Айзек Азимов
Звезды как пыль

17. И преследуемые

Для тех, кто никогда не бывал в космосе, поиски обитаемой планеты могут показаться увлекательными или, по меньшей мере, интересными. Для космолетчика это – одно из самых утомительных заданий; долгая утомительная процедура, требующая многократных проверок, и когда они повторяются по отношению к трем различным звездам, каждый раз с отрицательным результатом, – депрессия, как следствие, оказывается вполне нормальной реакцией.

В случае с нашими героями депрессия больше всех отразилась на Джилберте. Чем дольше продолжались поиски, тем реже находил он что бы то ни было «восхитительным».

Они как раз готовились к Прыжку к четвертой в списке Автарха звезде, и Байрон заметил:

– А все же каждый раз мы оказываемся вблизи звезд. Расчеты Джоунти верны.

Джилберт возразил:

– Статистика показывает, что каждая третья звезда имеет планетарную систему.

Байрон кивнул. Это была хорошо известная статистика. Каждый ребенок знал это из курса элементарной галактографии.

Джилберт продолжал:

– А мы так и не нашли ни одной. Где-то должна быть ошибка.

– Ты смотришь на это со своей колокольни. И потом, что такое статистика? Все, что мы знали до сих пор, касалось чего угодно, только не Туманности. Может быть, здесь другие законы. Впрочем, мои познания в космогонии невелики.

Он задумался на мгновение и неожиданно спросил:

– Ты знаешь, почему ее назвали «Туманностью Лошадиной Головы?»

– Первым человеком, посетившим ее, был Гораций Хедд ["horace head" – в лошадиная голова (англ.)]. Или ты хочешь сказать мне, что это не так?

– Возможно. Но есть другое объяснение, я слышал его на Земле.

– Да?

– Говорят, что она похожа на лошадиную голову.

– Что такое лошадь?

– Это земное животное.

– Восхитительная мысль, но мне не кажется, что эта Туманность похожа на какое-нибудь животное.

– Смотря откуда смотреть, Джил. С Нефелоса она напоминает человеческую руку с тремя пальцами, но из обсерватории на Земле она и в самом деле похожа на лошадиную голову. Возможно, именно так и возникло ее название, и никакого Горация Хедда тут никогда не было. Кто знает?

Байрон не вдумывался в смысл собственных слов. Он говорил просто, чтобы что-то говорить.

Возникла пауза. Она затягивалась, потому что Джилберт собирался с духом, чтобы поговорить с Байроном об одном чрезвычайно интересующем его деле. Наконец он решился.

– Где Арта? – спросил он.

– Не знаю, – быстро ответил Байрон. – Я не слежу за ней.

– Зато это делает Автарх. Скоро он переедет сюда жить.

– Это было бы крайне удачно для нее.

Джилберт свел брови на переносице.

– Не будь глупцом, Байрон. Артемида – из Хенриадов. Она не может взять то, что ты дал ей.

– Оставь это, – бросил Байрон.

– Нет. Я не могу молчать. Зачем ты так ведешь себя?! Потому что Хенрик, возможно, причастен к смерти твоего отца? Хенрик – мой кузен, но по отношению ко мне ты не изменился!

– Ну, хорошо, – перебил его Байрон. – Я не изменился по отношению к тебе. Я разговариваю с тобой как всегда. С Артемидой я тоже разговариваю как всегда.

– Как всегда?

Байрон промолчал.

Джилберт сказал:

– Ты сам подталкиваешь ее к Автарху.

– Это ее выбор.

– Нет. Это твой выбор. Слушай, Байрон, – Джилберт понизил голос, положив руку на колено юноши. – Мне не хотелось бы вмешиваться. Но она – самое хорошее, что есть в династии Хенриадов. Если хочешь знать, я люблю ее. У меня нет своих детей.

– Я не спрашивал тебя об этом.

– То, что я говорю тебе, нужно для ее блага. Останови Автарха, Байрон.

– Мне казалось, ты доверяешь ему, Джил.

– Как Автарху – да. Как антитиранийскому вождю – да. Но не как мужчине в отношениях с женщиной. В отношениях с Артемидой.

– Скажи ей об этом.

– Она не станет слушать.

– Ты думаешь, она станет слушать, если об этом скажу я?

– Да, если скажешь искренне.

Пораженный Байрон облизнул губы. Потом он отвернулся со словами:

– Я не хочу говорить об этом.

Джилберт грустно сказал:

– Ты еще пожалеешь.

Байрон не ответил. Почему Джилберт не оставит его одного? Он уже сам много раз жалел о случившемся. Но что он мог поделать? Назад пути не было.

Он попытался дышать через рот, чтобы унять боль в груди.

После следующего Прыжка панорама изменилась. Байрон как раз собирался заснуть. Вдруг Джилберт потряс его за плечо.

– Байрон! Байрон!

Байрон приподнялся на локте и раздраженно спросил:

– В чем дело?

Джилберт отступил на шаг:

– Слушай внимательно. На этот раз мы имеем F-2.

– Никогда не буди меня подобным образом, Джил. F-2, ты говоришь? Думаю, теперь нам сопутствует удача!

– Мне тоже так кажется, и это восхитительно!

Здесь необходимо пояснение. Почти девяносто пять процентов обитаемых планет в Галактике окружены звездами спектрального типа F или G диаметром от 750 до 1500 тысяч миль и с температурой на поверхности от пяти до десяти тысяч градусов. Солнце над Землей имело индекс G-0, над Родией – F-8, над Линганой G-2, как и над Нефелосом. F-2 было немного теплее, но не слишком горячее.

Первые три звезды, у которых они останавливались, относились к спектральному типу К, несколько более меньшему и холодному. Поэтому на планетах в их радиусе действия не могло быть никакой жизни.

Хорошая звезда – это хорошая звезда! Фотография показала, что здесь сосредоточились пять планет, ближняя в ста, а дальняя в пятидесяти миллионах миль от них.

Теодор Ризетт явился к ним, чтобы лично сообщить новость. Он не менее часто чем Автарх посещал «Беспощадность», согревая судно своим душевным теплом. На этот раз он сказал:

– Я не знаю, как Автарху удается все это… Пять планет!

Джилберт уточнил:

– Вокруг этой звезды? Ты уверен?

– Безусловно. Хотя четыре из них – газовые гиганты.

– А пятая?

– С пятой, очевидно, все в порядке. Атмосфера содержит кислород.

– А хлориды? – поинтересовался Байрон. – Насколько они просачиваются сквозь атмосферу?

Ризетт вздохнул.

– Пока мы не знаем этого. Если здесь есть хлориды, то они должны быть сконцентрированы на уровне поверхности. Посмотрим.

Джилберт с тоской смотрел на них. Автарх обхаживает Артемиду, а его правая рука стала собутыльником Байрона. «Беспощадность» все больше становилась линганским кораблем. Он подумал, что Байрон знает, что делает, а потом его мысли полностью переключились на новую планету.

Когда они проходили сквозь атмосферу, Артемида была в рубке пилота. Она слегка улыбалась. Байрон изредка поглядывал в ее сторону. Когда она вошла, он сказал:

– Добрый день, Артемида!

Она не ответила.

Потом поздоровалась с Джилбертом и спросила:

– Это правда, что мы приземляемся?

Джил потирал руки.

– Кажется, да, моя дорогая. Через несколько часов мы сможем покинуть наш корабль, и отправиться на прогулку по твердой поверхности. Не правда ли, восхитительная мысль?

– Надеюсь, это та планета, которую мы ищем. Если нет, то не будет ничего восхитительного.

– Тогда мы полетим к другой звезде, – с энтузиазмом провозгласил Джилберт.

Внезапно Артемида повернулась к Байрону и холодно спросила:

– Вы что-то сказали, мистер Фаррилл?

– Нет, ничего, – удивленно ответил Байрон.

Она прошла так близко от него, что подол платья задел его колено, и он почувствовал запах ее духов. Его мышцы напряглись.

– Тогда прошу прощения. Мне показалось.

Ризетт все еще был с ними. Он сказал:

– Теперь мы можем узнать об атмосфере немного больше. Много кислорода, почти 30 процентов азота и инертных газов. Это вполне нормально. Хлоридов нет.

Потом помолчал и промычал:

– Хммм…

– В чем дело? – встревоженно воскликнул Джилберт.

– Нет углекислого газа. Это совсем нехорошо!

– Почему? – поинтересовалась Артемида, глядя на планету в смотровое стекло.

Байрон коротко ответил:

– Нет СО2 – нет растительной жизни.

– Да? – она с дружелюбной улыбкой смотрела на него.

Байрон против желания улыбнулся ей в ответ. Когда она была рядом, он не мог держать себя в руках. Все самовнушение тут же испарялось. Ну что с этим можно поделать?

Джилберт был счастлив. Они приземлялись. Странно было только то, что до сих пор они не получили ответа ни на один радиосигнал.

– Все это мало похоже на мятежный мир, – заметил Джилберт. – Каково содержание углекислого газа, Ризетт?

– Около одной тысячной процента.

– Я вижу фермы, – обрадованно воскликнул Джилберт. – Странно, что они никак не реагировали на наши радиосигналы. Хотя, возможно, это просто необходимая осторожность.

Байрон кивнул. Его внезапно охватила надежда, что это тот мир. Он понял, что не может больше ждать. Он немедленно должен высадиться на эту планету!

Это было восхитительное чувство!

Люки открыли, и корабль заполнился атмосферой планеты. Ризетт предостерегал о возможности возникновения респираторных заболеваний вследствие отсутствия углекислого газа, но Байрон не думал, что за столь короткое время это возможно.

Джилберт сошел с корабля вместе с ними. Они огляделись вокруг и разошлись в разные стороны.

– Скалы! – вдруг воскликнул Джилберт.

– Прекрасно. Мы попробуем послать радиосигнал с вершины самой высокой из них. Если эффекта не последует, попытаемся проделать то же самое на другой стороне планеты. Это сделаем Автарх и я, – Байрон был полон решимости.

Ризетт согласился с ним. Планета оказалась солнечной и уровень влажности воздуха был невелик, но все же они ежились от пронизывающего холода.

Автарх, чья экипировка на этот раз была дополнена маленьким цилиндром с твердой углекислотой, стоял сейчас у главного люка «Беспощадности».

Он спросил:

– Ты поможешь мне в поисках, Фаррилл?

– Конечно, – ответил Байрон. – Ты считаешь, я должен взять оружие?

– Об этом я как-то не думал.

Тон обоих был холоден, как и погода.

Байрон натянул скафандр, снабженный радиосвязью. Автарх сделал то же самое.

– Не слишком тяжелый, – заметил Байрон. Он повернулся и увидел стоящую прямо перед ним Артемиду.

Девушка молчала. Ее платье трепетало на ветру. Запястья были схвачены широкими серебряными браслетами.

На мгновение Байрону захотелось бросить все, вернуться, сжать ее в объятиях, ощутить вкус ее губ…

Но вместо этого он прощально кивнул ей и отвернулся, так что ее ответная улыбка досталась Автарху.

Через пять минут Байрон обернулся и увидел, что она все еще стоит в проеме открытого люка. Перед ними открывался пустынный горизонт, и лишь одинокая скала возвышалась вдалеке.

Байрон подумал вдруг, увидит ли он Артемиду вновь – и будет ли она переживать, если он не вернется никогда?

18. Стремиться к победе…

Артемида смотрела им вслед, пока их фигуры не стали крошечными точками. Но мгновение, прежде чем они совсем скрылись из виду, один из них оглянулся. Она не могла сказать точно, кто это был, и на сердце у нее залегла печаль.

Он не сказал на прощанье ни слова. Ни единого слова. Ей стало одиноко, ужасно одиноко, как никогда в жизни.

Вернувшись в рубку, она задумчиво уселась в кресло. Она могла бы пойти с ним! Артемида мысленно поправила себя – с ними.

Отогнав от себя крамольную мысль, она спросила:

– Почему они не отвечают, дядя Джилл?

– Кто?

– Жители мятежного мира.

Джилберт был чем-то обеспокоен.

– Мы сделаем все от нас зависящее, дорогая. Мы должны найти их!

Он повторил еще раз:

– Должны!

И мгновением позже:

– Но я не могу их найти.

– Кого?

– Байрона и Автарха. Их нигде не видно. Правда, я вижу корабль Автарха.

Артемида прильнула к стеклу. Да, это был корабль и он сверкал в лучах солнца. Внезапно ей остро захотелось, чтобы можно было повернуть время вспять, чтобы они никогда не приближались к Лингане, чтобы всегда оставались в космосе втроем. Пусть им не всегда было комфортно, но как же она была счастлива тогда! А сейчас она только ненавидит его. Что-то заставляет ее ненавидеть, хотя ей бы хотелось совсем иного…

Внезапно Джилберт воскликнул:

– Что он собирается делать?!

– Кто?

– Ризетт! Я думаю, что это Ризетт. Но он не должен был идти в этом направлении.

– Увеличь изображение, – приказала Артемида.

– На таком маленьком расстоянии? – удивился Джилберт. – Ты ничего не увидишь. Я не смогу навести резкость.

– Увеличь изображение, дядя.

Теперь они ясно видели силуэт Ризетта. Артемида воскликнула:

– Он вооружен. Ты заметил?

– Нет.

– У него в руках бластер, говорю тебе!

Она, вскочив, бросилась к люку.

– Арта! Что ты делаешь?

Она была занята поисками скафандра.

– Я собираюсь выйти отсюда. Ризетт преследует их. Как ты не понимаешь? Автарх вовсе не намерен устанавливать радиосвязь. Это ловушка для Байрона!

– Прекрати! Ты говоришь чепуху!

Но она смотрела на Джилберта невидящими глазами, а ее лицо побелело. О, глупец! Кому этот мальчишка поверил?! Ризетту, который нахваливал его отца, а на самом деле готовился убить его?!

Она сказала:

– Я не знаю, как открывается люк. Открой его.

– Арта, ты не покинешь корабль. Ты же не знаешь, где они!

– Я найду их. Открой люк.

Джилберт отрицательно покачал головой.

– Открой люк! – крикнула она.

Он подчинился. Артемида выскочила наружу и помчалась в сторону скалы. Кровь билась у нее в висках, шлем потерялся по дороге, и теперь голова ее была непокрыта. Но она спешила вперед, держа в руке нейронный хлыст.

Байрон и Автарх не сказали во время своей прогулки ни слова друг другу. Они приближались к скале.

– Какой безнадежный мир, Джоунти, – заметил вдруг Байрон.

Автарх никак не отреагировал на его слова. Он остановился, оглядывая окрестности. Наконец пробурчал себе под нос:

– Это то, что нужно. Идеальное место для наших целей.

«Идеальное место для твоих целей», – подумал Байрон. Он присел на камень, прислушиваясь и чего-то ожидая.

Потом он спокойно добавил:

– Не представляю, что ты скажешь им всем, когда вернешься на корабль, Джоунти. Или я не прав?

Автарх, занятый открыванием двух небольших чемоданчиков, на мгновение замер.

– О чем ты говоришь?

– О том, как ты объяснишь, зачем пришел сюда.

– Я пришел сюда, чтобы попытаться установить радиосвязь, и у меня нет времени на пустую болтовню, Фаррилл.

– Ты вовсе не собираешься устанавливать радиосвязь. Зачем? Ведь мы уже пытались связаться с ними из космоса – и безрезультатно. Так зачем же ты пришел сюда на самом деле, Джоунти?

Автарх сел напротив Байрона. Рука его покоилась на чемоданчике.

– Если у тебя есть сомнения, зачем ты пошел со мной?

– Чтобы узнать правду. Твой человек, Ризетт, говорил мне, что ты собираешься совершить эту маленькую прогулку, и советовал мне пойти с тобой. Я уверен, что приказывая ему посоветовать мне пойти с тобой, ты придумал какую-нибудь вескую причину. Я попался на эту удочку, и вот мы здесь.

– Так ты хочешь узнать правду? – насмешливо переспросил Автарх.

– Да. Я ее уже почти понял.

– Тогда поведай и мне, что же именно ты понял.

– Ты пришел, чтобы убить меня. Я здесь с тобой наедине, над нами нависает скала, и вполне может случиться так, что я полезу на нее, оступлюсь и упаду. Тебе не понадобится даже пользоваться оружием. Потом ты приведешь людей за моим трупом, и, возможно, даже похоронишь меня с почестями.

– И ты веришь в то, что говоришь?

– Да, но ты не застанешь меня врасплох. Мы оба безоружны, и я не думаю, что ты окажешься сильнее меня.

Правой рукой Байрон показал Автарху кукиш.

Джоунти рассмеялся.

– Может быть, мы все же займемся тем, зачем пришли сюда – радиосвязью?

– Перестань дурачить меня. Я знаю, что ты хочешь убить меня.

– Я бы не советовал тебе повторять эти глупости. Щенок!

– Слушай, – голос Байрона был громким и отчетливым. – Ты говорил, что послал бы меня на верную смерть – я имею в виду Родию – только для того, чтобы навлечь подозрения на Правителя?

– Да.

– Это ложь. Твоей главной целью было, чтобы меня убили. Ты сообщил капитану родийского корабля, кто я на самом деле. Ты не думал, что я вообще попаду к Хенрику.

– Если бы я хотел убить тебя, Фаррилл, то мог бы подложить в твою комнату настоящую бомбу.

– Тогда это было бы сложнее представить как попытку тиранийцев убить меня.

– Я мог убить тебя в космосе, когда впервые попал на борт «Беспощадности».

– Мог. Ты пришел вооруженный бластером, и нацелил его на меня. Но когда Ризетт узнал, кто я такой, для тебя стало невозможным убить меня. Твоя ошибка заключалась также в том, что ты не сказал сам своим людям, кто я такой. Не станешь же ты отрицать это, Джоунти?

Лицо Джоунти, без того белое от холода, побелело еще больше.

– Даже сейчас я мог бы убить тебя. И что удержало бы меня?

– Политика, Джоунти. На борту корабля находится Артемида из Хенриадов, и, мне кажется, сейчас она более важная персона, чем я. Убить меня в ее присутствии – означает проиграть так успешно начатую для тебя партию. Ты навсегда потеряешь надежду на успех в ее глазах.

Джоунти вздохнул и сказал:

– Фаррилл, здесь холодно, а становится еще холоднее. Мне кажется, солнце заходит. Ты глуп и очень утомил меня. Все же я хотел бы знать: зачем, по-твоему, мне понадобилось убивать тебя?

– По той же причине, по которой ты убил моего отца.

– Что?!

– Думаешь, я поверил, когда ты обвинил беднягу Хенрика в предательстве? Думаешь, я считаю моего отца таким глупцом, чтобы он мог чересчур довериться Хенрику? Нет, Джоунти! Мой отец должен был очень доверять своему убийце, чтобы позволить ему приблизиться к себе.

Джоунти отступил назад и поддел ногой один из чемоданчиков. Тот раскрылся, и содержимое его вывалилось на землю.

– Я вижу, у тебя разыгралась фантазия. Ты помешан на криминальных историях.

Байрон дрожал, но холод был здесь ни при чем.

– Мой отец был популярен среди твоих людей, Джоунти. Слишком популярен. Автарх не может допустить, чтобы кто-то имел больший авторитет, чем он. Ты избавился от соперника! А от меня хочешь избавиться потому, что боишься, будто я займу его место! – Его голос нарастал и постепенно перешел в крик. – Разве это неправда?

– Нет.

Джоунти нагнулся за чемоданчиком.

– Я могу доказать, что ты ошибаешься. – Он открыл его. – Радиоснаряжение. Посмотри на него. Хорошенько посмотри.

Байрон опустил взгляд на чемоданчик:

– Ну, и что это доказывает?

Джоунти выпрямился.

– Ничего. А теперь внимательно взгляни на это.

В руке он держал бластер.

– Я устал от тебя, Фаррилл. Я больше не хочу разговаривать с тобой.

– Ты пронес бластер в чемоданчике с оборудованием! – Изумлению Байрона не было границ.

– А почему бы и нет? Я могу себе это позволить. Я – Автарх Линганы, и я устал от постоянной необходимости выслушивать всяких Господ Вайдемоса. – И он приказал: – Вперед! Полезай на скалу!

Байрон, неотрывно глядя в дуло бластера, отступил на шаг.

– Ты убил моего отца!

– Да, я убил его, – рассмеялся Автарх. – Я говорю тебе это только потому, что тебе недолго осталось жить.

– И ты уже не раз пытался убить меня!

– Да. Та прав в своих допущениях. И чем сейчас это может помочь тебе? Вперед!

– Нет, – воскликнул Байрон. – Если собираешься стрелять, стреляй.

Автарх раздраженно спросил:

– Ты думаешь, я не сделаю этого?

– Я даже прошу тебя выстрелить.

– Хорошо, – Автарх прицелился в голову Байрона и спустил курок.

19. …и потерпеть поражение

Теодор Ризетт прятался за скалой. Он не хотел, чтобы его увидели раньше времени. Бластер он держал в кармане. Солнце благоприятствовало ему: если бы те, за кем он наблюдал, повернули головы в его сторону, оно светило бы им прямо в глаза, и его было бы трудно заметить.

Он отлично слышал их голоса. Все же хорошо он придумал с этим встроенным микрофоном! Ризетт усмехнулся. Все идет по плану, только создатель этого плана явно не рассчитывал на присутствие здесь постороннего.

Артемида не видела бластер. Она не видела и двух фигур на скале. Пять минут назад она заметила Ризетта, и теперь следовала за ним. Но он шел слишком быстро. Догоняя его она дважды упала, но даже не почувствовала этого. При втором падении она рассекла ногу, и теперь за ней оставался багровый след.

Из последних сил она сжимала нейронный хлыст.

Как привлечь к себе его внимание? Она крикнула:

– Ризетт! – И вновь: – Ризетт!

Внезапно она споткнулась. Солнце светило ярко, но мир потемнел, сознание начало покидать ее. Артемида почувствовала, что касается земли, что хлыст выскальзывает из пальцев…

Чьи-то руки подхватили ее. Она с усилием приоткрыла глаза.

– Байрон? – прозвучал еле слышный шепот.

В ответ послышались слова, но это был голос не Байрона. Это голос Ризетта, поняла она.

И тут сознание окончательно покинуло девушку.

На лице Автарха было недоумение, как у ребенка, которому дали игрушку и тут же отобрали ее. Он вновь и вновь нажимал на спуск бластера, однако выстрел так и не раздался.

Байрон сказал:

– Кажется, с твоим бластером что-то не в порядке?

Автарх переводил взгляд с Байрона на оружие. С ужасом он обнаружил, что бластер разряжен. Теперь оружие было просто бесполезной игрушкой. Автарх отбросил его в сторону.

– Око за око, – голос Байрона дрогнул.

Автарх, ничего не говоря, отступил назад.

Байрон медленно шагнул к нему.

– Существует множество способов убийства, но я не буду удовлетворен, если смерть твоя наступит сразу. Тогда ты не успеешь ощутить ее. Это будет плохо. Думаю, я должен продлить этот процесс.

Внезапно до его слуха донесся отчаянный крик:

– Ризетт! Ризетт! Не стреляй!..

В ту же минуту Автарх бросился на Байрона и повалил его на землю. Его пальцы пытались сдавить шею юноши. Байрону удалось вывернуться. Автарх отскочил в сторону, тяжело дыша и готовясь повторить попытку.

Они вновь сцепились и покатились клубком по земле. Потом вскочили, держа каждый свой углекислотный цилиндр наперевес. Внезапно Автарх метнул цилиндр в сторону юноши, но не попал, и цилиндр с грохотом покатился по скале.

Это разозлило Байрона. Подскочив к Автарху, он рывком втащил его на вершину скалы, подталкивая к самому краю. Автарх уже чуть не потерял равновесие, но противник вовремя схватил его за руку.

– Ты подошел слишком близко к краю, Джоунти. Я еще не хочу, чтобы ты умирал. Поэтому не торопись.

Джоунти застонал от бессильной злобы.

И тут прозвучал голос Ризетта:

– Подожди!

– Убей этого человека, Ризетт! Убей его! – заверещал Автарх. В нем возродилась надежда.

Ризетт медленно поднял оружие и прицелился.

– Как ты думаешь, – спросил Байрон, – почему твой бластер оказался разряженным, Джоунти?

– Что?! – Автарх растерянно заморгал.

– Твой бластер разрядил не я, Джоунти. Так кто же? Кто сейчас целится в тебя, Джоунти? Не в меня, Джоунти, в тебя?

Повернувшись к Ризетту, Автарх процедил:

– Предатель!

– Не я, сэр, – громко возразил Ризетт. – Предатель тот, кто способствовал смерти Господина Вайдемоса.

– Это не я, – закричал Автарх. – Если это сказал тебе он, то он лжет!

– Это сказал мне ты сам. Я не только разрядил твое оружие, но и снабдил тебя микрофоном, который позволял слышать каждое твое слово и мне, и остальным членам команды. Теперь все знают, кто ты есть на самом деле.

– Я твой Автарх!

– Но также и величайший из предателей.

Теперь Автарх лишь молча переводил глаза с одного на другого. К нему вернулось самообладание. Он холодно спросил:

– Если даже это и правда, что можно изменить? Ничего. Мы сейчас находимся на одной из планет Туманности. Эта планета должна быть мятежным миром, и только мне известны ее координаты.

Он все еще пытался играть роль вождя.

– Ты назовешь их нам, – сказал Байрон.

– Никогда!

Байрон обратился к Ризетту:

– Отправь его на «Беспощадность».

Ризетт тихо сказал:

– Леди Артемида…

– Так это она кричала? Где она?

– Все в порядке. Она вышла без углекислотного цилиндра. Углекислый газ замедлил ее кровообращение, и тело автоматически ослабло. Она пыталась бежать, и это еще ухудшило положение.

– Зачем же она догоняла тебя? Чтобы убедиться, что ее дружок не умер?

– Да, именно для этого, – ответил Ризетт. – Только она думала, что я человек Автарха и собираюсь убить тебя. Я отправлю на корабль эту крысу, а ты, Байрон…

– Да?

– Возвращайся как можно скорее. Он все же остается Автархом Линганы, и тебе, возможно, придется поговорить с командой. Трудно решиться оборвать жизнь своего господина… Она за той скалой. Поспеши же к ней, пока она не замерзла до смерти. Ее нельзя оставлять там.

Артемида приходила в себя, когда послышались его торопливые шаги.

– Как ты?

– Спасибо, немного лучше. Прости, что доставляю тебе столько хлопот.

Они стояли, глядя друг на друга, и между ними шел беззвучный диалог.

Потом Байрон сказал:

– Я знаю, что мы не сможем повернуть время вспять, и то что сделано – сделано. Но я хочу, чтобы ты меня поняла.

– Я только и делала все эти дни, что пыталась понять. Ты снова будешь говорить о моем отце?

– Нет. Я знаю, что твой отец невиновен. Автарх оклеветал его. Моего отца убил он сам, и теперь, я думаю, ты не сможешь простить меня. Я знал, что он домогается тебя, Арта! Ты являлась объектом его матримониальных устремлений. Имя Хенриады для его целей было куда важнее имени Вайдемоса! Я оказался ненужным. Он решил, что ты в его руках, и он может смело избавиться от меня. Тогда мы с Ризеттом разработали наш план.

– И ты любил меня все это время?

– Неужели ты сама не знаешь этого, Арта?

– Почему же ты тогда не поделился со мной своими планами?

– Это была не твоя борьба, а моя. Если бы Автарх убил меня, ты бы, возможно, перестала меня ненавидеть. Ты могла бы выйти за него замуж, быть счастлива…

– И теперь ты боишься, что я буду ненавидеть тебя за то, что ты победил.

– А ты могла бы ненавидеть меня?

Она тихо сказала:

– Все это время я пыталась разлюбить тебя, но у меня так ничего и не получилось.

– Тогда прости меня!

– Я уж давно простила тебя, Байрон, потому что люблю!

И вновь она была в его объятиях. Ее холодные губы касались его щеки и тихо шептали что-то. Время остановилось.

Наконец он опомнился.

– Солнце садится. Становится прохладно.

– Странно, – задумчиво прошептала она, – но мне кажется, что, напротив, потеплело.

Обнявшись, они побрели к кораблю.

Их было пятьдесят – членов команды линганского корабля – и все они с ожиданием смотрели сейчас на Байрона. Он выступил вперед.

– За что вы боретесь, люди? За что рискуете своими жизнями? Думаю, за свободу Галактики. Галактики, в которой каждый сможет выбрать свой собственный путь. Я прав?

В ответ раздался приглушенный ропот, который мог быть знаком одобрения, но лишенным энтузиазма.

Байрон продолжал:

– За что же боролся ваш Автарх? За себя самого. Он – Автарх Линганы. Если бы он победил, то стал бы Автархом Королевств Космической Туманности. Вы поменяли бы Хана на Автарха. Кто бы выиграл от подобной замены? И стоило ли умирать за это?

Кто-то из толпы выкрикнул:

– Все же он один из нас, а не гнусный тираниец.

Другой перебил его:

– Автарх хотел примкнуть к мятежному миру. Он думал не только о себе.

– Да, он хотел войти в мятежный мир не только со своей организацией, – голос Байрона гремел над толпой. – Он хотел соблазнить их Линганой; он предложил бы им альянс с Хенриадами. И за это, он был уверен, мятежный мир даст ему все, что он попросит. Разве это не мысли собственника и эгоиста?! И потом, не подвергал ли он неоправданному риску ваши жизни? А мой отец? Он был верным другом свободы и чести. Но он был слишком популярен, и Автарх убрал его с дороги. Автарх может переступить через любого из вас. Можно ли чувствовать себя в безопасности рядом с таким человеком?

– Верно, – веско заявил Ризетт. – Он прав, ребята.

Внезапно тот же самый голос из заднего ряда спросил:

– А мятежный мир? Автарх знал его координаты. А ты их знаешь?

– Об этом мы поговорим позже. Сейчас надо обдумать, какую дорогу мы изберем после…

– Минуточку, мой дорогой юный друг, – раздался тихий прерывистый голос, и Байрон в ужасе оглянулся.

Пятьдесят человек команды вскочили на ноги, но все они пришли на совет безоружными. Их окружил отряд тиранийских воинов, и сопротивление было бесполезным.

А за спиной Байрона и Ризетта с бластером в каждой руке стоял Саймок Аратап.