Барталомей Соло
Отель «Монти Дад»
Палмер развернулся и направился в сторону отеля. Уши и руки уже порядком замерзли, даже ноги теперь сводило от холода. Тьма уже практически завладела округой, и теперь он то и дело спотыкался обо что-то и даже пару раз поскользнулся. Добравшись до отеля, Палмер прямиком направился в бар, скинув на кресло куртку. За ним тянулся мокрый след от сапог и холод. Он потер раскрасневшиеся руки и заказал виски.
В холле уже собралась обычная публика – и директор Варгинс за стойкой регистрации, и мистер Эрикссон со своим другом Бьорном у бара, и старик Вильям, восседающий на своем привычном месте у камина. Алиса, завидев мужа, удивленно насупилась, но смогла выдавить улыбку. Палмер подмигнул ей, опрокинул стакан и попросил еще.
– Мистер Эрикссон, – обратился он к старику, – я пью за ваш счет уже второй вечер. У нас ведь все в силе?
– О, сколько вам будет угодно, – кивнул тот и поднял бокал.
– Сэр Вильям, – проговорил Палмер, но старик не реагировал. – За ваш счет я здесь живу и я благодарен за эту возможность.
Ответа не последовало. Старик отрешенно смотрел в пламя, делая вид, что Палмера здесь вовсе нет.
– Где же вы были, господин Палмер? – с натянутой улыбкой спросил мистер Эрикссон. – Погода нынче совсем не для прогулок.
– Мы прекрасно побеседовали с господином Дормером у обрыва, – ответил он. – А вот и сам он.
Центральная дверь отворилась, и в холле возникла фигура Дормера. Он молча оглядел присутствующих, остановил взгляд на Алисе, а затем быстро направился наверх, отбросив всякие формальности.
– Сегодня не будет бильярда? – пошутил Бьорн, когда Дормер удалился. Мистер Эрикссон хихикнул. – Что ж, раз у нас появился новый слушатель, хочу напомнить, что мистер Эрикссон рассказывает историю из своей молодости.
– Кхм, – кашлянул тот. – Да, я как раз говорил о том, что когда мне было шестнадцать лет, мы с мамой переехали в Квинс. Тогда я еще и понятия не имел, как следует себя вести в подобных районах. Однажды мне пришлось столкнуться с тремя подростками, которые выслеживали меня каждый день, когда я возвращался из школы. В один день они напали на меня и потребовали все мои карманные деньги. Мне пришлось отдать им все, что я имел, и, знаете, это сильно задело меня. Матери я ничего говорить не стал. Я лишь подошел к другим подросткам – они были постарше нас на пару лет, и предложил им в два раза больше денег за то, что они проучат моих обидчиков, и те, конечно, согласились. Мне никогда не было так весело смотреть, как бьют тех, кто обидел меня. Да, именно с тех пор я понял, что не сила решает в этом мире, а мозги.
– Превосходная история! – воскликнул Бьорн. – И вы уложились в десять предложений, как мы и условились. Кто следующий?
– Я расскажу, – подал голос Варгинс, и все взгляды устремились на директора. – Однажды здесь умер человек, – начал он. Гул тут же утих. – Прямо тут, в холле. Это был господин Милтон, очень состоятельный промышленник из Техаса. Как ни пытались мы откачать его, все не выходило. За окном была пурга пуще теперешней, связи, как водится, не было, и нам ничего не оставалось, кроме как ждать, когда распогодится. Патрик выделил номер для бедолаги, мы отключили там отопление, чтобы труп не разлагался, открыли окна. Так он и пролежал там две недели. Трагичная история, но суть ее вот в чем – здесь, в «Монти Дад», может произойти что угодно, и рассчитывать мы можем только на собственные силы. И, кстати, пролежал бедолага Милтон в номере два ноль семь, где теперь гостит достопочтенный господин Палмер.
– Не слишком ли мрачно для начала вечера, господин Варгинс? – спросил Бьорн, переводя неловкий взгляд на Палмера. – Впрочем, ограничений на содержание историй у нас нет. Есть еще желающие?
– Есть, – ответил Палмер и поставил на барную стойку пустой стакан. – Налей мне еще виски, – обратился он к бармену. – Это совсем свежая история, но весьма захватывающая. Как-то английский воротила, юрист, телохранитель и лобби-бой решили заманить в ловушку одного, как им казалось, недалекого, но богатого мальчишку. Сделали они это с целью заговора, наняли пособников и подгадали все так, что юноша оказался с ними в одном помещении, выбраться откуда не представлялось возможным ни им самим, ни, конечно же, жертве. Цель этой авантюры была одна – поделить богатство паренька и разъехаться по домам. Они казались себе такими умными и тактичными, что не переставали нахваливать друг друга и восхищаться планом, который разработали намедни – были продуманы все детали, все шаги, тактика отшлифована до идеала. Они просчитали все – погодные условия, подделали документы, придумали легенды. Идеальная операция в идеальном месте, – Палмер сделал паузу и оглядел собравшихся. – Сколько еще предложений у меня есть?
– Э, еще четыре, кажется, – недоуменно проговорил Бьорн.
– Мне этого хватит, – кивнул Палмер. – Так вот, все эти авантюристы, а скорее всего их смело можно назвать преступниками, не подозревали, что это не юноша оказался в их ловушке, а наоборот. Все они оказались в этом месте лишь потому, что так захотел наш главный герой. И как бы они ни убеждали себя в идеальности своего плана, они играли под его дудку, – он снова остановился. – У меня осталось одно предложение, но в моем рассказе только-только появляется завязка. Что ж, правила есть правила. Уже заканчиваю. Итак, когда юноша покидал место после того как наладилась погода, его провожали все четверо заговорщиков, правда их замерзшие безжизненные тела не могли разговаривать, но он не любил долгие прощания. Конец.
Палмер оглядел публику и проговорил:
– Прекрасный виски у вас!
– Кхм, – смущенно выдавил из себя мистер Эрикссон. – Одна история мрачнее другой.
– Все истории основаны на реальных событиях, – закурил сигару Палмер. – Ну, конечно же, каждый из нас, рассказчиков, добавил в эти рассказы что-то от себя.
– Мне показалось, или вы на что-то намекаете, господин Палмер? – спросил Вильям, основательно впившись едким взглядом прямо в глаза.
– О, что вы, господин Вильям, я лишь хотел раззадорить вас и немного пошутить, – развел руками Палмер. – Разве этот вечер не провоцирует на хорошее настроение? Или мой рассказ чем-то хуже других?
Алиса хмыкнула и покинула холл отеля, направившись вверх по лестнице. Мистер Эрикссон и Бьорн переглянулись в негодовании. Вильям и Варгинс сидели в негодовании.
– Что ж, – улыбнулся Палмер. – Мы остались в мужской компании, так давайте сыграем в бридж! Начать предлагаю со ста долларов.
Часть седьмая
Смерть раз-два
Ночь была тихой и черной. Палмер сквозь дремоту чувствовал давящую тишину всем телом. Алиса спала рядом как всегда беспробудным сном, и он ей даже завидовал, ведь за всю свою жизнь он не помнил ночей, когда ему не приходилось просыпаться. Часы с кукушкой мирно отбивали такт, буря за окном окончательно стихла, уступая место звездному небу и полной яркой луне. В дверь кто-то постучал – тихо, едва-едва касаясь пальцами поверхности, как будто не желая, чтобы в номере услышали этот стук, но в то же время проверяя, крепко ли спит гость. Стук снова повторился через какое-то время, но Палмер не реагировал, лишь открыл глаза, рассматривая, как на потолке мигает красным огоньком пожарная сигнализация. Ручка на двери тихо щелкнула, и в комнату проник легкий свет из коридора. Шагов слышно почти не было, громоздкая фигура передвигалась тихо, отбрасывая только бесформенную тень. Палмер не шевелился. Фигура приблизилась к кровати, и во мраке стала различима рука, заносящая какой-то острый предмет над лежащими гостями. Палмер наблюдал – выдержанно, затаив дыхание, как будто при просмотре захватывающего кино. Рука с ножом резко опустилась вниз, вторая рука одновременно прикрыла рот спящей Алисе. Донесся едва слышимый возглас, заглушаемый громадной ладонью в кожаной перчатке. Наверное, ее крик мог донестись до ближайшего города, но теперь он лишь утопал, заглушаемый уверенным движением. Рука с ножом еще четыре или пять раз опустилась в район живота, проделывая молниеносные движения с мастерством настоящего профессионала. Когда она перестала сопротивляться, незнакомец замер, переводя дух. Палмер почувствовал, как теплая кровь обволакивает его спину. Только теперь он позволил себе привстать и уставиться на незнакомца, медленно переводя взгляд на безжизненное тело своей жены. Лицо ее было искажено гримасой страха, прорывающейся сквозь полуночную мглу. Ночная рубашка стала красной от крови, сочащейся из ран, которые не оставляли шансов на жизнь. Палмер включил ночник, протер глаза и проговорил:
– Жалко мне вас, господин Бьорн. Всегда испытывал жалость к людям, выступающим в роли инструмента. Жалко потому, что природа обделила вас интеллектом, но даровала здоровье, которое только и позволяет, что быть исполнителем воли более умных персон. Хотя, возможно, вы счастливее меня, раз уж не осознаете этого.
– Мне наплевать на ваше мнение, – ответил тот, стягивая с лица лыжную маску, за которой красовалась некогда дружелюбная физиономия норвежца. – Но я не могу не восхищаться вашим спокойствием, особенно в преддверии собственной кончины.
– Это спокойствие продиктовано тем, что я на несколько шагов впереди, – пожал плечами Палмер. – Даже теперь и даже завтра утром я буду впереди, разве это не ясно? Разве это так сложно понять? К сожалению, вы не вняли моим словам сегодня вечером и не прислушались ни к чему, что я говорил за все время, проведенное в «Монти Дад». Все эти разговоры были не пустыми словами.
– Тогда не будем лишний раз разбрасываться ими, – выпалил Бьорн, – и закончим все немедленно!
Он обошел не спеша кровать, пристально глядя на Палмера, который даже не удосужился подняться с кровати.
– Стоять! – послышался голос из прохода, в котором возникла фигура в костюме. Бьорн замер на месте с испугом на лице. Он поднял руки вверх, бросая неуверенный взгляд то на Палмера, то на человека в проходе. На него был направлен пистолет с глушителем, дуло которого смотрело прямо в сердце. Дормер мельком взглянул на тело Алисы, на какое-то мгновение на лице его отразилась вся ярость и боль от увиденного. Он исподлобья посмотрел на Бьорна, готовый нажать на спусковой крючок.
– Господин Дормер, – только и смог вымолвить Бьорн, отступая к окну.
– А на большее не хватило извилин, – поэтично пропел Палмер. – Поэтому вы и есть инструмент, ибо ничего кроме как «господин Дормер» вы придумать не в силах. Что ж, теперь у вас есть выбор, – он повернулся в сторону Дормера, – застрелить убийцу женщины, к которой вы испытывали чувства, или дать ему убить мужчину, которого вы ненавидите. Это я и называю настоящей игрой. И такая игра стоит того, чтобы умереть.
– Я могу воплотить в жизнь оба этих пункта, – холодно проговорил Дормер, держа Бьорна на прицеле.
– Но не сделаете этого, – ответил Палмер. – Во-первых, потому что знаете, что станете богатым, если я останусь жив. Именно поэтому вы оказались здесь столь внезапно, и я рад, что вы прислушались ко мне там, на краю обрыва. В противном случае мне пришлось бы задействовать план «Б», а он куда более жестокий. Во-вторых, потому что вам дико интересно, что здесь происходит, как всякому человеку, охочему до острых ощущений.
– Как минимум одного урода я сегодня прикончу, – отрезал Дормер.
– Я готов на все! – вдруг выкрикнул Бьорн и отбросил в сторону нож, поднимая руки. – Нет надобности убивать меня, я самый скромный из тех воротил, что здесь собрались. Мне многого не нужно, оставьте мне жизнь, и я исчезну, клянусь богом! Я уже давно пожалел, что пошел на это.
Дормер бросил взгляд на Палмера, ожидая от него комментария.
– Возможно, он пригодится в будущем, – проговорил тот. – Он и вправду лишь пешка, не стоящая того, чтобы брать на душу очередное убийство.
Дормер засунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда наручники и бросил их Бьорну.
– Пристегни себя к спинке кровати, – повелительно сказал он. – Если я хотя бы заподозрю что-то неладное с твоей стороны, убью на месте. Лучше считай себя мертвым, потому что тебя от этого статуса отделяет лишь один шаг. Как только мы со всем разберемся, я решу, что с тобой делать.
Бьорн послушно выполнил приказ, быстрым движением сковав свою огромную ручищу сталью, и кивнул Дормеру, а заодно поблагодарил и Палмера, который решил его судьбу.
– Никакого подвоха, – кивал Бьорн. – Я не подведу.
– Что теперь? – развел руками Палмер. – Как я понимаю, вы все-таки прислушались ко мне. Иначе ваше появление можно назвать чудом, а в чудеса я не верю.
– Я много думал о сказанном, – ответил Дормер. – Думал об Алисе, анализировал наш с ней разговор после того, как мне не удалось избавиться от вас.
– Дайте угадаю, вы увидели разочарование в ее глазах? – спросил Палмер и снова бросил взгляд на Алису. – Да, я сам с этим сталкивался не раз. Я и сам с ней беседовал, и она мне поведала обо всем, что происходило между вами. Вот ведь женщина – работала на обе стороны, но не сжигала мостов. Она довольно охотно рассказала о том, чем вы занимаетесь, и меня, признаться, это впечатлило. Такой героический образ – настоящий рыцарь, несущий знамя справедливости. После того как я узнал, что вы – сотрудник английской контрразведки, я многое понял.
– Что именно, господин Палмер?
– Позвольте мне сказать все, что я думаю, не здесь, – пожал плечами Палмер. – Там внизу ожидают джентльмены. Они ждут, когда к ним спустится господин Бьорн и доложит о том, что я и моя супруга мертвы. После этого они планируют отпраздновать свою операцию, а завтра, если позволит погода, все они разъедутся по своим городам с чувством яркой победы. Давайте же внесем небольшие изменения в их игру? К тому же заставлять ждать столь почтенных персон – это ведь проявление хамства.
– Для начала я хотел бы договориться об условиях, – продолжая направлять пистолет на Палмера, сказал Дормер. – Об условиях нашего сотрудничества. Ведь я оказался тут не случайно, и вы, вероятно, так все и рассчитывали. Что ж, теперь настало время платить по счетам.
– Чего вы хотите?
– Десять отелей, гражданство США с новым паспортом, два миллиона наличными, – вымолвил Дормер.
Палмер улыбнулся.
– Вы напоминаете мне жену. Требования четкие, но слишком фантастические.
– Я убью вас прямо сейчас, если вы не исполните эти требования, – сухо проговорил Дормер. – Если Алиса про меня рассказывала, значит, вы должны знать, на что я способен.
– Что ж, как только мы попадем в Нью-Йорк, я займусь документами, – нехотя проговорил Палмер. – Думаю, что в течение трех недель ваше желание исполнится.
– Вы держите меня за дурака? – усмехнулся Дормер. Он бросил на журнальный столик бумаги. – Подпишите прямо сейчас и сохраните себе жизнь.
– Такой подход мне нравится, – кивнул Палмер. Он встал с кровати, взял ручку, беглым взглядом прошелся по документам и поставил свою подпись. – Готово. Теперь мы партнеры.
Дормер забрал документы, удостоверился в подлинности подписи и убрал их внутрь пиджака.
– Это было больно, – развел руками Палмер. – Даже слишком. Но, как вы сказали, жизнь куда дороже.
– Скажите, вам хоть чуть-чуть жаль свою супругу? – вдруг проговорил Дормер, убирая в сторону пистолет.
Палмер взглянул на Алису, подошел к стулу, надел джинсы и футболку.
– Я много раз представлял подобную ситуацию и думал, что буду испытывать в такой момент. Негодование, жалость, боль, тревогу, переживание. Да, я думал о той тяжести, которая ляжет на меня, о печали и тоске. И что же я испытываю теперь? Ничего, – Палмер развел руками. – Разве что обиду от того, что лишился только что пяти прекрасных отелей. Но вы правы, это цена за мою жизнь, не более того. Однако, – он поднял палец вверх, – вы все еще должны мне пятьсот тысяч долларов и мерседес.
– Господа, – встрял в разговор Бьорн, – я прошу прощения, что прерываю вашу беседу. Я, несомненно, рад, что вам удалось договориться, но мне не ясна собственная судьба. И мне, честно сказать, тяжело находиться в комнате с мертвой девушкой.
– Очень странно, что нанести шесть ножевых ранений вам было не столь тяжело, господин Бьорн, – проговорил Палмер. – Вы убили ее, не дрогнув. Сколько вам пообещали за это?
– Триста тысяч, – тут же ответил Бьорн.
Палмер усмехнулся.
– То есть наши жизни оценили по сто пятьдесят… Ну и кретин же вы, Бьорн!
Они покинули номер, закрыв за собой дверь, и направились вниз.
В холле велась оживленная беседа, огонь горел во всех жирандолях, в граммофоне играла какая-то песня о моряках. Когда на лестнице показались две фигуры, весь этаж заполнило призрачное молчание. Палмер по очереди заглянул в глаза каждому – и мистеру Эрикссону, развалившему в кресле у бара, и господину Вильяму, восседавшему у камина, и директору Варгинсу, стоящему за стойкой размещения. Страх в их глазах возбуждал в нем неподдельную радость, ликование. Он едва лишь сдерживал улыбку на своем лице, едва сдерживался от того, чтобы не начать выкладывать все, что он думает, с порога. Но он сдерживался подобно буддистскому монаху, растягивая удовольствие, упиваясь этим страхом.
Парочка не спеша сошла с лестницы. Дормер направился к бару, взял бокал с виски и расстегнул пиджак, демонстрируя присутствующим рукоять своего пистолета. Палмер вышел в центр холла, будто оратор, которого ожидает самое важное выступление в жизни.
