – хрипло проговорил он. Заглушив ее возражения поцелуем, он тихо скользнул пальцем в глубину ее плоти и остановился, нащупав девственную плеву. Белли вскрикнула, оторвавшись от его губ. Проход был узким, но Хью знал, что он расширится, чтобы принять его. Взяв Белли за руку, он накрыл ее ладонью свое мужское достоинство.
Нежные пальцы Белли пробежались вдоль него, и Хью явственно услышал ее изумленный вздох.
– Это и есть твое желание? – робко спросила она. – По-моему, оно очень велико, милорд.
Жар, исходивший от его плоти, волновал ее. Сердце ее бешено застучало. Белли стало страшно, хотя она ни за что бы не созналась в этом. Хью пообещал, что доставит ей наслаждение, и она не считала его лжецом. Кроме того, сладкий трепет рос в ее собственном теле с каждым мгновением. Инстинкт подсказывал, что, только соединив свои тела, они достигнут того облегчения, которого оба так жаждали.
– Ты можешь овладеть мною, милорд, – сказала она. – Я готова, но ты должен сказать, чего хочешь от меня, поскольку я невежественна в этом.
«Какая она храбрая!» – восхищенно подумал Хью. Голова его лежала у нее на груди, и он отчетливо слышал, как сильно бьется ее сердце. Пора приступать к делу: так они скорее смогут доставить наслаждение друг другу. Белли не испугалась его ласки и не осталась безразличной к нему, это предвещало настоящее блаженство.
– Раздвинь ножки, сладкая моя, – прошептал Хью.
Белли повиновалась, и он лег между ее округлых шелковистых бедер. Потом осторожно прижался к ее телу, постепенно продвигаясь вперед. Желание было уже почти нестерпимым, но он не хотел причинить ей боль. Складки раздвигались, мягко охватывая входящую плоть. Жар обжигал кожу.
Изабелла напряглась от ожидания. Она ощущала, как ее плоть раскрывается навстречу ему словно цветок. Она боялась, но в то же время чувствовала огромное возбуждение. За всю жизнь она еще ни разу не переживала ничего с такой остротой. От чувственного ритма неторопливых толчков у нее закружилась голова. Белли вцепилась ногтями в мощные плечи Хью, словно умоляя его продолжать двигаться вперед. Вперед – к чему?!
– Пожалуйста! – воскликнула она. – Прошу тебя!
И в ответ на ее мольбу он слегка подался назад, а затем с силой ударил, разрывая плеву. Короткая вспышка боли отдалась в ее животе и бедрах, заставив Белли на мгновение застыть и задохнуться от потрясения. Хью тут же остановился. К собственному изумлению, Белли разрыдалась. Хью утешал ее, ласкал, осушал губами слезы. Лишь когда он убедился, что боль полностью прошла, он снова начал двигаться, пока Изабелла не застонала от чистого, ничем не омраченного наслаждения.
Боль оказалась неожиданной и острой, но она исчезла почти мгновенно, предоставив Изабелле гадать, была ли она на самом деле. А потом началось это невероятное блаженство, когда их тела стали двигаться в согласном ритме. Изабелла плыла. Изабелла летела. Это было чудесно! А потом в одно мгновение все ее тело словно вспыхнуло и растаяло, и когда все кончилось, она простонала:
– Еще, милорд!
С довольным смехом Хью обнял ее и поцеловал в самую макушку рыжеволосой головы.
– Да, дорогая, будет и еще, но сначала надо немного отдохнуть, чтобы собраться с силами.
– Теперь я по-настоящему стала твоей женой, Хью Фоконье, – прошептала Изабелла.
– Да, ты – моя настоящая жена, – согласился он. – Когда окончится метель, я пошлю моего оруженосца к королю сообщить об этом. Отец Бернард хочет остаться в Лэнгстоне. Нам для этого понадобится разрешение короля. Ты хочешь, чтобы у нас был священник?
– О да, милорд. Что толку в церкви без священника? – Белли свернулась клубочком у него под боком, впервые в жизни ощущая настоящее удовлетворение. – Он научит меня читать и писать, чтобы я могла лучше управлять поместьем. Он будет крестить детей.
– Ты любишь детей? – спросил Хью.
– Не знаю, милорд, – со сдержанным смешком ответила Белли. – У меня их не было. Но если они будут похожи на моих братьев, думаю, они мне совсем не понравятся.
– Они будут похожи на нас, красавица моя, – ласково сказал Хью. – Когда-нибудь мы отправимся в путешествие на запад, и ты познакомишься с моими дедом и бабкой. Они расскажут тебе, каким я был в детстве. Но сначала я съезжу туда один и привезу своих птиц. Лэнгстон прекрасно подойдет для моих ястребов. Ты умеешь охотиться с ястребом?
– У нас никогда не было ловчих птиц, – ответила Белли. – Ты подаришь мне кречета, милорд? Научишь меня охотиться с ним?
– Обещаю, дорогая. Ты получишь свою птицу, – сказал Хью.
– Верю, милорд, – отозвалась Белли. – До сих пор ты сдерживал все обещания, которые давал. Мне кажется, ты даже начинаешь мне нравиться.
Рассмеявшись, Хью сжал жену в объятиях и принялся покрывать ее страстными поцелуями.
– Ты тоже начинаешь нравиться мне, чертовка, – ответил он.
Глава 5
Снег продолжал идти всю ночь и на следующий день. Изабелла и Хью появились из спальни только к обеду. Рольф со сдержанным смешком подметил, что молодая жена игриво поглядывала по сторонам, а муж казался вполне довольным собой. Ели они с большим аппетитом, говорили мало. После обеда, взявшись за руки, оба снова исчезли за дверьми спальни. Зал опустел: все приступили к дневным обязанностям. Алетта сидела за прялкой; Рольф, положив свой меч на колени, начищал лезвие.
Внезапно Алетта громко разрыдалась, закрыв лицо руками.
– О-о-о, бедное мое дитя, – простонала она. – Бедное дитя.
Рольф отложил меч и поспешил к ней.
– Миледи, что вас встревожило? Не плачьте, умоляю! – Он опустился рядом с ней на колени, пытаясь вытереть ей слезы своей огромной ладонью.
Но Алетта заплакала еще сильнее.
Не зная, что делать, Рольф обнял ее и принялся утешать, ласково поглаживая по голове.
– Не плачьте, дорогая моя, – умолял он. – Я не в силах видеть вас такой несчастной. Скажите, что вас расстроило? Я постараюсь все исправить, Алетта. – Он нежно сжал ее в объятиях.
– Они не выходили из спальни до самого обеда, – сквозь слезы проговорила Алетта. – А после еды он снова потащил ее в постель. Бедная моя дочь! Он издевается над ней! Никогда бы не подумала, что Хью Фоконье окажется таким… И я ничем не могу помочь моей девочке! Ох, Изабелла! Я должна была предупредить тебя! Почему я не сделала этого! – Алетта подняла взгляд на Рольфа, и его сердце едва не разорвалось при ее словах: – Она никогда не простит меня! Никогда!
Рольф и раньше знал, что покойный муж Алетты не отличался особой добротой; но теперь он убедился, что Роберт де Манвиль был настоящим зверем, терзавшим свою жену. Но Хью ведь совсем другой человек!
– Миледи, – как можно нежнее произнес Рольф, – ваша дочь – просто счастливица, клянусь вам! Разве вы не видели ее, когда они с милордом вышли к обеду? Она вся сияла от счастья. Хью – добрый человек. Он никогда не заставит женщину страдать. Вы заблуждаетесь в своих догадках.
– Да? – Рольф заметил муку в голубых глазах Алетты. – А почему они не встали с рассветом и не приступили к обычным делам? Зачем еще он мог потащить ее обратно в спальню, как не на муку? – Алетта вздрогнула от отвращения и только сейчас обнаружила, что Рольф обнимает ее.
– Леди Изабелла вовсе не выглядела оскорбленной или несчастной, – тихо сказал Рольф, заметив ее смущение и разжав объятия. – Я знаю Хью с детства. У нас была одна первая женщина, мы вместе испытали множество приключений. Хью – нежный любовник. Он всегда доставлял женщинам удовольствие. Уверен, что ваша дочь не исключение, леди Алетта. – Рольф продолжал стоять рядом с ней на коленях и глядеть ей в глаза.
Алетта недоверчиво посмотрела на него.
– Какое удовольствие?! – прошептала она. – Какое удовольствие может получить порядочная женщина от мужского желания?
– Может, если тоже испытывает желание, – ответил Рольф. – Неужели вы никогда не желали мужчину, миледи Алетта? Ни разу в жизни?
– Мне было четырнадцать лет, – откровенно сказала Алетта, – когда меня выдали замуж за Роберта де Манвиля. Поскольку я очень рано осталась сиротой, до десяти лет меня воспитывали дядя и тетушка. Потом меня с моими кузинами отдали в местный монастырь, где мы должны были оставаться, пока нам не подыщут подходящую брачную партию. В монастыре не было мужчин, кроме престарелого священника, который исповедовал нас и вел службу. В детстве я лишь несколько раз видела мельком Роберта де Манвиля: он жил с нами по соседству. Он никогда не ухаживал за мной. Когда я вышла за него, мы совершенно не знали друг друга. Стыдно сказать, но я никогда не испытывала к нему ничего, кроме, пожалуй, страха и отвращения.
– Он был жесток с вами, – прошептал Рольф. Это было утверждение, а не вопрос.
Алетта подняла на него затуманенные слезами глаза. А потом, к его удивлению, стала рассказывать дальше, поведав о всех тех ужасах, которые ей довелось пережить в первую брачную ночь и в другие ночи, последовавшие за ней, до тех пор, пока наконец беременность не избавила ее от супружеских обязанностей. А потом, когда милосердие Господа лишило Роберта де Манвиля мужской силы, он обвинял ее в своей неспособности. Алетта рассказала Рольфу о жестокости мужа, о побоях, которые она претерпела. Наконец, полностью опустошенная, Алетта снова умолкла. После долгого молчания Рольф сказал ей:
– Если бы вы были моей женой, Алетта, я уважал бы вас и обращался бы с вами нежно. Я научил бы ваше тело петь от радости при моем прикосновении. Вы бы никогда не боялись мужчину, если бы стали моей.
Рольфа потрясла исповедь Алетты. Он знал, что многие мужчины грубы со своими женами, но ни он сам, ни Хью никогда не были жестоки с прекрасным полом. Лишить девушку невинности, прижимая ее к лошадиной холке, – это ужасно. Рольф хотел получить возможность доказать Алетте, что не все мужчины так грубы, что страсть может быть сладостной.
– Даже если король прикажет, я никогда больше не выйду замуж, – с угрюмой решимостью произнесла Алетта. – Лучше умереть, чем снова стать собственностью мужчины.
– Но теперь хозяин Лэнгстона – Хью Фоконье, – напомнил ей Рольф. – Вы уже и так находитесь в его распоряжении, миледи Алетта.
– Он не станет огорчать меня, если я буду хорошо вести хозяйство, Рольф де Брияр. Он не станет заставлять меня служить его низменным желаниям. Это, увы, пришлось на долю моей бедной Изабеллы. – Внезапно Алетта снова заметила, как близко к ней находится Рольф. Она залилась нервным румянцем, и, увидев это, Рольф поднялся с колен.
– Хью никогда не выгонит вас из замка, миледи, – сказал ей Рольф, – но, когда ваша дочь полностью примет на себя все обязанности, для вас не останется места в управлении хозяйством. Что вы будете делать? Вы еще молоды, вы гораздо красивее вашей дочери.
– Вам не следует говорить подобные вещи, Рольф де Брияр, – упрекнула его Алетта. – По-моему, вы чересчур дерзки.
– Нет, – ответил он с улыбкой. – Меня никогда не называли чересчур дерзким – скорее наоборот. Но я честно предупреждаю: я намерен ухаживать за вами. Милорд Хью не имеет никаких возражений на этот счет; я уже высказал ему свое восхищение вами. Я докажу вам, милая Алетта, что не все мужчины грубы и жестоки. Вы станете моей женой, и выше моей любви к вам будут стоять только преданность Хью Фоконье и королю Генриху. Что вы на это скажете? – Взгляд Рольфа был теплым, голос – твердым и решительным.
– Я скажу, что вы сошли с ума, Рольф де Брияр, – ответила Алетта. – Я уже сказала, что ни за что не лягу в постель с мужчиной. Не хочу зависеть от вашей милости, как прежде зависела от милости Роберта де Манвиля!
– По-моему, миледи Изабелла пошла не в отца, а в мать, – поддразнил Рольф Алетту. – У вас самые соблазнительные на свете губки, моя милая.
Изумленная Алетта вспыхнула, резко вскочила и выбежала из зала в свою относительно безопасную спальню. Что бы там ни говорил о себе Рольф де Брияр, он все же чересчур дерзок. Однако его слова почему-то тронули ее. Еще ни один мужчина не говорил с ней подобным образом. Не говорил, само собой, и покойный муж. Может быть, это и есть то, что ее кузины называли ухаживанием? Ее разговоры с Робертом были по преимуществу односторонними. Роберт говорил, чего от нее хочет. Алетта повиновалась. Роберт осуждал ее за какой-либо проступок, настоящий или вымышленный. Алетта приниженно просила прощения за все, чем он был недоволен.
Ни разу за все годы супружеской жизни Роберт де Манвиль не сказал, что любит ее, что ценит, что она доставила ему удовольствие. Когда родилась Изабелла, Роберт пришел в ярость из-за того, что Алетта родила ему дочку, а не еще одного сына. Он даже не возблагодарил Господа и Пресвятую Богоматерь за то, что Алетта благополучно миновала опасности родов, или за то, что девочка родилась здоровой и крепкой.
Сыновья Роберта были немногим лучше своего отца. Старший, Уильям, казалось, считал Алетту каким-то образом ответственной за смерть его матери, хотя до свадьбы Алетта не была знакома с де Манвилями. Уильяму было восемь лет, когда его мать умерла от трудных родов; третий сын Роберта, родившийся мертвым и похороненный вместе с матерью, стал постоянной темой упреков, которыми Роберт осыпал Алетту. Сибилла знала свои обязанности; Уильям был любимцем своей покойной матери; Алетта понимала, что не сможет заменить Сибиллу в сердце ее сына, но надеялась по крайней мере стать для него доброй мачехой. Но Уильям не допускал этого, а ужасная старуха, нянька Уильяма, а до того – его матери, поощряла в мальчике грубость, дурное поведение и открытую вражду к Алетте.
С Ричардом, младшим пасынком, дела обстояли лишь ненамного легче. Он был вторым сыном Сибиллы, и ему прежде уделяли гораздо меньше внимания, чем Уильяму. Ричарду нравились заботы Алетты: в пятилетнем возрасте дети еще нуждаются в материнской ласке. Но несчастный ребенок буквально разрывался между добросердечной мачехой и своим старшим братом, которому он все время старался угодить. В результате он стал вести себя почти так же, как Уильям. В четырнадцать лет Уильям вернулся в Нормандию, чтобы присматривать за поместьем, которое в конце концов должно было перейти в его руки. Ричард, естественно, был уверен, что Лэнгстон со временем будет принадлежать ему. И его разочарование, когда через несколько лет он узнал, что Лэнгстон достанется не ему, а Изабелле, было не очень-то приятно.
– Неужели вы не могли замолвить за меня словечко? – яростно накинулся он на свою мачеху. – Разве Изабелле не было бы достаточно большого приданого? Девица с толстым кошельком – прекрасная пара для любого землевладельца. Вы обхитрили отца и допустили, чтобы он оставил меня без земли! Уильям предупреждал меня! Он сказал, что вы любите эту рыжую девицу, которую произвели на свет, куда больше, чем меня. Меня обманули. Я этого вам никогда не прощу.
Потом он вернулся в Нормандию, к своему брату в Манвиль. С тех пор Алетта больше никогда его не видела и была этому только рада. Вот и весь ее опыт общения с мужчинами.
И теперь появился Рольф де Брияр, ласково шепчущий на ухо нежные слова, заставляя сердце биться быстрее, что ее совершенно смущало! Ведь она знала, что мужчинам нельзя доверять. Разве жизнь не научила ее хотя бы этому? И все же она не могла отрицать, что Изабелла вовсе не выглядела расстроенной. Вообще она напоминала Алетте большую рыжую кошку, которой досталось ведро сметаны. За всю свою жизнь Алетте редко приходилось удивляться, но этот случай был на самом деле удивительным. Что же смогло превратить ее дикую, своевольную дочку в довольную улыбающуюся женщину? Неужели ее зять до такой степени смог запугать Изабеллу? Но Алетта не слышала никаких криков, хотя полночи просидела в зале прислушиваясь, до тех пор, пока не пришла Ида и не заставила ее прилечь.
В последующие дни Алетта внимательно приглядывалась, но не видела никаких признаков того, что Изабелла несчастлива. Напротив, ее дочь теперь стала особенно интересоваться домашними обязанностями. Она постоянно расспрашивала о том, как хранить продукты, варить мыло и о подобных делах, имеющих отношение к хозяйству. Кроме того, всякий раз после ужина она торопилась уйти из-за стола вместе со своим мужем. Несколько раз они даже не садились за общий стол, а забирали с собой в спальню хлеб, мясо, сыр и вино и крепко запирали за собой двери. Однажды Алетта расслышала из-за дверей звонкий соблазнительный смех Изабеллы и была совершенно потрясена. Звук был откровенно страстным. Алетта встретилась глазами с Рольфом, и тот хихикнул.
– Незачем быть таким самодовольным! – фыркнула Алетта. – Он околдовал ее. Но в конце концов он покажет свое настоящее лицо, как и все мужчины.
– Вы очень невежественны, моя дорогая, – ответил Рольф.
Несколько дней спустя Хью и Изабелла о чем-то яростно поспорили. Изабелла убежала в спальню, гневно захлопнув за собой дверь.
Хью ринулся следом за ней, в ярости пнул ногой дверь и крикнул:
– Немедленно открой, Белли! Я не хочу ночевать в зале на полу из-за твоих капризов!
Алетта в ужасе смотрела, как ее зять ворвался в спальню, с такой силой хлопнув дверью, что она чуть не слетела с петель. Сидевшие в зале отчетливо слышали доносившиеся из-за двери звуки сражения. Сначала раздавались крики. Потом послышался звон бьющейся посуды. Затем все вдруг умолкло. Алетта в ужасе подбежала к двери спальни, но ничего не услышала. Вся дрожа, она прошептала:
– Он убил ее! Он имел на это право. Ах, Изабелла!
– Вероятнее всего, – спокойно произнес Рольф, – он сейчас целует ее. В конце концов, это ведь была любовная ссора, моя дорогая.
– Откуда вы знаете? – требовательно спросила Алетта, когда Рольф осторожно оттащил ее от дверей спальни и усадил в кресло у камина.
– Миледи Изабелла увидела сегодня утром Хью, беседующего с очень хорошенькой крестьянкой. Девушка бесстыдно кокетничала, пытаясь подольститься к хозяину. Хью это позабавило. Ему просто понравилось, как она себя ведет, хотя он и не думал поощрять ее. Я заметил, что леди Изабелла видела их вместе. Вы не заметили, что она сегодня целый день ворчала на Хью? Леди Изабелла ревнива. Мне кажется, она полюбила своего мужа. И сейчас, подозреваю, они решают свои разногласия именно тем способом, каким пользовались влюбленные во все века и по всему свету. Кроме того, Хью – вовсе не грубиян, дорогая моя. Скорее уж леди Изабелла ударит его, чем он – ее. Ваши страхи, как обычно, беспочвенны.
Алетта ничего не ответила, и Рольф подумал, что проблема решена. Вскоре Ида пришла к своей хозяйке, чтобы помочь ей лечь в постель. Рольф предавался сладким мечтаниям, продолжая сидеть у огня и глядя на языки пламени, танцующие среди больших поленьев. Потом он задремал, но внезапно проснулся от какого-то непонятного звука. Схватившись за меч, он осторожно обвел взглядом зал. Все было в порядке. Рольф поднялся и тут заметил Алетту в белой ночной рубашке, скорчившуюся у дверей спальни Хью и Изабеллы. Рольф со вздохом подошел к ней и ласково заговорил:
– Алетта, дорогая моя, что вы делаете?
Волосы ее были распущены, в глазах застыл ужас.
– Я ничего не слышу, – всхлипнула она.
– Потому что Хью и миледи либо спят, либо заняты друг другом, дорогая моя, – объяснил Рольф. Наклонившись, он поднял ее с пола.
Алетта взглянула ему в лицо. Печаль в ее нежно-голубых глазах разрывала его сердце.
– Я так боюсь, – тихо проговорила она.
Рольф подхватил женщину на руки, потому что в этот момент леди Алетта потеряла сознание. Несколько секунд он держал ее, не соображая, что делать. Как вернуть ее в спальню, не потревожив двух служанок, которые спали вместе с ней? Они поднимут крик и панику. И тогда страхи Алетты станут известны всем. Рольф чувствовал сердцем, что никто не сможет исцелить ее от этих страхов, кроме нежного любовника. Он быстро направился к своей спальне, открыл дверь, не выпуская из рук Алетту, и положил ее на кровать. Потом, закрыв за собой дверь, разделся до рубашки и улегся в постель рядом с Алеттой.
Алетта слегка пошевелилась.
– Где я? – прошептала она.
– Вы со мной в моей спальне, – тихо ответил Рольф.
Алетта задрожала.
– Отпустите меня, милорд, – умоляющим тоном произнесла она.
– Дверь не заперта, Алетта, – сказал Рольф, – но если вы останетесь, моя дорогая, я докажу вам, что не стоит бояться мужского желания.
– Вы хотите принудить меня к этому? – Голос ее дрожал, как и все тело.
– Ни в коем случае! – страстно возразил Рольф. – Я ничего не потребую от вас, Алетта, кроме того, что вы сами захотите дать мне. Я ведь уже сказал: я не дикарь. Роберт де Манвиль был скотиной, и вы решили, что все мужчины таковы, но это неправда. Вы боитесь за свою дочь, но ведь так ясно, что леди Изабелла наслаждается страстью, которую разделяет со своим супругом. Если вы решите покинуть меня сейчас, я, конечно, буду сожалеть об этом, но я все пойму и буду терпеливо ждать. Вы можете не верить мне, но я полюбил вас в тот миг, как только впервые увидел. Вы знаете, я хотел бы стать вашим мужем. Кроме вас, мне не нужна никакая другая женщина, дорогая моя.
Алетта лежала тихо, не говоря ни слова. Столько лет прошло с тех пор, когда она в последний раз спала в одной постели с мужчиной. А еще больше времени прошло с тех пор, как она отдавалась мужчине. Алетта вздрогнула. Ей было холодно. Она знала, что ей следовало бы встать и уйти, но все же что-то в самой глубине ее существа, какой-то крошечный огонек любопытства не позволял ей этого сделать. Да, она запугана, но тупой упрямицей ее назвать нельзя. Рольф де Брияр совершенно не похож на Роберта де Манвиля. Очевидная привязанность Изабеллы к Хью Фоконье удивляла Алетту. Так же как и страстные признания Рольфа де Брияра.
– Я не какая-нибудь ветреная девчонка из деревни, – неуверенно проговорила она.
– Я хочу, чтобы вы стали моей женой, – твердо ответил Рольф.
– Я никогда больше не выйду замуж! – заявила Алетта.
– Вы предпочли бы стать моей любовницей, а не женой? – поддразнил ее Рольф.
– Я вовсе не это имела в виду! – воскликнула смущенная Алетта.
– Я хочу заняться с вами любовью, – сказал Рольф де Брияр, проведя кончиком пальца по ее носу.
– Ох, я не знаю! Я так боюсь, Рольф, но…
Рольф обнял ее и нежно поцеловал. Его губы мягко прижались к ее губам, осторожно начиная ласкать. Опытными пальцами Рольф развязал шнурки ее рубашки, стянул тонкую ткань с плеч и принялся поглаживать полные груди Алетты.
– Ах! – испуганно воскликнула Алетта. Она помнила, как Роберт мял и сдавливал ее нежные груди своими грубыми жадными пальцами; как он кусал ее соски, заставляя ее визжать от боли. Но Рольф не делал ничего подобного. Пальцы его были нежными, дразнящими. Наклонившись, он стал целовать ее грудь, и когда коснулся губами соска, она застыла от ужаса, но Рольф лишь сосал его, отчего по ее спине пробегала дрожь.
– Ах, моя милая, – произнес он напряженным от страсти голосом, – у тебя самая красивая, самая чудесная грудь на свете! – И он обрушил целый град поцелуев на ее трепещущую грудь.
От его ласк у нее стала кружиться голова. Это было так приятно. Почему же ее муж никогда не прикасался к ней так? Так вот что испытывала Изабелла в объятиях Хью Фоконье! Неудивительно, что она счастлива.
– Тебе приятно, Алетта? – прошептал ей на ухо Рольф, продолжая осыпать поцелуями.
– Да! – ответила она.
Наслаждение. Она чувствовала наслаждение. Прежде она никогда не испытывала наслаждения от прикосновений мужчины.
Рольф осмелел. Медленно, осторожно он стянул с нее рубашку, обнажив изящное хрупкое тело. Алетта не сопротивлялась, не просила его прекратить, но Рольф чувствовал, как она вся напряглась, словно в ожидании удара. Терпеливо поглаживая ее, Рольф наконец ощутил, что Алетта расслабилась в его нежных объятиях. Наклонившись над ней, он стал покрывать ее тело поцелуями. Алетта вся задрожала.
– Ах, боже мой! – выдохнула она.
Рольф улыбнулся в полумраке спальни, освещенной единственной свечой и лучами молодого месяца за окном. Прижавшись к ней, Рольф скользнул горячим, влажным языком вдоль ложбинки между ее грудями. Потом опустился языком вниз, к ее животу, и поцеловал ее пупок.
– О-о-о-о-о! А-а-а-а-а! М-м-м-м-м! – стонала Алетта, извиваясь от охвативших ее чувств. Она вся пылала от желания, которое раньше никогда не испытывала и даже не подозревала, что такое возможно.
Рольф обнял ее за талию и прижал к себе. Голова ее запрокинулась, светлые волосы упали ему на плечи. Поцелуи Рольфа снова обожгли ее нежную кожу, снова его голова утонула между ее грудей, которые теперь стали твердыми от страсти. Ее сердце бешено стучало. Губы Рольфа сомкнулись вокруг ее соска. Он посасывал и ласкал его языком. Потом перешел к другому. Опустив Алетту на подушки, он приступил к более интимным частям ее тела, сначала поглаживая внутреннюю сторону бедер, потом коснувшись бугорка Венеры. Его пальцы отыскали маленькую жемчужину, отчего по всему ее телу разлился неведомый прежде огонь.
«Почему я позволяю ему это делать?» – словно сквозь туман подумала Алетта. Она понимала, что должна остановить его, пока не станет слишком поздно, пока он наконец не сорвет с себя маску ягненка и не станет яростным львом. Надо остановить его. Ее ноги сами собой раскрылись, когда волна страсти охватила ее. Надо остановить его! Он уже был сверху. Алетта подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но вместо этого обвила его шею и еще крепче прижала к себе. «Да что же это со мной?» Господи, она уже почувствовала его орудие! Оно уже проникло в нее! Оно заполнило ее лоно. Рольф двигался с нежной страстью, и она жаждала его. Она хотела его! Она всхлипывала от желания, ногти ее впились в его широкие мускулистые плечи. Рольф двигался все быстрее и быстрее. Тело Алетты неистово отвечало ему, двигаясь навстречу его толчкам. И это было восхитительно!
Губы его прижались к ее рту, заглушая крики наслаждения. «Никогда, – подумал Рольф, – никогда прежде я не испытывал ничего подобного». Пальцы Алетты сжимали его плечи, ногти вонзались в спину. Напряжение в нем росло, и вот он уже был не в силах сдержаться. Его страсть изверглась в ее прелестное тело, его любовные соки переполнили ее лоно. Они лежали, тяжело дыша после этого огненного всплеска. А потом, сжав друг друга в объятиях, оба зарыдали.
– Выходи за меня замуж! – взмолился Рольф. – Неужели ты не веришь, что я люблю тебя, буду заботиться о тебе и никогда не обижу? Выходи за меня!
– Нет, – тихо ответила Алетта.
Рольф разочарованно выругался.
– Но почему?
– Я уже говорила тебе, – прошептала Алетта, – что никогда не позволю мужчине владеть мной. Но я буду твоей любовницей: ведь ты показал мне, как может быть сладка страсть между мужчиной и женщиной.
– В конце концов я тебя просто убью! – простонал Рольф.
Алетта рассмеялась.
– Нет, – возразила она, поднимаясь с постели. – Ты можешь убить меня только наслаждением, милый мой Рольф де Брияр.
– Куда ты идешь? – спросил он, увидев, что Алетта надела рубашку и направилась к двери.
– В свою спальню, – ответила она. – Если служанки проснутся и увидят, что меня нет, они поднимут страшный крик. Едва ли стоит допускать, чтобы они обнаружили меня в твоей постели, верно? Никто от меня не ожидает чего-либо в этом духе.
