Белый Саша
Одинокая трубка
Лёгкие с жаром втянули освободившийся воздух. Кончики пальцев подрагивали от дуновения ободряющего и стеснительного сквозняка. В скором времени появится его старший брат и обрушит всю свою уверенность на семидесятилетнего старичка, который стоял на крыльце и как можно медленнее курил престарелую трубку.
Он хотел бы, чтобы момент раннего дождя задерживался, пока колени не начнёт ломить, а веки не утяжелятся. Чтобы лёгкие не имели запретов в объёме и могли вдыхать этот мокрый воздух, наполненный печалью, воспоминаниями и любовью.
«Облака…» – протянул щепотку мысли в своей голове старичок.
Он поднял голову к верху и взглянул на хмурое небо. Загустевший пух среди тёмного океана не удивлял своими размерами и не страшил. Капли весело дразнили щеки, нос и лоб. Старичок стоял под навесом, но чтобы чувствовать себя более свободным и честным, двинулся до края крыльца. Он стоял перед обрывом на деревянные ступеньки. Они укрылись мокрым пледом и отражали в плоскости разгневанность небосвода. Грусть и печаль окаймляли сознание. Хотелось чувствовать себя правдивым по отношению к суровости одинокой и престарелой жизни, не держать себя мыслями о хорошем и падшем солнце.
Погода злилась. Она пыталась напугать старичка своим громом. Она дерзила порывами братского ветра, пускала наглые капли.
Старичок затянулся трубкой, подержал дым во рту, и, зевая, выпустил его на свободу. Всё еще хмурое небо и дождик. Серо-черная мгла загустилась перед глазами. Старичок поморгал пару раз и снова впился ослабевшим зрением в грозные тучи.
Кашлянул гром и затхлое сердце ударило в такт. Снова удар, и мысли встали в шеренгу. Вызывающий поток ветра, и пальцы сильнее втеснились в дымящуюся трубку.
Старичок вздохнул. За неуловимый момент уши разучились слышать, а голова размышлять. Вместо этого колени, страшась, содрогались, а плечи расправились в штангу.